Швейцарские сказки

София Синицкая "Сказки и легенды Фрибура" СПб., 2001

От рассказчика

Ури, Швиц и Унтервальден, Граубюнден, Золотурн! Аргау,  Фрибур, Тичино, Во, Валлис, Сен-Галлен,  Цуг! Даже сами названия швейцарских земель звучат, как старинное заклинание. Что уж говорить о сказках и легендах Швейцарии… Они таинственны, удивительны, поистине волшебны. И не только потому, что в них запросто уживаются самые разные герои - лесные духи, ведьмы, гномы, древние гельветы, крестьяне, отшельники, герцоги,  графы, наконец, святые и черти. Не только потому, что повествуют они о самых невероятных событиях и приключениях. Их колдовская сила таится в их убедительности. Жители швейцарских деревень рассказывают сказки и легенды своей земли как быль, как правдивые истории из жизни.
«В деревне, что возле леса Жиблу, есть ферма, построенная самим дьяволом, - там все бы ничего, да только в сундуках иногда откуда-то берется вода… В той заброшенной хижине ночуют гномы… А к этому тополю часто слетаются черти и духи, порой они так шумят, что добрым людям до утра бывает не уснуть», - с улыбкой, но без тени иронии в голосе  сообщает на  местном наречии, на «патуа», маленький старичок в ветхой шляпе и сапогах, перепачканных свежей грязью, весь в морщинах, похожий на скрученный древесный корень. Опершись на лопату, он стоит посреди огорода. За его спиной – утопающий в красных соцветиях герани темный деревянный дом, которому триста лет, за домом – белая часовня и кладбище, за кладбищем, на дальнем холме высится  город, окруженный крепостной стеной со сторожевыми башнями, а где-то там, наверху, по пояс прячутся в облачной дымке огромные, полнеба заслонившие горы и блистают на солнце ледники. И кажется, что все вокруг - и лес, и ручьи, и стены средневековых строений - каким-то странным образом, негласно, но настойчиво подтверждает достоверность рассказов крестьянина.
Красота всегда убеждает. Предания обладают магической силой – особенно в этой маленькой горной стране, где все дышит стариной и поэзией.  Вымысел, легенда, притча, раскрывая нечто подлинное в жизни, вдруг становятся реальностью. И одна сказочная история с ее загадкой, с ее моралью говорит о стране и ее людях гораздо больше, чем все туристические путеводители на свете.
Сказки и легенды фрибурского кантона и поэтичны, и познавательны. Его жители – ревностные католики, поэтому не удивительно, что их фольклорными героями становятся праведники, смело вступающие в борьбу со злыми силами, грешники, отвергшие христианские добродетели, юродивые, молитвой творящие чудеса, звери, помогающие тем, кто несет Слово Божие. 
Швейцарские черти, ведьмы и привидения, конечно, порой жутковаты, но при этом они не лишены своеобразного обаяния. Нечисть в западноевропейских сказаниях вообще отличается изысканностью, даже благородством, – достаточно вспомнить рыцаря Эллекена из французских инфернальных легенд: по ночам он с грохотом проносится над землей во главе ватаги бородатых, костлявых, воющих демонов, вызывая тем самым бури и наводнения, а днем, стосковавшись по человеческому теплу, бродит среди людей, пьет с ними вино и меряется силой на турнирах, или же, уединившись, слагает стихи в честь своей дамы сердца - феи Морганы. «Дикая охота» Эллекена долетает и до Фрибура: здесь крестьяне называют ее «шет;».
В настоящей сказке, какой бы страшной она ни была, добро непременно побеждает зло. С этой точки зрения фрибурские сказки – самые что ни на есть настоящие. В них храбрость, находчивость, великодушие и, главное, крепкая вера всегда помогают человеку справиться с любой бедой.
Немного о том, как родилась эта книга. Путешествуя по Швейцарии, я раздобыла сборники сказок, легенд и преданий этой страны, фрибурского кантона в частности, и, выбрав несколько на мой взгляд наиболее интересных и популярных историй, попыталась их пересказать так, как они мне запомнились, как запали в душу; при этом я дополнила их сведениями, почерпнутыми из  исторических книг и разговоров с местными жителями, ну и конечно же – своими собственными впечатлениями. Так и появился этот сборник.
Посвящаю книгу памяти Кати Прохоровой-Ковалевой, которая очень любила сказки, а также моим крестникам и крестницам.

Герцог Церинген и угольщик

Основателем города Фрибура считается Церингский герцог Бертольд IV, который заложил его до 1179 года. По смерти Церингских Герцогов, принял сей город в свое и Имперское защищение в 1219 году Император Фридрих II, по смерти которого отдался он под покровительство сперва Кибургскому графу в Бургдорфе, а потом на некоторых условиях Габсбургским графам, таким образом и Австрийскому дому, коему он и пребыл верен, оказав множество полезных услуг до 1450 года, в котором отдался он Савойскому герцогу Людвигу, оставив при себе свои права и вольности; коего сына Амадея IX вдова и опекунша сына своего Филиберта отказалась в 1477 году с соизволения Савойского парламента от права на сей город, который, получив таким образом совершенную вольность, в 1481 году принят в вечный Швейцарский союз.
                Из «Бишинговой   Географии»

Герб славного города Фрибура – разделенный надвое щит, коего верхняя половина черная, а нижняя белая. Некоторые  полагают, что эти цвета символизируют окраску пятнистых, черно-белых коров кантона Фрибур. Чем же фрибурские коровы заслужили такую честь?  Ведь они гораздо ленивее своих бернских бело-палевых сестер, сложением весьма грубы и по красоте несомненно уступают рыжим буренкам Валлиса. Но у них есть огромное преимущество перед всеми коровами на свете. Именно из их молока делается знаменитый грюйерский сыр!
Черно-пегие фрибурские коровы мирно пасутся на зеленых альпийских склонах, медленно жуют сочную траву и задумчиво смотрят вдаль. Эти милые животные отличаются необыкновенным дружелюбием. Завидев путника, бредущего по крутой горной тропинке, они спешат к нему навстречу, чтобы познакомиться. Колокольчики на их могучих шеях звенят на все лады, и для деревенских жителей лучше музыки не бывает. Ночью туман поднимается от нагревшейся за день земли, он медленно окутывает лес, луга, холмы и лощины, и коровы, грустно вздыхая, исчезают в таинственном белом покрывале. Их не видно, но повсюду слышен тихий и нежный звон. Что и говорить, фрибурские коровы достойны того, чтобы герб старинного города отражал цвета их величественных боков! Но существует и другое объяснение, откуда черный и белый цвета взялись в гербе Фрибура. Вот что гласит легенда.
Дело было в двенадцатом веке. В дикой местности, называемой Юхтланд, что значит «пустыня», стоял огромный замок с подъемным мостом, окруженный глубокими рвами. В нем жил герцог Церингенский Бертольд IV. Однажды герцог со своими друзьями отправился на охоту. Преследуя быстроногого оленя, он отделился от свиты и вскоре заблудился в дремучем лесу. Солнце зашло, на землю спустилась ночь. Поднялся ветер. Стал накрапывать дождь. В темноте Бертольд никак не мог найти дорогу к замку. Он уже приготовился заночевать прямо на земле, в постели из мокрых листьев, как вдруг среди деревьев мелькнул огонек.
Спотыкаясь о корни вековых елей и проклиная цепкий колючий кустарник, который все норовил схватить за сапоги или порвать одежду, герцог пошел на свет. Вскоре он добрался до маленькой хижины на опушке леса. Бертольд постучал в дверь. Ему открыл невысокий бородатый мужчина. Молодая женщина и несколько чумазых ребятишек вышли в сени и с любопытством уставились на незнакомца. Хозяином хижины был угольщик, на его ремесло указывал не только цвет детских лиц, но и большие мешки с углем, валявшиеся на полу. Угольщик и его жена радушно приняли незнакомца, усадили у огня и накормили хлебом и сыром. Эти люди не узнали в грязном и усталом человеке герцога Церингена, ведь отправляясь на охоту, он не надел ни брони, ни плаща, подбитого горностаем, ни парадного камзола с вышивкой. А герцог, боясь смутить бедняков, решил не раскрывать, кто он таков на самом деле. Он с наслаждением грелся у очага и жаловался на плохую погоду. Жена угольщика приготовила гостю постель. Усталый охотник удобно устроился на скромном ложе. Через несколько минут он уже спал богатырским сном.
На следующий день, когда герцог Церинген проснулся, в доме никого  не было. Очевидно, угольщик и его жена отправились по своим делам, прихватив с собою детей. Бертольд вышел из хижины. Утро было великолепное! В синем небе ярко светило солнце. Свежий, прохладный воздух был напоен запахами трав и луговых цветов. Дул ветер, деревья шумели и качали ветками, будто приветствуя герцога. Вдали Бертольд увидел свой замок, построенный на высокой скале. Вокруг огромной башни этого величественного сооружения носились быстрые ласточки.
Герцог, созерцая чудесную картину, развернувшуюся перед его глазами, подумал: «А не построить ли вокруг замка город? Пускай он будет свободным, богатым и могущественным, а его жители – счастливыми!» Уже давно Бертольд IV мечтал возвести твердыню, которая помогла бы ему держать в узде сотню мятежных бургундских баронов, да все не находил для этого достойного места.
Только какое знамя дать будущему городу?
Бертольд задумался и опустил голову. В рассеянности он поглядел на свой костюм и громко расхохотался, ибо левая сторона его одежды была белой, а правая – черной. Дело в том, что жена угольщика не придумала ничего лучше, как устроить гостю ложе на двух больших мешках, один из которых был наполнен мукой, а другой – углем. Вот почему наряд герцога приобрел такой странный вид.
- Решено! – сказал Бертольд, – цвета постели угольщика и будут цветами моего города.
Герцог Церинген привёл в исполнение свой план. В 1178 году он заложил город, назвав его Фрайбург, что на немецком языке означает «вольный город». Знамени и гербу Фрибура (так имя этого города звучит по-французски) Бертольд IV дал цвета – черный и белый, в память о ночи, проведенной в хижине бедняка.


Хромой Жан

Графиня Бель Люс – умная, добрая и совершенно очаровательная молодая женщина – была в отчаянии. Она целыми днями плакала, и никто не мог ее утешить. Дело в том, что графиня уже несколько лет была замужем, а Господь все не посылал ей детей. Бедняжка думала, что муж разлюбит и бросит ее, если она не родит ему сына или дочку, и ужасно от этого страдала.
 В те давние времена, впрочем, как и в наши дни, в столице графства Грюйер семьи были большими. Бель Люс с завистью глядела на довольных горожанок, которые вечерами прогуливались по улицам в окружении пяти, шести, а то и целого десятка ребятишек.
Графиня не знала, как помочь своему горю. Она молилась, жертвовала на постройку храмов, заботилась о нищих и убогих. Наконец, снаряжала в путь к святым местам многих паломников, чтобы те вместе с ней попросили Деву Марию избавить ее от беды и послать поскорее в графскую семью ребеночка.
Граф, который, кстати, души не чаял в жене, любил устраивать в замке балы и пиршества. Ко двору съезжались именитые гости. Собравшись в красивом зале, где пылал камин и огромный дубовый стол ломился от яств, они пили за здоровье графа и его прекрасной супруги. А в саду играли музыканты и весело плясала молодежь.
Несчастной графине казалось, что муж любезничает со всеми дамами на празднике, а ее почти не замечает. «И все это, верно, из-за того, что у меня нет детей», – думала она, тяжко вздыхая.
В то время, как бездетная графиня тосковала в своем замке, в округе появился странный нищий. У него была искалечена нога, и потому в народе его прозвали Хромым Жаном. Хромой Жан был беден, как Иов, однако счастлив, как Крез. Всегда бодрый, всегда веселый и добродушный, Хромой Жан ходил с сумой по всему грюйерскому графству. Распевая гимны, он бродил по лесам и долам, не боясь ухабистых дорог и упрямо преодолевая крутые горные тропинки. Нищий заходил во все часовни, встречавшиеся ему на пути, и подолгу там молился, часто до самого вечера, пока церковным сторожам не приходило время закрывать ворота.
Люди радовались, завидев Хромого Жана, ибо считалось, что этот человек приносит в дом счастье. Они кормили его ужином, укладывали спать, а наутро всей семьей провожали в путь, предварительно набив его котомку едой, одеждой и разными полезными вещами. Но Хромой Жан раздаривал все, что ему подавали, другим нищим, и затем шел дальше, опираясь на свою старую суковатую палку.
Кем Хромой Жан был на самом деле? Откуда он явился?
Никто этого не знал.
Высокий, худой, с длинной седой бородой, он пришел однажды в Грюйер и уже не покидал этого края. Ходили слухи, что под жалкими лохмотьями нищего скрывается знатный человек, забывший свое благородное имя и отказавшийся от огромного состояния, дабы посвятить жизнь служению Богу. Некоторые утверждали, что в прошлом Хромой Жан был солдатом, что он попал в плен к маврам, провел долгие годы в рабстве, но чудесным образом спасся и после этого дал обет странствовать по всей земле и славить Господа. Еще кто-то полагал, будто Хромой Жан был богатым вельможей и однажды совершил тяжкий грех, а теперь, облекшись в рубище, несет покаяние. Высказывались и другие предположения, но, как уже говорилось, никто по-настоящему не знал, кто таков этот нищий.
Осталось добавить, что, несмотря на столь разные мнения о прошлом Хромого Жана, все как один были уверены, что он – святой человек.
                * * *
Наступило Рождество. Веселый перезвон колоколов возвестил о начале торжеств в Грюйерском замке. Ночь была холодная. Большими хлопьями валил снег. После праздничной службы, завершившей долгий пост, все обитатели замка – слуги, гарнизон, граф, его жена, – а также многочисленные гости принялись поздравлять друг друга. Рождественские песнопения доносились из кухни, где повара стучали ножами и хлопали крышками кастрюль, со двора, где стража, несмотря на холод, веселилась вовсю, из залов, заполненных пестрой толпой знатных дам и кавалеров, которые обменивались новостями в ожидании танцев и угощения.
Бель Люс, воспользовавшись радостной суетой, царящей в замке, незаметно выскочила на улицу и побежала к построенной неподалеку маленькой часовне Иоанна Предтечи. Преклонив колени у алтаря, она горячо молилась Тому, Кто родился этой ночью много лет назад. Графиня искренне верила, что Он услышит ее просьбу и пошлет ей ребенка.
Оказалось, что Бель Люс в часовне не одна. Хромой Жан тоже решил в этот поздний час помолиться Господу Богу. Он сидел в глубине, и полумрак скрывал его от глаз графини. Юродивый не признал в скорбной плачущей женщине хозяйки Грюйерского замка. Он вслушивался в ее слова, но никак не мог разобрать, о чем  она молится. Наконец, Хромой Жан решил, что это голодная нищенка, которая пришла в часовню пожаловаться на  невзгоды святому Иоанну, и ему стало жаль бедняжку. Хромой Жан вытащил из своей котомки кусок хлеба и, припадая на больную ногу, направился к Бель Люс. Протянув ей хлеб, он сказал:
- Возьмите, поешьте. Это вас утешит.
Графиня узнала Хромого Жана. Она решила, что встреча с ним –  верный знак того, что ее молитвы услышаны на небесах. Ведь он блаженный и приносит людям счастье! Схватив подношение, она выбежала из часовни и уже через несколько минут была в своих покоях. Там, подойдя к окошку и с улыбкой глядя на летящие хлопья снега, графиня принялась тихонько грызть кусок черствого хлеба.
Никто не заметил, что Бель Люс покидала замок. С сияющими от счастья глазами графиня вышла к гостям и села во главе стола рядом с мужем. На радостях она выпила бокал вина и съела целого цыпленка.
Веселье было необыкновенное! Всю ночь до утра, а потом еще тринадцать дней хозяева и гости Грюйерского замка отмечали самый чудесный в году праздник. Чего только не было на рождественском столе у щедрого графа! Искусные повара готовили великолепные блюда из мяса оленей, косуль, кабанов и даже медведей. Целиком подавали зажаренных гусей, кур и индюшек. На огромных серебряных блюдах лежали колбасы и окорока, всевозможные фрукты. А каким прекрасным вином угощал своих гостей граф де Грюйер! В ярко освещенном зале громко играла музыка, и танцы продолжались до упаду.
                * * *
Наступила осень. Крестьяне собирали урожай. Веселые пастухи, украсив цветами не только собственные шляпы, но и головы самых красивых коров, покидали со своими стадами горные пастбища, потому что скоро поля с изумрудной травой и розовым клевером должны были покрыться снежным ковром. За лето коровы вдоволь наелись сочной травы и теперь медленно, с протяжным мычанием спускались в долину, где посреди золотых полей пестрели домики, окруженные садами. Яблони, вишни и сливы  гнулись под тяжестью зрелых плодов. Вдоль живых изгородей носились стайки ребятишек. Дети подпрыгивали и срывали с веток желтые орехи.
А в замке графа де Грюйер опять праздник! Знатные вельможи, а также многие благородные дамы и господа со всеми своими детьми и домочадцами съезжались ко двору. Некоторые гости явились из далеких краев – кто-то из Савойских гор, а кто-то из Франции. Все поздравляли новорожденного розовощекого крепыша – наследника графа – со Святым Крещением, а его матери желали поскорее оправиться после родов. Мальчик был наречен Иоанном.
Простой народ тоже веселился вовсю. На городских улицах  стояли вертела, на которых жарились целые туши быков. Графские слуги со смехом выкатывали из погребов огромные бочки с вином, чтобы каждый смог выпить за здоровье Бель Люс и ее сына. Сам граф, чувствуя себя счастливейшим человеком на свете (он и не думал, что быть отцом столь приятно!), освободил своих горожан от уплаты податей и многих оделил подарками.
Но вернемся в замок. На молодую мать, окруженную толпой друзей и родственников, так и сыпались поздравления и комплименты.
И она решила открыть свою тайну, поведав всем о встрече с Хромым Жаном и о том подаянии, которое получила в Рождество от нищего. В доказательство своих слов графиня показала засохший кусочек хлеба. Она хотела сохранить его на всю жизнь. Но не тут-то было! Окружавшие ее женщины, не только юные и бойкие блондинки, да брюнетки, но и убеленные сединой величавые дамы, хотели во что бы то ни стало отщипнуть от него хотя бы крошечку и съесть – в залог семейного счастья и благополучия.


Бык города Бюля

Бюль – небольшой город, построенный в стародавние времена у подступов к Грюйерским Альпам. Знаменит он не только своими банками и модными магазинами. Любознательного путешественника может заинтересовать и огромная круглая башня. Если забраться на нее в хорошую погоду, то нетрудно разглядеть с одной стороны Грюйерское озеро, а с другой - снеговые вершины Молезона. С городом Бюлем связано много любопытных историй. Хотите, например, узнать, почему на гербах многих бюльских семей изображен бык?
Перенесемся на несколько сотен лет назад... В Бюле ярмарка. Ярко светит солнышко, дует свежий ветер, поют птички, слышен детский смех, в воздухе пахнет пирогами и чем-то сладким. На площади бойко идет торговля. У всех людей радостные лица, ведь базарный день для горожан и деревенских жителей – это веселый праздник, время, когда можно хорошо выпить, закусить и пообщаться с друзьями-приятелями.
У старой липы на бюльской площади собралась целая толпа. Здесь крестьяне, ремесленники, торговцы, студенты, мамаши с пищащими чадами и прочая праздная публика. Все слушают человека, который, размахивая руками, что-то увлеченно рассказывает. О чем же он говорит? О проделках сынов Израиля, коих сегодня много на ярмарке? Или о том, как у него чуть не украли лошадь? А может быть, он вернулся из паломничества и делится своими впечатлениями о Ватикане или Ассизи? Подойдем-ка поближе к старой липе. Может, узнаем что-нибудь интересное.
- Меня недаром зовут Геркулесом. Дрожать от страха, уступать в чем бы то ни было – это не по мне. Но то, что со мною случилось, навсегда поколебало мою уверенность в собственных силах и мужестве. Не дай вам Бог пережить то, что пережил я прошлой ночью в темном лесу! Первый раз в жизни у меня потемнело в глазах от страха. Впервые я готов был кричать во весь голос и бежать сломя голову, не разбирая дороги, и обязательно так бы и сделал, если б только не одеревенел от ужаса. Но расскажу все по порядку. Я весь день был на ярмарке. Торговля шла отлично. Вечером, порядком утомившись, я зашел в трактирчик под названием Ла Мор, чтобы пропустить стаканчик живительной влаги. Там я увидал старого друга, и мы с ним как следует отметили нашу встречу. Часов эдак около одиннадцати мы расстались, и я отправился домой, в Вольрюс. Ночь была темная. Из-за густого тумана я почти ничего не видел, но меня это нисколько не беспокоило, ибо дорогу я знал прекрасно и даже с закрытыми глазами смог бы добраться до дому.
Природа спала крепким сном. В лесу не было слышно ни звука. Мне казалось, что я пробираюсь по какому-то царству теней. Но я не суеверен, точнее, не был суеверен, и, несмотря на зловещую обстановку, настроение мое было прекрасным. Улыбаясь, я думал о ярмарке и вспоминал время, весело проведенное в Ла Мор. В голове моей теснились разные мысли. Я совершал денежные подсчеты, продавал и покупал коз, овец, поросят, гусей и прочую живность, спорил и обсуждал новости с воображаемыми собеседниками. И  вдруг мои размышления были прерваны ужасным ревом. Я остановился и стал вглядываться в темноту. Ничего не было видно. Я подумал, что, вероятно, припозднившийся крестьянин ведет с ярмарки упрямого быка. Я громко крикнул, чтобы дать знать о себе, но никто мне не ответил. Тут снова раздался оглушительный рев. В страхе я стал оглядываться по сторонам и неожиданно увидел два странных огня. Что это? Может быть, фонари почтового фургона? Но огни оставались неподвижны. И тут я с ужасом понял, что это глаза... Я отчетливо ощутил на себе чей-то злобный, жестокий взгляд. Глаза не мигали, но, клянусь Богом, они смотрели на меня! Смотрели, как на жертву. У какого же зверя могли быть такие громадные, красные, блестящие глаза? Мне казалось, что я различаю во тьме очертания огромного тела чудовища и слышу его дыхание.
Ужасная минута! Мне хотелось крикнуть, но я не мог. Какая-то неодолимая сила пригвоздила меня к месту. Меня сковывал страх. Холодный пот ручьями тек по лицу. Не отрываясь, я смотрел в глаза самого дьявола.
Если бы это испытание продлилось еще мгновенье, я наверное умер бы от страха. Но тут на мое счастье послышались стук копыт, скрип колес и чей-то голос, напевавший веселую песенку. Со всех ног я бросился туда, откуда неслись эти звуки. Вскоре я увидел плывущую в туманном мареве повозку. Я оглянулся: глаза приблизились и, как мне показалось, налились еще большей яростью. Раздался хриплый рык, страшные огни метнулись в сторону и исчезли.
Через некоторое время подъехала повозка, запряженная парой лошадок, и меня окликнул бодрый голос возницы. Я был спасен!
А теперь, любезные господа, думайте-гадайте, что это было. Лично я полагаю, что сатана вышел из преисподней подышать свежим воздухом!»
Геркулес закончил свой рассказ. Его слушатели стояли призадумавшись. Никто не хотел задавать лишних вопросов, – всем было и без того страшно. Наконец, люди разошлись, каждый по своим делам.
- Не к добру это все, не к добру, – говорили они.
Вскоре даже те, кто сомневался в словах Геркулеса, пришли к убеждению, что в лесах вокруг Бюля действительно появилось чудовище, похожее на огромного быка, ибо нескольким запоздалым прохожим тоже довелось увидеть среди деревьев красные злые глаза.
Чтобы защититься от страшного призрака, жители Бюля построили в том месте, где бык появлялся чаще всего, часовню святого Иосифа. И с тех пор чудища никто не видел. А некоторые горожане поместили изображение быка в свои гербы, чтобы страшное существо обитало только там и нигде уже больше не появлялось.
Благодаря стараниям благочестивых и находчивых жителей Бюля, бык с красными глазами исчез из лесов навсегда. Если же любитель ночных прогулок вдруг увидит, что среди деревьев движется огромное чудовище, которое пялится красными и желтыми глазищами, страшно рычит, хрипит и время от времени заливается истошным воем и визгом, то он говорит себе спокойно:
- Это просто едет поезд Ромон–Бюль!


