Symphony of life
ГЛАВА 1 Прелюдия Бытия
Вечером зимним покину свой дом,
Без всякой надежды вернуться потом.
Стопы свои направлю я в лес,
Заколдованный, дикий, незаметный с небес.
А. Милюков
1
Конец осени. Ноябрь. Бесшабашные хлопья снега кружась летят вниз укрывая пуховым ковром тёмную поверхность земли. Хмурое небо темнеет с каждой минутой и ночь всё больше охватывает пространство, властно овладевая им, раскидывая щупальца темноты и вползая в каждую щель. Постепенно загораются фонари на улицах, всё больше светлых пятен на монолитах тёмных домов. Гасясь и снова возгораясь, они словно перемигиваются друг с другом. А лохматые снежинки всё также умиротворяюще летят вниз, опускаясь на плечи, на волосы, ласково проникая за воротник, и уже растаяв стекают вниз, становясь неприятными и холодными. Неприметно наступают сказочные сумерки и мир уже не кажется реальным, всё как на картинке, тихо, спокойно. Лишь то туда, то сюда, ходят люди, вернее их серые тени, словно таинственные монстры неведомого мира. Деревья, засыпанные снегом разлаписто раскинули длинные ветви, гигантские лапы, и стоят в недвижимом молчании, охранники Ночи. Ничто не двигается, всё молчит. Очарованный я сижу оглядывая эту мистически-сказочную картину. Ничего нет лучше наблюдать зиму, порой жестокую и холодную, а порой мягкую и нежную. Она необъяснима, и в то же время чудесна. Привлекательна и до ужаса противна. Любишь её и постоянно клянёшь в ожидании лета. "Вот так всегда и достаётся зиме". - Подумал я вставая с лавочки и разминая ноги.
Совсем не холодно, так хочется ещё побыть на улице наблюдая великолепия зимнего вечера, но надо идти. Первым делом отнести картину и подобрать ей хорошее место. Эту картину, точнее портрет написал с меня один старикан, хотя и весьма противный, но по рекомендации очень хорошего моего знакомого, так что приходилось терпеть его стариковское брюзжание. Впрочем портрет получился довольно приличный. Я был изображён в средневековом камзоле с тяжёлой золотой цепью на шее и хищной ухмылкой на губах. Фон позади также был на удивление привлекательным: комната обшитая тёмно-бардовой, цвета засохшей крови, драпировкой, странный алтарь со страшными мордами возвышался за" моей" спиной, светильники в форме черепов свисали со стен источая приторно-зелёный свет, придавая всему уныло магический вид.
В другом конце комнаты, в тёмном углу еле виднелся, или мне померещилось, чей-то ужасающий силуэт. И вообще вся атмосфера работы была пронизана какой-то напряженностью и угрозой. Высоко эмоциональные тона выражались в каждой линии, в каждой детали портрета: мои сжатые руки и выражение лица, странные тени и обстановка комнаты. Все эти фантазии родились из сумбура и хаоса царящих в мозгах полубезумного старика.
Зайдя в парадное я поразился вонью стоящей топором в воздухе, она обволакивала тёмные очертания лестницы и расползалась в темноту дальних углов. Преодолев первые несколько ступенек я оказался в кромешной тьме, не видно было ни зги, все лампочки давно уже ко всем чертям выкрутили, ругая тех идиотов которые это сделали, я постепенно, хоть и с некоторым трудом добрался таки до своего этажа. И вздохнув с облегчением повернул ключ в замочной скважине.
2
...Длинный спортивный автомобиль еле вписался в поворот и, чуть не збив проходившую мимо женщину с большим пакетом, понёсся дальше по тёмной и грязной улице, вздымая за собой вихрь пыли и мусора. Затишья на несколько секунд хватило чтобы разглядеть поникшие на мостовой каштаны, тёмных людей идущих по тротуару, серого в тучах небо, сквозь которое не пробьётся и лучик света...
