СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ НАЗЫВАЮТ ЛЮБОВЬЮ
Она стояла перед ним дерзкая и красивая. Он опешил, открыв дверь: меньше, чем кого бы то ни было, он ожидал увидеть ее.
- Извини, - просто сказала она, и он заметил, как дрогнули уголки ее губ. – Можно позвонить? Все автоматы в округе сломаны…
- Пожалуйста, - он отошел назад, автоматически пропуская ее, и в ту же секунду дернулся было обратно, но она уже входила в дверь, и вытолкнуть ее сейчас было бы просто невежливо. Он долго возился с замками, пытаясь их закрыть и одновременно успокоить трясущиеся руки, она не стала его ждать и пошла по коридору вперед.
Он сидел в кресле и наблюдал, как она вращает телефонный диск, улавливая свежесть весны, которую она принесла с собой, видя ее тонкую руку с серебром колец, длинные волосы, падающие на ее лицо, полуприкрытые веками большие серые глаза. Она с минуту прижимала к уху трубку, потом улыбнулась:
- Занято, - положила трубку на рычаг и, не спрашивая, а утверждая, сказала. – Я подожду, - и опустилась в соседнее кресло. Она закинула ногу на ногу и достала из кармана куртки пачку дорогих сигарет.
- Покурим? Угощайся, - вытащила из пачки одну и протянула ему. Он коснулся ее пальцев, на мгновенье их руки задержались, соединившись друг с другом, он первый одернул свою и заметался по сторонам в поисках невесть куда засунутых спичек.
- У меня зажигалка, - понимающе кивнула она и дала ему прикурить. Потом затянулась сама, выдохнула дым. Он поразился неестественности происходящего с ними обоими, отметил ее напряженную позу, дрожь руки, держащей сигарету, свои пальцы, почти впечатанные в подлокотник кресла, поднялся, придвинул к ней пепельницу.
- Спасибо, - улыбнулась она. – Не скучно тебе тут одному?
- Да нет, - пожал он плечами. – Я уже привык.
- Хорошо тут у тебя… - неопределенно протянула она и пояснила. – Тихо.
- Этого не отнять, - усмехнулся он. – Как дела у мужа?
- В порядке, - кивнула она. – Передает тебе привет.
- Он знает, что ты здесь? – удивился он.
- Ну, мы же старые друзья, - нехорошо улыбнулась она. – Все же уже позади.
«Что?» – хотел спросить он и не спросил.
Она потушила сигарету и снова набрала номер. Он снова наблюдал за ней, понимая, что его тянет к этой женщине так, как ни к кому никогда не тянуло, и что он этого катастрофически боится.
- Опять занято, - сказала она и подняла на него неестественно блестящие глаза. – Я так долго ходила по улицам…
«Прежде, чем решилась придти сюда?» – мелькнуло у него в голове.
…но так и не нашла ни одного рабочего телефона. Ты извини, что так поздно, но мне действительно очень нужно позвонить. Как ты?
- Ничего, - пожал он плечами. – Занимаюсь.
- Ну, это ты всегда умел делать лучше, чем другие…
Он не понял тона, которым она это сказала, и принял фразу, как должное. Она снова нервно закурила, явно порываясь, то ли что-то сказать еще, то ли что-то сделать, отчаянно сдерживая в себе это желание.
- У меня выходит книга, - наконец произнесла она, и он с облегчением выдохнул:
- Поздравляю. Когда?
- Через месяц. Я уже видела верстку.
- Знаешь, - решился он, но губы его произнесли фразу совершенно противоположную тому, о чем он думал. – Извини, но тебе лучше не приходить сюда так поздно одной.
- Почему? – ее брови удивленно поползли вверх.
- Дом напротив, мало ли что могут наболтать, - пояснил он, ненавидя себя.
- Жены боишься? – усмехнулась она, рука ее дрогнула, упал с сигареты длинный столбик пепла, она откинула с лица волосы и вызывающе посмотрела ему в глаза. – Но мы же ничем предосудительным не занимаемся. Я просто зашла позвонить. Или это придется потом долго доказывать?
- Видишь ли… - развел он руками, и она поняла, что сейчас последует длинная витиеватая фраза, о том, что ибо, ибо, какие он произносил всегда, когда попадал в затруднительное положение и не видел оттуда выхода.