Пустынь святой Анны

Уже триста лет тому назад грюйерские пастухи начали пасти стада в прекрасной долине Мотелон. Судя по тому, что граф де Грюйер набирал среди обитателей долины до тридцати солдат и взимал с них подать, исчислявшуюся довольно большим количеством ячменя, на мотелонской земле в те давние времена жило много народу.
Долина Мотелон знаменита, во-первых, прекрасной форелью, что водится в ее прозрачных водоемах, а во-вторых, настойкой из корня горечавки, которую бесподобно умеют делать ее жители. Ах, чудесная настоечка! Какой нектар!
Эликсир охотников, радость пастухов,
Сделает болтливыми даже стариков!
Так воспел этот напиток Рамбер.
Году этак в 1780-м один молодой человек по имени Жан-Пьер де Тодело, родом из Грюйера, работал пастухом на груанском пастбище, расположенном у подножия горы Дан де Брок.
Однажды в воскресенье он отправился к своему дедушке по материнской линии в деревушку Пре-о-Серф, которая находится рядом с горным перевалом, разделяющим долины Мотелон и Гро-Мон. Родственники радушно встретили Жан-Пьера. Особенно была рада его видеть кузина Аннетта. Дело в том, что Жан-Пьер и Аннетта очень любили друг друга и давно уже мечтали о свадьбе. Родители девушки благосклонно отнеслись к решению дочери стать женой такого красивого и ловкого юноши, как Жан-Пьер, и теперь молодому человеку предстояло сообщить о своем намерении собственным отцу и матери. Матушка Аннетты приготовила для родителей Жан-Пьера большую бутыль настойки из корня горечавки и попросила ее передать – в знак дружбы и уважения.
Через несколько дней Жан-Пьер собрался в Грюйер. Он привел в порядок  свою хижину, умылся, причесался, надел рубашку с широкими рукавами и расшитый цветами жилет, на голову натянул круглую пастушью шапку, сунул в зубы трубку, и, опираясь на трость с загнутой ручкой, отправился в путь.
Был тихий субботний вечер. Заходило солнце. Жан-Пьер шагал по крутым горным дорогам, бережно неся под мышкой бутыль с настойкой из корня горечавки. Настроение у него было прекрасное, в голове витали чрезвычайно приятные мысли. Настала ночь, однако темнота нисколько не смущала Жан-Пьера, ибо он великолепно знал все тропинки в этой местности. К тому же в небе ярко светила луна. Юноша быстро шел через горные хребты, туманные лощины, луга, овеянные ароматами душистых трав. Вскоре месяц спрятался за облаками. Стал накрапывать дождь. К тому времени Жан-Пьер уже вступил в дремучий лес под названием Жизетт;. Каменистой дорогой он прошел его насквозь и вскоре оказался около скал, возвышающихся над обширным пастбищем, которое также именуется Жизетта. И тут его взору предстало в высшей степени странное зрелище.
У подножия одной из скал находились руины старинной часовни с примыкающей к ней маленькой хижиной. Жан-Пьер знал, что когда-то на этом месте была п;стынь, и здесь провели свой век многие святые отшельники. Но давно уже в пустыни никто не селился. Днем в одинокие развалины залетали пестрые бабочки и забирались лесные звери, а ночью туда прокрадывались лишь тусклые лучи месяца. Однако сейчас там кто-то был…
 Под прогнившим деревянным навесом, прислонившись к полуобрушенной стене, сидел какой-то старикашка с длинной седой бородой, одетый в монашескую рясу. Его голову покрывал большой капюшон, на босых ногах были рваные сандалии. Не обращая внимания на противный холодный дождь, незнакомец что-то шил у себя на коленях. На длинной веревке, привязанной к навесу, покачивалась старинная железная лампа, внутри которой плясал огонек, и на стенах древнего здания, на окружавшем его колючем кустарнике, на лице и одежде старика дрожали странные тени.
Подойдя поближе к развалинам, Жан-Пьер увидел, что незнакомец плачет. Горючие слезы текли по морщинистому лицу старика и капали прямо на шитье. Жан-Пьер, не зная, что и сказать, несколько минут молча наблюдал за тем, как работает странный монах. Потом юноша наклонился к нему и произнес:
- Здравствуй, дедушка! Что это ты шьешь?
Но таинственный старик ничего не ответил. Он сосредоточенно занимался своим делом. Жан-Пьер решил, что он плохо слышит и прокричал ему в самое ухо:
- Эй, портной, не устал ли ты? Может, передохнешь?
Однако старик по-прежнему не обращал на юношу никакого внимания. Скорчившись над своим шитьем, он только усерднее стал орудовать иглой.
Тогда Жан-Пьер сказал:
- Слушай, отец, если не хочешь со мной разговаривать, то глотни хотя бы настойки!
Он откупорил бутыль с настойкой из корня горечавки и протянул ее старику. Тут монах вскочил, воздел тощие руки к небу и, поглядев на Жан-Пьера полными слез глазами, затряс головой в знак отказа.
- Ты что же, брезгуешь теткиной настойкой?! – воскликнул Жан-Пьер. Ему стало обидно, что старик не хочет промочить горло напитком из Пре-о-Серф. Незнакомец, продолжая вздыхать и плакать, снова принялся за работу. Жан-Пьера раздражало упрямство старика, ему было невыносимо видеть его страдания. И вот, не долго думая, он быстрым движением сунул монаху бутыль прямо под нос.
В то же мгновение произошло нечто невероятное. Какая-то невидимая сила подбросила юношу в воздух, и он полетел вверх тормашками прямо в кусты. Очнулся парень уже под утро - весь в синяках, продрогший и расцарапанный. Он с трудом поднялся на ноги и поглядел вокруг. Старик куда-то пропал, а развалины выглядели так, будто ночью никто туда не приходил. Небо затянули черные тучи, дождь лил как из ведра, дул холодный ветер. Мешкать было нечего! Жан-Пьер стал искать драгоценную бутыль с настойкой. Но она исчезла... Расстроенный, больной и несчастный, Жан-Пьер отправился в путь.
Только к часу дня добрался он до родительского дома. Матушка Пьера, увидев сына, всплеснула руками, ибо выглядел он ужасно: без трубки, без трости, без шапочки, а главное - без бутыли с напитком из Пре-о-Серф. Юношу сразу же уложили в постель. Он проболел целую неделю! У бедняги был сильный жар. В бреду он непрестанно твердил о монахе-портном. Родители Жан-Пьера не знали, что и подумать.
Вскоре слухи о происшествии у древних развалин пронеслись по всему Грюйеру. И в один прекрасный день добрый грюйерский настоятель, Царствие ему Небесное, постучался в двери дома господ де Тодело. Он попросил Жан-Пьера подробно рассказать ему о встрече с таинственным стариком. Выслушав юношу, настоятель долго молчал, качая головой и крутя в руках свою табакерку. А потом сказал:
- Дождливыми ночами я часто видел из окна какой-то странный свет, мерцавший около леса Жизетта, и никак не мог найти ему объяснения. Теперь же мне все стало ясно! Сейчас я поведаю тебе одну историю, и ты сам все поймешь.
Давным-давно, на вершине пастбища Жизетта, у подножия высоких скал была построена пустынь в честь святой Анны. Как тебе хорошо известно, Святая Анна вместе со святым Иаковом – небесные покровители пастухов. Пустынь основал житель нашего города, который участвовал в крестовых походах, побывал на Святой Земле и в один несчастный день был захвачен мусульманами. В плену у неверных он дал обет матери Девы Марии, что ежели, паче чаяния, обретет свободу, то станет монахом и до конца дней своих будет жить в затворе. Этому человеку чудом удалось бежать из страшного плена, и вскоре он вернулся на родину.
Старый солдат сдержал слово. Высоко в горах, у скал, что возвышаются над пастбищем Жизетта, он собственными руками построил хижину и маленькую часовню. Так появилась пустынь святой Анны. Забыв все мирское, пребывая в постоянном посте и молитве, отшельник жил в своем скиту. Но иногда он с грустью смотрел вниз - на раскинувшуюся у подножия высоких гор прекрасную долину, где прошли его детство и юность, где похоронил он своих родителей. Вернуться туда ему было уже не суждено. Отшельник долгие годы провел в скиту. И он умер во время молитвы, как святой. После него много монахов жило в пустыни святой Анны.
Дьявол был так разозлен благочестием обитателей пустыни, что однажды, отколов от горы порядочный кусок, бросил его сверху на часовню, дабы разрушить ее до основания. Но не тут-то было! Святая Анна задержала падение страшного камня. Он и по сей день стоит на краю скалы, что возвышается над часовней. Тогда нечистый раз в несколько лет стал устраивать в горах оползни и камнепады. Однако часовня оставалась целой и невредимой. Куски горных пород, все до единого, падали на луг Шатл;, расположенный недалеко от пустыни.
И тогда хитрый дьявол решил по-другому напасть на пустынь. Он хорошо знал, что среди отшельников можно найти того, кто по слабости своей не будет долго сопротивляться искушениям…
В один прекрасный день в пустыни святой Анны поселился портной по имени Букар;т. На старости лет он возымел желание посвятить остаток жизни служению Господу. Несколько лет портной прожил в скиту в посте и молитве. Люди приносили ему еду и необходимые вещи, и за это он им что-нибудь шил.
Однажды отшельник почувствовал странную тяжесть на сердце. Ему вдруг стало невыносимо одиноко, холодно и скучно. Будучи не в силах побороть искушение, он пошел в ближайшую деревню, чтобы пообщаться с людьми. Там был праздник. Играла музыка, смеялись дети, готовилась вкусная еда. Все были такие радостные, сытые и довольные, что любо-дорого посмотреть! Наш портной провел с жителями этой деревни целый вечер. Он выпил вина, согрелся и, одолжив у одного музыканта скрипку, стал наигрывать веселые мелодии.
Поздно ночью отшельник возвратился в свою хижину, и она показалась ему еще холоднее, чем накануне. Место, где Букарет совсем недавно чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, стало его тяготить. Все чаще и чаще портной уходил из пустыни. Он бывал на всех деревенских праздниках. Там он ел и пил вволю, а также играл на скрипке. В результате Букарет стоптал свою обувь, и в преддверии зимы оказался босой. Все деньги, которые люди жертвовали пустыни святой Анны, были потрачены легкомысленным портным на вино и прочие удовольствия. И тогда совет городских старейшин постановил: «Выдать брату Букарету, святому отшельнику, пару новых ботинок, при условии, что он будет жить в молитвенном уединении, как ему и подобает, и перестанет посещать таверны».
Получив новые ботинки, портной призадумался. И как это он мог поддаться дьявольскому искушению и вместо того, чтобы служить для людей примером христианского благочестия, пьянствовал и веселился с деревенскими жителями? Впервые за несколько месяцев привольной жизни Букарет стал молиться. Он решил, что больше не покинет пустынь святой Анны и будет всю жизнь искупать свой грех перед Богом. Но вскоре отшельник умер.
Дорогой Жан-Пьер! Я подозреваю, что отшельник из пустыни святой Анны еще не завершил искупление своего греха. Я думаю, что той ночью ты встретился именно с покойным Букаретом, который должен теперь возвращаться на землю и дождливыми ночами шить и молиться. Ты хотел утешить плачущего старика, но вместо этого, предложив ему выпить настойки, напомнил о веселых попойках, что стали причиной его несчастья. Ты сделал ему еще больнее, и он рассердился. Да, дела…
Священник, постояв несколько минут в задумчивости, стал собираться восвояси. На прощанье он сказал Жан-Пьеру:
- Поправляйся скорее и не забывай в своих молитвах брата Букарета. А я завтра же отслужу мессу об упокоении души бедного отшельника.
Оправившись от болезни, Жан-Пьер попрощался с родителями и пошел обратно на груанское пастбище. Проходя мимо развалин пустыни святой Анны, юноша вознамерился отыскать свое добро. Он подошел к тому самому месту, где призрак отшельника дал ему пинка за настойку из корня горечавки. И что же он увидел? На земле валялась треснувшая, никуда уже не годная трубка. В ветвях росшего поодаль бука висела трость. А в шапке Жан-Пьера, застрявшей в густом орешнике, сидела белочка и грызла орехи. Что касается бутыли с настойкой, то она исчезла без следа.
Но это не важно! Через шесть месяцев, когда счастливый Жан-Пьер стал мужем очаровательной Аннетты, на веселой свадьбе не было недостатка в настойке из корня горечавки. Тогда Жан-Пьер в последний раз поведал людям о своей встрече с призраком отшельника. Вскоре у него появились другие заботы. Через несколько лет Жан-Пьер был уже окружен десятком резвых детишек, как это и принято в добропорядочных семьях грюйерского края. И у него совершенно не было времени думать о Букарете, тем более, что свет у леса Жизетта больше не зажигался.


Черт и скрипач

Двести лет тому назад в одной деревушке, расположенной недалеко от леса Жибл;, жил старый бобыль по прозвищу Паленый де Ла Фан.
Паленый де Ла Фан был очень набожным человеком. Он все время молился и постился, часто паломничал и побывал во многих святых местах. При этом Паленый де Ла Фан вовсе не был нелюдимым молчуном. Напротив, он обладал прекрасным чувством юмора и самым добрым нравом. Лицо старика было ужасно обезображено, а на голове не росло ни единого волоса, ибо когда-то в прошлом он сильно обгорел при очень странных обстоятельствах.
Настоящее имя старика было: Марк-Пьер де Ла Фан. В молодости он слыл замечательным скрипачом. Больше всего на свете Марк-Пьер любил музыку, танцы и веселье. И ничего он так не боялся, как скуки и одиночества. Его всегда окружала толпа беспечной молодежи. Без скрипки Марк-Пьера не обходился ни один праздник.
Приходской священник часто порицал юного музыканта за неуемную страсть к развлечениям.
- Хватит шляться по деревням со скрипкой. Нельзя вести такую беспутную жизнь! – говорил старый кюре. – Из-за тебя молодежь забывает о своем христианском долге. Вместо того, чтобы молиться в церкви и думать о спасении души, вы все дни напролет предаетесь опаснейшему веселью. Запомни, Марк-Пьер, все, что ты делаешь, на руку сатане! Как бы не пришлось тебе горько поплатиться за твое легкомыслие!
Марк-Пьер клятвенно обещал священнику стать серьезнее и чаще ходить ко службе. Но сдержать слово было ему не по силам. Он не мог жить без праздников, и каждый вечер со скрипкой под мышкой шел на зеленый луг, где его ждали развеселые друзья.
Матушку Марк-Пьера тоже огорчало поведение сына. Со слезами на глазах она умоляла юношу прислушаться к словам кюре, взяться за ум и не гневить Бога. И опять Марк-Пьер обещал исправиться, но потом делал по-своему. Громкий смех молодежи и звуки музыки каждый вечер разносились далеко по окрестностям.
Лето было в разгаре. Приближался праздник святого Иоанна. Марк-Пьер уж давно пребывал в радостном ожидании. Ведь скоро день летнего солнцестояния, когда можно устраивать прыжки через огонь. То-то радость! Марк-Пьер прямо дрожал от восторга. Он представлял себе огромный костер, разведенный на вершине горы Мон-дю-Сольт, юношей и девушек, которые с радостным смехом кружатся в быстром танце и, весело крича, перелетают через языки пламени. Вот это праздник! Светило достигнет своего наивысшего положения над горизонтом, и на землю придут самый длинный день и самая короткая ночь в году.
Марк-Пьер давно уже подзадоривал деревенскую молодежь отправиться ночью в горы, чтоб танцевать вокруг огня. И это было хорошо известно приходскому священнику. Он сам пошел к главному зачинщику веселья и строго сказал ему:
- Марк-Пьер, чаша моего терпения переполнена. Что за костер ты хочешь запалить на вершине Мон-дю-Сольт? Разве ты не знаешь, что это языческий обычай? Древние германцы, поклонявшиеся силам природы, устраивали празднества, когда одно время года сменяло другое. Они заклинали злых духов, узнавали волю своих богов и старались заручиться их милостями. Водан был, кажется, богом света, Донар – богом воздуха. Я уж и не упомню их бесовских имен… В священных рощах, под сенью старых деревьев, на берегах ручьев, у подножия скал, иногда в каком-нибудь грубо выстроенном храме алеманы приносили в жертву своим богам мясо диких зверей, хлеб, пиво и мед.
В день летнего солнцестояния язычники разводили огромные костры и устраивали прыжки. Они полагали, что огонь обладает очистительной силой и, прыгая через пламя, можно избавиться от болезней и стать сильнее. Неужели ты тоже в это веришь? Прошу тебя, Марк-Пьер, не совершай диких поступков. Ты юноша добрый, но глупый. Ты не понимаешь, как опасно заигрывать с дьяволом. Святые миссионеры, присланные к нам из Ирландии, долгие годы боролись с язычеством. А теперь, в наш просвещенный век, ты подбиваешь молодежь Вилларлода, Эставаера, Вюистернанса и Жиблу принять участие в древних ритуалах. Это очень плохо! Запалить ночью костер на вершине горы и прыгать через огонь – не самый лучший способ почтить святого Иоанна, который был против всякого колдовства. Прошу тебя, сын мой, не гневи Господа. Подумай о своей бедной матери. Как страдает она от твоих проказ! Обещай мне, Марк-Пьер, что будешь чаще молиться и выкинешь из головы мысли о плясках на вершине Мон-дю-Сольт.
Марк-Пьер, взволнованный словами священника, пообещал положить конец развлечениям и чаще бывать в церкви. Но через день молодой человек снова принялся мечтать о дне летнего солнцестояния. Вскоре он с прочими любителями увеселений расчищал место для танцев, рубил дрова для костра и раздавал приглашения на праздник юношам и девушкам соседних деревень.
 Наступил воскресный день. Старый кюре во время проповеди гневно порицал беспечную молодежь за страсть к песням и пляскам. Но Марк-Пьера не было на службе – он занимался приготовлениями к празднику.
 Наконец настала долгожданная, самая короткая ночь в году. Дул свежий ветер. В темноте шумели деревья. Теплый воздух был напоен сладкими, терпкими запахами трав и цветов. Долины и склоны гор окутывал белый туман. А на вершине Мон-дю-Сольт горел такой большой костер, что его было видно даже с хребтов Юры. Рев огня и треск пылающих бревен сливались с криками, смехом и песнями нарядной молодежи. Вино лилось рекой. Гремела музыка. Молодежь танцевала до упаду. Забавнее всего было прыгать через огонь. Юноши и девушки, разгоряченные невиданным весельем, забыв про все на свете, с блестящими глазами, разгонялись изо всех сил и, подпрыгнув, перелетали через бушующее пламя.
В центре всеобщего внимания был, конечно же, Марк-Пьер со своей скрипкой, которая без устали пела самые задорные мелодии. Музыкант веселился, как никогда. Глядя на счастливые лица друзей, он думал, что это лучший праздник в его жизни. От вина, танцев и прыжков через костер в теле и мыслях Марк-Пьера была какая-то необыкновенная легкость. Юноше казалось, что он слился в одно со всей природой, что темнота ночного неба, шум ветра, запах трав и жар огня стали частью его существа.
Приближалась полночь. Костер угасал. Хохот и песни молодежи становились тише. Утомленные буйными танцами юноши и девушки мало-помалу парами спускались с горы и расходились по домам. Вскоре площадка для танцев опустела. Разноцветные язычки догорающего огня беспокойно плясали на красных углях. На вершине Мон-дю-Сольт воцарилась такая глубокая тишина, что трудно было поверить, будто час назад здесь было веселье. Ни один из юных танцоров не хотел бы сейчас оказаться рядом с пепелищем, ибо всем было хорошо известно, что на том месте, где горел костер в праздник летнего солнцестояния, после полуночи происходит шета, собрание темных сил – призраков умерших грешников, ведьм, чертей и прочей нечисти.
Юноши и девушки, чрезвычайно довольные вечером, проведенным на вершине Мон-дю-Сольт, прощались и желали друг другу спокойной ночи. И никто из них не заметил, что куда-то пропал скрипач Марк-Пьер…
Бедный гаер, уставший от танцев и прыжков через огонь, собрался было восвояси, но вдруг его неумолимо стало клонить в сон. Глаза музыканта слипались, руки и ноги цепенели. Как подкошенный, он рухнул на землю рядом с костром и заснул.
Очнувшись ото сна, Марк-Пьер с изумлением поглядел вокруг. Он был один на вершине горы, а перед ним вновь пылал огромный костер. Вдруг юноша громко закричал от ужаса. Он увидел, что посреди языков пламени, прямо на горящих бревнах, сидит высоченный черт с острыми ушами, курчавой бородой и грозными рогами. Его красные глаза насмешливо глядели на скрипача. В когтистой лапе он сжимал черный трезубец. Откуда ни возьмись, в воздухе появилась стая отвратительных демонов с перепончатыми, как у летучих мышей, крыльями. Мерзкие существа со свистом, воплями и воем ринулись на человека. Десятки цепких рук подхватили Марк-Пьера и подняли высоко над землей. Демоны, перекидывая друг другу несчастного скрипача, с невероятной скоростью закружились в хороводе. Они пели:
В пляс пускайся, что есть силы –
Здесь теперь твоя могила!
Вместо девушки проворной
Потанцуй-ка с чертом черным!
Скоро ты сгоришь в аду –
Задремал ты на беду!
Бедный, бедный Марк-Пьер! Ожидал ли он такого завершения праздника? Юноша громко рыдал, заливаясь слезами. Он отчаянно звал на помощь, но кто мог вызволить его из лап сатаны в полночь, на вершине Мон-дю-Сольт, заполоненной нечистой силой? Черт, восседавший посреди костра, хохотал, глядя на страдания музыканта. Он протянул вперед ладонь с когтистыми пальцами, и стая демонов полетела к своему хозяину, чтобы вручить ему жертву. Марк-Пьер с ужасом глядел на грозное пламя. Поистине, его ожидала страшная кончина! Он зажмурил глаза…
Но странное дело, – что-то не давало демонам бросить Марк-Пьера в огонь. Нечисть вновь и вновь подлетала к костру, чтобы швырнуть туда скрипача, но не тут-то было. На адских танцоров вдруг напала непонятная хворь. У них начался озноб. Несмотря на яркое пламя, они стучали зубами и дрожали от холода. Силы покидали мучителей Марк-Пьера. Ослабев окончательно, они выронили юношу из мохнатых лап на землю. Их главарь в ярости вскочил и ударил трезубцем о землю. Раздался грохот. Во все стороны полетели искры. Черту не терпелось получить поскорее свою добычу. Он вышел из огня, чтобы самолично схватить Марк-Пьера, но, приблизившись к юноше, тоже почувствовал, что замерзает. В страхе сатана попятился обратно к костру.
Дело в том, что матушка Марк-Пьера не спала. Сердце ей подсказывало, что с сыном случилось несчастье. Она просила святых угодников заступиться за непутевое чадо, и ее молитвы были услышаны на небесах. Кто-то невидимый и сильный встал рядом с Марк-Пьером на вершине Мон-дю-Сольт. И демоны со своим предводителем почувствовали угрозу. Они пришли в замешательство. Тогда черт зашептал:
- Юноша, иди скорей ко мне, иначе ты погибнешь! Со мной ты обретешь невиданное счастье. Мы закружимся в вечном танце. Приди ко мне, и я спою тебе самую прелестную мелодию на свете. Поторопись!
Но Марк-Пьер не поддался дьявольскому искушению. Он стал громко читать «Отче наш». Услышав слова молитвы, черт скорчился от отвращения. Прокричав проклятие, он бросился в огонь и исчез в своей родной стихии. За ним последовали все крылатые демоны. Не успел Марк-Пьер дочитать молитву до конца, как костер погас, и темнота окутала вершину Мон-дю-Сольт.
На следующее утро деревенские жители, обеспокоенные отсутствием Марк-Пьера, отправились на площадку для танцев. Там, рядом с грудой черных углей, они увидели обгорелое тело музыканта. Сначала все подумали, что юноша умер от столь ужасных ожогов, но на удивление оказалось, что сердце его еще бьется. Полуживого скрипача на носилках перенесли в деревню. Кюре отслужил молебен об исцелении бедного юноши. Через несколько дней сознание вернулось к Марк-Пьеру, и он рассказал людям о страшных событиях, которые произошли ночью на вершине Мон-дю-Сольт. Что и говорить, все были поражены случившимся.
Много месяцев болел Марк-Пьер. Очень медленно заживали его раны. Поправившись, скрипач первым делом отправился на вершину Мон-дю-Сольт. Он поставил высокий крест на том самом месте, где горел в праздник летнего солнцестояния адский костер. Это было в 1765 году, – на гранитном пьедестале еще можно различить знаменательную дату. С тех пор туда часто приходят паломники, чтобы помолиться святым, избавившим деревенского скрипача от гибели.
Сам Марк-Пьер прожил долгую жизнь. После страшной ночи в горах он никогда больше не играл на скрипке, не пел и не танцевал. Несмотря на свое внешнее безобразие, он был веселым и добродушным человеком и совсем не обижался, когда его называли Паленым де Ла Фаном.

