Эта жара доконала меня окончательно и бесповоротно. Из дому практически не вылезаю, благо работаю тут. Окна открыты, надрывно жужжит вентилятор. Толку ноль.
Дышать нечем. Все липнет к телу, хочется снять с себя все, но кожу уже не содрать. Невыносимо прикосновение даже собственных рук.
На полу безжизненным пластом валяется кот, изредка кидая на меня затуманенный умоляющий взгляд. Ладно, уважу беднягу…
На теневой стороне лишь комната с компом, где всю последнюю неделю я, глядя на свой рабочий блокнот, тщетно пыталась начать «Орион». Увы, кухня на солнечной стороне и, несмотря на распахнутый балкон, парилка там невыносимая, а именно туда мне и дорога, раз уж пообещала меховому мученику. Вообще-то я его два-три раза в день сую под душ, а он покорно терпит обливания, зная что потом хоть на полчаса мокрая шкурка даст прохладу.
Но сейчас он ползет на кухню, понимает, что настал час его любимой процедуры, которая достается ему не чаще раза в день.
Собрав последние силы, вползаю в ад и открываю нижнюю дверцу холодильника, вытаскиваю из морозилки нижний ящик и командую:
- Хоп!
Зверь залазит в морозилку, а я прикрываю дверцу, оставляя тонкую щель для кислорода. Шлепаюсь на раскаленную табуретку и отупело смотрю на морозный пар, вырывающийся из щелки. Ненавижу оставлять холодильник открытым, в такую жару он и так работает на всю катушку, но надо же пожалеть скотинку… В конце концов, ему в шкуре хуже, чем мне. Я и сама не против залезть в этот белый ящик, да рост не позволяет. А ведь еще только 11 утра…
Длинные пальцы проводят по плечу.
- Обожаю девочек гриль…
Лениво отмахиваюсь.
- Пошел к черту.
- Вот как? – он встает в театрально-возмущенную позу, - ах вот как ты со мной обращаешься? И это после всего, что я сделал?!
Спорить не хочется, но, видимо, придется.
- И что же такого ты сделал, дорогой? - достаточно яда в слова влить не удается, наверное, испарился весь.
- Да без меня у тебя ничего не вышло бы! Кто с ранних лет воспитывал в тебе фантазию, талант, вдохновлял тебя на творчество? – он поправляет выбившийся из прически локон, - в конце концов, нет меня – и нет твоей писанины.
- Знаешь, насчет фантазии. Если бы нас увидел какой-нибудь мало-мальски компетентный психиатр, то ты мог бы гордиться тем, что внес серьезный вклад в мое вынужденное пребывание в сумасшедшем доме.
- Но я же хороший! – брови возмущенно взмывают вверх, - я же не пытаюсь дергать тебя на публике.
- Раньше пытался, - напомнила я.
- Раньше я был маленький, слабенький и нуждался в постоянном общении. Я не был уверен, что нужен тебе.
-Ага, - лениво киваю головой, - зато теперь ты большой, сильный, нахальный и самодовольный. Когда я впервые про тебя подумала, ты был совсем другим. А что из тебя вышло?
- Ой, ну не надо, - он заглядывает в холодильник и проверяет кота, - мы все прекрасно знаем, что я делаю то, что ты хочешь. И точка.
- Ни фига, - я взвиваюсь на стуле, - если в «Коме» я еще могла держать тебя в рамках, то сейчас ты совсем распоясался. Ты творишь что хочешь.
Он жмет плечами.
- Крошка, почему бы тебе наконец не признаться, что тебе это нравится? Может не явно, а где-то там, глубоко внутри? Тебе нравится, что я плохой мальчик. Добренький ботаник ненадолго бы занял твои мысли, – он пододвигается вплотную и шепчет так, что у меня на шее шевелятся волоски.
- Только не переводи на секс! Вот уж о чем говорить с тобой не желаю!
- Ладно, - он покорно садится на краешек стола, - о чем мне тогда говорить?
- Заткнись вообще. А еще лучше сгинь.
Он надувается, но не исчезает.
- Вот видишь. – я уже начинаю заводиться, - где же ты исполняешь мою волю, если не способен выполнить банальный приказ?
