Воспоминания Амины Борисовны Инютиной.
Амина Борисовна Инютина вспоминает о встречах с С. Городецким:
“ Это было приблизительно в 1954-1956 гг. Я в то время была заведующей терапевтическим отделением стационара и вела прием больных в поликлинике, а так же навещала некоторых больных на дому. Мне частенько приходилось ходить по вызову на дачу к Петру Петровичу Кончаловскому. Однажды, когда я уже осмотрела Петра Петровича, измерила ему давление и дала назначения, он очень деликатно попросил меня посмотреть его соседа, поэта Сергея Городецкого, говоря: ”Не могли бы Вы его, Амина Борисовна, посмотреть? Он очень плохо себя чувствует, а живет совсем рядом?”.
Я согласилась. Действительно, дача Городецких оказалась рядом с дачей Кончаловских. Меня поразила скромность их бытия. В момент нашей встречи Сергей Митрофанович предстал передо мной не в лучшем виде: он мне показался очень больным и, пожалуй, - душевно больным. Я в то время была еще совсем молодой, и он в его угнетенном состоянии показался мне совершенно неконтактным глубоким стариком. Ведь молодость эгоистична и не верит в свою будущую старость. Может быть еще и поэтому он мне показался старше, чем был на самом деле. Соответственно, его болезненное состояние, его депрессия, мне показались просто возрастным явлением. Я осмотрела его, измерила ему давление, но радикально помочь ему не смогла.
Нечем мне было снять его душевное перенапряжение, внутреннюю тревогу. В те времена кроме брома и валерьянки в распоряжении медиков для таких больных ничего не было. Мне было его очень жаль, несмотря на всю ситуацию, на его состояние и тот факт, что я совершенно не знала, кто такой Сергей Городецкий (ведь тогда от нас многое скрывали). Но, несмотря на все это, что-то неуловимое, необычайно притягательное, исходило от этого человека. Какая - то, не объяснимая словами, внутренняя значимость. В то время, когда я осматривала Сергея Митрофановича, появился на даче Юрий Бирюков, очень громкий, общительный. Он в то время находился на вершине своей славы. Был он многословен и говорил в основном о себе, и показался мне неким хвастуном-павлином. Все время Бирюков “тянул одеяло” только на себя. Полная противоречивых впечатлений я покинула дачу Бирюковых - Городецких. Через несколько дней С.М. Городецкий поступил в стационар. Суицид! Находясь в угнетенном состоянии, он вскрыл себе вены. Я тогда считала, что беда случилась на фоне возрастных явлений, но впоследствии я узнала, что это был результат всяких бытовых неприятностей и равнодушия нашего времени к когда-то знаменитому поэту серебряного века.
Через несколько дней, после помещения в стационар, он был выписан. Больше я с ним не встречалась. Далее его лечила Нона Петровна Романова.
Досадно, что при встрече с ним, я ничего не знала о нем, как о поэте, ничего не читала из его произведений. Только спустя несколько лет, когда появились публикации о поэтах серебряного века, о Сергее Есенине, я по - настоящему поняла значение Сергея Городецкого для русской литературы и для России, и как я потом была рада, что мне довелось познакомиться с ним, живым, даже при таких грустных обстоятельствах.
Я утверждаю, что встречи с такими необычными людьми, как Петр Петрович Кончаловский и Сергей Митрофанофич Городецкий запомнились мне на всю жизнь и оказали большое влияние на меня.”