Озеро Монжерон

Недалеко от угрюмой долины Альбёв, в горах, что возвышаются над старинным замком графов де Грюйер, находится озеро Монжер;н, отражающее в своих водах темные вершины сосен. Оно очень красиво. Взгляните на него со склона горы ясным солнечным днем! Вам покажется, что огромный изумруд упал посреди лесов и цветущих альпийских лугов. Озеро Монжерон невелико: обойти его можно за пятнадцать-двадцать минут. Но глубина его, по уверениям жителей окрестных деревень, необычайна.
Вокруг озера растут чудесные цветы, и все лето стрекозы с разноцветными крылышками гоняются друг за другом над тихой зеркальной гладью. Стада коров, коз, овец и барашков приходят к Монжерону на водопой. На берегу озера любят отдыхать усталые путники. Здесь, вдалеке от городского шума и суеты, на краю дремучего леса, окруженного высокими горами, они любуются прекрасным видом раскинувшейся внизу долины.
Древняя столица графства Грюйер кажется отсюда такой нарядной и праздничной! Хорошо видны ее крепостные стены, башни, колокольни и пестрые крыши домов. Многие художники приходили на это место, чтобы запечатлеть живописный город посреди зеленых равнин, которые образуют вместе с короной горных вершин грандиозный пейзаж.
Любезные путники, чудесным солнечным днем вы отлично проведете время на берегу озера Монжерон. Но упаси вас Бог оказаться там темной ночью, ибо вашему взору предстанет ужасное зрелище!
Когда колокольный звон деревенских часовен возвестит о завершении дня, и ночь позволит злым духам и разным таинственным тварям беспрепятственно бродить по земле, воды маленького озера вдруг принимаются темнеть и вскоре становятся черными, как чернила, а потом начинают высоко вздыматься. Через некоторое время озеро уже похоже на огромный котел с бурлящим кипятком, и со дна его доносятся стоны, крики и вой никому не ведомых существ, иногда заглушаемые чудовищным ревом какого-то разъяренного зверя.
Внезапно на взволнованной поверхности озера поднимается могучая волна. Она выбрасывает на берег странное, светящееся во тьме существо. Испуская отчаянные вопли, гадкий призрак мечется по берегу, словно пытаясь от кого-то спрятаться. Но не успевает он скрыться из виду, как следующая волна, еще более грозная, чем предыдущая, выносит на сушу другое чудище – огромного быка. Страшно мыча и извергая искры и пламя из ноздрей, глаз, ушей и пасти, он пускается вдогонку за своим предшественником, который в ужасе бежит от него вокруг озера. Проходит еще мгновенье, и вот уже несется третья волна – самая большая, самая сильная. Она обрушивается на землю и отбегает прочь, оставив на берегу третьего монстра – то ли зверя, то ли человека. В его голову, покрытую шкурой коровы, вонзен топор с длинной рукояткой, что торчит надо лбом и походит издали на грозный рог. Его руки увешаны звенящими колокольцами, бренчащими кусочками железа и тяжелыми цепями. В кулаках своих он держит два пылающих факела. Жалобный вой этого призрака любого заставит дрожать! Оказавшись на суше, он тут же пытается куда-нибудь скрыться, но неведомая сила удерживает его на унылом берегу. Завидев двух страшилищ, несущихся в его сторону, призрак в коровьей шкуре приходит в неописуемый ужас. Он хочет спастись от них, он бежит, он летит... Так начинается дикая гонка трех фантастических тварей, гадких и жутких. Всю ночь они с воем носятся вокруг озера Монжерон. А с вершин старых елей, сомкнувшихся тесным кольцом вкруг бурлящей пучины, раздаются зловещие крики сов.
                * * *
Давным-давно, когда люди, населявшие грюйерский край, уже были добрыми христианами, набожными и благочестивыми католиками, в горах встречались еще идолопоклонники, которые не спешили принимать Закон Божий. Они отличались буйным нравом, по любому поводу затевали драки, и даже по воскресным дням шумели, вопили и богохульствовали, как настоящие язычники. Нехристи эти были очень богаты, что не удивительно, ибо по воле Провидения многие злые люди прежде, чем попасть в ад после смерти, пользуются при жизни земными благами. Некоторые из них владели обширными пастбищами, и самым состоятельным был человек по имени Жерон. В старинных летописях можно без труда найти упоминание о местности Монжерон, что значит Жероновы горы.
 Жерон был высокомерным, грубым и жадным богачом, он не верил ни в Бога, ни в дьявола, никогда не молился и насмехался над набожными католиками. Этот нехристь поклонялся только деньгам! Жерон работал за троих и иногда даже сам пас стада, дабы приумножить свое богатство. В шале  Жерона никогда не читали Евангелие. Его батраки никогда не спускались в Грюйер, чтобы отстоять в Божьей церкви воскресную службу. Более того – они припасали для праздничного дня самые шумные работы назло своим благочестивым соседям.
День святого Иакова, доброго покровителя пастухов, выпал однажды на воскресенье, что удвоило торжественность праздника. Шале набожных пастухов были пусты, потому что их обитатели, все до единого, творили в церквах молитвы, вознося хвалы своему патрону.
Именно в этот праздничный день нехристь Жерон решил перевести свои стада с одного пастбища на другое. В час, когда в Грюйере началась месса, Жерон уже гнал по горным дорогам сотни голов скота. Его коровы громко мычали, колокольчики на их шеях бренчали на все лады, пастухи щелкали кнутами и весело перекликались. Пока тучные стада не торопясь уходили из Монжерона, их хозяин вернулся в шале, чтобы, следуя обычаю, привести в порядок жилище и приготовить сыр.
Уже довольно поздно вечером Жерон, покончив со всеми делами, вышел из шале, неся на плечах огромный котел для варки сыра. Ему предстояло подняться по узкой тропинке, что вилась по крутому склону, нависшему над озером. Жерон с немалым трудом вскарабкался наверх, и только он решил передохнуть, как послышался частый стук копыт. Через несколько мгновений из-за ближайшего поворота выскочил несущийся во весь опор огромный черный бык, который, очевидно, был недоволен тем, что его погнали в чужие края, и теперь возвращался в Монжерон, на свое родное пастбище.
Разъяренное животное обратило весь свой гнев на первого встречного. Жерон хотел увернуться от бросившегося на него зверя, но тяжкая ноша помешала ему. Бык с такой силой толкнул Жерона, что тот опрокинулся на спину. Большой котел вмиг поглотил его и покатился к озеру. Ударившись о камень и описав в воздухе дугу, котел с Жероном внутри плюхнулся прямо в воду. А страшный зверь, который, казалось, был одержим самим дьяволом, прыгнул за ним следом.
Свидетелями этой страшной драмы были жители окрестных шале и слуги Жерона, которые бежали за отбившимся от стада быком. Люди с помощью шестов, крюков и веревок всю ночь с риском для жизни старались вытащить тело бедняги, но усилия их  оказались тщетными, ибо воды озера были чрезвычайно глубоки.
Семья погибшего пообещала щедрую награду тому, кто сможет достать со дна озера тело Жерона, и поиски продолжались на второй день, и на третий, но, увы, безуспешно.
Настала третья ночь со дня гибели Жерона. Даже самые выносливые из тех, кто искал утонувшего, были изнурены тяжким трудом. Прервав работы, усталые люди заснули на берегу озера.
Около полуночи все были разбужены дикими криками. Не продрав еще глаз ото сна и не соображая ничего от волнения, люди увидели вначале только два сверкающие пятна, которые двигались вокруг озера так быстро, что, казалось, будто водная гладь обведена огненным кругом. Но через несколько мгновений уже можно было явственно различить две фигуры. Это были... Жерон, который бежал с огромным котлом на плечах, и разъяренный бык, преследовавший его. И тот, и другой были объяты пламенем! Страшное наказание постигло Жерона за его злобу и богохульство…
Люди, ставшие невольными свидетелями адских мучений Жерона с радостью удрали бы с берега озера, но какая-то таинственная сила удерживала их на месте. Широко раскрыв от ужаса глаза, они смотрели, как вопящий Жерон и ревущий бык носились вокруг озера, до тех пор, пока не запели первые петухи и не зазвонили к заутрене в Грюйере. При звуке колокола призраки вернулись на дно водоема, а испуганные зрители жуткого представления бросились со всех ног в ближайшую деревню и поведали ее жителям об ужасном возвращении Жерона на землю. И тогда все поняли, почему не удавалось найти его тело.
Люди отказались от новых поисков. Они обратились к сыновьям Жерона с такими словами:
- Теперь ваш отец и его бык являются собственностью весьма могущественного хозяина. А мы не хотим противоречить дьяволу и стараться получить то, что по праву принадлежит только ему.
                * * *
Прошли века... Мы перенеслись в эпоху наполеоновских побед. На весь мир гремела слава великого полководца.
К тому времени уже несколько поколений пастухов сменилось в шале Монжерона. Но история о безбожнике и постигшей его страшной каре не стерлась из памяти людей, ибо пылающие призраки не прекращали время от времени появляться на берегу маленького озера. Чаще всего они выходили из водных глубин в постные дни, а также в праздник покровителя пастухов – святого Иакова.
В одном из шале, расположенных на склонах Монжерона, временно поселился старый сыровар по имени Корник;. Корнико был хорошим работником и обладал веселым, но отнюдь не добрым нравом. Всю жизнь свою он провел в чужих краях, бродя по свету, и теперь на склоне лет его любимым занятием было рассказывать о своих приключениях и сомнительных подвигах, а также подшучивать над простофилями и юными пастушк;ми. На этот раз жертвой веселого толстяка оказался мальчик-сирота пятнадцати лет, которого звали Жоз;ф Гурд;. Жозеф был на редкость безграмотным и очень суеверным. Но люди охотно прощали ему эти недостатки за его честность, доброту и великодушие.
Однажды в праздник святого Иакова в горах разразилась ужасная гроза. По черному куполу небес зловещими трещинами пробегали яркие молнии. Жители деревень со страхом прислушивались к вою ветра. Им казалось, что в дымовых трубах и за окнами домов вьется целый рой грешных душ, жалобно сетующих на свою горькую долю. Дождь лил как из ведра, а эхо громовых раскатов носилось в горах, как безумное. Казалось, что для появления привидений и прочих выходцев с того света, лучшей погоды и не придумать.
Устроившись вокруг огня, пастухи курили трубки и по очереди рассказывали друг другу, кто что знал о чертях, ведьмах и прочей нечисти. Когда пришла очередь Корнико, старый сыровар вспомнил легенду о привидениях озера Монжерон и поведал ее пастухам. А потом он посмотрел на призадумавшегося Жозефа и сказал:
- Юноша, я вижу, ты порядком напуган! Спорю, ты ни за что не согласишься пойти завтра ночью на берег озера и зачерпнуть воды в том месте, где растут три старые ели.
- Почему бы нет, – ответил задетый за живое Жозеф, – не думайте, что я трус.
- Ни за что в жизни ты не спустишься к озеру, – не унимался Корнико, – спорю на два экю!
Жозеф, разволновавшись, немедленно принял вызов старика. В присутствии всех пастухов пари было заключено. Через некоторое время Корнико зевнул, потянулся и, пожелав юноше успешно сходить за водой, отправился спать.
Насмешник решил сыграть с Жозефом недобрую шутку. На следующий день, встав пораньше, он занялся необходимыми приготовлениями. Накануне забили черную корову, и Корнико было поручено ее освежевать. Старик снял шкуру, оставив при этом на ней рога, и спрятал ее с сарае. Затем он приготовил два просмоленных факела, связку колокольцев и обрывки старых цепей. Вечером Корнико рассказал пастухам о своей затее напугать Жозефа и пошел к озеру, прихватив с собой все приготовленные для маскарада вещи. На берегу, под старыми елями, он надел шкуру с рогами, увешал себя цепями и колокольцами, зажег факелы и стал ждать юношу.
Когда сумерки сгустились, пастухи в шале сказали Жозефу:
- Час уже поздний, пора укладываться спать. Пускай привидения бродят по темному лесу, нам до них и дела нет. А ты, м;лодец, если хочешь выиграть пари, иди к озеру за водой, а еще лучше – отправляйся в постель, а то, неровен час, наложишь в штаны от страха.
- Я сейчас же пойду на берег Монжерона, – гордо ответил Жозеф, – и вы убедитесь в том, что мне не страшны никакие чудовища.
Жозеф взял бутылку для воды и вышел из шале. На улице он увидел прислоненный к поленнице большой топор. Не долго думая, юноша прихватил его с собой, на всякий случай, и стал спускаться по тропинке к озеру. Пройдя несколько шагов, он услышал странный шум. Со стороны озера доносились крики, звон, топот – это Корнико, заметив Жозефа, начал свое представление. Вскоре юноша увидел, что по берегу носится какое-то странное существо. Оно потрясало рогами, вопило, гремело цепями и, казалось, было объято пламенем. Молодой человек в изумлении остановился, а пастухи помирали со смеху, глядя на него из окна.
Помедлив немного, Жозеф стал продвигаться вперед, стараясь не терять из виду чудовище. Вскоре он уже был под старыми елями. Юноша наклонился к воде, чтобы наполнить бутылку, но тут гадкий призрак внезапно выскочил из-за дерева и кинулся на него. Жозеф был готов к нападению. Не растерявшись, он отскочил в сторону. Чудище пронеслось мимо него, затем повернулось и, наклонив рогатую голову, побежало обратно. Когда оно приблизилось, юноша размахнулся и изо всех сил ударил его топором по лбу. Монстр с диким воем упал на землю и покатился к воде, а Жозеф, не теряя времени, набрал воды в бутылку и побежал наверх, к шале.
Распахнув дверь, он, задыхаясь от радости и волнения, закричал оторопевшим пастухам:
- Я прикончил привидение! Я не такой трус и дурак, как вы думали! Оно кинулось на меня, но я всадил ему топор в башку. Оно завыло, грохнулось на землю и скатилось в воду. Оно меня припомнит! Теперь не захочет мериться силой со мной на берегу Монжерона!
- Но это же была шутка! Корнико притворился привидением! – закричали в ужасе пастухи и, схватив фонари, бросились к озеру.
На берегу они увидели лужу крови. Вода в одном месте была красная, поднимавшиеся со дна пузырьки воздуха лопались на поверхности, и небольшие волны набегали на берег. В траве догорал один брошенный факел, другой медленно плыл к середине озера.
Поняв, что произошло, люди выломали колья из ближайшей изгороди и попытались вытащить из воды Корнико, надеясь, что он еще жив. Но все их усилия были напрасны. Тогда сходили за сетью, шестами и крючьями, и всю ночь до восхода солнца старались достать со дна мертвое тело. Тщетно! Воды маленького озера не отдали Корнико, и людям ничего больше не оставалось, как вернуться к своим повседневным делам.
Но пропало не только тело старого сыровара. Бесследно исчез и юный Жозеф. Все его вещи в шале лежали нетронутыми. Куда мог уйти он без своей любимой трубки и без ботинок? Пастухи решили, что в то время, как остальные пытались вытащить Корнико, парень с горя утопился в озере.
В течение нескольких дней после трагедии, разыгравшейся на берегах Монжерона, люди, не теряя надежды найти утонувшие тела, суетились вокруг озера. Соорудили плот и с него закидывали сети, но, увы! – даже с помощью привязанных друг к другу веревок они не сумели достать до дна, и поиски были безрезультатны. Бедные пастухи думали теперь лишь о том, что, видно, нечистая сила подвигла Жозефа на убийство Корнико и что не следует больше смеяться над грешными душами и выходцами с того света.
На следующий год, в ночь накануне праздника святого Иакова пастухи Монжерона были разбужены жутким воем, от которого содрогнулись даже стены шале. Все выбежали на улицу. Вой несся со стороны озера. Набравшись храбрости, пастухи стали осторожно спускаться к воде. И вот их взору предстало ужасное зрелище. Маленькое озеро было похоже на бурлящий котел, а вокруг него мчалась пара тех самых пылающих монстров, что время от времени выходят из преисподней на берега Монжерона. Но теперь к ним присоединился еще и третий, – и это был ужасный призрак Корнико! Он был завернут в шкуру черной коровы таким образом, что рога пришлись как раз ему на голову. Между рогами торчала рукоятка топора, а из глубокой раны во лбу текла черная кровь. Призрак был увешан колокольцами и гремящими обрывками цепей. В его руках пылали зажженные факелы. Он несся по берегу, отчаянно крича.
                * * *
Без малого тридцать лет минуло с той поры. Многие из пастухов, что знали старого сыровара Корнико и молодого Гурде, обрели уже вечный покой в холодной земле. Император Наполеон провел свою армию по Европе, одерживая одну победу за другой... А потом все изменилось. Великий полководец, некогда повергавший в прах могущественные государства, умирал одинокий и всеми забытый на маленьком скалистом острове, затерянном в океане. Солдаты наполеоновской армии возвращались домой, чтобы на старости лет отдохнуть от военных походов и поведать сородичам о своих ратных подвигах.
В один прекрасный день в Грюйер пришел какой-то солдат с походным мешком за спиной. Он сильно хромал, лицо его было покрыто шрамами, левая рука не сгибалась и безжизненно висела. На груди старого вояки блестели знаки отличия – свидетельства его мужества и доблести.
Солдат зашел в трактир и заказал кружку пива. Хозяин и завсегдатаи заведения принялись расспрашивать незнакомца, откуда он явился и куда держит путь. Солдат заявил, что родом он из Грюйера, но ему никто не поверил. Тогда, разозлившись, он грохнул кулаком по столу и закричал:
- Да я тот самый Жозеф Гурде, пастух из шале Монжерона, что убил старого Корнико, приняв его за привидение!
Да, это был Жозеф Гурде, которого все считали утонувшим в водах озера Монжерон. Грюйерские старики сразу узнали его.
Когда пастухи побежали к озеру в надежде спасти Корнико, бедный Жозеф, поняв, что ненароком совершил убийство, решил покинуть родные края. Он отправился куда глаза глядят, проклиная человеческую глупость и злобу. Жозеф долго шел через горы и наконец добрался до Веве. Первым, кого юноша встретил в Веве, оказался вербовщик, набиравший солдат в армию Наполеона. Вербовщик предложил Жозефу поступить на службу к императору. Пастушок был наслышан о первых победах Наполеона и с радостью согласился стать солдатом великого полководца. В тот же вечер он сел на корабль, отплывающий во Францию. Так началась военная служба Жозефа, принесшая ему много ран и много славы.
В наши времена уже мало кто помнит историю Жозефа Гурде. Но знайте, что и по сей день чудовища озера Монжерон выходят на берег из таинственных водных глубин. Безлунной ночью, когда туман поднимается над землей и сильнее пахнут цветы, в лесу вокруг озера становится тихо-тихо. Недвижная гладь мерцает, как чудесное зеркало. И вдруг вода начинает темнеть...
 

