Всю жизнь я хотел писать любовные романы. Такие,
чтобы страсти кипели и бурлили, чтобы влюбленный
рыцарь неудержимо рвался к своей возлюбленной,
преодолевал преграды, ломал барьеры, и в конце
концов соединялся с дамой своего сердца, несмотря на
интриги злых чародеев, козни скрытых
недоброжелателей и зависть посрамленных
соперников.
Хотел, хотел, да сюжета все не было. Пока один мой
торонтский знакомый не рассказал полную
драматизма историю своей любви...
Зима двухтысячного года в Торонто выдалась мягкой.
Серые небоскребы, как голые исполинские деревья,
уныло подпирали свинцовое небо. Гирлянды елочных
огней на фоне пожухлой зеленой травы выглядели
нелепо. Торонтчане мотались по праздничным
распродажам и забивали багажники машин всякой
предновогодней ерундой.
Я стоял в русском деликатесном магазине на Финче,
размышляя брать мне торт “Наполеон” или нет. С одной
стороны, выглядел он аппетитно. С другой стороны
толстые слои крема между усыпанными орехами
коржами таили скрытую угрозу. Если тортик окажется
не очень свежим, то, откушав его, весь Новый год
можно провести в известном “приюте мудреца”.
– Ну и шо стоим, мужчина? – осведомилась бойкая
продавщица неуловимого возраста с ярко
накрашенными губами и волосами полностью
обесцвеченными перекисью водорода. ЕЈ одесский
акцент был великолепен.
– Да вот думаю, – неуверенно ответил я.
– А шо думать, мужчина, – улыбнулась продавщица. –
Ви ж видно уже столько думали, что весь свой волос
распугали.
Намек на мою редкую шевелюру был сделан
по-одесски тонко.
– К сожалению, это не от избытка мыслей, – отшутился
я в ответ. – В дурную голову даже волосы не лезут.
Скажите, пожалуйста, а тортик у вас свежий? Я потом
каждые пять минут до ветра бегать не буду?
У продавщицы округлились глаза.
– Да ви шо, мужчина! Полнейшее свежье!
Буква “ж” в слове “свежье” была произнесена так
неподражаемо вкусно, что я расхохотался и тут же
купил коварное произведение кондитерского
искусства.
– Ладно, давай распополамим твое свежье, чтобы тебе
не одному да ветра бегать, услышал я за спиной
знакомый мужской голос.
– Мишка! – обернувшись, воскликнул я.
Через секунду я заключил в объятия моего старого
московского приятеля Мишку Купцова, которого не
видел уже лет пятнадцать. В институте мы его звали
Мишка Бабцов. О его любовных похождениях ходили
легенды и только за пять лет учебы он успел трижды
жениться и трижды развестись.
Через полчаса мы сидели в его крохотной торонтской
квартирке. Квартира сияла стерильной чистотой, на
диванах красовались пледы, стол был устлан
белоснежной скатертью с игривыми рюшами по краям,
а напротив меня сидело такое ангельское создание
женского пола, что я почему-то сразу догадался, что
Мишка в очередной раз женился.
Когда мы прикончили первый мерзавчик
“Смирновской”, он закурил и рассказал мне
драматическую историю своей последней любви.
В Канаду Мишка приехал в девяносто втором году, по
рабочей визе, да так и остался навсегда. Со временем
обзавелся легким североамериканским брюшком,
купил квартиру, получил канадский паспорт. Короче,
по-крайней мере по документам, стал типичным
русским канадцем средней руки.
Только вот отнощения с местными женщинами у него
не клеились. Мишка называл их не иначе как
тритонихи, имея ввиду их крайнюю хладнокровность,
удивительную запуганность семинарами по
сексуальным домогательствам, и, вообще отношение
ко всякаму мужчине, как к потенциальному
разбойнику и насильнику. Ему не нравилось в
канадских женщинах положительно все, и особенно то,
что все они поголовно бреют ноги и не умеют
приготовить даже самого элементарного борща с
пампушками. Не говоря уже о любимом Мишкином
холодце с хреном.
– Короче, с тритонихами местными у меня
взаимопонимания не сложилось, – рассказывал
Мишка, аппетитно хрустя огурцом домашней засолки. –
Готовить не умеют, юмора нашего не понимают.
