Ленка выперла своего Володьку. Она не стала орать, обнажая подгнившие передние зубы, верещать, утруждая воспаленные гланды, она просто схватила парня за шиворот и вышвырнула за дверь, отвесив напоследок смачный поджопник своей мускулистой ногой обутой в резиновый ядовито-зеленого цвета сланец. Вот и все!
Но Володька тоже молодец: не проронил ни слова, даже не обернулся. Только лягнул захлопнувшуюся за ним дверь, запустил руки в передние карманы потертой джинсухи, чуть ли не по самые локти запустил, и уехал на лифте.
Все это я наблюдал через стеклянную дверь своего блока. Наша общага блочного типа. На этаже по четыре блока. В каждом по 5 или 6 двенадцатиметровок, соответственно 10 либо 12 койкомест. Я утомился на своем койкоместе и вышел в коридор. Что еще делать в коридоре, если не пялиться в стеклянную дверь? Вот я и пялился. Пялился и думал: “Молчаливые и гордые люди!”
А где-то через полчаса ко мне в комнату ввалилась Ленка.
По резкому бесцеремонному стуку, недопускающему возражений, и по взаиморасположению ленкиных глаз было видно, что за расставание принято грамм этак 300.
- Все! - хлопнула Ленка в ладоши. - Вы****ела своего мудака - раз и на всю оставшуюся жизнь. Свободна теперь, как дырка в заборе! - выпалила она с порога и уронила свой комплект ягодиц на мой хлипкий стул с драной обивкой. Более надежный и комфортный был подо мной.
- А чего это ты так вдруг? Хороший вроде бы парень, - поинтересовался я.
- Все вы хорошие, пока не засадите! - претенциозно ответила Ленка.
- Ну, ты уж больно круто заостряешь! - заволновался я.
- Да кончай ты, круто! Че я, первый раз ноги раздвигаю?! Насмотрелась - во! - и Ленка, как саблей, рубанула рукой над своей непутевой головой, попутно смахнув с полки мелкую терку. Терка с грохотом упала на стол и опрокинула стакан. Остатки жиденького чая выплеснулись на клеенку и тонкой струйкой потекли на пол.
- Потом уберу, - миролюбиво отметил я.
Ленка ядовито поморщилась:
- Заколебал меня этот долбила, - прошипела она брезгливо, нарочито отчетливо артикулируя.
Даже свою неловкость она списывала на Володьку.
- Ну, вас не поймешь, - вступился я за собрата. - Не долбишь вас - кошмар. Долбишь - опять - под жопу сланцем. Вы бы определились в конце-то концов!
- Мы определились, - гордо заявила Ленка.
- Интересно в чем же?
- Кроме ялды у мужика еще голова должна работать! Ясно?
- Так не бывает. Или ялда - или голова.
- Ой, не надо ля-ля! Что я его - “пирамиды” обустраивать заставляю? Устроился бы хоть охранником и просиживал свою никчемную сраку, раз таким тюленем уродился. Так нет же, он целыми днями на диване валяется и за мой счет мудя свои проветривает. А то вдруг исчезнет с утра, нажрется где-то и ползет среди ночи. Стояк его, видите ли, мучает. Даже раздеться ладом не может, прямо в своих поганых носках на меня лезет!
- Так это же страсть! Ее поощрять надо! - с возмущением воскликнул я.
Ну, правда, ответьте мне, что может искреннее, естественнее, правдивее и прекраснее безотчетного эротического порыва мужчины к женщине? Что еще осталось нам в этом душном пространстве тотальных рыночных отношений?
- Да насрать мне на его страсти! Я по целым дням трясусь в этом долбаном трамвае за какие-то полторы тонны в месяц, а этот кобель два года назад подарил мне одну футболку без рисунка и теперь до гроба шоркать намылился! Козел плешивый!
- Да причем здесь футболки-то?! Человек тебя хочет!
- А говна он не хочет?!
- А ты что, хочешь, чтобы у него вместо члена футболки росли?!
- Да пошли вы знаешь куда?!
- А мы и так на них верхом! Отроду!
- Ну, и скачите пока ноги не пообломали, придурки!