Жан де Баран и Кристоф Овчар

Неприкаянные души умерших грешников, призраки, демоны и прочие адские твари не всегда дожидаются темноты и непогоды, чтоб, выйдя из огненных пучин преисподней, бродить по земле…
Жан де Баран и Кристоф Овчар выбирали для прогулок ясные ночи, когда светила луна и весь небосвод был усыпан яркими звездами. Именно тогда являлись в Серни; эти пастухи-фантомы во главе своих дьявольских стад. Жители горных деревень часто видели в темном небе поразительную картину. Прямо по воздуху бежали два объятых пламенем человека, и за каждым из них спешило бесчисленное множество коз, овец и баранов, блеющих такими странными, такими мертвенными голосами, что у любого, кому довелось их услышать, от страха застывала в жилах кровь.
Первый из них, Жан де Баран, шел из Мон де Крезю, через скалы, пропасти, леса и пастбища к Биффексу, Берра и Гро-Шомио, воя жалобным голосом:
- Кому же мне отдать ягнят и овечек, народившихся в стаде? Кому же мне их отдать?
Другой, Кристоф Овчар, спускался с вершин Гро-Брана. Огибая гребни горных хребтов Морво, Патральон, Бремингард, Баллиза, Ленц и Шиа, огненной полосой летел он навстречу первому, тоже отчаянно крича:
- Кому я должен отдать ягнят и овечек? Кому мне их отдать?
Два стада неизменно встречались над пастбищами, расположенными в окрестностях Гро-Шомио. Там они останавливались и выстраивались в боевом порядке, как две громадные армии.
Оба полководца бегали, суетились, кричали, отдавали приказания и подбадривали своих солдат. Подобно воинам прежних времен, они обменивались взаимными оскорблениями и провоцировали друг друга на наступление.
- Иди же сюда, грозный вор овец и баранов, – кричал Кристоф. – Иди-ка погляди, не дам ли я тебе фору в этом деле, не лучше ли я тебя! Жалкий французишко из Серниа! Гони же сюда своих ничтожных козлят и ягнят!
- Заткнись, старикашка из Куцеру, – ответствовал Жан, – твои козы и овцы - просто кожа да кости! Сегодня ты останешься один одинешенек со своими погаными собаками. Стеная и воя, вы будете вечно носиться над пастбищами, скалами и пропастями. Приблизься, я разобью твое стадо, и так уже полуживое от голода.
И тогда завязывается ужасная битва. Стадо Кристофа бросается на стадо Жана. Козы, овцы, бараны сталкиваются рогами и бьются, как дикие звери. Крики и брань полководцев, блеяние животных, завывание псов эхом разносятся по всей долине… Чудовищные сражения призрачных войск обычно затягивались до утра. Враги расходились лишь после того, как раздавался первый крик петуха. Но бывало, что и на следующую ночь они встречались, дабы продолжить войну.
Жан де Баран и Кристоф Овчар наводили страх на всех без исключения жителей Серниа. При их приближении изгороди, кусты и деревья сами собой начинали гореть. Трава годами не росла в том месте, где бились дьявольские полки. Мирные стада, почуяв нечисть, бросались врассыпную и убегали на дальние пастбища. Пастухи, даже самые смелые и решительные, в ужасе прятались по домам и предпочитали не высовывать нос на улицу до завершения очередной стычки призраков. А жены проливали горючие слезы и умоляли мужей ни за что в жизни не воровать чужой скот.
Уже много десятилетий тянулись страшные битвы Жана де Барана и Кристофа Овчара, когда несколько монахов картезианского ордена, решили обосноваться в Серниа – хмуром краю, где растут огромные ели и часты горные обвалы.
Однажды ночью картезианцы усердно молились, собравшись вокруг высокого дерева, на ветвях которого висели светильники и колокол для будущей обители. Вдруг из-за горных вершин показались призрачные стада. Прямо по воздуху шли они в сторону молящихся монахов. Выстроившись в боевом порядке прямо над их головами, адские создания ринулись друг на друга. Раскрыв рты от удивления, святые отцы смотрели на побоище, слушали блеяние животных и ругань пастухов. Они прибыли из далеких краев, где и слыхом не слыхивали о подобных богомерзких спектаклях.
Сначала монахи не знали, что же им делать – убраться подобру-поздорову из этих проклятых мест или же попытаться пресечь бесовские забавы. Отец Митчи – добрый, умный и благочестивый священник, а также брат Викториан, отважный человек, который в прошлом был солдатом и не боялся никаких испытаний, хотели броситься на врага. Но молодые послушники, чуть не рыдая, стали умолять товарищей умерить пыл и не привлекать к себе внимания дьявольских созданий.
В конце концов, отец Митчи, как самый старший, вынес решение: следует попытаться усмирить злых духов, но сначала – узнать, какова их природа, и выяснить, каким оружием их можно побороть.
На следующий день картезианцы собрали жителей окрестных деревень и подробно их расспросили о сражениях призрачных стад. Вот что они узнали.
Много лет назад в Серниа происходили очень странные вещи. То здесь, то там в стадах, охраняемых добропорядочными пастухами, каким-то непостижимым образом пропадали овцы,  козы и прочий мелкий скот. Обитатели Ла Роша, Шарме, Бельгарда, Монтевра, Мотелона и других деревень были встревожены все до единого, ибо, несмотря на предпринятые меры, никто не мог уличить воров. Негодяи, которым, казалось, помогал сам дьявол, продолжали уводить животных прямо из-под носа у бдительных пастухов. И только у двух людей никогда ничего не пропадало. Это были савояр по имени Жан де Баран и его приятель Кристоф Овчар, родом из швейцарского городка Куцеру. В течение многих лет они бродили со своими стадами по лугам и долинам и добирались иногда до самых высоких горных пастбищ. Овцы и козы следовали за ними послушно и преданно, как собаки. Приятно было поглядеть!
Как-то раз, прекрасной звездной ночью старый охотник из Серниа по имени Пьер пробирался по дремучему лесу. Он намеревался подстрелить на рассвете парочку глухарей и дошел до опушки, около которой водилось изрядное множество этих птиц. Пьер притаился под деревом и стал прислушиваться к звукам ночного леса. Сначала он слышал только шелест листьев, да журчание речки Жавр;, что течет у подножия высокой горы. Но вдруг до него донеслись звон колокольчиков, блеяние овец и возгласы пастуха. «Кто это перегоняет стадо в ночную пору?» – думал Пьер, напряженно вглядываясь в темноту. Вскоре он увидел, как из окутанной туманом лощины вышел савояр Жан. Он кричал:
- За мной, за мной!
И на зов его спешили бараны, овцы, козы. И было что-то странное в поведении животных. Казалось, их влекла за пастухом какая-то непреодолимая сила… Казалось, они околдованы. Приглядевшись внимательнее, охотник с изумлением понял, что скот этот вовсе не из стад Серниа.
Заподозрив неладное, Пьер решил проследить, куда же гонит Жан этих животных. Пропустив стадо вперед, он стал красться вслед за ним. Больше всего старик боялся, что его учуют собаки Жана.
Жан де Баран держал путь в сторону Гро-Шомио, туда, где возвышались неприступные горы, окутанные серыми облаками, и дико выл в ущельях холодный ветер. Добравшись до какого-то пастбища, поросшего мелким клевером, Жан остановился. Животные сбились в кучу. Пастух молча вглядывался в туманную даль. Пьер спрятался за большим камнем и с нетерпением ожидал развития событий. Он догадывался, что скоро что-то должно произойти. И точно - на противоположной стороне пастбища вдруг появилось еще одно стадо коз да баранов, а вел его не кто иной, как Кристоф из Куцеру. Оба пастуха радостно приветствовали друг друга, и охотник услышал следующий разговор:
– Ну что, хорош ли улов?
– Отличный! А у тебя?
– Лучше не бывает! Животные сбегались со всех сторон! Завидев меня, даже ягнята и козлята покидали стада. Они бежали за мной послушно, весело и резво. Что и говорить, великий хозяин недурно нам помогает!
При этих словах земля вдруг задрожала, со скал посыпались камни и чей-то странный металлический голос произнес:
– Вы за мной пойдете не весело, не резво… Не сейчас… но скоро… после смерти!
Откуда-то пошел ужасный запах серы, и бедный охотник, который, скорчившись, сидел за камнем, с трудом сдерживал кашель.
Через некоторое время к Жану и Кристофу подошел какой-то человек. Судя по всему, он обычно скупал у них краденый скот. Поторговавшись немного, незнакомец вручил пастухам туго набитый кошелек, и куда-то погнал блеющие стада. Жан и Кристоф остались одни. И тут разгорелся между ними яростный спор. Они никак не могли поделить полученные деньги. Пастухи принялись оскорблять друг друга и обвинять во всевозможных злодеяниях. Пьер с ужасом узнал, что эти люди виновны не только в кражах скота, которые не давали покоя добрым людям в течение последних тридцати лет. На их совести были также грабежи, поджоги, отвратительное колдовство, убийства и многие другие преступления. Пререкания Жана и Кристофа перешли в драку. Сцепившись, негодяи покатились по сырой земле. Рыча и воя, они нещадно тузили друг друга кулаками, и уже собирались взяться за ножи, как вдруг произошло нечто поразительное. В темноте блеснули две яркие молнии, и тут же раздались два крика. Что-то громыхнуло в небе, а потом все затихло.
Старый охотник понял, что произошло несчастье. Выскочив из своего укрытия, он побежал на поле боя. Слишком поздно! Он уже ничем не мог помочь повздорившим пастухам. На земле были простерты два обугленных тела. А над землей занималось утро…
Когда Пьер прибежал в Серниа и, собрав людей, поведал им о страшных событиях, невольным свидетелем которых он стал этой ночью, ему сначала никто не поверил. Но в глазах охотника был такой неподдельный ужас, что некоторые мужчины все же решили подняться в горы и посмотреть, что же произошло на дальнем пастбище.
Они пришли на поросший белым клевером луг, и увидели, что в одном месте трава была выжжена и залита кровью, а земля стала тверда, как черепица. Но трупы исчезли…
Вечером того же дня, когда солнце зашло и сгустились сумерки, в небе послышался какой-то шум, и над горными вершинами вдруг показались странные светящиеся пятна, которые с разных сторон неслись к Серниа. По мере приближения они принимали человеческие очертания, и уже через несколько минут люди с изумлением увидели двух бегущих по воздуху призраков. Это был Жан! Это был Кристоф! Оба пастуха были объяты пламенем и громко кричали, а за ними спешили несметные полчища овец, коз и баранов, блеющих какими-то дьявольскими голосами.
Жан де Баран и Кристоф Овчар сошлись над пастбищами Гро-Шомио, как раз там, где они накануне продали украденных животных, подрались и были убиты двумя молниями. Призраки выстроили свои стада в боевом порядке, и две армии ринулись в бой. Ужасное сражение продолжалось до утра, и всю ночь люди немеющими от страха губами шептали молитвы. Но вот над горами забрезжил свет, и при первом же крике петуха фантомы исчезли.
С тех самых пор в течение многих лет призраки преступных пастухов в сопровождении адских животных время от времени появлялись в Серниа, неизменно выбирая для своих прогулок ясные ночи, когда светил месяц и звездам не было числа. Зеленые пастбища, над которыми совершались побоища, становились выжженной пустошью, и ни люди, ни звери не осмеливались даже приблизиться к ним. Жители Серниа беспрестанно молились о том, чтобы души Жана де Барана и Кристофа Овчара обрели, наконец, вечный покой, но, видно, пастухи очень грешили при жизни, и Господь от них отвернулся. Они попали в когти сатаны, который помогал им творить зло и теперь стал их полновластным хозяином.
Картезианцы были немало удивлены рассказом жителей Серниа. Будучи людьми милосердными, они почувствовали не столько отвращение, сколько жалость к неприкаянным душам грешников. Монахи понимали, что Жан и Кристоф выходят на землю не только для того, чтобы пугать добрых христиан, что, возможно, они чего-то ждут, чего-то ищут, и во всем происходящем есть высший смысл.
Отец Митчи и отважный брат Викториан решили во что бы то ни стало положить конец войне призраков.
На следующий день монахи уже карабкались по крутым склонам – туда, наверх, к выжженным пастбищам Гро-Шомио. В руках они держали старинные посохи, что побывали с паломниками прежних времен во многих святых местах – и в Риме, и в Иерусалиме. С их поясов свисали длинные четки, а в карманах позвякивали склянки со святой водой. Оба вполголоса читали Евангелие от Иоанна.
Добравшись до пастбища, над которым бились накануне Жан де Баран и Кристоф Овчар, картезианцы опустились на колени и продолжили свои молитвы. Солнце клонилось к закату. Стало холодать. Дунул ветер. Трава покрылась росой.
Наступила ночь. Отец Митчи и брат Викториан вдруг ощутили сильный страх. Собрав все свое мужество, они громко запели псалмы. Вдруг в небе стало как будто светлее и послышался нарастающий шум. Показались вражеские орды! Они шли прямо к монахам.
- Помоги нам, святой Бруно! – воскликнули братья и стали читать «Отче наш».
Завидев незваных гостей, Жан и Кристоф разразились проклятьями. Вторя пастухам, дьявольские животные заблеяли ужасными голосами. С дикой скоростью нечисть понеслась к людям. Повинуясь указаниям своих предводителей, козы, овцы и бараны выстроились вокруг отца Митчи и брата Викториана. Опустив рога, они рычали и хрипели, их пустые глазницы метали холодные искры. Казалось, они ждали только сигнала, чтобы броситься на картезианцев. Откуда-то из-за туч вдруг выскочили адские собаки Жана и Кристофа. Прямо над головами монахов они разразились грохочущим лаем.
Брат Викториан вдруг осознал, что от ужаса начинает забывать слова молитвы. Его мысли путались, и в голову почему-то лезли сказки любимой, давно уже покойной, бабушки. Брат Викториан вспомнил, что она говаривала, будто оградить от нечистой силы может нарисованный круг. Дрожащей рукой он взял свой посох и провел по земле вокруг себя и отца Митчи черту. При этом он поспешно читал Евангелие.
Некоторые животные, разозленные действиями брата Викториана, бросились вперед, но тут же ударились рогами о выросшую на их пути невидимую преграду. Бешенству обоих пастухов не было предела.
– Какого черта вы пришли сюда, дерзкие монахи? Разве мало нам страданий? Вы хотите сделать нам еще больнее? – закричали они.
– Блеск от вашей одежды режет мои глаза! Вы не даете мне отомстить предателю! Я вас удушу! – завывал Кристоф Овчар, размахивая окровавленным ножом. Его сжигала злоба, он желал поскорее броситься в бой.
– Разве старикашка настоятель благословил вас мешать нам биться? – вопрошал Жан де Баран. – Вы ослушались приора, и он будет очень недоволен. Убирайтесь отсюда, или умрете!
Призрачные пастухи пытались перейти за линию круга, но у них ничего не получалось, и они яростно колотили в невидимую стену руками и ногами.
– Что вам здесь нужно, люди, питающиеся травой? Ведь вы не едите баранины! Какое вам дело до того, что мы воровали глупых овец? Вы заняли наше место. Это пастбище наше! Мы здесь воюем! Вы будете растоптаны и разорваны. Смерть изменнику! Смерть предателю!
С этими страшными словами противники бросились друг на друга и сцепились в яростной схватке. Козлы, козы, овцы и бараны тоже ринулись в бой. Они лягались, бодались, кусались и с такой силой сталкивались рогами, что целые снопы искр летели с неба на землю. Собаки злобно грызлись между собой, не забывая при этом лаять и на монахов. Брата Викториана больше всего поразило, что гадкие псы иногда принимались ругаться на чистом немецком языке. Стоял чудовищный шум, воздух постепенно накалялся, и уже вспыхнули деревья вокруг черты, ограждавшей отца Митчи и брата Викториана от нечисти. Ужас, что творилось! Монахи читали Евангелие, пели псалмы, окропляли святой водой землю вокруг себя, и вражеские силы никак не могли до них добраться, несмотря на то, что несколько раз атаковали линию круга.
Но вот наступило утро и зазвонили колокола в деревенских часовнях. Адские армии тут же прервали побоище. С воем и ревом понеслись они по небу к горным вершинам и через мгновение скрылись из виду. Отец Митчи и брат Викториан стояли на маленьком участке зеленой травы. Вокруг них догорала земля и тлели угли спаленных деревьев. Пошатываясь от усталости, монахи стали спускаться с горы. Они не смогли побороть призраков, но были довольны уже тем, что сами остались живы-здоровы.
Первым, кого встретили внизу отец Митчи и брат Викториан, был отец настоятель. Прослышав о творящихся в долине безобразиях, он самолично явился туда во главе целой сотни священнослужителей, чтобы всем миром помолиться за грешные души Жана де Барана и Кристофа Овчара. Может быть, тогда они обретут покой и перестанут тревожить добрых христиан?
В течение девяти дней священники, монахи, послушники и деревенские жители постились и молились. Темным силам это, конечно же, пришлось не по вкусу. Каждую ночь над Серниа небо дрожало от дьявольских побоищ, которые становились все злее, все ужаснее. Наконец, на закате девятого дня, старенький отец настоятель вместе со своим ризничим, добрым и набожным юношей, пошли на пастбища Гро-Шомио. Там, среди дымящихся деревьев и черных камней, они стали ждать наступления темноты. Отец настоятель не боялся выходцев из преисподней, ведь у него в руках было могучее оружие – мощи великого святого и бутыль с водой, освященной епископом в праздник святого Бруно.
Когда проклятые Жан и Кристоф со своими стадами явились на пастбища Гро-Шомио, их глазам предстала знакомая и непереносимая картина: два монаха, усердно читающие молитвы. Взвыв от злобы, нечисть бросилась к молящимся и сомкнулась над их головами плотным кольцом. Козлы и бараны наклонили рогатые головы. Собаки оскалились. Пастухи готовились дать сигнал к атаке…
Отец настоятель окинул ясным взором бесовское войско. Он прекрасно знал, что темным силам подвластен лишь тот, кто боится, а в его сердце не было страха. Препоручив себя святому Михаилу, святому Иоанну, святому Бруно, святому Антонию Великому и прочим святым, посрамившим дьявола, отец настоятель совершил крестное знамение и что-то тихо сказал пастухам и животным. И тут случилось чудо: Жан де Баран и Кристоф Овчар вместе со своими собаками, козлами и козами, баранами и овцами, козлятами и ягнятами исчезли во мгновение ока.
Всю ночь старик и юноша возносили хвалы Господу Богу, а на рассвете они пошли обратно в Серниа. Всходило солнце. Луга и леса были залиты золотым и розовым светом.
Внизу, у подножия горы, целая толпа народу с беспокойством ожидала тех, кто ушел на страшное пастбище. И вот, с чувством большого облегчения, люди увидели, как по крутой горной тропинке спускается старый настоятель, опираясь на плечо ризничего, который весело махал всем рукой.
Никому не ведомо, что именно сказал отец настоятель выходцам из ада - там, на обугленном пастбище Гро-Шомио. Но доподлинно известно, что с той достопамятной ночи призраки Жана де Барана и Кристофа Овчара никогда уже не появлялись в небе над землей Серниа.