Захочешь на улице познакомиться, подойдешь,
пошутишь, а они на тебя смотрят, как Ленин на
буржуазию.
Поэтому для устройства личной жизни я постоянно
мотался в Москву. В прошлом году, как раз где-то перед
Новым годом, собрался с Антониной обручиться. Мы
летом на Селигере познакомились, и такая у нас там
любовь случилась, что решили: я к ней на Новый год в
Москву приезжаю и мы устраиваем помолвку. Я купил
кольца, подарки, Антонина мне приглашение прислала.
Все как положено, через ОВИР. Ну, конечно, сунула
там кой-кому, чтобы быстрее оформили. Там ведь с
советских времен ничего не изменилось, мурыжат
документы по два месяца. Наверное проверяют, не
служил ли я в двадцатые годы в бандформированиях.
Хотя, непонятно, кого теперь считать за бандитов: то ли
Врангеля, то ли Чапаева... Ты грибки запеченные в
сыре накладывай. Исключительно со Смирновым
монтируется.
Я наложил себе запеченных шампиньонов и Мишка
продолжил.
– Я билет заранее купил, все документы, как обычно, в
консульство послал. Жду визу. Прихожу как-то домой,
проверяю автоответчик и вдруг слышу такой
административно- скрипучий голос. Типичный голос
полковника то ли госбезопасности, то ли службы
внешней разведки. “Здравствуйте, господин Купцов. С
вами говорит вице-консул посольства Российской
Федерации Иван Федорович. Для решения вашего
вопроса о выезде прошу срочно связаться по такому-то
телефону.” Ах, ты, чекисткая твоя душа, думаю.Никак
от словечек, которые тридцать лет талдычил, отвыкнуть
не можешь. Слава богу, не тебе уже решать вопрос о
моем выезде из Канады.
Звоню.
– Вы российский гражданин? – он меня спрашивает.
– Да вроде никто меня российского гражданства не
лишал,– отвечаю.
– А коль так, то как российский гражданин вы обязаны
въезжать в Россию только по российским документам.
– Как же так? – завопил я, зная, что мой российский
паспорт уже года два назад закончился. – Да я уже
столько раз по канадскому паспорту ездил!
– Мало ли, что вы ездили. А теперь нам новая
директива пришла.
Как только он слово “директива” произнес, я сразу
понял, что дела мои плохи. Директива –слово могучее.
Не видать мне теперь визы, как своих собственных
ушей.
– Гражданин вице-консул, – замямлил я, все еще
надеясь на чудо. – Нельзя ли мне последний раз визу
выдать. В виде исключения. У меня паспорт
российский давно кончился, да я вообще не помню,
куда его засунул, да меня невеста ждет...
И так далее, и тому подобное. И про кольца, и про
подарки, и про билет купленный, и про то, что счастье
двух людей в его руках, и что счастливая семья – это
ячейка стабильного общества.
Он все это выслушал и сухо говорит:
– Я такие вопросы не решаю. Я спрошу у консула.
Позвоните через час.
Звоню через час.
– Консул сказал, что мы можем вам поставить штам в
старом паспорте и вы сможете въехать в Россию. А там
оформите себе новый.
– Так для этого надо в Москве как минимум месяц
сидеть! Меня же с работы выгонят.
– Можете оформить новый паспорт через консульство.
Но для этого представьте справку, что вы выписались
со старого места жительства в России.
– И сколько это займет? безнадежно спрашиваю я.
– Вам нужно будет оформить доверенность, заверить ее
через консульство, представить справку, что у вас есть
жилье в Канаде и выписавшись вы не станете бомжом.
Необходима будет проверка, что за вами не числиться
задолжнось по квартире, коммунальным услугам,...
Он еще долго чего-то перечислял в трубку и наконец
сказал:
– Я думаю, в течение сорока пяти суток вы получите
новый паспорт. Вопросы есть?”
– Никак нет, – обреченно ответил я. Хотел добавить
“товарищ полковник”, но сдержался.
Мишка разлил еще по одной, а тут жена его как-раз
горячее принесла. От мяса в горшачках такой по всей
квартире запах пошел, что мы без перерыва и по
второй пропустили.
– Короче, я в трансе, – продолжил Мишка. – Откуда же
мне взять сорок пять суток, если у меня до вылета этих
суток только пять осталось, и у меня на руках билет с
фиксированной датой. Сдать его нельзя. Вообщем,
плакала моя поездка, моя помолвка, моя Антонина,
мой Новый год и пару тысяч долларов, которые я во
все это уже вбухал. Я, естественно, всю ночь не спал,
на работу пришел с черными разводами под глазами.