- Я тебе нужен.
- Нет!
- Да, - упрямо бурчит он, - вот ты уже неделю куксишься перед компом и ничего не выходит.
- Получится, когда надо будет! И вообще, если бы не ты, мне было бы гораздо легче!
- Таак, - он принимает вид великомученика и пододвигается в луч света, отчего его волосы начинают отсвечивать точно нимб у ангелочка, - и что же я такого натворил?
- Почему ты полностью переврал конец? Я собиралась тихо-мирно замять всю историю, но нет! Ваше величество потянуло на жертвенно-душещипательные сцены. Кто просил тебя тащиться на Орион? ТЫ понимаешь, сколько работы мне задал своими выходками?
Он закусил прядь волос и глядел на меня, как потерявшийся щенок на добрую тетю, которая вынесла ему из жалости плошку молока.
- Нечего сказать, да?
- Я боялся, что ты закончишь историю, и я останусь без работы. Ты ведь вполне могла найти себе еще кого-нибудь… А так я уверен, что еще хоть чуть-чуть побуду с тобой.
- Да… Держу пари, что теперь, когда я буду прорывать носом тома по астрономии, ты слиняешь. А вот стоит мне все продумать, как ты вернешься обратно, и будешь перевирать сюжет по-своему, да так, что от плана ничего не останется и я буду знать о конце ровно столько же, сколько и читатель.
- Тебе легко меня заткнуть. Или избавиться, в конце концов…
- От тебя избавишься, как же… ну, добился ты своего, будет продолжение, ты снова на коне и получил свою звездную роль, что теперь? Тебе нравится, что на тебя орут?
- Во-первых, - он загнул указательный палец, - орешь ты только потому, что тебя достала жара, обычно же мы с тобой отлично ладим. Во-вторых, я отчасти мазохист, ведь не считая моих редких выкрутасов, ты вертишь мною в романах как хочешь, так что твои вопли погоды не делают, в-третьих…
- Ну это уже слишком! В конце концов, кто тут главный? А ну марш, и чтоб мои глаза тебя не видели!
- Ухожу, - он поднимается и сокрушенно разводит руками, - не буду беспокоить, пока сама не позовешь.
- Брысь, - только и рявкаю я.
Открываю холодильник. Кот разлегся чисто как барин, охлаждается, подлец. Вытаскиваю его за шкирку, ставлю ящик в овощами на место и вздыхаю. Надо срочно что-то предпринять. Так больше нельзя.
Потным взопрелым кроликом влезаю в ванну, наливаю воды – прохладной и, сняв с себя жалкие остатки одежды, плюхаюсь в воду. Блаженство…
Однако, ненадолго.
Подлой змеей из-за клеенчатой занавески просовывается рука и проводит по плечу.
- А все-таки, - заговорщический шепот, - ну почему ты никогда не пишешь о…
- Заткнись! Я, кажется, попросила тебя сгинуть.
Он выныривает из-за занавески и садится на краешек ванны.
- Ты меня в какой-то степени обезличила. Выставила холодной, надменной скотиной…
- Ты такой и есть.
Он хихикает.
- Неправда, мы же с тобой наедине говорим о самых разных вещах. И не тебе ли знать, каким я могу быть лапочкой. Но об этом ты не пишешь…
- Не хочу!
- Разве я не красивый?
Молчу, потому что знаю, куда это заведет.
Он снимает рубашку.
- Ну разве я не прелесть? А ты никогда не писала, какой у меня симпатичный животик, - выпячивает указанную часть тела, - и какой у меня сексуальный загар…
Не в силах терпеть, сползаю по стенке и ныряю с головой. Увы. Люди несовершенны, все равно приходится выныривать. А этот подлец теперь вертится перед зеркалом, наверное, обозревает свой прелестный животик…
- А почему ты меня ограничила в прическе? – он поднимает косу наверх и смотрится в зеркало то справа, то слева, - мне надоела эта коса, - морщит нос, - разве так трудно придумать мне новую прическу?
- Могу обрить тебя наголо, - язвительно сообщаю я, - типа ты покаялся, раскаялся и обрился во искупление грехов. Подходит?