Крест Крецилиана

Бедный, бедный Крецилиан! Темной ночью, когда на небе нет ни звездочки, когда идет дождь, или снег, или град, когда ветер дует изо всех сил и длинные молнии разрывают на части черные тучи, а от грома дрожит земля, всякая тварь Божия находит себе укрытие от непогоды. Только он один не может найти пристанища. Ему кажется, что его бросили в огонь. Чувствуя каждой костью своего скелета невыносимое жжение, он корчится в муках и напрасно взывает о помощи.
Ужасны страдания Крецилиана!
Он появлялся на лесной опушке, между деревней Гранвиллар и часовней Даада, невдалеке от дороги, там, где ныне на каменном постаменте возвышается большой железный крест. Когда-то его воздвигли на месте старинного деревянного креста, который стоял на вершине огромной кучи булыжников.
Призрак Крецилиана не давал покоя жителям окрестных деревень. Его вид приводил в ужас любого смельчака. Голосом, полным отчаяния, он без конца повторял: «О, если б я знал тогда! Если б я знал! Я хочу быть там погребенным! Похороните меня там!»
Но ничто не могло унять его боль и тоску. Между Гранвилларом и Даадой постоянно раздавались заунывные жалобы Крецилиана. Его вопли и стоны нагоняли страх на мирных путников. Люди сворачивали с дороги и шли стороной. В результате, через поле протоптали тропинку, и все ходили только по ней, чтобы, не дай Бог, не встретить несчастного призрака.
Люди и по сей день помнят страшную историю Крецилиана, и всякий добрый христианин, проходя мимо креста, возведенного на обочине дороги, обязательно препоручает свою душу Господу. Бедный призрак уже давно перестал пугать людей ужасными стонами. Он обрел вечный покой. Но произошло это только благодаря молитвам, паломничествам и щедрым пожертвованиям набожных жителей Гранвиллара.
                * * *
Крестьяне прелестной деревушки Гранвилляр всегда любили посмеяться, попеть да поплясать. Но при этом они прекрасно выполняли свой христианский долг – усердно молились и не забывали Слово Божие.
В те давние времена в древней церквушке Даада еще были службы, и все ходили туда на мессу. Только один человек из Гранвиллара никогда не молился в церкви. Это был старый бобыль по имени Крецилиан.
Нельзя сказать, что Крецилиан не веровал вовсе. Он был скорее чудаком, оригиналом. В нем не было ни капли благочестия. Он никогда не делал того, что делали все, и поражал людей своей невежественностью. Каждое воскресенье он направлялся к Дааде, но всегда шел последним. Добравшись до места, откуда одновременно были видны и церковь, и деревня, Крецилиан замедлял свой шаг. Свернув на лесную опушку, он лениво разваливался на земле и прохлаждался так до конца мессы. А потом первым возвращался в деревню. В течение двадцати или даже тридцати лет Крецилиан выполнял свой христианский долг таким вот немыслимым образом. Ни предостережения кюре, ни добрые советы соседей, ни сплетни старух, ни вмешательство властей, ни злые шутки молодежи – ничто не могло заставить Крецилиана пойти вместе с прихожанами в церковь…
Однажды ночью соседи этого чудака впопыхах прибежали к священнику. Их разбудил шум в доме Крецилиана. Старик метался на постели, задыхался и кричал, что хочет причаститься. Но, когда кюре пришел, было уже поздно. Больной потерял сознание и через несколько мгновений испустил дух. На следующий день гроб с телом Крецилиана понесли к Дааде, на кладбище. Когда печальная процессия поравнялась с тем местом, где старик обычно пережидал мессу, гроб сделался невероятно тяжелым. Четверо мужчин, которые несли его на плечах, уронили свою ношу на краю дороги. Гроб пытались поднять вшестером, вдесятером… Бесполезно! Он словно прирос к земле. Из Гранвиллара привели быков и лошадей. Но животные ни за что не хотели везти гроб Крецилиана. Они ревели, мычали, ржали и выказывали такое беспокойство и нетерпение, что пришлось их срочно увести обратно в деревню. Всем стало ясно, что дело не обошлось без вмешательства высших сил…
Тогда люди вырыли глубокую яму, и гроб Крецилиана покатился на сырое дно. Старик оказался погребенным как раз в том месте, где он столько лет пренебрегал Словом Божиим. Каждый  бросил камень и полную лопату земли на эту жалкую могилу. Потом люди в печали разошлись. И с этого дня, год за годом, каждый, кто проходил мимо могилы Крецилиана, бросал на нее камень. Вырос большой холм. Он напоминал о наказании, которое может постигнуть любого, кто смеется над церковными обрядами. Но это еще не все… В постные дни Крецилиан стал являться в образе рыдающего призрака, сидящего на куче жарких углей. Он заунывно сетовал на то, что не может уснуть вечным сном у стен Даады и должен искупать свои грехи в том месте, где их совершал.
Желая во что бы то ни стало избавиться от ужасного призрака, жители Гранвиллара, во главе с приходским священником, пришли к лесной опушке, чтобы раскопать могилу Крецилиана и перенести его останки на кладбище. Но их поиски оказались напрасными – они не нашли костей бедного грешника. Люди снова возвели могильный холм, и Крецилиан продолжал возвращаться из преисподней на землю и пугать добрых христиан. Тогда на могиле водрузили большой деревянный крест, и призрак стал появляться реже. Его стоны становились тише, а угли, на которых он сидел, казалось, постепенно гасли.
Вскоре жители Гранвиллара вместе с многими священнослужителями и паломниками из других деревень совершили крестный ход к могиле Крецилиана.
И с тех пор Крецилиан не появлялся.


Площадка для танцев в Гранвилларе

Гранвиллар недаром считается самой красивой деревней в Грюйерских Альпах. Зимой она утопает в снегу, летом – в цветах. Вокруг нее теснятся высокие горы, поросшие дремучим лесом. А неподалеку с веселым журчанием несет свои воды речка Сарина.
В давние времена жители Гранвиллара ставили свои дома на изрядной высоте, там, где верхушки елей прячутся в густых облаках, но потом они решили, что у подножия горы строиться гораздо удобнее. Так появились два поселка: верхний, со старинными полузаброшенными хижинами, и тот, что вырос позднее на нижних склонах. Крестьяне Гранвиллара – гостеприимные и доброжелательные люди. Они хорошо знают легенды своего края и охотно их рассказывают любителям странных и... страшных историй. Вот одна из них.
В старом Гранвилларе есть большая площадка, обнесенная четырьмя частично развалившимися каменными стенами. Что было на этом месте прежде, никто не знает. Может быть,  дом, а может - загон для скота. Одно время молодежь Гранвиллара частенько устраивала на этой площадке танцы. Каждое воскресенье, после мессы, нарядные юноши и девушки, прихватив с собой всяких вкусностей, шли наверх – в старую деревню. Там они до поздней ночи предавались бурному веселью. Громко играла музыка. Все ели, пили, смеялись, пели и танцевали, а некоторые даже обнимались и целовались вдали от бдительного ока суровых родителей.
Господин кюре видел, что его юная паства только и думает о том, как бы отправиться на площадку для танцев, и ждет не дождется, когда же закончится месса. Старый священник был очень этим недоволен. Он надоедал юношам и девушкам скучнейшими разговорами о христианском долге и бесконечными просьбами поменьше думать о плотских удовольствиях и побольше - о бессмертной душе. Но молодым людям вовсе не хотелось ни поститься, ни молиться. Танцы в верхнем Гранвилларе устраивались все чаще. Вино лилось рекой. Веселые пары кружились под звуки вальса. Громкая музыка доносилась до самого сердца дремучего леса, где спали в ожидании ночной охоты зловещие совы и старые ели топорщили свои колючие ветви.
И вот, в одно воскресное утро юноши и девушки Гранвиллара даже не дослушали мессу до конца. Сразу же после окропления убежали они из церкви. Наполнив бутыли вином, а корзины – вкусной едой, молодежь понеслась на площадку для танцев. Через каких-нибудь полчаса там уже пир шел горой и дым стоял коромыслом. Царило безудержное веселье, и никто не заметил, как черные тучи сгустились над вершиной Ваниль Нуар. Вдруг грохнул гром. Танцоры остановились и с удивлением посмотрели на небо. Подул сильный ветер, и неожиданно из-за гор показался какой-то всадник. С огромной скоростью он стал приближаться к деревне, и тут все с ужасом поняли, что не по земле он скачет, а летит прямо по воздуху!
 Через минуту копыта черного коня застучали по каменному полу площадки. Странный всадник своим нарядом и гордой осанкой походил на знатного вельможу. Его камзол и панталоны были ярко-зеленого цвета, а жилет – алый. На шляпе красовалось длинное белое перо. Всадник обвел презрительным взглядом остолбеневшую молодежь и пришпорил своего коня, который тут же громко заржал и встал на дыбы. Из ноздрей и пасти дьявольского животного вылетел огонь. Его глаза метали искры. Конь бросился на людей. Он хотел затоптать их своими копытами. Страшная смерть грозила юным обитателям Гранвиллара! Но вдруг адское существо отпрянуло от попадавших на землю танцоров. Что-то его испугало, что-то мешало опустить копыта на беспомощных людей. Всадник в гневе пришпоривал коня, и тот вновь и вновь заносил свои ужасные копыта над вопившими изо всей мочи танцорами. Безрезультатно! Он не мог им причинить никакого вреда. И тогда грозный всадник, а это был сам сатана, прокричал проклятие и, повернув своего коня, понесся прочь от Гранвиллара. Вскоре он скрылся за облаками.
Бедные юноши и девушки! Еле держась на ногах, размазывая слезы по щекам, они стали спускаться с горы. Уже в потемках они возвратились в деревню и рассказали родителям об ужасном событии. Все были поражены случившимся, и на следующий день жители Гравиллара собрались в Божией церкви и долго благодарили Господа за счастливое избавление неразумных детей от неминуемой гибели.
Почему же чертов конь не смог потоптать юных танцоров? Все дело в том, что на их одежде были капли святой воды, коей окропил своих прихожан старенький кюре Гранвиллара во время утренней мессы. Дьявольское животное, почуяв святую воду, пришло в большое замешательство. Его копыта, занесенные над распростертыми телами, наталкивались на какой-то невидимый барьер. Так черту и пришлось убраться восвояси не солоно хлебавши.
Как вы думаете, убегали ли после этого юные жители Гранвиллара с воскресного богослужения и забирались ли они на старую площадку для танцев?

Шета

В краю Ла Рош, как, впрочем, и в его окрестностях, все хорошо знают, что такое шет;. Шета – это собрание темных сил, дьявольское шествие, в коем принимают участие не только души умерших грешников, но и живые люди – колдуны да ведьмы, находящие удовольствие в адских забавах. Если поздней ночью до вашего слуха вдруг донесутся какие-нибудь странные крики, завывания, звон цепей или особый звук, похожий на топот множества ног, бегущих по каменистой дороге, то знайте - где-то рядом шета, и, ради всего святого, не будьте любопытными, ибо услышать шум ужасного сборища - это еще полбеды, но увидеть воочию беснующуюся нечисть крайне опасно! Об этом красноречиво свидетельствует история, рассказанная Жаном Бродаром, жителем деревни Ла Рош:
- Матушка говаривала, что было время, когда мимо нашей деревни часто проносилась дьявольская процессия, и в один прекрасный день люди решили положить конец этому безобразию...
Все началось с того, что некая девушка, заслышав за окнами вой, вопли и стоны, не удержалась от соблазна хоть одним глазком посмотреть на шету. Зачем только она не послушалась совета родителей и вышла на улицу! Через пару минут она прибежала обратно, и что бы вы думали? Лицо и тело бедняжки было покрыто прыщами да бородавками, которые долго потом не проходили. Толком девушка так ничего и не увидела, потому что странная болезнь нашла на нее, лишь только она переступила порог своей фермы.
Разумеется, это ужасное происшествие обеспокоило всех обитателей нашей деревни, и они возымели желание во что бы то ни стало заставить ведьм, призраков и прочую нечисть перенести свои собрания куда-нибудь в другое место, подальше от христианских домов. Было решено поставить на пути адского шествия изображение Девы Марии. Маленькую статуэтку Богородицы прикрепили к высокому дереву, рядом с которым частенько раздавались по ночам отвратительные стоны и завывания. Люди очень надеялись, что святой лик отпугнет духов тьмы и заставит их свернуть с намеченного пути.
С большим волнением все ждали появления шеты. Настали постные дни – время, когда добрые христиане чаще поминают души усопших и когда выходцы с того света бушуют с особою яростью.
И вот, однажды вечером люди услыхали, что шета приближается. Через несколько минут дьявольская процессия с диким хохотом и пением уже шествовала вдоль деревенских домов. Она держала курс прямо на дерево со святым изображением в ветвях. Неужто ее ничто не остановит? Дрожа от страха, люди прислушивались к шуму, стараясь понять, что же происходит – там, в ночи. Вдруг адская песня оборвалась и хохот затих. Через мгновение раздался чудовищный вой и грохот. Шета остановилась. Дело в том, что предводителем процессии был сам сатана, а убеждения этого господина никак не позволяли ему пройти рядом с Пречистым Ликом.
Люди увидели из своих окошек, как тысяча маленьких огоньков, в кои превратились участники процессии, выстроившись в ряд, с невероятной скоростью понеслась прочь от дерева и вскоре скрылась с глаз долой. Пожалуй, это был единственный раз, когда простым смертным пришлось собственными глазами увидеть шету.
С тех пор демоны и ведьмы перестали тревожить добрых жителей нашей деревни. Уж очень напугало всю эту нечисть  появившееся у нее на пути изображение пресвятой Девы Марии. Жаль только, что дерево, к которому оно было приделано, кто-то срубил.
                * * *
Священник Гюго Оле из деревушки Матр;н рассказывал, что в Альпах путники часто слышат странные звуки – тихое пение, свист, завывание, а то и громкий рев. Иногда они напоминают мяуканье кошки или крик совы, иногда похожи на музыку оркестра, играющего на каких-то странных инструментах. Отец Гюго и сам их слышит время от времени, когда в компании деревенских школьников ходит на прогулку в горы, бродит среди скал в поисках кристаллов и редких растений, ночует в пастушьих хижинах. По его мнению, подобные акустические явления вызывают потоки воздуха, которые пробиваются через ущелья или скользят по выбоинам в камнях. А еще один знаток швейцарских Альп, писатель С. М. Перский, говаривал, что таинственная музыка в горах «разыгрывается на Эоловых арфах старинного фасона, коим смычком служит бриз (местный ветер), а струнами – тонкие иглы и пластинки гранита».


Красные колпачки

Жители альпийских деревень часто ставят в траву возле своих домов гипсовые фигурки гномов. В швейцарских поверьях гномы или, как их еще называют, горные люди – это добрые существа, которые живут в пещерах или заброшенных хижинах. Гномы занимаются обработкой металлов и драгоценных камней, очень любят петь и танцевать. Питаются они молоком, сыром, хлебом и свиным мясом, то есть всем тем, что обычно едят пастухи. Живут маленькие горцы не более тридцати лет, и на седьмом году жизни уже становятся стариками. Внешне гномы не очень-то красивы. У них сморщенные лица, красные глаза, длинные всклокоченные бороды и большие руки. Носят они зеленые плащи и остроконечные шапочки. Гномы часто помогают человеку – доят коров, косят сено. Беднякам щедрые гномы приносят в подарок уголь, который чудесным образом превращается в золото.
Гномы часто приходили к жителям одной фермы, расположенной неподалеку от деревни Вилл;-Сен-Пьер. У каждого из них на голове был крошечный колпак красного цвета, и поэтому фермеры прозвали своих маленьких гостей «красными колпачками».
Красные Колпачки делали на ферме большую часть работы. Проснувшись поутру, крестьяне только диву давались! Трава была скошена и убрана в сарай, коровы накормлены и подоены, – оставалось только снести молоко в молочную. Днем гномы никогда не показывались людям на глаза, но каждую ночь они возвращались на ферму и принимались за дело, и на заре повсюду царили чистота и порядок.
В награду за труды и заботу хозяева фермы должны были всякий раз, когда бывали на ярмарке, привозить Красным Колпачкам подарочек... В те времена крестьяне ездили на ярмарку раз в месяц – либо в Ромон, либо во Фрибур, либо в Пайерн. На ярмарке они встречались с друзьями, пропускали стаканчик-другой в теплой компании, приценивались к товарам и бывали довольны, даже если им не удавалось ничего купить или продать. Своим маленьким помощникам хозяева фермы всегда привозили бумажный кулек с пирожными – единственное, что требовали в подарок гномы.
Так продолжалось много лет. Гномы по ночам работали на ферме, а люди привозили с ярмарки их излюбленное лакомство. Но вот однажды глупые люди решили подшутить над Красными Колпачками. Вернувшись с ярмарки, грубияны ушли спать, не оставив для трудолюбивых гномов ни одного пирожного. И с тех пор Красные Колпачки не появлялись. Они никак не могли стерпеть подобной обиды и больше уж не помогали хозяевам фермы.
Эта история произошла примерно сто лет назад. Ее рассказал крестьянин Ле;н Блан.
Лесные духи в представлении швейцарцев внешне похожи на гномов, но они отличаются от своих горных собратьев крайне раздражительным характером. Лесные духи очень любят зверей, особенно слабых и беззащитных оленей, серн и диких коз. И больше всего на свете они ненавидят тех, кто вторгается в леса и безжалостно убивает животных. Лесные духи обладают громадной силой. Чтобы защитить и уберечь зверей от гибели, они выслеживают охотников и, подкравшись сзади, швыряют в них огромные камни или толкают их в пропасть.
Водяные духи в швейцарских поверьях иногда могут принимать человеческий облик. Они очень любят бродить по городским и деревенским улицам. В базарные дни некоторые из них выходят со дна рек и озер и, превратившись в юношу или девушку, смешиваются с праздничной толпой. Водяные духи - зеленоглазые, высокого роста. У них прекрасные длинные волосы. На голове они носят серые шляпы. Эти существа очень опасны! Их цель – увлечь на дно как можно больше людей. Если на улице или рыночной площади к вам вдруг подойдут приветливый молодой человек в серой шляпе или красивая девушка с зелеными глазами и длинной косой и станут приглашать вас прогуляться по берегу Рейна или, к примеру, Черного озера, ни в коем случае не соглашайтесь! Прогулка может окончиться очень печально!
«Как отличить жителей водных глубин от обычных людей?» – спросите вы. Нет ничего проще: надо только заставить подозреваемого улыбнуться, ибо у настоящего водяного духа зубы всегда зеленые.

