Волосы твоих любовниц пахнут апельсинами – солнечными, сладкими, поделенными на меридианы. Свежесть запаха привлекает тебя, и возникает переход на новые ласковые, пониженные тона, на алость губ и стремительность страсти. Изменяя мне, ты изменяешь меня — и с каждым разом я всё чётче вижу своё дно, вернее, перешеек, отделяющий одну половину песочных часов от другой. Привыкшая быть частью пары, я всё ближе приближаюсь к единице, которая стремится к нулю, который, в свою очередь, превращается в негативную бесконечность. Простой урок математики поможет понять природу любовных истерик: давящая боль трансформации терзает тело любящего, задевая по касательной и любимого.
Я шагаю по городу, занавешенному солнцем, и жмурюсь из-за яркости тени. Смерть нынче считается плохим тоном, в моде – общая любовь, любовь с каждой. И кажется, что только я не в силах вынести радостного настроения окружающих. Какой же должна быть ноша макролюбви, если любить одного человека до конца становится так трудно?
Волосы твоих любовниц пахнут апельсином – тем легче их вычислить в толпе. Я же узнаю о них по засохшим корочкам, валяющимся на твоём столе. Теперь из них можно сварить только горькую настойку, но мы же не будем заниматься этой ерундой? Я обнимаю тебя, пока ты делаешь мне чай: заварка, кипящая вода, немного невесомого пара, две ложки сахара (без горки), ты медлишь, а потом всё же добавляешь в чашку дольку лимона – для кислинки.