Смерть патриарха.
Он сидел на открытой веранде, продуваемой ветрами и неотрывно смотрел на море. Вечер был влажный. Близость моря обнаруживала себя неумолкаемым шумом прибоя. Вокруг него жужжали постоянные спутники побережья - комары.
Дача стояла на возвышении и вниз уступами спускались разностилевые виллы. Здесь можно было встретить любой стиль: от мавританского до постмодернизма.
Вид открывавшийся на море завораживал и заставлял забыть о пугающем разнообразии вкусов соседей. Море и небосвод пребывали в гармонии друг с другом и растворяли в себе шелуху ежедневного бытия.
Ибрагим пошевелил отекшими руками и ощутил уже ставшей привычной тяжесть от жидкости, собравшейся в легких, которая давит на диафрагму и становится мучительно трудно дышать. Соленый морской воздух казался ему спасительным.
- Ибраша, ты простудишься, - голос жены донесся из комнаты.
По прошествии стольких лет пронзительный голос женщины, с которой он прожил всю жизнь, вызвал в нем все те же отрицательные эмоции, как и при первой их встрече.
Она вышла на веранду, суетливо стала собирать со стола, без умолку рассказывая что-то, казавшееся ей очень важным.
Для него, погруженного в свои мысли, бессвязный поток речи был тем же звуковым фоном, что и жужжание комаров.
Таня, так звали жену Ибрагима, обладала способностью присущей некоторым женщинам, говорить беспрерывно. Ибрагим за многие годы совместной жизни прекрасно изучил эту способность своей жены и уже давно научился думать о своем, или вступать в разговор в нужный момент, реагируя на ключевые слова. В данном случае такими словами были: экстрасенс, Кямиль, твоя сестра.
- Да, - проговорил он с трудом, -Кямиль сказал мне, что нашел особенного экстрасенса. Я правда не очень доверяю знахарям. Они действуют на людей как удав на кролика. Тебе можно внушить все, что угодно, например, что ты здоров.
Он остановился и перевел дыхание.
- Я почти уверен, что у меня болит сердце.
- Ты опять защищаешь свою покойную мачеху. У тебя больны легкие и бронхи. Я же помню, как ты рассказывал, что в детстве у тебя был плеврит. Конечно, ты плохо питался, ты ведь был не родной, не то что твои сестра и брат.
- Не начинай, ты прекрасно знаешь, что после войны всем жилось трудно и она нас никогда не различала. И прошу не говори плохо о моей сестре.
- Хорошо, хорошо, она на секунду замолчала, но не удержалась и продолжила,
- Я не хотела тебе говорить, но Аля приехала, она в Баку. Вот видишь, а ты ее защищаешь, приехала, потому что заболела ее дочь, а ты болеешь уже давно, а она даже не подумала…
Увидев его мгновенно посеревшее лицо она остановилась и заохала.
- Ой Ибраша, пойдем в комнату, тебе совсем плохо.
С трудом передвигая распухшие ноги, опираясь на жену он добрался до кресла, осторожно опустился в него.Она быстро рванулась к дивану, сняла плед и укрыла Ибрагима. Он закрыл глаза и стало непонятно, здесь ли он еще, на бренной земле, или душа его уже готова отлететь. Через некоторое время, показавшееся Тане невероятно долгим, он произнес:
- Принеси мне телефон.
Она вскочила и бросилась за телефоном. Таня все делала очень быстро. Она всю свою жизнь с Ибрагимом доказывала ему и окружающим какая она замечательная жена, мать, хозяйка.
Вначале он посмеивался над ней. Иногда даже очень зло. Для него было очевидным, что все, что она делала было мелочным и суетливым. Она умудрялась, как ему казалось, упустить самое главное. Но как ни странно, окружающие его люди, в один голос говорили о том какая она замечательная женщина, образец для подражания. И он свыкся с этой мыслью.
И еще одна удивительная черта его жены - способность претворять в жизнь свои планы на будущее. Всю их совместную жизнь она задумала и осуществила в мельчайших подробностях. Его работа и круг общения, образование и женитьба сыновей, приобретение недвижимости, все.
Уже заболев, он как-то шутя сказал ей:
- Хорошо что я заболел первый, ведь я бы не смог так как ты ухаживать за тобой.