История Бельгардского кладбища

Способен ли обычный смертный противостоять силам зла? Можно ли помочь грешникам обрести покой на том свете? Ответы на эти вопросы можно найти в старинных летописях, что хранятся в  библиотеках фрибурских монастырей. О том, как юный ризничий избавил от адских мучений грешниц деревни Бельг;рд, повествует следующая история, несколько веков назад записанная хронистом.
«Во все времена Евангелие от Иоанна отпугивало Князя Тьмы, а также злых духов, которые, летая по воздуху или разгуливая по земле, бесцеремонно вторгаются в христианские дома, нарушают покой людей и наводят порчу на домашний скот. Вот почему в средние века Святая Церковь постановила читать в конце мессы Евангелие от Иоанна. Кроме того, было решено в левой части алтаря поместить на видном месте слова этого Евангелия, написанные крупными буквами. С тех пор всякий священник перед тем, как сказать своим прихожанам: “Ite missa est”, что значит – ступайте, служба окончена, обязательно читает Евангелие от Иоанна.
Заслышав Евангелие, даже самые хитрые и дерзкие демоны теряют власть над слабыми и склонными к различным соблазнам христианскими душами. Корчась от ужаса и отвращения, они в страхе спешат укрыться в своих теневых прибежищах. Поэтому, чтоб оградить себя от дьявольской напасти и одержать победу над темными силами, надобно ходить на воскресную службу и ни в коем случае не покидать церковных стен до тех пор, пока не будет прочитано Евангелие от Иоанна…
                * * *
          Любой путешественник, посетив очаровательную деревню Шарме, расположенную на изрядной высоте, у подступов к Грюйерским Альпам, непременно захочет прогуляться вдоль прекрасной долины, окруженной горами, пики которых превышают две тысячи метров.
Узкая горная дорога ведет в Бельг;рд. Это живописная деревня, застроенная старинными шале со стенами и крышами, потемневшими от жарких солнечных лучей и дождевых потоков. У входа в Бельгард путник увидит колокольню очень старой церквушки. Церквушка стоит на берегу маленькой речки Яун. В сотне метров от древнего строения речка, став совершенно белой от пены, каскадом обрушивается с высокой скалы.
На кладбище вокруг церкви спят вечным сном более тридцати поколений жителей Бельгарда. Но, увы, было время, когда не все усопшие покоились с миром в своих могилах… когда, приблизившись ночью к замшелым кладбищенским стенам, можно было услышать доносящиеся неведомо откуда легкие вздохи, жалобные стоны и даже слабые крики, от которых трепетали цветы на могилах.
Одни считали, что эти странные звуки – не что иное, как возня и пыхтение обосновавшегося на кладбище семейства ежей. Другие предполагали, что подобный шум могли производить летучие мыши, - эти твари гнездились под драночной крышей старой церкви, и было их великое множество. Кто-то утверждал, что на кладбище раздаются крики молодых сов. А некоторые заявляли, что там вообще ничего не слышно. Но, к сожалению, непонятные голоса, доносившиеся со стороны старинного кладбища, слышались все явственнее, становились все громче. И они не имели ничего общего с пыхтением ежа, писком летучей мыши или уханьем совы. Разве еж всхлипывает, как женщина? Разве летучая мышь вздыхает, как юная девушка? Нет, нет и нет! Не будем себя обманывать.
Те, кто темными ночами настороженно прислушивались к звукам, которые таинственным образом рождались за кладбищенской стеной, были абсолютно уверены в том, что так плакать и стенать могли только женщины.
Жители маленькой деревни были встревожены все до единого. Почтенный кюре Бельгарда встал на девятидневное моление, и прихожане вместе с ним просили Господа Иисуса Христа избавить их от дьявольского поспешения, простить усопшим согрешения и даровать им Царствие Небесное. Потом они совершили крестный ход и, дойдя до кладбища, долго и усердно молились у старых могил. Однако, несмотря на все меры, предпринятые набожными жителями Бельгарда, стоны и рыдания на кладбище не унимались. И тогда собрались в Бельгарде святые отцы из окрестных монастырей. В посте и молитве они провели несколько дней у проклятого кладбища. Тщетно! Дьявольский шум не прекращался.
Все были потрясены. Кое-кто стал уже поговаривать о том, что надо вырыть останки и захоронить их где-нибудь подальше, в другом месте. Может быть, тогда эти беспокойные покойники дадут, наконец, добрым людям поспать!
Но, слава Богу, до такой крайности дело не дошло, ибо нашелся человек, который решил попытаться утихомирить грешные души и в этом весьма преуспел.
В Бельгарде только два дома соседствовали со старой церковью. В первом, потемневшем от времени и утопавшем в цветах, жил кюре, а в другом - ризничий. Дом ризничего выглядел победнее. Все его четырнадцать маленьких окошек были обращены к кладбищу. Нетрудно догадаться, что больше всего бесконечные стоны, вопли и рыдания досаждали молодому ризничему, которого звали Ганс-Жози.
Однажды поздно вечером Ганс-Жози лежал в своей постели и не мог сомкнуть глаз, потому что тихие жалобы, поднимавшиеся от могил, становились все настойчивее и вскоре превратились в душераздирающие крики. Всю долгую ночь Ганс-Жози размышлял, как бы избавиться от такой напасти, и, наконец, еще до того, как солнце позолотило вершины гор, он придумал средство, которое, по его мнению, должно было обязательно помочь. Но Ганс-Жози никому не рассказал, каким образом он собирается вернуть покой маленькому кладбищу. Несмотря на свой юный возраст, он был умен и хитер, подобно старым ризничим, которые в силу своих обязанностей частенько сталкиваются с проделками лукавого и со временем становятся опытными и изощренными врагами всякой нечисти.
Темной ночью Ганс-Жози пришел в церковь и взял из алтаря доску, на которой были начертаны слова Евангелия от Иоанна. К двум углам этой доски он прибил по гвоздю, а к гвоздям привязал веревочку. Юноша просунул голову в образовавшуюся петлю и доска повисла у него на шее. В ризнице он взял кропило и медную кропильницу со святой водой. Вооружившись таким образом и закрывшись, словно щитом, табличкой со священными словами, Ганс-Жози вышел на кладбище и стал медленно двигаться вокруг церкви, непрерывно читая Евангелие от Иоанна. Ризничий был  уверен, что дьявол, увидев его во всеоружии, немедленно устрашится и не станет вредить.
Не успел он сделать и двадцати шагов, как послышался женский плач, и затем чьи-то голоса закричали:
- Ганс-Жози, ступай отсюда со своим Евангелием! Ступай отсюда! Все наши беды из-за него!
Поднялся ужасный шум. Вопли и рыдания доносились даже из дальних уголков кладбища. Из темноты выступили какие-то странные тени. Они принялись кружиться в воздухе и налетать на ризничего.
Ганс-Жози был смелым человеком и, как правило, не терял присутствия духа в трудную минуту. Но в ту ночь наш герой порядком струхнул! Юноша бросился в сторону от нападавших на него призраков и, не разбирая дороги, побежал по кладбищу. Он старательно поливал могилы святой водой, и, надо признаться, его хаотичные движения не имели ничего общего с мерной поступью и величественными жестами господина кюре, когда тот по праздничным дням торжественно окроплял свою паству. Ганс-Жози добежал до маленькой часовни, приютившейся в западной части кладбища. Около нее было больше всего захоронений. Там он остановился и, постаравшись, несмотря на то, что сильно запыхался, придать голосу силу и внушительность, закричал:
- О, адские демоны и злые духи! Если это вы мучаете христианские души покойниц Бельгарда, то я требую, во имя Евангелия от Иоанна, оставьте их в покое, ибо я желаю с ними говорить! А вам, бедные души, я повелеваю, во имя того же Евангелия, поведать мне о том, что мучает вас и что нужно сделать для того, чтобы вы обрели Царствие Небесное!
И тогда множество женских голосов закричало:
- О, Ганс-Жози! Мы все большие грешницы! По воскресеньям мы всегда ходили в церковь, но что с того? Нам никогда не хватало терпения дослушать мессу до конца, дождаться, когда священник прочтет Евангелие от Иоанна. Это была такая дерзость, такая непочтительность по отношению к апостолу, которого горячо любил Господь! Когда мы умерли, святой Петр у райских врат оказал нам плохой прием. Знаешь, что он сказал? “Я ни за что не пущу вас в рай до тех пор, пока все женщины вашей деревни не возьмут себе за правило оставаться в церкви до конца службы, когда священник уже выходит из алтаря. Молясь за ваши грешные души, жительницы Бельгарда должны отстоять ровно столько богослужений, сколько вы не достояли до конца!” Это дьявол собственной персоной подталкивал нас уйти поскорее из церкви и не слушать Евангелие от Иоанна. И теперь он наш хозяин. Теперь мы в его власти. Бедные мы, несчастные! Когда же закончатся наши мучения?
Ганс-Жози вдруг отчетливо различил в этом нестройном хоре голоса нескольких очаровательных девушек, которые, ко всеобщему сожалению, скончались в Бельгарде в течение последних десяти лет.
- О, – стонали они, – мы хотели, чтобы все нас видели, чтобы все нами любовались и восхищались. Мы старались привлечь к себе  внимание, и для этого уходили со службы, не дослушав ее до конца. О, как мы теперь жестоко за это наказаны!
Жалобы деревенских красавиц подхватили души усопших матрон Бельгарда:
- Увы, мы старались показать окружающим, как мы трудолюбивы, как спешим домой, чтобы поскорей приняться за дело. Именно для этого мы слишком рано покидали церковь, и теперь апостол Петр не желает отворить для нас райские двери!
Сотни бедных душ прилетели к ризничему, чтобы смиренно поведать о том, как они были непочтительны к Евангелию от Иоанна и какое их постигло наказание.
Святой Петр не пустил в рай даже старую ключницу прежнего, ныне уже покойного, кюре, которую звали Ирменгар. Старушка была добрейшим и милейшим существом. Она никогда не злословила и всегда пресекала кухонные сплетни, что большая редкость для кумушек Бельгарда. Но она постоянно уходила из церкви, не дослушав мессу до конца! Ирменгар очень льстило, что все прихожане видят, как она торопится домой, чтобы поскорее приготовить обед для любимого хозяина. Да и самому священнику на том свете был объявлен строжайший выговор за то, что он вовремя не призвал к порядку старую служанку.
Бедные барышни! Бедные дамы! Как горько они плакали, как жалобно сетовали на печальную участь! Как раскаивались в содеянном! И как изменился их характер! Где былая гордость? Где тщеславие и самолюбие? От них не осталось и следа.
Ганс-Жози по природе своей был очень добрым и сострадательным человеком, и теперь его сердце разрывалось от жалости к бедным душам. Он, как мог, постарался утешить грешниц Бельгарда и выплеснул на них остатки святой воды. И тут же молчание воцарилось на кладбище…
Не помня себя от счастья, ризничий побежал к дому кюре. Он забарабанил кулаками в дверь и стал громко звать священника. Перепуганный старик вскочил с постели и прямо в халате побежал открывать ночному гостю. Каково же было его изумление, когда он увидел у себя на пороге Ганса-Жози с повешенной на грудь доской, на которой были начертаны слова Евангелия от Иоанна!
- Я говорил с ними, – кричал Ганс-Жози во весь голос, – и знаю, как их избавить от адских мучений! Они сами мне все рассказали!
Сначала священник подумал, что ризничий сошел с ума. Но вот юноша немного успокоился и неторопясь поведал кюре о своем отважном предприятии: о том, как он с помощью Евангелия от Иоанна и святой воды смог вступить в общение с душами умерших женщин Бельгарда, выяснить причину их стонов и рыданий на кладбище и, наконец, узнать, каким способом можно выручить грешниц. И тогда старый кюре почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
На следующий день радостная новость разнеслась по деревне, и все жительницы Бельгарда, старые и молодые, со своими мужьями и братьями, отправились в церковь, чтобы отслужить мессу и помолиться за неприкаянные души грешниц. Подумать только! Бедняжки были обречены бродить по кладбищу и днем и ночью, в жару и в холод, не имея ни минуты покоя.
В течение многих дней люди приходили в церковь и подолгу молились. И вот, мало-помалу, стоны и вздохи на кладбище становились все тише, все легче, и, наконец, совсем прекратились. Дело в том, что апостол Петр, там, на небесах, приоткрыл тяжелые двери, стражем которых он был когда-то назначен, и принялся по очереди пропускать в рай души жительниц Бельгарда. Вскоре они все до единой оказались в том прекрасном месте, куда так долго стремились попасть.
Надо ли говорить, что с тех пор ни одна жительница деревни Бельгард не уходит из церкви до завершения мессы».
Этот достоверный рассказ, должно быть, опечалил сердца многих представительниц прекрасного пола. Приносим тысячу извинений от имени хрониста. Он не хотел никого расстраивать. Единственным желанием его было предупредить милых дам об угрожающей опасности. Не дай им, Боже, бродить после смерти по унылому кладбищу, стеная и плача, и ждать долгие годы, когда же святой Петр откроет им врата рая!

Призрак часовни Даада

В графстве Грюйер, среди высоких гор, цветущих лугов и дремучих лесов затерялась маленькая белая церковь, построенная в незапамятные времена неведомо кем. Люди называют ее Даад;. Даада – это старинное кельтское слово, обозначающее очень крутой подъем. Должно быть, церквушка  именуется так оттого, что стоит на склоне горы. У подножия этой горы бежит быстрая речка Сарина.
Приметив над вековыми елями старую колокольню Даады, многие жители Грюйера сразу вспоминают рассказы о былых временах... Колокол бьет, его звон разносится далеко по окрестностям. Кажется, он говорит: «Сюда приходили на богослужения твои предки. Здесь покоится их прах. Будь же, подобно им, добрым христианином и молись об упокоении их душ, а когда придет твой смертный час, кто-нибудь помолится и за тебя». И каждый пастух, проходя мимо Даады, обязательно снимет шапку и перекрестится.
Старая церковь стоит пустая и одинокая. Она охраняет покой тех, кто в ожидании Страшного суда спит на маленьком кладбище, в тени ее старых стен, поросших зеленым мхом. Было время, когда один бенедиктинец приходил в Дааду служить святую мессу и читать Евангелие. Каждое воскресенье жители окрестных деревень собирались там, чтобы вместе попросить Господа Бога послать им силы и мужество, ибо трудные были тогда времена: началась война, в Грюйер вторглись чужеземцы, и богатый, процветающий край пришел в запустение. Повсюду были руины и пепелища. Сотни семей, покинув свои дома, ушли в горы, чтобы спрятаться от врагов.
Но мир вернулся в Грюйер. Деревни стали постепенно оживать. Люди возводили новые церкви, новые часовни, и так уж получилось, что Даада была заброшена и забыта. Но к чести жителей деревни Гранвиллар надо сказать, что многие из них приходили время от времени в Дааду и старались поддерживать в должном порядке древнюю святыню. Они и сейчас заботятся о церквушке. Вот уже четыре века звонит по праздникам старый колокол на белой колокольне Даады.
Каменистая труднопроходимая дорога вела от Гранвиллара к Дааде через густой лес и от нее сбегала по крутому склону к Сарине, как раз к тому месту, где можно было пересечь реку либо вброд, либо в выдолбленном наподобие лодки стволе дерева.
Мосты в те давние времена были редкостью. Обитатели грюйерского края решались преодолевать быстрое течение Сарины только при условии, что это не составит им большого труда. А если шли дожди и вода поднималась слишком высоко, они сидели дома и ждали, когда погода наладится. В старину люди жили спокойно, не торопясь, и были при этом вполне счастливы.
Итак, верующие ходили в церкви собственных деревень, совсем позабыв про Дааду. Свой приход был даже в Гранвилларе. И вот странные слухи поползли по краю. Говорили, что в заброшенной церкви каждую ночь загорается свет и Даада до самого утра стоит ярко освещенная, однако никто не мог объяснить это странное явление.
Однажды, а дело было в пост, ризничий из Гранвиллара – паренек по имени Пьер, отправился в Дааду, чтобы прозвонить к вечерней молитве. По старой скрипучей лестнице Пьер поднялся на колокольню, поглядел вокруг и замечтался. Небо было чистое. Усталое солнце медленно опускалось в золотую облачную перину, и снежные вершины гор розовели в его последних лучах.
- Чудо, как хорошо! – сказал Пьер и стал бить в колокол. Закончив свое дело, молодой человек спустился вниз, замкнул ключом церковную дверь и затем, не долго думая, – то ли черт его толкал, то ли напутствовал ангел-хранитель? – он спустился по каменистой дороге к реке, перешел вброд Сарину и отправился в деревню Виллар-су-Мон, чтобы навестить свою тетушку Готон, любимых кузенов и очаровательную кузину.
Настала темная ночь. Белесый туман поднимался от реки и медленно окутывал лес и луга. В небе мерцали звезды. Бледная луна сквозь наползшее облако освещала землю тусклыми холодными лучами.
В жарко натопленной кухне Пьер ужинал в компании своих многочисленных родственников. Он был совершенно счастлив, потому что рядом сидела кузина, нежно ему улыбаясь.
Время было уже позднее, когда Пьер стал собираться восвояси. Бросив взгляд в окошко, он вдруг увидел, что внутри Даады горит яркий свет. Значит правду говорили люди! Его сердце похолодело от ужаса. Тетушка Готон тоже перепугалась не на шутку. Она сказала:
- Дорогой, я боюсь тебя отпускать! Не стоит ночью ходить мимо этой церкви. Оставайся с нами и чувствуй себя как дома, а завтра на рассвете пойдешь в Дааду и прозвонишь к заутрене.
И Пьер решил провести у тетушки остаток вечера и ночь.
Еще не рассвело и петухи не пели, когда Пьер вышел из дома, не думая ни о чем, кроме как о милой улыбке кузины. Но вот он подходит к старой часовне, трогает дверь и понимает, что она не заперта... Молодой человек в изумлении остановился на пороге. Не он ли сам, своими собственными руками запирал ее накануне? Кто приходил сюда ночью? Пьер почувствовал, как на лбу его выступили капли холодного пота, он дрожал всем телом и не знал, что и подумать, однако, толкаемый непреодолимой таинственной силой, вошел в часовню.
Свечи были зажжены, требник раскрыт, и неизвестный седой старик, одетый в ризу священника, стоял у подножия алтаря, казалось, ожидая лишь знака, чтобы начать службу.
Услышав шаги за спиной, старик обернулся и громко произнес:
- Поторопись же, Пьер, я давно тебя жду. Приблизься!
- Кто этот священник? Как вошел он сюда и откуда явился? Где он раздобыл такое старое, расшитое золотом облачение? – спрашивал себя Пьер, не решаясь ни на шаг отойти от двери.
Неведомый священник заметил смущение юноши и заговорил тогда тихим, мягким, почти жалобным голосом. Он сказал:
- Иди же сюда и помоги мне отслужить мессу. Поспешим, пока не взошло солнце.
Набравшись храбрости, Пьер подошел к алтарю, преклонил колени и отслужил вместе со стариком святую мессу. Он никогда не видел, чтобы человек молился так благоговейно, с таким усердием. Слезы струились по щекам священника, и чем далее продвигалась служба, тем большей радостью озарялось его лицо. Морщины его разгладились, он весь словно светился от счастья.
Когда месса окончилась, старик обернулся к молодому человеку и спросил:
– Пьер, известно ли тебе, кто я такой?
– Нет, я вас совсем не знаю...
– Выслушай тогда мою историю!
И вот, что поведал Пьеру священник:
- Поверишь ли, твой прапрадед и его родители очень дружили со мной. Двести лет тому назад я был кюре этой церкви. С тех пор, каждый год, во время поста, я долгие ночи проводил в молитвах, ожидая, что кто-нибудь придет отслужить со мной мессу – утром, до восхода солнца. Да, в течение долгих лет я плакал, молился и ждал, однако доселе никто не приходил. Слушай дальше. Итак, я был священником, но мною владела одна страсть – я обожал охоту. С утра до вечера, иногда даже ночью, я преследовал серн, косуль, оленей, травил медведей, кабанов и зайцев. Стрела была послушна мне, и я бил наверняка. Каждый день моя рогатина была красной от крови убитых мною зверей. Правду сказать, добычей я помогал прокормиться многим беднякам, но все же долг мой был – нести прихожанам слово Божие и самому служить для них хорошим примером.
Как-то раз ко мне пришла одна бедная женщина и попросила помолиться за упокой ее мужа, погибшего в волнах Сарины. Я пообещал ей отслужить мессу на следующий день. Но наутро была прекрасная погода и, будучи не в силах сдерживать охотничий пыл, я вместе с одним из твоих предков отправился на высокие скалы, чтобы подстрелить оленя. Я ушел, забыв про данное мною обещание помолиться о душе утонувшего бедняка. На склоне горы неожиданно обрушилась снежная лавина. Она увлекла меня в пропасть, и глаза мои открылись вечности...
Рассерженный апостол Петр не захотел впустить в рай мою грешную душу. Он сказал, что для меня будет закрыта дверь туда до тех пор, пока я не искуплю тяжкий грех, отслужив в Дааде, на рассвете какого-нибудь постного дня, ту мессу, что была обещана бедной вдове... мессу, о которой я так легкомысленно забыл.
С тех пор я, неприкаянный, возвращался время от времени к райским дверям и тщетно стучал в них, – никто мне не открывал.
Каждый год в постные дни я приходил в Дааду и ждал у алтаря кого-нибудь, кто помог бы мне отслужить мессу и избавил бы от страданий мою грешную душу. Благодаря тебе, Пьер, тяжкое искупление моего греха закончено. Благослови тебя Господь! Я молился за тебя... Через год мы встретимся в раю.
Пьер был один у подножия алтаря. Свечи давно погасли, требник лежал на своем месте, все было так, как будто ничего странного здесь не происходило.
Пьер долго молился. Потом быстро вышел из церкви, бросил грустный взгляд на вершины гор, которые возвышались над его родной деревней Гранвиллар, и, не возвращаясь больше в отчий дом, отправился сказать последнее «Прости» своей милой кузине, которая утром дала согласие стать его женой.
Через некоторое время он, грустный, но смиренный и безропотный, спускался в долину. А на пороге дома юная девушка, утирая слезы, безнадежно смотрела вслед тому, кто уходил из ее жизни навсегда...
                * * *
 Ласковые лучи солнца и нежный ветерок возвестили о возвращении весны. На смену зимней стуже явились пестрые цветы, шум одевшихся в листья деревьев и пение птиц. Жизнь забила ключом, и некоторые путешественники уже направились к горным перевалам. Как-то вечером, после ясного дня над землей пронеслась ужасная буря. Монахи одной обители, следуя старинному обычаю, тут же отправились в горы на поиски тех, кто мог сбиться с пути. Никто из них не вернулся! Только собаки, которые сопровождали братьев в горах, прибежали на рассвете к монастырю и стали выть заунывно.
Одним из пропавших был молодой послушник, известный всем своей самоотверженностью, добротой и молитвенным усердием. Он был родом из Гранвиллара.
А в день, когда печальное известие пришло в Виллар-су-Мон, безутешная семья уже молилась и плакала на могиле девушки, которую внезапно унес из жизни неизвестный недуг.


Колдунья Катильон

О колдунье Катильон всегда ходило много слухов. О ней без устали говорили в те времена, когда она была еще жива. Вспоминают ее и по сей день. Вот, например, история о Катильон, рассказанная Жюлем Лиаром, крестьянином из Аври-деван-Пон. Его предки жили в этой деревне с 1315 года. С 1950 по 1976 год Жюль Лиард стоял во главе коммуны Аври.
- В Жиблу, – так называется лес, который возвышается над нашей деревней, – есть небольшой родник. В народе его именуют Катильоновым фонтаном, ибо недалеко от этого места находилось пристанище колдуньи. На горной дороге, ведущей к вершинам Молезона, стоит камень Катильон, напоминающий путникам, что и в этом месте появлялась ведьма. Катильон бродила по всему грюйерскому краю, наводя ужас на его обитателей. Люди считали, что во всех происходящих с ними неприятностях виновата одна Катильон, что именно она вызывает ураганы, град, падеж скота и даже такие страшные болезни, как чума или ящур. Никто не сомневался в ее причастности ко всем самым отвратительным преступлениям, которые совершались в округе, и прилагались большие усилия, чтобы поймать Катильон и отправить ее на костер, но сделать это было не так-то просто.
Как-то она вызвала ураган, и по ее злому умыслу молния ударила прямо в колокольню церкви деревушки Аври. На утро следующего дня, когда ураган прошел, железного петуха, который еще вчера украшал шпиль колокольни, люди нашли в курятнике у кюре! Все тут же сошлись во мнении, что только Катильон могла подстроить такую гадость и надо срочно принять меры, чтобы обезвредить ведьму.
А однажды Катильон обернулась зайцем и заставила нескольких охотников целый день гоняться за ней. Рано утром охотники заметили выскочившего из леса зайца и решили его подстрелить. Они пустились вдогонку, но косой, будучи все время на виду, не подпускал их на достаточное для выстрела расстояние. Вечером наш зайчик вернулся в Жиблу. Охотники подбежали к лесу и увидели, что им навстречу идет какая-то женщина, в которой они тут же узнали ведьму Катильон.
От Катильон всего можно было ожидать. С помощью колдовства она вытворяла поразительные штуки. Катильон благоволила тем, кому случалось оказать ей какую-нибудь услугу. Например, иногда она насылала на землю ужасную бурю, и все крестьянское сено в округе было разбросано, полито дождем и испорчено. Но сено того, кто в свое время не пожалел для колдуньи куска хлеба, порывом ветра переносилось прямехонько ему в сарай. В те давние времена, когда Катильон была еще жива, люди не сомневались в подлинности всех этих историй про ведьму. Однако и сейчас многие верят рассказам о деяниях Катильон, которые в целом кажутся маловероятными.
В конце концов, Катильон поймали. Она была в своем пристанище; люди нашли ее и схватили во время сна. Катильон связали, посадили в телегу и отвезли в От-Виль, где она и была сожжена как ведьма в том месте, которое жители этого города прозвали Развилкой. Я думаю, что это было в восемнадцатом веке. Вот вам и вся история про Катильон.
                * * *
Катерина Репон, которую люди прозвали колдуньей Катильон, стала последней «ведьмой», казненной в кантоне Фрибур.
Первое документальное известие о колдовстве во Фрибуре относится к 1396 году. Как-то раз настоятель августинского монастыря узнал о том, что  священник и несколько монахов обратились к колдунам, чтобы выведать у них, кто повинен в краже монастырского скота. Он учинил по этому поводу громкое расследование, и виновные в ворожбе были наказаны. Увы, с ХIV по ХVIII век на территории, принадлежащей ныне фрибурскому кантону было казнено не менее трехсот человек, обвиненных в сделке с дьяволом.