Следом за первым проехал другой, из бокового окна высунулся мужик с небритой физиономией и палит в воздух из АКМ-47.Первую машину занесло и она врезавшись в фонарный столб, вспыхнула ярким пламенем. Вдали завыла сирена...
Щёлкнул выключатель и экран погас. Я так и остался сидеть в кресле напротив телевизора. В одной руке ду, в другой дымящаяся сигарета. Дым, тонкой, извивающейся струйкой поднимается вверх. Взгляд устремлён на пустой экран, там где только что была жизнь, теперь пустой экран, пустота... Нет, впрочем уже не пустой, на нём появились смутные очертания комнаты, освещаемой только двумя свечами, смутные очертания жизни... И я почему-то не люблю свет электрических лампочек, они раздражают своим ярким режущим светом душу.
...Картина производила значительное впечатление: массивная бронзовая рама, которую я нашёл у себя в кладовой, идеально вписывалась в таинственную атмосферу портрета. Она висела на полке перед моим столом занимая большое пространство. Я еще раз глянул на нее, это лицо в одно и тоже время, было моим, и не моим. Художник придал чертам более резкий и контрастный характер, чуть ли не злобный. Но что самое необыкновенное - так это глаза. Они были словно живые, всматриваясь в них я внутренне содрогался, казалось они живут самостоятельной жизнью, вне пределов картины.
Глаза были притягательно отталкивающие, словно нечто чужое сидело в моем изображении и смотрело на этот мир злобным взглядом, в огромном желании уничтожить, а может покорить его обитателей. Я снова посмотрел на картину. Они чужие, нечеловечность и безжалостность источали темные зрачки, зеленый туман вокруг них сгущался, черты лица словно таяли, исчезая в зеленоватой мгле, и не хотелось ничего видеть кроме притягивающего взора, чье бескрайнее пространство поглощало...
Нет это все глупости, бессмысленные фантазии, сегодня я явно не в настроении, все время тянет в сон, да и глупые мысли лезут в голову. Потянувшись я сел в кресло и попытался расслабиться. Но это не удавалось, напряжение не проходило, мысли путались, какой-то неприятный холодок пробегал по спине, словно ощущая пристальный взгляд. Стряхнув сонливость я вышел на балкон. В тихом безмолвном воздухе плыла полная луна, источая бледно-желтый, слегка призрачный свет. Снег больше не шел, только вокруг громоздились белые холмики сугробов. Фонари озаряли трассу мягким оранжевым светом, изредка проезжали одинокие автомобили. Докурив я швырнул окурок во тьму за балконом. Маленький огонек полетел вниз, ударившись о ветку разлетелся каскадом искр и исчез.
Содрогнувшись от ночной прохлады я зашел обратно в комнату, одна из свеч с треском
догорала. Еще несколько коротких вспышек и она трепетно запрыгав пламенем, погасла. Почти все помещение утонуло во тьме, только одинокая свечка еще вела отчаянную борьбу с наступающим мраком, отвоевывая у него лишь небольшой клочок света, бледнеющий в густоте тьмы. Сев в кресло я сосредоточился на единственный островок света, в середине которого гнездился маленький сгусток пламени, имеющий такую большую силу.
3
... Туман. Все как будто в тумане. Я выхожу. Оборачиваюсь, от остановки отходит трамвай. Смотрю ему вслед. Перемигивающиеся огни постепенно исчезают в смутной дали. Нереальные силуэты высоких домов упираются в серое небо надо мной. Призраки человеческих теней проплывают мимо, тая в сером тумане. Словно во сне иду по скользким камням тротуара. Куда-то вверх и вверх. Вокруг, в промозглом, сыром воздухе, скользят бестелесные души. Их еле слышный шепот скребет эти мертвые камни вот уже сколько тысяч лет. Но и они уходят, затихая с молчаливым стоном. И я остаюсь один на один с судьбой. Она прячется в этих темных камнях, в безысходности зависшей туманом надо мной. Капля времени со мной внутри застыла на выступе глубокой пропасти, рискуя каждую секунду ринуться вниз в головокружительном прыжке, постичь истину. Виртуальность окружающего усыпляла понимание. Ритм жизни здесь был в корне противоположен реальному, все происходящее случалось наоборот. Мысли и чувства теперь совсем оставили меня, и словно дух я растворился в окружающем. Как - будто кто-то тронул меня за плечо, но чувства остались в теле. Горящие во тьме глаза приближались, притягательная их обладательница взирала томным взглядом, но темная неизвестность и дьявольская опасность таилась в них. Улыбка - словно оскал хищника, она манит меня и наши губы сливаются...