- Ну что ты такое говоришь, Ибраша.
По тону ее голоса он понял, что может быть такой поворот событий тоже, некоторым образом, предвиделся ею.
- Набери номер Суры и позови Алию, сказал он, прерываясь на каждом слове, чтобы набрать воздух.
Долго не отвечали, наконец взяли трубку.
Таня запела в трубку:
- Аля это ты, да мне сказали, что ты приехала. Ибраша очень болен.
- Скажи, я пришлю машину, пусть приедет завтра, подал голос Ибрагим.
- Да, да, он просит об этом сам.
- Договорились, в 12 часов машина, белая волга, будет стоять у подъезда.
На следующий день с самого утра Ибрагим стал готовиться. Он попросил побрить себя. Таня взяла безопасную бритву и стараясь не поранить его, аккуратно побрила.
Он с благодарностью посмотрел на нее.
- Наверное она меня любит, иначе не стала бы так верно служить.
Он поймал себя на слове "служит" и подумал, что никакое другое слово так точно не подошло бы. К полудню он стал заметно нервничать, в ожидании сестры.
Раздался шум подъехавшей машины. Он попытался встать, но не смог. Дверь распахнулась и вошла так долгожданная сестра. С совершенно белой, седой головой. Располневшая, но все с той же неуловимой, немного угловатой грацией. Глаза живые, искрящиеся, напомнившие ему веселые глаза отца. Она не смогла скрыть своего горестного удивления при виде изможденного, измученного болезнью брата. Алия застыла, слезы показались на глазах.
- Как долго мы не виделись, проговорила она севшим голосом.
Она прижала его к себе. Мелькнула страшная в своей очевидности мысль, что по видимому она обнимает его в последний раз. К горлу подкатил комок и они долго стояли обнявшись, не решаясь отпустить друг друга.
Вмешалась Таня. Ей необходимо было напомнить о своем присутствии и соблюсти принятый в таких случаях порядок. Она тут же стала накрывать на стол и говорить по своему обыкновению без умолкy.
Ибрагим сел напротив Алии. Он положил свою руку на руку сестры и тихо гладил ее пальцы. Они почти не говорили, вернее разговаривали глазами. Он сказал ей глазами как скучал по ней, как простил ей ее молчание и отчужденность.
И наконец он сказал самое главное: что он бесконечно рад, что увидел ее хоть в последний раз, и что теперь он может умереть.
Вслух он произнес:
- Аля, я очень устал. Я чувствую безмерную усталость.
Она прижала его ладонь к щеке и заплакала как в детстве. Слезы текли ручьем, она никак не могла успокоиться.
Он с трудом встал, обошел стол, погладил по голове. Затем прошел в соседнюю комнату и через некоторое время вышел держа в руках пакет.
- Аличка- это тебе.
Она сразу же вспомнила, что самые приятные, изысканные подарки она всегда получала от него. Он был главой их рода. Он был старшим. Многочисленная родня все время одолевала его всевозможными просьбами. И он всегда старался помочь.
- Ибрагим, ты приедешь в Москву осенью, в военном госпитале сделаем тебе операцию, шунтирование, как Ельцину. Ты видел его после операции. Он сейчас в полном порядке.
Он посмотрел на Алю долгим взглядом.
- Я не говорил тебе, но полгода назад я уже умирал. Давление упало совершенно. И я ясно увидел, как подкатила машина, серый лимузин, в ней был наш дядя, покойный Ариф. Он сказал, что приехал за мной. Но в тот раз он не взял меня с собой. Он вдруг развернулся и уехал.
- Ты ждешь когда он вернется.
- Да, я его жду.
Вечером Аля собралась уезжать. Оторвавшись от брата, она поцеловала на прощание невестку, сказав ей ласковые слова. Аля всегда старалась быть вежливой и деликатной с женой брата, хотя каждая встреча с этой женщиной была для нее испытанием. На сей раз она искренне пожалела ее и кажется у Тани тоже оттаяла душа.
Спустившись во двор, Алия в последний раз оглянулась и запомнила его стоящим на веранде и смотревшим вдаль, в бесконечность.
Аля вернулась в Москву через неделю. А через месяц Ибрагима не стало.