Большой Эше

Эта правдивая история рассказана Андре Перне, почетным гражданином Монбов;на, долгое время стоявшим во главе коммуны.
- И старые, и молодые жители Монбовона хорошо знают историю, что произошла в долине реки Онгран, в местечке под названием Аер. Эта драма разыгралась в Отеле Железного Креста, существующем, уже как кафе, и поныне.
В краю орудовал разбойник, который нападал на едущих с ярмарки крестьян и обдирал их до нитки. Летом он бродил в горах, без стука входил в любое встреченное на пути шале и заставлял пастухов делиться с ним едой и одеждой. Никто не смел противиться этому человеку, ибо вид его был чрезвычайно грозный. Он был гигантского роста, и в народе его звали Большой Эш;. Я пытался найти это имя в списках граждан, проживавших на территории монбовонской коммуны, но не нашел. Что значит Эше – неизвестно. Должно быть, это кличка, и ее придумали люди, говорившие на местном наречии, которое в наши дни не всем понятно.
Большой Эше обладал удивительной способностью. Он умел перепрыгивать через самые высокие ограды, даже не касаясь их.
Настал день, когда люди были уже не в силах мириться с бесчинствами разбойника. Властям города Бюля была подана жалоба. Явились жандармы и устроили облаву на Большого Эше. Они стреляли в него, но каким-то странным образом пули отскакивали от разбойника, и ему удалось скрыться. В народе стали ходить слухи, что этого человека не берут свинцовые пули. Тогда префектура полиции предложила заняться этим делом одному преклонных лет солдату, который служил еще в наполеоновской армии и даже побывал в России. Имя его было Александр Жордан, но люди прозвали его Штоф, возможно из-за пристрастия старика к штофам, бутылям и графинам – не пустым, конечно. Итак, Штофу было поручено арестовать Большого Эше, и если он не пожелает сдаться, то убить его.
Однажды вечером Большой Эше пришел в Отель Железного Креста, чтобы переночевать в тамошнем амбаре. Для ночевок он предпочитал именно это место. Хозяин постоялого двора был извещен о том, что, как только разбойник появится рядом с его заведением, следует тут же сообщить об этом Штофу.
Узнав, что зверь в берлоге, Штоф взял свое ружье и собрал народ. Люди окружили Отель Железного Креста. Старый солдат, зная, что Большой Эше неуязвим для свинцовых пуль, решил, если придется, выстрелить в разбойника зубцом стальных вил. Тогда уже делали хорошую сталь. Штоф вставил зубец в ружейный ствол. У него было ружье времен Наполеона, которое заряжалось с конца ствола и совершало только один выстрел, после чего нужно было забивать новый заряд. Такие ружья были у моего прадеда, деда, отца, дяди, и даже у моего брата сейчас хранится подобное старинное ружье. Итак, Штоф зарядил ружье зубцом стальных вил и сказал: «Думаю, от этой пули он не увернется».
На заре Штоф был рядом с Отелем Железного Креста, у двери амбара, где спал Большой Эше. Я полагаю, что этой двери уже не существует, но в моём детстве отец всегда говорил, когда мы проходили мимо постоялого двора: «Видишь эту дверь? Около нее застрелили Большого Эше».
Дверь, у которой встал Штоф, была единственным выходом из амбара. Вскоре она отворилась, и на пороге появился разбойник. При виде толпы и человека с ружьем он на мгновение замер. Штофу было дано указание сделать перед выстрелом предупреждение, и он крикнул: «Именем закона! Сдавайтесь!» Большой Эше сказал: «Убирайся к дьяволу!» Штоф повторил: «Именем закона! Сдавайтесь! Мне дан приказ стрелять, если вы не сдадитесь!» Большой Эше на это ему ответил: «Стреляй, но если ты промажешь, то уж я не промахнусь!» В руках у него была огромная дубина. Надо сказать, что Большой Эше никогда никого не убивал. Он был грабителем. Он угрожал этой дубиной, и люди в страхе отдавали ему свои деньги. Но убивать – не убивал.
Штоф вскинул ружье, прицелился ему в голову и выстрелил. Стальной зубец попал разбойнику в лоб. Большой Эше покачнулся и упал замертво. Так и окончил он свои дни. Очевидно, побывавший на войне Штоф знал, что некоторые люди носят на теле под одеждой броню или кольчугу. Возможно, у Большого Эше была такая кольчуга, и поэтому жандармы никак не могли его подстрелить. Вот вам история Большого Эше. Именно так ее рассказывают старые жители Монбовона.
Моя бабушка была хорошо знакома с главным участником тех драматических событий, что развернулись у Отеля Железного Креста. Когда она была маленькой девочкой, Штоф работал пастухом и жил по соседству с ее семьей. Почти каждый вечер она ходила к старому солдату слушать замечательные истории, которые он любил рассказывать. Но никогда Штоф не рассказывал историю Большого Эше.
Бабушка говорила, что Штоф очень страдал из-за того, что ему пришлось убить разбойника. Ведь этот человек не сделал ему ничего плохого. После облавы у Отеля Железного Креста на Большого Эше Штоф жил недолго. Солдата мучили угрызения совести. Возможно, они стали одной из причин его смерти.

                Охотник и зайцы

Дело было накануне Рождества. В деревушке Вер-ле-Пишон окна домов горели все до единого: ее жители готовились к грядущему радостному событию. Дети читали Евангелие и с нетерпением ждали, когда же, наконец, стемнеет и можно будет, поздравив друг друга, сесть за праздничный стол. Взрослые занимались приготовлением рождественского ужина. В каждой семье к Рождеству было припасено что-нибудь вкусненькое – большой кусок баранины, жирный гусь или свиная нога. В очагах пылал огонь, в котлах бурлила похлебка, в печах румянились пироги. Никому и дела не было до злой метели, которая со свистом и улюлюканьем плясала в горах, грозя замести снегом человеческие жилища.
Когда до полуночи оставался всего лишь час, один обитатель Вер-ле-Пишона по имени Антуан Морон вдруг решил поохотиться на зайцев. На это у него было две причины. Во-первых, будучи страстным любителем пострелять, он захотел прогуляться с ружьецом на свежем воздухе, а во-вторых, ему улыбалась мысль полакомиться в праздник зайчатиной. Не долго думая, Антуан Морон чмокнул жену в щеку, подмигнул детям, снял со стены ружье, встал на лыжи и покатил с горы в лощину. Накануне он приметил там место, где снег из-за дождей стаял и открылась земля с зеленой травой. Охотник был уверен, что зайцы в поисках пищи обязательно придут на эту проталину. Предвкушая поживу и напрочь забыв о том, что доброму христианину вовсе не пристало стрелять зверей в ночь перед Рождеством, наш почтенный отец семейства притаился у проталины в кустах.
Ждать пришлось недолго. Вскоре из-за снежного бугра выпрыгнул большой белый заяц. Сопя и фыркая, он стал поедать сочные стебли. Антуан хорошенько прицелился и уже приготовился метким выстрелом уложить его наповал, как, откуда ни возьмись, появился еще один косой, который, казалось, был еще толще, чем предыдущий. Охотник поспешно перевел на него ружье, но не успел он пальнуть, как на маленькую проталину выскочили еще три зайца, один жирнее другого. Проголодавшиеся бедняжки жадно ели траву, совершенно не обращая внимания на охотника с ружьем.
Антуан ни разу в жизни не видал столько зайцев одновременно. Взволнованно он переводил дуло с одного зверька на другого, все не решаясь выстрелить. Наконец, выбрав самого крупного, он нажал на курок. Когда дым рассеялся, оказалось, что все ушастые целы и невредимы. Более того - раздавшийся грохот даже не спугнул их. Зайцы внимательно посмотрели на человека, затем переглянулись и вдруг принялись барабанить лапками по земле. Дробь эта разнеслась далеко по окрестностям, и в ответ сотни их пушистых лопоухих родичей выскочили из леса и со всех ног бросились к проталине. Там они принялись скакать вокруг Антуана Морона и сердито махать на него лапками.
Что и говорить, у охотника душа ушла в пятки! Он бросил свое ружье и побежал к деревне. Только захлопнув за собой дверь, он смог перевести дыхание, - ему все казалось, что разгневанные зайцы гонятся за ним, чтоб поколотить.
Дома Антуана заждались, – давно уж пробило полночь, и пора было садиться за стол. Антуан Морон рассказал домашним о столь напугавшем его удивительном событии и затем торжественно дал слово никогда больше не охотиться в ночь перед Рождеством.



Святой Беат и дракон

Давным-давно в Британии жил один богатый человек, и был у него сын по имени Светоний. Отец очень хотел, чтобы наследник его получил хорошее образование, и в один прекрасный день  отправил он юношу в просвещенный Рим познавать науки и искусства. В Риме тогда правил император Клавдий, который любил раздавать права римского гражданства талантливым провинциалам. Благодаря своему старанию и уму Светоний приобрел в Риме могущественных покровителей. Они-то и представили его божественному императору. Молодой иностранец - красивый, образованный, с прекрасным чувством юмора - понравился Клавдию. Юноше был предложен высокий пост при дворе. Все говорило о том, что в скором времени этот счастливчик станет знатным римлянином. Но ничего подобного не случилось…
Однажды Светоний возвращался с веселого пира домой. Всходило солнце, начинался новый беспокойный день. Хлопали двери, лаяли собаки, квохтали куры, раздавались пронзительные голоса мелких торговцев, поваров, подметальщиков, нищих и попрошаек. Молодой человек, утомленный ночным весельем, мечтал поскорее добраться до дому, закрыть накрепко все окна и улечься спать.
Вдруг на пути пошатывающегося от вина Светония оказался  бедно одетый старик. Не успев посторониться, он ненароком столкнулся с юношей, и тот, разозлившись, грубо его обругал. Старик в ответ улыбнулся и сказал:
- Мир тебе, добрый человек!
Светоний почувствовал угрызения совести. Он попросил прощения у незнакомца и стал его расспрашивать о жизни. Оказалось, что бедняк, отвечающий на оскорбления и ругательства добрыми пожеланиями, - христианин, последователь апостола Петра. Светоний давно уже хотел познакомиться со знаменитым  учеником Иисуса Христа, и сейчас ему неожиданным образом представилась такая возможность. Он попросил христианина отвести его к своему пастырю.
Апостол Петр открыл глаза Светонию на многое… Молодой британец понял, что прежняя жизнь его с пирами, забавами, мечтами о славе и богатстве была пустой и бессмысленной. Он решил уйти от мирской суеты, посвятив себя служению Господу. Светоний крестился и получил новое имя – Беат.
Беат стал жить в христианской общине. Он очень изменился. Кто из прежних друзей узнал бы в этом худом, бородатом, молчаливом и скромном человеке тщеславного и утонченного любимца патрициев?
Однажды Беат задумал отправиться в дальние страны, чтобы проповедовать Слово Божие. Апостол Петр посоветовал ему пойти к гельв;там, которые жили в альпийских горах и поклонялись мрачным и кровожадным богам, олицетворявшим силы природы.
Долгий путь проделал Беат. Из прекрасной страны с зелеными холмами, спокойными реками, виноградниками и оливковыми рощами он пришел в дикий край, где громоздились серые скалы, горные вершины были покрыты снегом, потоки ледяной воды срывались с уступов и с грохотом обрушивались на землю.
Гельветы приветливо встретили усталого путника. Со свойственным им великодушием они предложили ему пожить среди них, дали теплую одежду, пищу и кров. Но как только Беат стал рассказывать язычникам о Пресвятой Троице, о Сыне Божием и об ангелах небесных, как только он предложил им креститься и принять заповеди Христовы, отношение горцев к гостю переменилось. Жители Альп боялись своих богов. Их жрецы, друиды, только и думали о том, как бы не прогневить могущественных кумиров. Каждый день они приносили им жертвы. В священных дубовых рощах перед идолами порой проливалась даже человеческая кровь. Увидев, что Беат восстает против старинных владык огня, воды, земли и воздуха, гельветы испугались не на шутку. Они решили, что, мстительные духи разрушат молниями их жилища или же нашлют на домашний скот какую-нибудь болезнь, если пришельцу будет позволено проповедовать новую веру. И гельветы прогнали христианина.
 - Еще раз приблизишься к нашим селениям,  будешь тут же убит! - сказали они ему.
Беат брел по берегу озера Тун, окруженного высокими скалами. Было очень холодно. Разыгралась вьюга. Дул пронзительный ветер, снег слепил глаза и не давал вздохнуть. Смерть грозила в этой ледяной пустыне бездомному человеку. Однако Беат не отчаивался. Опираясь на посох, он шел вперед и пел:
Господь – свет мой и спасение мое: кого мне бояться?
Господь – крепость жизни моей: кого мне страшиться?
Вскоре Беат заметил в заснеженной скале широкую трещину. Надеясь укрыться от непогоды среди камней, Беат проскользнул в нее и неожиданно оказался в большой пещере.
- Слава Богу! Я спасен! – сказал он и лег на сухой песок.
Беат смотрел на каменные своды своего убежища, на причудливые сталактиты, которые грузно нависали над головой, и слушал завывания ветра.
- Господи, что же мне делать? Как дальше жить? Вернуться в Рим, остаться здесь или идти куда глаза глядят? - бормотал Беат.
Его глаза слипались, и вот уже сон теплой волной подобрался к нему, как внезапно в глубине пещеры послышался какой-то странный шум… Беат  вскочил на ноги и прижался спиной к стене. Он увидел, как в темноте вдруг зажглись два огня и появились очертания огромного тела. Запахло чем-то гадким, раздался дикий рев, и через мгновение перед изумленным Беатом появился настоящий дракон! Дракон был покрыт блестящей чешуей, на спине у него были большие перепончатые крылья, а на лапах грозные когти. Красные глаза его метали искры, из пасти вырывалось огненное дыхание. Испокон веков дракон хозяйничал в этой пещере. Никто из смертных не осмеливался переступить ее порог, и теперь разъяренное чудовище вознамерилось разорвать на части и сожрать незваного гостя.
Беат с грустью посмотрел на зверя и сказал ему:
- Братец дракон, уступи мне свою пещеру! Люди гонят меня и мне негде укрыться от ветра и снега!
 И тут случилось чудо. Страшный дракон улегся у ног Беата и свернулся вокруг него сверкающим теплым кольцом.
Беат стал жить в драконовой пещере. Пока была зима, новый друг добывал ему в озерных глубинах вкусную рыбу. А с наступлением весны, когда Беат уже сам смог находить себе пропитание, дракон покинул его. Он ушел на дно Туна, и с тех пор это дивное существо никто не встречал.
Жители деревень, расположенных вокруг озера, сразу заметили, что дракон исчез. Гельветы считали дракона древним божеством, владыкой Туна и прилегающих к нему земель, и всячески старались его задобрить. Они позволяли ему воровать их домашний скот и нередко сами приводили к его пещере овец и коров, которых прожорливое чудище тут же заглатывало целиком.
- Кто же прогнал дракона? – спрашивали друг друга рыбаки и пастухи, недоуменно пожимая плечами.
Как-то раз, ясным солнечным днем, маленький сын рыбака пробрался к пещере дракона и с любопытством туда заглянул. Страшного крылатого существа там не было и в помине, а вместо него на песке сидел бородатый мужчина, который ласково улыбнулся мальчику и дал ему вырезанный из дерева крестик. Сын рыбака вернулся в деревню и всем рассказал об увиденном. Люди сразу догадались, что в логове дракона живет Беат, христианин, который проповедовал им новую веру. Неразумные гельветы подумали, что пришелец погубил дракона, дабы самому стать хозяином озера. В страхе они решили пойти к нему на поклон, просить милости, но неожиданно на их скот напала странная болезнь, а над землей пронеслась буря, разрушившая множество домов. И тогда друиды сказали:
- Духи разгневаны тем, что Беат занял место дракона, и теперь они жаждут мести!
Язычники вознамерились убить Беата. Но как сразить великого воина, который смог побороть самого дракона? В поход против Беата собралась целая армия. Гельветы, вооружившись  мечами, копьями, луками и топорами, сели в лодки и поплыли по озеру к драконовой пещере.
Беат сидел на берегу Туна. Он глядел, как весело бегут облака по синему небу, как пляшут на воде солнечные блики, как ясно отражаются в ее зеркальной глади скалы и деревья, и благодарил Господа Бога за то, что Он создал мир таким красивым. Но  набежали тучи, стал накрапывать дождь. Подул сильный ветер, и вдруг, откуда ни возьмись, вдали показалось множество больших и маленьких лодок, которые плыли прямо к тому месту, где находилось убежище нашего отшельника. Беат встал.
Завидев христианина, гельветы гневно закричали. Вражеская флотилия быстро приближалась к берегу. Десятки сильных рук подняли луки, натянули тетивы, и смертоносные стрелы полетели в сторону одиноко стоящего человека.
- За что вы хотите убить меня? Разве я сделал вам что-нибудь дурное? – вопрошал Беат язычников, но те, не слыша ничего, кроме собственных воплей, продолжали стрелять в него и вот уже достали свои мечи, горя желанием изрубить на куски его тело. Беат смотрел на искаженные злобой лица язычников. Как ему хотелось, чтобы они перестали его бояться и ненавидеть!
- Успокойтесь и выслушайте меня! Я не враг. Я принес добрую весть! – кричал он гельветам, но они не обращали на его слова никакого внимания.
Тем временем стало быстро темнеть, грохнул гром, на поверхности озера появились волны. Но даже надвигающаяся гроза не могла остановить разъяренных язычников. Смерть опять грозила Беату на берегу озера Тун. Однако отшельник был спокоен. Он верил, что Господь вновь избавит его от гибели.
- Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут. Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться, – тихо говорил Беат.
Вдруг в черном небе вспыхнула яркая молния, и в ту же минуту поверхность озера между берегом и лодками гельветов превратилась в огненную пелену. Вода горела! Язычники в ужасе закричали. Они решили, что это Беат поджег Тун, и теперь умоляли его сжалиться над ними и погасить страшный пожар. Беат и сам был изумлен. Он ждал чуда, но уж никак не предполагал, что оно будет столь удивительным. Беат принялся усердно молиться, чтобы погас огонь. Через несколько минут языки пламени опустились и затем исчезли.
Гельветы стали благодарить христианина за то, что он избавил их от страшной гибели. Они просили у Беата прощения и обещали, что никогда больше против него не пойдут. Наконец-то Беат смог рассказать им о Спасителе. Прямо на берегу озера Тун он начал проповедовать гельветам Слово Божие и учить их жить в мире и любви.
Некоторые ученые утверждают, что в тот знаменательный день поверхность Туна загорелась не от какого-то вмешательства свыше, а просто от того, что в озеро впадали ручьи, воды которых были насыщены нефтью. Вода, как известно, притягивает электричество. Во время грозы молния ударила в озеро, и покрытая нефтяной пленкой поверхность Туна внезапно загорелась… Вы верите такому объяснению пожара на озере? Я – нет. Ведь если даже в водах озера Тун и была нефть, готовая загореться от сильного электрического разряда, то появление ослепительной молнии в тот грозный час, когда гельветы решили расправиться с Беатом, могло ли быть просто счастливым совпадением?