...Тьма окутывает нас.
Постепенно и зрение и чувства возвращаются. Ровные, без единого изъяна, светлые кресты уходят во все стороны, куда ни глянь; белые столбцы безмятежности. Но вот она снова возникает передо мной, темный ангел посреди мертвого рая.
Земля под ногами начинает мелко дрожать, очертания крестов и багрянец заката за ними смазывается и тускнеет. Кресты с треском обламываются, земля проваливается в полу разрытые могилы, из них веет затхлым трупным запахом и смертью, которая хочет выбраться, но не может.
Она хочет добраться до меня, я чувствую, но час еще не пробил. Пока. А холмики поросшие жухлой травой и ссохшимся мхом исчезают в глубине небытия, земля продолжает дрожать, но грохота больше нет. Вокруг мертвая, неживая тишина, все как будто застыло на месте, но продолжает рушиться и исчезать. Сливается, сливается во мне, в единый сгусток страха и ненависти. Единственный оставшийся исполинский крест, накренился на бок, словно в нелепом стремлении к жизни, избежать последней участи, конца. Ни у кого не хватит мужества протянуть руку даме с косой на плече. Крест словно испариной покрывается капельками крови, паутинка трещин расходится от основания и разбегается все дальше и дальше, в безумии пожирая все на своем пути. На месте безмятежного кладбища воцарил хаос, трещины пробегающие по земле превратились в зловещие темные проломы, под которыми открылась пустота того ничего, которое постепенно захватывает этот мир. Это ничто стало уже добираться и до меня, нет оно уже во мне, постепенно оно захватывает каждую частицу моего я, с каждым мгновением поглощая все больше.
Окровавленный мертвец с синими, зловеще фиолетовыми венами, которые лопаются с отвратительным хлюпаньем, тянет ко мне свои прокаженные костлявые пальцы. Зловонная черная жидкость сочится из них пытаясь подобраться ко мне. Темнота окутывает мир и становится светло.
Вихрь, тянет как вниз, так и вверх. Становится все непонятно, только банка с кровью, она заполняет все мысли, трескается, кровь нетерпеливыми струйками стекает наружу и руки краснеют. Жадный язык тянется к ним и облизывает, он ласкает смерть. Лицо приобретает нечеловеческое выражение, звереет, и появляется демон. Демон жаждущий жизни. Он прыгает и впивается в горло...
Становится нежным и ласкает. И снова она. Все исчезает, только она и я. И пустота вокруг именуемая плотью. Ей нужна только плоть. Моя.
И снова кровь. Много крови.
Трупы истекают кровью и ползут. На свет уходящего солнца. Они больше не могут...
4
Словно не в себе я вскакиваю с кресла в котором задремал. Мой мечущийся взгляд натыкается на пустые стены. Он находит причину - картина, ужасающее бледно-зеленое свечение просачивается сквозь холст и краску. Словно туманом оно оседает на пол, поглощая реальность. Нет, это уже не картина. Дверь в ад. Изображение на картине обугливается и скрючивается, оно больше не похоже на меня. Тлеет и обрушивается, глыба рассудка падая превращается в пыль. Что-то тянется ко мне сквозь барьер которого нет, и вновь находит...
Удары барабана грохочут вокруг, оглушая до беспамятства. Ритм и кровь пульсируют все скорее, но мутный свет уже проник в комнату. Он везде и его нельзя остановить, он неуловим, но еще более становится от этого ощутимым.