- Подожди! А я-то тут причем?! Я тебя не долбил, кажется?!
- Креститься надо, если кажется!
- Что?!
- Ничего! Совсем оборзели!
- Кто?!
- Вы!
Я окончательно запутался и растерянно замолчал. Ленка, напротив, с удовольствием продолжала высказываться:
- Вон у моей сменщицы - муженек херов. Придурок долбаный! Работал, работал, тихонький такой, бульон из термоса потреблял. Дочка у них родилась. Радоваться бы да денег больше зарабатывать! А он вдруг, паскуда рыжая, как запил, и с концами! Трамвай на бабу повесил и забил на все дела. Она, бедная, его прикрывает: свою смену отпашет, потом за него, за пса вонючего. По двадцать часов горбатится. Домой приползет, а он шары свои выкатит, за жопу ее схватит: “Соси! - вопит, - “Я на тебя всю жизнь свою угрохал!” Гаденыш занюханный! Кому нужна его поганая жизнь?!
- Может, белая горячка, - попробовал было возразить я.
- Естественно! У вас чуть что - белая горячка или черный юмор! Вон у моей двоюродной сестры муж военный - полковник долбаный! Денег последние три года не приносил, говорил не дают. Сестра его кормила, обстирывала и все слушала, как этот пидор гнойный правительство критиковал: “Солдаты голодные! Россия на краю!” Каждый вечер уезжал с товарищами письмо президенту составлять, декабрист драный! А оказалось-то, он себе по-тихому машину купил - “Мерседес”! И проституток малолетних катал по шалманам. И докатался, хорек старый: сифилис подхватил! Ну, его и рассекретили, ****уна хитрожопого! А сестру всю уколами измотали! Что, веселая перестроечка?!
- Разные бывают случаи...
- Да не случаи, а сплошь и рядом! Вон у моей школьной подруги случай - и рассказывать противно. Вышла она замуж за культурного. Очки, галстук, ну, почти что ученый. И бабки приличные зарабатывает: квартира, само собой, обстановка, иномарка и мобильник. Только вот уж больно уставший с работы приходит. “Ох, голова пухнет! Мозги раком! Целый день за компьютером проторчал”. С ходу под душ и в постель. Подозрительно. Решила она проверить, чем же это он там так урабатывается. И выследила на свою голову. На работе после пяти им, естественно, и не пахло. Она в гараж, а он там такого же программиста на капоте разложил и дует его раком! Да так смачно, что ей до смерти обидно стало. А куда денешься? Поревела-поревела, да так и живут. Так что, все вы дебилы, алкаши и гомосеки.
Я ошалело молчал. Голова моя с выпученными глазами сокрушенно покачивалась.
- Ладно, не буду тебе мешать, - удовлетворенно сказала Ленка. – Спички, вот, прихвачу у тебя. Пожрать приготовлю. Заходи попозже, заберешь.
Я продолжал мотать головой.
- Ну, чего вылупился-то?
Я насторожился. Ленка стояла и, как мне показалось, многозначительно улыбалась.
- За спичками зайдешь, мечтатель?
- Зайду, - руководствуясь подсознанием, ответил я.
Ленка погладила свой крупнокалиберный комплект ягодиц и еще многозначительнее вышла.
“Спички? Зачем? Что это значит? К чему эти многоточия в конце отповеди?” – задавался я назойливыми вопросами. Открытость финала волновала все больше и больше... Я стал думать про бедного водителя трамвая, который упился до сексуального волюнтаризма, про сифилитика-полковника, что самозабвенно любил свой “МЕРСЕДЕС” и молоденькие попки, даже попытался представить себе умного программиста колдующего над мужской задницей (отнюдь не виртуальной)… И ведь, наверняка, размышлял я дальше, начиналось-то все с каких-нибудь спичек. С простого намека, с незначительного смутного волнения, а дальше... Дальше, достаточно зажечь одну спичинку, как вспыхнет весь коробок! И пламени этого уже не задуть и не растоптать, пока все не сгорит до тла.
Стемнело.
Я поднялся со стула и поплелся за своими спичками...