- Не, - тянет он, - у висков пряди можно пообрезать, а остальное не дам. Уложить по-другому надо, вот и все.
- Ладно, уложим тебя по-другому.
Он улыбается и целует меня в щеку.
- Спасибо.
- Все равно пришлось бы согласиться. – вздыхаю я, - и вообще, какого хрена ты тут сидишь и на меня пялишься?
- Мне скучно. Ты совсем про меня забыла.
- Про тебя невозможно забыть, так же как нельзя не заметить в гостиной упитанного слона.
Он вздохнул.
- Что-то водные процедуры на тебя не действуют. Когда ты язвить перестанешь?
- Когда захочу, тогда и перестану.
- Ну хочешь, я к тебе в ванну залезу? – он умильно улыбается.
- Старо, - хмыкаю я, - в «Коме» уже было.
- Да я просто так. Охладимся, поговорим…
- И о чем нам с тобой разговаривать?
- Как всегда, о планах. Например, я заметил, что Индре и Янек тебе потихоньку перестают нравиться. Почему?
- Они мне нравятся, - отвечаю, - но меня терзает что-то вроде чувства вины.
- С какой это стати?
- Всем известно, что они списаны с реальных людей. Но потом эти два субъекта, точно так же как и ты, вышли из-под контроля и стали совсем самостоятельны. Янеку вдруг приспичило удариться в голубизну, а Индре стал назойливым любовником… От настоящих парней в них ничего не осталось. А люди думают, что они такие на самом деле. Ну ладно, - я задумчиво кидаю в воду несколько шариков для ванн, - допустим, если настоящий Янек узнает, что я с ним сделала, то я смогу как-то объясниться и все замять, но Индре… Перед ним я извиниться уже никогда не смогу.
- Если память о нем тебе так дорога, зачем ты вообще его на свет божий вытащила?
- Не знаю. Он умер так рано, что иногда кажется, что его вообще не было. Ну да, помнят его родители, я… но такое чувство, что он не оставил вообще никакого следа. Мне хотелось это хоть как-то исправить.
- А он в итоге превращается в персонажа отнюдь не положительного, так? – он глубокомысленно плескает рукой в воде, не забывая, впрочем, время от времени задевать мои коленки, - и теперь ты мучаешься, что хотела его на бумаге воскресить, а он там вышел совсем не такой, как надо.
- Ну да.
- Но он ведь и в жизни наверняка был не идеал.
- Да нормальный он был.
- Ну вот. Слушай, да не мучайся ты. Ведь ты же изменила его имя, так? Вот и считай, что он настоящий был один, а это просто герой. Совсем не обязательно вновь и вновь проводить параллели. Давай с этого момента считать, что они просто два разных человека. Я успокоил твою совесть?
- Не знаю, время покажет.
- А что ты намерена сделать со мной?
- Ну, раз ты сам вызвался в ссылку, придется тебя помучить маленько. Ты зарвался окончательно.
- Ну Кей-то ты мне в конце концов отдашь?
Я гадко улыбаюсь.
- Посмотрю, как ты будешь себя вести, дорогой.
- Вредина, - он демонстративно отворачивается, но надолго его не хватает.
- Скажи мне лучше, зачем ты позавчера потащилась в библиотеку?
- Ну я должна хоть немного узнать об этом чертовом Орионе. Мне надо хоть приблизительно знать, куда ты поперся…
- А книжки по генетике тебе зачем?
- Секрет.
-Ну какая же ты… - он в отчаянии поднимает кучу брызг, - так трудно сказать, да? Ты забыла, что я твоя муза и обязан знать, что ты там насочиняла для третьей части?
- Ага, - я киваю, - чтобы заранее продумать, как мои наметки переврать и поставить с ног на голову. Знаю я твои подлые выходки. Не выйдет, - встаю и обматываюсь полотенцем, - на этот раз играем по моим правилам, - и выхожу, захлопнув дверь.
- Ну что мне с ней делать? – страдальчески взвывает Идеолион и с размаху плюхается в еще не спущенную воду, - упрямая, как черт!
Я же, охладившись, потираю лапки, сажусь за комп и начинаю…