Семнадцатилетний бургомистр влюбился. И влюбился не в какую-нибудь городскую аристократочку, а в самую обычную молодую бухгалтершу Любочку, познакомившись с ней на благотворительном шоу «Как стать миллионом».
Конечно, мама Катендровна была против затей Сёмчика со всякими там любовями, но, как говорится, сердцу не прикажешь…
Первое свидание было назначено у болтоцентра Утюжинского Всевидения. Батареев не зря выбрал это место: во-первых, он знал, что его мама никогда здесь не бывает, во-вторых, здесь всегда играла приятная спокойная музыка, и с крыши здания можно было видеть всё, что хочешь.
Сёмчик ожидал девушку, сжимая в руке букет полевых цветов, пели птицы. По небу носилось взад-вперёд сумасшедшее солнце. Пропеллеры на горе Мангуст крутились и аж потрескивали от усердия. Батареев не смотрел ни на что, уставившись на часы.
Впрочем, по сторонам он никого бы, кроме Любочки и не увидел бы, потому что его заместители Васнецов и Верещагин, укрывшись неподалёку, в Комитете Социальной Взаимопомощи, взяли на день полное руководство городом.
Верещагину досталась сравнительно лёгкая задача вовремя включать фонограммы птичьего пения и управлять пультом движения солнца (правда, руки у него от волнения дрожали, — вот солнце и шаталось как припадочное). Васнецову же пришлось сесть за вертолёт федерального назначения с самым большим и белым пропеллером для того, чтобы незаметно красить небо в синий цвет и втыкать, где надо, облака.
Казалось, что Батареев не выдержит и взорвётся от нетерпения, но всё обошлось. Не прошло и сорока двух солнечных оборотов, как из-за здания болтоцентра показалась его возлюбленная, улыбаясь на чуть ли не на паравозном ходу. Он улыбнулся ей в ответ и протянул ей букет цветов; Любочка почтенно взяла подарок, поклонившись до земли. Сначала просто в обнимку, а потом ещё и в припрыжку они весело отправились на прогулочный путь, но вдруг споткнулись о стационарно некорректируемую могилу со следующей надписью: «Здесь героически покоится юриспрудент Гидеон Второполкин, беспечно обменявший свою душу на взятку Богу».
«Не верю…», — подумал Батареев, ежедневно общающийся со Второполкиным на спиритических сеансах. Любочка же ничего не подумала и поскакала дальше. Сёмчик последовал за ней.
Только прошедшей ночью у Батареева состоялась весьма напряжённая беседа со Второполкиным.
— А стоит ли? — спрашивал Сёмчик.
— Стоит, — отвечал Гидеон.
— А есть ли толк?
— Есть.
— Но ведь любовь зла.
— Объясни это своей маме.
— Объясню.
— Ну и всё.
Любимая скакала тем временем в сторону горы Мангуст.
Гора эта отличалась от других тем, что никогда не меняла свой цвет и с большим неудовольствием препоручала свою девственность назойливым альпинистам. Тем не менее, до их прихода Васнецов успел разровнять часть склона и покрасить в зелёный цвет, а также пусть по воздуху красивых бабочек, птичек и нарастить повсюду декоративные сады.
Влюблённые начали уже взбираться по склону, но тут из-за свежеотстроенного дерева выпала уродливая летучая мышь размерами примерно шесть на девять квадратных метров, созданное когда-то на конвейерах Утюжинского Пропеллерного Завода для защиты от диких тараканов. Но Верещагин, красящий в это время солнце вечным фосфором, чтобы оно светило ярче, исправил дело. Легко сманеврировав над головой бургомистра, он схватил чудовище и скрылся, вертя его над головой. Что было особенно приятно, никто его не заметил, так как и сам Верещагин был покрашен под цвет неба.
Наконец, показалась вершина горы, представляющая собой правильную шестиугольную площадку, украшенную по углам могилами недошедших альпинистов. На Сёмчика нахлынула сентиментальность.
— Бедные, бедные мои герои… — жалобно заплакал он.
— Ме-е-е… — сочувственно проблеяла Любочка и села рядом.
— Но она же коза! — вкрадчиво удивился невесть откуда взявшийся Верещагин.
— Ну и что… — ответил Сёмчик, гладя Любочку по вымени, — я её люблю…
Вечный фосфор задумчиво капал с солнца. Васнецов выключил магнитофон и пошёл жарить котлету себе на ужин…