Тень за спиной приобретает новые формы и оттенки. Она уже не так невидима, она становится все более реальной, более живой, сгущаясь за спиной моей разрушающейся копии. По ее темным чертам пробегает волна разочарования и не вымещенной злобы. Она все еще пытается добраться до меня, но я тоже начеку.
Огонь в канделябрах казалось, вспыхнул и тут же потух. Полная темнота. Только он, эта
скрюченная, странная копия меня самого, а вокруг лишь четыре пустые стены. Они никуда не
пустят, Тень, тлеющими огоньками пробирающаяся по полотну, сковала невозможностью все
члены, и я застыл на месте. О, как сладок запах смерти. Это западня. Приторный вкус крови стекающий по губам. Но вот наконец приходит спасительный череп и больше ничего нет...
5
Над ухом раздается мерный, негромкий звук. Я лежу с закрытыми глазами, силясь понять, где нахожусь. Слегка приоткрываю веки, яркий свет дня слепит меня, в голове неразбериха.
Медленно поднимаюсь с кровати, в висках стучит, словно с похмелья, все тело ломит, пер-
вой мыслью было, а не провел ли я ночь с Лолой Феррари. Откинув все же эту мысль, оглядел
себя и с удивлением обнаружил, что цел и не вредим. Пробормотав что-то невнятное себе
под нос про бессонных кроликов, я принялся бессмысленно передвигаться по комнате. Попытка же припомнить события вчерашнего дня, лишь вызвала новый приступ головной боли. Следующую дельную мысль подал голодный желудок.
Но выйдя из спальни я остановился у двери зала и уставился на нее, как будто видел в первый раз. Что-то неприятное, холодное и липкое зашевелилось в груди. "Картина "- напомнил
голос внутри и волна ужаса захлестнула меня. Я попятился от двери и чуть не сшиб столик с
телефоном. Спустя несколько минут я перестал дико таращиться на дверь и прошел на кухню. Черт возьми, что это на меня нашло такое. Но в подсознании билось одно: картина. И снова какой-то холодок по спине. Нет, не надо о ней думать, постарайся что-нибудь вспомнить. Ничего. Опять ничего не могу вспомнить, что вчера делал. Я глянул в окно, на улице белели сугробы снега, прохожие спешили куда-то, на градуснике минус 5.
Налив чая, принялся философским взглядом рассматривать стену, вспоминать что-либо даже не хотелось, кроме тумана и подспудного ужаса я ничего не нашел. Нечего искать смысла в том, в чем его первозданно не было. А стенка - это просто подпорка, обложенная потрескавшимся кафелем.
За окном опять пошел снег. И уже одеваясь, чтобы сходить в магазин, нашел ответ, на так
мучавший меня вопрос, надо просмотреть звонки. Отработанными движениями щелкнул кнопками, вот оно, телефон Сани, 22.34. Набираю номер, черт, никого. Может меня и дома небыло, может ходил куда, вот и ботинки грязные. Один Саня может сейчас ответить, а его нет.
Ботинки, когда я пришел от старика, то почистил. Старик, картина... Взгляд уперся в дверь, сердце подскочило. Все дело в ней, картине. Я распрямился, снова посмотрел на манящую дверь. Он там, ждет меня. Что за муть, я отвел взгляд, но беспокойство не оставляло меня. На грани нервного срыва я вышел громко хлопнув дверью, но осадок все равно остался. На улице дул свежий, пронизывающий ветер. Медленно я побрел в магазин, прошедшая было головная боль снова дала о себе знать пронзительным стуком в висках. Пробежав глазами по прилавку, купил бутылку пива,
пройдя несколько шагов, я остановился перед вывеской. Она гласила: Укрлотто...................................