Мой начальник Боб спрашиваеи, что со мной. Я ему
начинаю рассказывать про вице-консула, про ОВИРЫ,
где бумаги месяцами мурыжат, про поголовную
регистрацию всех и везде, про доверенности и справки,
про режим прописки и выписки, про внутренние
паспорта, про обычные заграничные паспорта, про
заграничные паспорта на ПМЖ. Он слушал, сначала
умное лицо делал и понять силился, а потом и говорит:
– Это какой-то бред. А зачем все это надо?
Я только рукой махнул. Чего ему объяснять. Все равно
не поймет ничего. Если в стране не будет миллиарда
предписывающих законов, подзаконов, субзаконов, как
же тогда взятки брать? Так глядишь пол-Расеи без
куска хлеба останется...
Вечером звоню Антонине. Рассказал. Она вся в
слезах. Я уже, говорит, дома евроремонт сделала,
потолок на кухне финской побелкой побелила, целого
поросенка на холодец на рынке купила, подружек
пригласила, подружки себе платья новые пошили и
стрижки модельные сделали. Как хочешь, а прилетай.
Хоть самолет угоняй!
Я вторую ночь не сплю. Ах, ты думаю, проконсул Иоан
Федорович, да не стоять тебе на пути нашего с
Антониной счастья!
И тут меня осенило. Надо получить украинскую визу,
по канадскому паспорту лететь в Киев, а оттуда по
внутреннему российскому паспорту на поезде в
Москву.
Во, шпионские страсти! Только теперь внутренний
паспорт надо найти, он наверняка где-то у моей
последней жены в квартире валяется.
Я с кровати среди ночи вскочил, Антонине звоню. Она
духом воспрянула, обрадовалась и мой план одобрила.
Только говорит не вздумай с украинским консулом
по-русски разговаривать. Точно никакой визы не
получишь. У них директива: делать вид, что русского
языка не знают, никогда не знали и вообще такого
языка нет. Говори исключительно по-английски. А я
пока поеду к твоей стерве бывшей, весь дом переверну,
но паспорт найду и срочной почтой тебе вышлю.
Я еле девяти утра дождался. Звоню в украинское
консульство и по-английски говорю, что я канадский
гражданин и всю жизнь мечтал посмотреть чудесный
город на берегу Днепра. Нельзя ли мне срочно, в
течение суток, получить туристическую визу для
посещения Киева, матери городов русских?
Консул, как последнюю фразу услышал, как-то
странно в трубку икнул и начал мне пространно
объяснять, что хотя мое желание ознакомиться с
достопримечательностями одного из красивейших
городов мира весьма похвально, но, к сожалению, в
североамериканских школах совершенно искаженно
преподают историю Украины. На самом деле Киев
никогда не был матерью городов русских, а всегда был
матерью городов исконно украинских, например
Одессы и Севастополя.
– Черт меня за язык дернул, – думаю, – эрудицию свою
показывать.
Я начинаю обильно извиняться за свою историческую
неграмотность, за невежественные представления об
истории Украины и сваливаю все на плохую
постановку преподавания гуманитарных наук в средних
школах Североамериканских Соединенных штатов и
примкнувшей к ним Канады.
В конце концов он соглашаеться выдать мне срочную
визу за двойной тариф. Но для этого нужно
подтверждение из турбюро в Киеве, что я
действительно еду насладиться красотами столицы
мира, с подтверждением маршрута следования, ибо
вопрос обязательной регистрации всех и везде на
Украине поднят на высоту не меньшую, чем в России.
До вылета остается два дня. Срочно листаю все
русскоязычные газеты, какие могу найти в Торонто,
нахожу турфирму, которая имеет отделение в Киеве.
Звоню. Они говорят: нет проблем, но заламывают уже
тройной тариф. Делать нечего, плачу еще три сотни и
вопрос с украиской визой решен.
Настроение поднимается, я мысленно показываю язык
проконсулу Иоану Федоровичу, но в это время
раздается звонок.
Звонит Антонина. Она опять ревет, как белуга, и
сначала я не могу понять в чем дело. Оказывается
паспорт они нашли, но он еще советского образца, в
него надо было сделать какой-то российский вкладыш.