Дом, построенный дьяволом

Окажись вы где-нибудь между двумя очаровательными деревушками Мезь;р и Вюистерн;н, расположенными на высоких холмах, над прекрасной долиной Глан, вы бы увидели с одной стороны вершины Юры, с другой – Грюйерские Альпы и пики Савойских гор. Чудесный вид! Эти места примечательны также и тем, что у обочины дороги, соединяющей Мезьер и Вюистернан, недалеко от деревни Виллари;, стоит очень красивая ферма, которую в народе называют «Пра-Диабл;».
В давние времена, когда некто рогатый в зеленых одеждах еще запросто разгуливал по земле, этот край не показался бы вам дружелюбным! Сегодня путешественник, сойдя с поезда на станции «Ромон», увидит на высоком холме красивый город, окруженный рвами и крепостной стеной, прелестные домики, утопающие в цветах, зеленые поля, вдоль которых проносятся «Рено» и «Пежо». А раньше здесь шумели бескрайние леса. Множество зверей и птиц водилось в дремучих чащах. Реки Глана и Сарина, ныне тихие и спокойные, в непогоду разливались и становились бурными и опасными. Ромон был всего лишь маленьким селеньем, тонувшим в кустах орешника, а Мезьер – хутором, ютящимся на опушке леса, что простирался вплоть до Вюистернана. Через лес пролегала кривая каменистая дорога, вся в рытвинах и ухабах.
Как-то раз поздним вечером по этой дороге брело бедное семейство – мать, отец и восемь ребятишек мал мала меньше. Дело было осенью. Дул сильный ветер и вершины черно-зеленых елей качались, как пьяные солдаты после пирушки. Лес гудел, горюя, что лето прошло и суровая зима приближается неслышными, но быстрыми шагами. Мелкий холодный дождь лил, не переставая, уже несколько дней… И вот в такую-то пору родители и дети, спотыкаясь от усталости, шли по темному лесу. Они тащили за собой старую телегу, груженую нищенским скарбом – поленьями, посудой и рваными мешками с каким-то тряпьем. Поверх этого добра была водружена корзина с приунывшим петухом и двумя мокрыми курицами.
Крестьянин Жан и его жена Нанетта еще недавно были богаты и жили припеваючи. Но случился неурожайный год, на домашний скот напала хворь, и бедняги очутились на грани разорения. Наивный Жан решил занять денег у одного ростовщика, который давно уже предлагал ему свою помощь. Как водится, ростовщик на деле оказался жадным и бесчувственным злодеем. Хитростью и обманом этот мерзавец оттягал у Жана все имущество, и в конце концов даже выгнал его вместе с женой и детьми из их собственного дома.
И тогда Жан и Нанетта ушли в лес. Здесь у них был клочок земли, такой маленький и неказистый, что даже ростовщик на него не позарился.
Путники остановились у подножия огромного дуба на краю дороги. Дети принялись собирать под деревьями сухие листья, и вскоре набрали их целую кучу. Жан развел костер из веток поваленной ветром ели. Нанетта достала из мешка горсточку муки, пару луковиц, соль и сварила в старом котле суп. Помолившись, все поели.
Настала ночь. Дети один за другим забрались в кучу сухих листьев и вскоре прямо там и заснули. В этой теплой перине, благоухавшей травою, грибами, елями и прочими лесными ароматами, им было хорошо, как ангелочкам в раю.
Вымыв посуду, Нанетта села у огня. Задумавшись, она смотрела на угасавшие угли. Жан, измученный свалившимися на его голову несчастьями и тревогой за участь семьи, хотел бы забыться сном, да не мог. Он решил побродить по лесу, чтобы развеяться… Крестьянин шел в темноте, среди деревьев. Он с мольбою смотрел на небо и утирал рукавом слезы.
                * * *
Некий вельможа, черноглазый, высокого роста, величественной поступью вышел вдруг из тумана и преградил Жану путь. На нем была черная шапочка с длинным белым пером, зеленый плащ и желтые панталоны. Его левая рука сжимала рукоятку охотничьего ножа. Правой он дружески и покровительственно похлопал по плечу бедняка.
Ласковым, вкрадчивым голосом прекрасный незнакомец обратился к крестьянину:
- Друг мой Жан, к чему эта одинокая прогулка в столь поздний час? У тебя очень грустный вид!
Вокруг них возникло какое-то странное свечение, но Жан был так взволнован неожиданной встречей с вельможей, что не обратил на это внимания. Он ответил:
- Сударь, не имею чести знать вашего имени. Вижу, что и вам не известно, кто я. Как же мне не печалиться, когда мы с женой и маленькими детьми остались без крыши над головой? Нас обобрали и теперь нам суждено погибнуть в дремучем лесу…
– Жан, да будет тебе известно, что я придворный архитектор ромонского графа. Много лет назад я уехал из этих краев и долго здесь не появлялся. Вот почему ты ни разу не видел меня. Но я знавал твоего почтенного отца. Он, помнится мне, владел большим состоянием. Я слышал о твоих неудачах и вот решил прийти к тебе на помощь. Хочу предложить тебе сделку.
Поверишь ли, всего за два дня я могу построить целый город с сотней прекрасных домов, крепостью, башнями и замком. Как-то раз за одну только ночь я возвел монастырь в три раза больше, чем цистерцианская обитель Фий-Дио, что стоит недалеко от Ромона.
Чтобы выстроить тебе отличный дом и разбить вокруг него чудный сад, мне потребуется лишь несколько часов. В благодарность же я попрошу тебя только о маленьком знаке внимания. Итак, завтра утром, если ты, конечно, этого захочешь, у тебя будет дом!
Завороженный, взволнованный и удивленный, Жан отвечал:
- Сударь, я очень хочу получить новый дом. Но какую же плату вы за него потребуете?
– О, я прошу совсем о немногом, ведь я так богат! Как я уже тебе сказал – просто о знаке внимания: если завтра к утру я закончу строительство дома и насажу великолепный сад на твоей земле, ты мне дашь либо ствол, который появится из кучи сухих листьев, что собрали твои дети, либо ветку от этого ствола, либо первую сделанную тобой вязанку хвороста. Если же до первых петухов моя работа не будет окончена, ты не будешь должен мне ничего. Пойдет?
– Право же, сударь, не знаю, что и ответить. За дом с садом вы просите такую малость – ствол дерева, которое никогда не вырастет из кучи сухих листьев, ветку от этого ствола, вязанку хвороста… Конечно, я дам вам все, чего ни пожелаете. Я ведь нищий. Забирайте, что найдете.
Недолго думая, Жан заключил этот странный договор с незнакомым вельможей. Сделку скрепили рукопожатием, и пальцы Жана словно обожгло огнем. Но он был так счастлив, что забыл удивиться, и, весело напевая и посмеиваясь, поспешил к дубу, под которым расположилось его семейство.
Услышав, как Жан смеется, Нанетта в страхе бросилась к нему. Она подумала, что горе помутило его рассудок. Но муж обнял ее и рассказал о договоре с архитектором.
Узнав о сделке, Нанетта словно окаменела. Придя в себя, вместо того, чтобы разделить радость мужа, она сказала дрожащим от волнения голосом:
- Жан, ты совершил ужасную ошибку. Разве ты не знаешь, кто разгуливает ночью по лесу? Незнакомец в зеленой одежде…  это же сам дьявол! Зачем ты с ним разговаривал?
В прекрасных глазах Нанетты было отчаяние.
– По твоей глупости мы разорились, – и я ни словом не упрекнула тебя. По твоей же глупости наши дети остались без крова и без куска хлеба, – и я все время была с тобой рядом, чтоб утешить тебя в трудную минуту. Но жить с человеком, который отдает жену, ребенка или собственную душу сатане, – никогда!
– Что такое ты говоришь, Нанетта? Ничего не пойму… Что ты говоришь? – залепетал Жан.
– Да нечего тут понимать, несчастный! Ствол, что появится из кучи листьев, которую дети приготовили нам для сна, это ты сам, глава нашей семьи. Ветка от ствола – это я. А первая связанная тобой охапка хвороста – это первый ребенок, которого ты поутру оденешь.
Выслушав жену, бедный крестьянин бросился ничком на землю, крича:
- Дьявол! Дьявол! Я отдал Нанетту дьяволу!
 Но умная женщина стала успокаивать своего незадачливого мужа:
- Послушай, Жан, все будет хорошо, если ты хоть раз в жизни дашь мне возможность поступить так, как я считаю нужным. Иди-ка спать, заройся в листья и ни о чем не беспокойся. Меня черт пока что не забрал, и я уж постараюсь не попасть к нему в лапы.
Причитая, Жан заполз в кучу сухих листьев и уснул там рядом с детьми.
                * * *
Едва на колокольне ромонской церкви пробило полночь, из преисподней вылетел целый отряд маленьких чертенят, держащих в своих цепких ручках пилы, топоры, рубанки, молотки, гвозди и прочие инструменты, необходимые каменщикам, столярам и плотникам. Нанетта с изумлением увидела, как они, подобно стае черных ворон, пронеслись по небу и опустились невдалеке от дуба. Не теряя времени даром, чертенята с рвением принялись за работу.
Деревья одно за другим с треском и грохотом падали на землю. Рогатые плотники в мгновение ока обрезали ветки и тут же начинали строгать стволы и пилить бревна. Твердую лесную землю черти вспахивали и разрыхляли с такой легкостью, будто это был только что выпавший снег. Адские строители бегали туда-сюда с наполненными доверху тачками, без труда выдергивали из почвы огромные камни и отшвыривали их в сторону. Дьявольские пилы так громко визжали, что Нанетте хотелось заткнуть уши. Сотни маленьких существ – черных, коренастых и кривоногих – с невероятной скоростью сновали по лесу. Но при этом они не сталкивались и не мешали друг другу работать.
Дом вырастал на глазах. В два часа ночи около дороги уже стоял фундамент. А еще через полчаса поднялись стены. К трем часам черти прорезали окна и двери! К четырем часам была почти готова черепичная крыша! Вокруг строящегося дома дьявольские садовники сажали молодые деревца, которые по велению чьей-то колдовской силы сразу начинали цвести и плодоносить. Основные работы подходили к концу, и некоторые строители принялись уже за мелкие детали: появилась резьба на ставнях, на подоконниках выстроились в ряд цветочные горшки, над входом в дом была повешена красивая картина с изображением мирно бредущего стада коров, – ее только что намалевал рогатый художник.
Жан проснулся. Трясясь от страха, он время от времени высовывал голову из кучи сухих листьев, но быстро прятался обратно, завидев среди маленьких чертенят, суетящихся на опушке, высокую фигуру того, кто назвался придворным архитектором ромонского графа, а на деле оказался самим сатаной.
Нанетта тоже следила за действиями адских строителей и их главаря. Но, в отличие от своего мужа, она не сидела сложа руки. Храбрая женщина, вооружившись четками и бутылью со святой водой, подошла к телеге, где в клетке, прикрытой куском рогожи, дремали курицы и петух, и концом палки очертила на земле линию вокруг себя. Она хорошо знала, что такой круг – верная защита от нападения нечистой силы. Затем Нанетта принялась читать Евангелие от Иоанна – с такой скоростью и с таким рвением, какие встретишь лишь у почтенного капуцина.
Священные слова донеслись до уха черного архитектора. Он насторожился и злобно зашипел, ибо почувствовал, что жена крестьянина задумала ему помешать. Черт стал медленно приближаться к телеге. Вот он уже подошел совсем близко и приготовился сцапать Нанетту! Но не тут-то было. Переступить через круг оказалось ему не под силу. Он стоял совсем рядом с Нанеттой и бросал на нее взгляды, исполненные гнева и презрения. Чтобы отогнать лукавого, Нанетта принялась брызгать на него святой водой, и капли обжигали черта, словно раскаленное железо. И тогда черный архитектор понял, что в сердце этой женщины нет места страху и она сделает все, чтобы избавить себя, детей и мужа от дьявольской напасти. Грубо выругавшись, он отвернулся от жены крестьянина и пошел поскорее достраивать дом.
Приближалось утро. Жан с ужасом смотрел на возведенный чертенятами чудесный дом. Ноздри ему щекотал нежный запах нарциссов, что расцвели минуту назад в возникшем из небытия саду. Он слышал шепот воды в фонтане, устроенном перед крыльцом. Крестьянин приметил, с какой злобой дьявол смотрит в сторону Нанетты, и вдруг ясно понял, что жена ему всего на свете дороже.
На колокольне Ромона пробило шесть. Дом был почти достроен, не хватало лишь нескольких черепиц. Мессир дьявол с быстротой молнии взобрался на крышу. Его помощники прислонили к стене длинную лестницу, и маленький чертенок стал живо карабкаться наверх, чтобы подать недостающую черепицу своему хозяину, который радостно потирал руки, глядя на Нанетту и полагая, что душа ее уже в его когтях. Но жена крестьянина, дочитав молитву, быстро сорвала кусок старой рогожи с клетки, в которой спали куры и петух. Лучи восходящего солнца разбудили птиц. Петух встрепенулся, и по всему лесу разнеслось его утреннее приветствие миру. Пронзительное "ку-ка-ре-ку!" услышали петухи окрестных деревень и в свою очередь отозвались громким пением.
Услыхав петушиный крик, дьявол вздрогнул и, не удержавшись на покатой крыше, свалился на землю. Вскочив на ноги, он прокричал страшное проклятие и со всеми своими рогатыми помощниками – столярами, плотниками, садовниками, каменщиками – исчез во внезапно вырвавшемся из-под земли столбе огня и дыма. Над опушкой повис тяжелый запах серы, но его унес первый же порыв свежего ветра. В лесу воцарилась такая тишина, что слышно было, как просыпаются птицы и падают с листьев капли прошедшего дождя. А посреди вековых елей стоял большой новый дом, окруженный великолепным садом, в котором, несмотря на позднюю осень, фруктовые деревья были увешаны желтыми яблоками, синими сливами и красной вишней.
В некоторых хрониках, повествующих о том, как дьявол построил крестьянину дом, говорится также, что Жану пришлось освятить новое жилище, прежде чем он поселился в нем с женой и детьми. Хоть дьявол и оставил этих людей в покое, таинственные чары не позволяли довести строительство до конца, – оставшиеся кусочки черепицы никак не хотели держаться на крыше и падали на землю. Тогда Жан пошел к настоятелю ближайшего монастыря и рассказал ему о проделках сатаны. Достойный отец внимательно выслушал Жана и, недолго думая, отрядил ему в помощь нескольких братьев, которым велено было пойти на закате солнца к новому дому и у стен его молиться до утра.
Итак, шестеро самых сильных и благочестивых монахов отправились в лес. Всю ночь они просили Господа Бога развеять адские силы. И утром на крышу дома опустился белый голубь. Один из братьев взял куски черепицы, забрался по лестнице наверх и приложил их к тому месту, где им следовало быть, но не хотелось держаться. О чудо! Черепица словно приросла к крыше и уже не падала. С тех пор Жан, его храбрая жена Нанетта и их дети стали жить-поживать в новом доме, и они никогда больше не вспоминали о черном архитекторе и его помощниках. Такова человеческая неблагодарность!


Чертов мост

Пожалуй, самая интересная достопримечательность Швейцарии - это мост, построенный дьяволом. Где именно он находится - вопрос спорный. По мнению жителей славного кантона Ури, это сооружение возведено на берегах реки Аль, у деревни Бонкур. Фрибуржцы утверждают, что в ХIII веке дьявол перекинул его через реку Сарину: он возвел прекрасный каменный мост вместо старого, деревянного, который каждой весной ломали и уносили потоки талого снега. В наши дни его невозможно увидеть: капризная река меняла свое русло и теперь он скрыт под водой. Жители кантона Ури, в свою очередь, полагают, что дьявол построил мост через Рейс, и было это в ХIV веке. При этом, и те, и другие швейцарцы рассказывают одинаковую историю о том, как остроумный фогт - правитель области - перехитрил сатану.
Дело было в апреле. Лучи солнца растопили в горах толстое снежное покрывало, в которое кутались долгой зимой леса и луга, и тысячи ручейков с веселым журчанием побежали вниз. По дороге они встречались, смешивали свои воды, и, превратившись в бурные потоки, с пеной и грохотом обрушивались с каменных уступов на землю. Подул сильный ветер, и под его напором даже вековые ели сгибались в три погибели. Темной ночью над землей пронеслась буря. Люди с беспокойством прислушивались к шуму на улице: хлопали ставни, звенели стекла, трещали ветви деревьев. Казалось, что ураган поднимет сейчас в воздух церковь, дома, коровники и конюшни и унесет вместе со всеми их обитателями на край света.
Река вздулась и зашумела. Всю ночь беспокойные волны бились о прибрежные скалы, и наутро оказалось, что прекрасный мост, с немалым трудом построенный в прошлом году, исчез. Его разрушил ветер и унесла вода.
Когда фогту доложили, что мост сломан, этот почтенный муж чуть не заплакал от огорчения: снова надо приниматься за строительство виадука, и кто знает, выдержит ли он напор стихий следующей весной?
- Один только черт сможет нам построить прочный мост! - сорвалось с уст фогта.
И только он произнес эти слова, как кто-то постучал с улицы в дверь... Через минуту слуга доложил фогту, что какой-то незнакомец желает его видеть.
- Просите, - сказал старик.
В комнату вошел молодой человек приятной наружности, горбоносый, черноглазый, в красных штанах и коротком немецком сюртуке с красной подкладкой. Голова его была покрыта черной шляпой с длинным красным пером какой-то редкой птицы. Башмаки на носках округлялись по моде времен Людовика ХII.
Фогт предложил своему гостю сесть, и дьявол (ибо это был он) устроился в уютном кресле, с наслаждением протянув ноги поближе к огню, пылающему в камине.
- Итак, мой друг, вы нуждаетесь во мне, - начал дьявол.
- Сознаюсь, милостивый государь, ваша помощь нам просто необходима.
- Для этого проклятого моста, не так ли?
- Именно для него, пропади он пропадом!
- Его сносит рекой?
- Да, рекой, а иногда лавиной или ветром.
- А-а... - протянул молодой человек и задумавшись стал глядеть на рдеющие угли.
После минутного молчания фогт сказал:
- Послушайте, будьте добрым чертом! Постройте нам мост.
- Милейший, я сам хотел вам это предложить!
- Итак, остается условиться о... - фогт был в нерешительности.
- О цене, - закончил за него черт и посмотрел на своего собеседника с выражением некоторого игривого лукавства.
- Последний мост стоил нам шестьдесят золотых, - заявил старик и потом, наклонившись к уху черта, тихо добавил:
- Мы дадим вам вдвое, нет - втрое больше, если вы соорудите прочный мост, который простоял бы века.
Черт хмыкнул и со скучающим видом стал оттачивать ножиком свои холеные ногти...
- Видите ли, мне нет нужды в золоте, я сам его делаю, когда хочу. Смотрите!
Он быстро наклонился к огню и кончиками пальцев осторожно взял большой красный уголь.
- Дайте-ка вашу руку, - сказал он фогту. - Смелее!
Фогт протянул ладонь, и молодой человек положил в нее увесистый кусок золота. Изумленный старик смотрел на слиток, вертя его во все стороны. Он хотел возвратить сокровище черту, но тот с улыбкой отказался:
- Нет-нет, спрячьте это золото, - промолвил он, с чувством довольства закладывая ногу за ногу. - Позвольте вам предложить его в подарок.
- Понимаю, - ответил фогт, опуская слиток в свой кошелек. - Если делать золото для вас не составляет большого труда, то вы, конечно, захотите, чтобы мы отплатили вам другою монетой. Итак, чего же вы желаете? Ставьте сами ваши условия!
Тут молодой человек встал, с беспокойством прошелся по комнате и, отвернувшись к окну, отрывисто произнес:
- Я хочу, чтобы душа того, кто первым пройдет по построенному мосту, навеки принадлежала мне!
- Согласен, - ответил фогт.
          - Да что вы говорите! (Дьявол даже подпрыгнул от удовольствия.)     Благодарю вас от всей души, уж простите за невольный каламбур. Составим акт!
- Диктуйте!
Фогт взял перо, чернильницу, бумагу и стал писать. Через пять минут формальный договор был заключен и подписан с одной стороны - сатаною, а с другой - фогтом от имени коммуны. В силу этого договора дьявол обязывался за одну ночь выстроить прочный каменный мост, а фогт - отдать ему в награду душу существа, которое по своей надобности или случайно, первым перейдет через реку по новому мосту.
На рассвете следующего дня фогт, весело посвистывая, шел уже к реке. На спине он нес пару каких-то мешков.
От вчерашней непогоды не осталось и следа. Небо было ясное, всходило солнце, горы из черно-зеленых сделались вдруг золотыми, и где-то там, на головокружительной высоте, виднелись рога неподвижных, задумчивых оленей.
Мост был готов. Фогт внимательно осмотрел его и нашел превосходным. На противоположном берегу, на большом плоском камне сидел знакомый нам молодой человек. Он сделал свое дело и теперь терпеливо ожидал награды за  работу. Фогт приветственно замахал ему рукой.
- Как видите, я умею держать свое слово! - крикнул дьявол.
- И я тоже, - ответил фогт.
- Как, дражайший, неужели вы решили пожертвовать собою для блага ваших подданных?
- Не совсем так.
Фогт скинул с плеча оба мешка и не торопясь стал развязывать их.
- Что это такое? - спросил молодой человек, с любопытством следя за действиями старика.
Фогт, ничего ему не ответив, вынул из одного мешка серую мышку, а из другого - жирного усатого кота. Маленький зверек, завидев своего старого врага, бросился наутек через мост, кот - за ним! Мышка юркнула в трещину среди камней, а кот с разбегу угодил прямо под ноги сатане.
- Эй, - крикнул фогт, - вот она, ваша душа, ловите ее скорее, не то убежит!
Черт был взбешен. Он рассчитывал на душу человека, а его угостили душою животного. Однако делать было нечего. Адский инженер из гордости не стал выдавать огорчения. Он взял на руки кота, пощекотал его за ухом и в изысканных выражениях поблагодарил фогта за щедрую плату. Но когда довольный старик, распрощавшись, скрылся из виду, черт выругался, бросил кота на землю, и тот, обиженно мяукнув, скрылся в траве…
 Сатана решил разрушить свое творение. Он пинал его ногами, колотил кулаками, даже грыз зубами, но тщетно, ибо мост был построен на славу.
- Большой же я дурак, - сказал себе черт, и, сунув руки в карманы, пошел вдоль реки, бросая взгляды направо и налево, словно какой-нибудь любитель видов природы. В действительности мысль о мщении терзала дьявола, и он искал глазами каменную глыбу, чтобы, втащив ее на гору, бросить сверху на проклятый мост и разбить его вдребезги.
Пройдя около трех миль он, наконец, нашел искомое - огромный кусок скалы, наполовину ушедший в землю и поросший зеленым мхом. Черт без труда выдернул его из почвы и, взвалив на спину, стал подниматься по тропинке на вершину горы, посмеиваясь и причмокивая от удовольствия, так как заранее тешил себя зрелищем горести и гнева фогта, когда тот назавтра придет полюбоваться новым мостом.
Но, поднявшись на гору и взглянув оттуда вниз, черт увидел на мосту целую толпу народа. С крестами и хоругвями люди призывали благословение Господне на сатанинское сооружение и посвящали Богу работу дьявола.
И тогда черт понял, что дело его проиграно. Грустно вздыхая и сетуя на свою горькую долю, побрел он вниз и, встретив на пути бедную, ни в чем не повинную корову, схватил ее за хвост и бросил в пропасть, чтобы сорвать сердце.
Что же касается старого хитрого фогта, то он с тех пор ничего не слышал о черте-инженере. Но, роясь однажды в своем кошельке, он сильно обжег себе пальцы: там лежал рдеющий уголь вместо положенного когда-то золотого слитка сатаны.
Шли годы. Каждой весной возмущенная река пыталась разбить и снести нависшее над ней каменное сооружение. На помощь она призывала и дождь, и ветер, и молнии, и гром, но мост, сработанный дьяволом, стойко выдерживал натиск стихий.
                * * *
Недавно я побывала в кантоне Ури, в том самом месте, где возле  водопада стоит изящный мост, сложенный из серых камней. Над мостом громоздятся огромные скалы, поросшие хмурыми елями, под ним – провал, по дну пропасти мчится бурный поток. Узкая старинная дорога, пролегающая вдоль извилистого Рейса, теряется среди уступов. Недалеко от моста, на высоте восьмидесяти метров над речным руслом, в гранитной и почти отвесно стоящей скале сделано углубление, - там на гигантском пьедестале высится крест с надписью: «Доблестным сподвижникам Генералиссимуса Фельдмаршала Графа Суворова-Рымникского Князя Италийского, погибшим при переходе через Альпы в 1799 году». Здесь Суворов со своей двадцатидвухтысячной армией совершил знаменитый переход через Сен-Готард.
Недалеко от памятника стоит небольшой дом с портретом Суворова над дверью и надписью, которая гласит: «Чертов мост. Исторический ресторан».
Было холодное промозглое утро, когда я зашла туда выпить чашку кофе. За деревянными столами сидели люди в походных куртках и горных ботинках с шипами на толстых подошвах. Заспанный хозяин разносил горячий хлеб и молоко. Путешественники обсуждали свой маршрут. Кто-то из них направлялся в Тичино, где всегда светит солнце и среди нежно-зеленых пиний прячутся каменные дома с причудливой росписью на стенах. Кто-то был поклонником Кирхнера и желал остановиться в дождливом Граубюндене, чтобы любоваться ледниками, мрачными еловыми лесами и старинными, почерневшими от времени и непогоды избами пастухов.
За окном вдруг резко потемнело. Первые капли дождя ударили в запотевшие стекла. Открылась дверь, и в зал вошел молодой человек - высокого роста, кареглазый,  горбоносый, с бритой головой и эспаньолкой. В ушах этого щеголя поблескивали драгоценные серьги, одет он был в черную кожаную одежду. Окинув всех пристальным взглядом, он вежливо поклонился и сел за пустующий столик. Хозяин приветствовал его как старого знакомого.
Незнакомец пил кофе и думал о чем-то своем, поглядывая в окошко и грустно вздыхая.