Почему-то пришла мысль купить билет, странно, но такие мысли никогда меня не посещают. И все же, выхватив из рук продавца бланк я стал жадно его изучать. Ничего особенного, разграфленная бумажка, интересно и что я ожидал там увидеть? Пробормотав что-то невнятное на вопрос девушки у прилавка я заполнил билет. 1, 2, 3, ну совсем по порядку не стоит, 26, 31 и... 13. Чертова дюжина, я усмехнулся. Получил чек, сунул в бумажник и как в тумане отошел от прилавка. Перед глазами все плыло, гомон людей давил на психику, они сновали туда-сюда, не останавливаясь. Господи, что это со мной, сосредоточенно потирая висок я на секунду прикрыл глаза, карусель в голове оставляла желать лучшего. Глубоко вздохнув я постарался прийти в себя, тук-тук, а вот и я, ну все вроде нормально." ... а розыгрыш будет в среду, по Гравису", донесся до меня голос продавца. В недоумении я уставился на нее, затем кивнув вышел на улицу.
Открыв бутылку об ближайший заборчик я сел на бетонный парапет. В голове туда-сюда ходил
страшный хмель, и пустота, какая-то безысходная слабость не покидала меня, все облом, никуда
не хочется идти, просто вот так сидеть, и пить пиво.
Иногда в нашей жизни что-то случается не так как должно быть, или же мы просто настолько привыкли к будничному повседневью, что сидим по горло в собственном дерьме и делаем вид, что незамечаем. Поэтому все должно идти как идет, но если заглянуть поглубже, копнуть еще разок, и представить, или хотя бы попытаться, окружающее как нечто пространное, тебя не касающееся, то вещи выглядят проще. К сожалению абстрагироваться от всего и вся удается крайне редко, и если бы меня спросили какие ассоциации вызывает наша сегодняшняя жизнь, я бы представил длинный скрипучий трамвай, окна разбиты, сиденья перекошены, вывернуты, в полураскрытые двери наметает скрипучий песок, пожелтевшие листья и запах учреждений, а там внутри, мы, сидим в латаных фуфайках и дышим перегаром в ожидании капризной весны, в кабине водителя пусто, лишь злые ветра раскачивают пожелтевшие изображения " тех", кто претендовали на эту роль; тем временем Несущее жизнь людей сих, разбрасывая в клочья сизый туман, мчится по перекошенным рельсам под откос. И во тьме ночной угасают огоньки жизни в его разбитых фарах...
... Тем временем я спускался по ступенькам, короткая лестница, которая была так длинна. Неровные плиты вели в даль, которая терялась за горизонтом. Машинально я шел вперед, острые грани впивались в ступни, но когда это ощущение исчезло я ничего не заметил, продолжал лишь идти вперед. И когда я снова глянул вперед, сердце так и замерло: впереди ровным счетом ничего не было, только плотная завеса пустоты.
Я шел вперед, пустота стала приобретать реальность, постепенно превращаясь в густой туман,
под ногами хлюпала грязь, где-то рядом мелькали силуэты, очертания чего-то серого и неприглядного. "... Гуляя внизу... ", где-то я это слышал. Впечатление было, как будто бредешь вниз по тропе, а впереди мерцает призрачный силуэт стража Нави. Но впереди что-то проясняется..., и тут смена декораций, без всякого перехода, словно во сне. Каменистый путь, вокруг жухлая трава, прозрачный воздух, пар изо рта, мутный свет солнца, еле пробивающийся из за потрескавшихся стен многоэтажных монолитов,... они пусты, покинуты, как и весь мир вокруг... Я иду, ветви черного дерева тянутся вверх, рассекая монотонный свист одинокого ветра. На ветви качается петля, возле - ворон, взмахивая крылом уносится прочь сквозь клочья еще не рассеявшегося тумана. И словно в перевернутом здравомыслии картинка дрожит, в окне на разбитом стекле еле заметные разводы, капает вода, еще шаг, острый страх пронзает вспышкой адреналина. Сквозь брешь в комнату, но почему под ступнями мох, а со шкафов свисают лианы. Рога на стене пришли в движение, и исчезли в листве дерева. Стены с обвалившейся штукатуркой словно картина символиста, обрываются в зеленый, кричащий красками, лес, вернее джунгли. Восприятие молчит, ничему не удивляюсь, просто знаю, что так должно быть. Вперед, и безумные краски заполняют остаток сознания, не знаю сколько понадобилось, но постепенно взгляд "внутри" абстрагируется, и я вновь чувствую движение.