- Не бойся, - перебила она. – Меня никто не видел, я шла через парк, - она вновь подняла трубку. – Не волнуйся, я сейчас дозвонюсь и уйду.
- Ты неправильно поняла меня…- попытался пояснить он, меньше всего желая, чтобы она ушла, и отчаянно мечтая именно об этом.
Она сделала ему знак молчать, и он умолк, не закончив фразу. Она говорила по телефону, а он откровенно любовался ей, пока она не смотрела в его сторону, и уже мучительно желая, чтобы она не уходила никогда, чтобы остановилось время, и он мог, сидя в этом кресле, всегда видеть ее тонкие руки в серебре колец, большие серые глаза, полуприкрытые подкрашенными веками, длинные волосы, падающие на ее лицо… Он так увлекся, что вздрогнул, когда она оборвала разговор, с силой опустила трубку на рычаг и повернулась к нему. Он не успел спрятать взгляд, и несколько мгновений они смотрели друг на друга совершенно одинаковыми глазами, с единственным желанием в каждой паре глаз.
Она первая отвела взгляд, взяла со стола сигареты и хриплым голосом произнесла:
- Оставить тебе? – не дожидаясь ответа, высыпала на стол из пачки несколько штук, он снова заметил, как сильно трясутся ее руки, сунула пачку в карман куртки и повернулась. – Ну, я пошла. Спасибо за телефон. Пойдем, закроешь за мной дверь.
Она шла по коридору, он шагал следом, чувствуя себя полным дураком, и мучительно подыскивая какие-то слова, которые хотел бы сказать ей на прощанье, а может, и не на прощанье, может, просто так, все это время, которое знал ее. Она остановилась резко, повернулась к нему, он снова столкнулся с ее неестественно блестящими глазами. «Слезы?» – подумал он, и понял – слезы. В коридоре было почти темно, лишь маленькая лампочка там, где остался телефон, слабо освещала дверной проем вдалеке.
- Смотри, - она потянула рукав куртки, задирая его, задирая находящийся под ним свитер, и он, вглядевшись, заметил три безобразных шрама, исчеркавших ее запястье, и в темноте казавшихся странным, почти черным браслетом.
- Что это? – одними губами спросил он, уже зная ответ и совершенно ошалев.
- Это ты, - спокойно сказала она и опустила рукав. – Это ты.
Он резко шагнул к ней и коснулся ее волос, и от этого, так долгожданного прикосновения, что-то внутри него оборвалось и лопнуло. Она закинула руки к нему на плечи и впилась в его губы.
…Он целовал ее руки, целовал ее волосы, он целовал эти шрамы, пересекавшие ее запястье, ее глаза светились в темноте, он закрывал их поцелуями, а она все смотрела, словно стараясь вглядеться в него, выпить его всего, до конца, оставить его в себе навсегда, пока она будет видеть. Она касалась его пальцами трепетно и нежно, что-то шептала бессвязно, он отвечал ей, не слыша, понимая всеми частицами тела, что она говорит и чего она хочет, они так долго этого ждали, что все происходящее казалось абсолютно нереальным, и от этого еще более фантастическим, и не было ничего на свете, кроме них самих двоих, кроме этого единого существа, которое и зовется любовью…
Она ушла, поцеловав его на прощанье, он долго стоял на пороге, глядя ей вслед в черную весеннюю ночь. Он вдыхал холодный весенний воздух и ни о чем не думал, потому что не мог думать, потому, что она унесла с собой все его мысли и желанья.
Ее муж – его старый друг, пришел к нему через два дня, не пряча мокрых глаз. На улице шел дождь с тех самых пор, как она ушла, он стекал по волосам, губам и душам всех идущих и живущих.
- Она умерла, - сказал ее муж. – Вскрыла себе вены. Завтра похороны.
- Когда? – непослушными губами спросил он, в тот же миг поняв, что знал это уже в тот момент, когда она уходила. Друг поднял на него тоскливые глаза, и он скорее увидел в них, чем услышал, дату их последней с ней встречи. И тогда он застонал, понимая, что ничего никогда не будет ни для нее там, ни для него здесь, потому что существо, которое называют любовью, оказалось сильнее из обоих, и они, так долго с ним сражаясь, так и не сумели победить…