Она сбегала в паспортный стол, сунула всем подряд,
кому шоколадку, кому дыню-торпеду, и вкладыш тут же
при ней выписали. Но на почте паспорт не взяли.
Оказывается, паспорта нельзя пересылать по почте. Во
всем мире можно, но не в России! У таможни
директива.
У меня начинают дрожать руки, я опять испуганно
луплю по кнопкам телефона и обзваниваю всех
знакомых с единственным вопросом: не летит ли в
оставшиеся два дня кто-нибудь из Москвы в Торонто?
Наконец, находиться женщина, которая летит завтра.
Она соглашаеться взять мой паспорт. Облегченно
вздыхаю, выпиваю полстакана коньяка и ложусь
спать.
Остается последний день. Утром приходит заказное
письмо с украинской визой, еду в аэропорт, забираю
свой серпастый и молоткастый паспорт у моей
спасительницы-путешественницы, возвращаюсь домой
и звоню, чтобы заказать билет на Киев.
Билетов нет. Обзваниваю все агенства, везде один и
тот же ответ. В Киев улететь из любого европейского
города не проблема. А вот перелететь через океан
нельзя. Рождество, Новый год, все билеты давно
раскуплены.
Выпиваю полстакана коньяка и начинаю нервно
смеяться. Финита ля комедия. Взяла все-таки твоя,
товарищ проконсул. Не самолет же мне угонять в
самом деле!
Добиваю бутылку коньяка и начинаю лучше
соображать. В принципе билет до Москвы у меня уже
усть. Но как без российской визы перебраться из
Шереметьева два в Шереметьево один, чтобы улететь в
Киев?
Звоню в Аэрофлот, не ожидая услышать ничего
хорошего. И вдруг слышу в ответ, что только неделю
назад организован транзитный коридор, и теперь для
тех, кто летит на Украину, никакой российской визы не
надо. Я как это услышал, от радости так заорал, что
девушка на том конце взвизгнула и трубку уронила.
Наверное решила, что я телефонный террорист.
– Какая романтическая история! – вклиниваюсь я, видя
что Мишка разливает еще по одной и закуривает. – Я
всегда говорил, что для настояшей любви не
существует границ. Правда, Антонина извините не
знаю вашего отчества?
А самому мне так хорошо, тепло, приятно. С грибами,
салатом оливье, домашними огурчиками и мясом в
горшочках мы уже разделались. Смирновым это все
обильно залили. Антонина разрумянилась, Мишку за
шею обняла, халатик у нее чуть-чуть распахнулся. Вся
она такая гарная, сдобная, чернобровая, губки
пунцовые, на щечках ямочки.
– Эх, – думаю, – везет же Мишке. И где он таких баб
только находит? Я бы к такой женщине в Москву не то
что через Киев, через Папуа и Новую Гвинею полетел
бы.
И вдруг меня, как обухом по голове.
– А я вовсе не Антонина, – смеется Мишкина жена. Я –
Оксана Григорьевна.
– Ой! – крякнул я и покраснел.
А сам на Мишку сердито смотрю, как бы спрашиваю:
– Ты что же, подлец, меня в такой конфуз ввел?
А он в ответ только гогочет и клубы дыма пускает.
– Это потому, что ты историю до конца не дослушал, –
говорит. – В Киев я попал, а вот до Москвы из Киева так
и не добрался. Поехал я на вокзал брать билет на
поезд, в метро познакомился с Оксаной, и такая у нас
любовь приключилась, что все две недели своего
отпуска я провел в Киеве и там же мы поженились.
Теперь уже, почитай, целый год живем душа в душу. Я
потом своему благодетелю послал бутылку армянского
коньяка и приложил анонимную записку: “Проконсулу
Иоану Федоровичу от благодарного отказника.” Вот,
небось, удивился!
– Но коньяк, я думаю, выпил. Полковники коньяк при
всякой власти уважают, – добавил Мишка, озорно мне
подмигнул и звонко поцеловал Оксану Григорьевну в
аппетитную киевскую щеку.
---------------------------------------------------------
Если Вы зашли на эту страничку с моего персонального сайта,
нажмите кнопку Back в левом верхнем углу, чтобы вернуться.
Если нет, приглашаю зайти на мой сайт www.borisboston.com