Пошел тихий снег, краски увяли, словно на ускоренной съемке листва пожелтела, скрутилась и
опускаясь на землю в унисон с хлопьями снега, исчезла под ним. Наблюдение шествия зимы, этот
равномерно падающий пух Короля Холода меж почерневших деревьев, уже превратившихся в силуэты приближающейся ночи, всегда завораживает, тем более в этом, мягко говоря, необычном
месте. Сказка. Величие природы мерно шествовало по белым сугробам, и все равно здесь не так,
не так как... Дома? Как же назвать это место: проходной станцией, точкой отправления или скорее
большим просторным залом с множеством проржавевших ящиков, на каждом была какая-то надпись, но все они стерлись уже давно, дожидаясь своих владельцев. И лишь на одном ты можешь, стерев толстый слой пыли, увидеть надпись предназначенную для тебя, что-то вроде: " а здесь твое пиво", или " отвечай где был 9 ноября 1999 года?". Но все равно как же здесь все не так. Вещи выглядят похоже, но реальней, четче, как настоящие, тот же снег, серое небо, чистый воздух, нет не такой как в горах, гораздо чище, и дух не захватывает. Словно блуждая долгое время во снах, страшных кошмарах, проснулся наконец и очутился в настоящем, своем мире.
Я шел. Снова шел, уже черт знает сколько. И только тогда заметил, что одет в некое подобие камзола, серого с серебреным отливом, сверху черный плащ, заколотый алой розой, и черные сапоги с отворотами, на поясе болтался тяжелый меч, на рукояти которого был выгравирован рунический символ: три параллельные линии с тремя косыми крестами. Правая рука нашла за отворотом сапога длинный кинжал, с той же символикой, и сжала его. Теперь я с ним не расстанусь. Ни за что.
Выпрямившись я сразу почувствовал себя лучше, намного лучше. По всему телу прошло легкое
покалывание, потоки энергии заполнили каждую частицу тела. Что-то было близко, и я чувствовал
это " что-то", какое-то родственное чувство нахлынуло на меня. Повинуясь внезапному импульсу
я инстинктивно вынул меч из ножен. Тропа резко поворачивала в сторону. Она была пуста и безжизненна, как и много времени тому, раньше.
Удар.
Сильный удар настиг меня на середине тропы, он застал меня врасплох. Темные круги поплыли перед глазами, но сгруппировавшись я поставил защиту. Легче.
Но тот кто-то был сильней меня. Я брел по снегу, увязая на каждом шагу, я осознавал свое зло, и
еще сильнее загрузал в сугробах закоулков непонятного сознания. Это было мое сознание, мои мысли и образы. Но я их не понимал, там творилось что-то невообразимое, мир 3D-остосюжетной
трагедии, а дальше смутная карусель... Сил нет, больше нет. Я просто устал...
Глава 2: Рывок к жизни
Что отыскать желаю я там -
В безумьи не ведаю этого сам.
Бесцельно бреду по снежным сугробам,
По странному месту, забытому Богом.
А. Милюков
1
Рука ощутила грани рукояти, возродилась уверенность. Меч ринулся в атаку, и все остановилось
на миг, тот миг, что равен вечности... И повсюду воцарил Инь.
Встрепенувшись, замер словно дикий зверь на охоте. Сознание вновь пришло. Белое, все вокруг
до боли белое, одна цельная светлая сущность окружила меня.
Как это страшно...
Комната, белые стены, светлая палата. Ощущение опознавания постепенно возвращалось. Медленно поднимаюсь, где-то вдалеке тихая мелодия, Металлика "One" , а за окном валит густой, непроницаемый снег. Снег, вечный снег, но что-то большое рвется сквозь него, ко мне. Но он падает и падает, лохматые хлопья, большие, они усыпляют. Останавливают время жизни...
Эта музыка рвется ко мне.
Музыка нашей жизни, она уже во мне.
Перед помрачающимся взором, тает во мгле потухший экран компьютера.
Жизнь.
Я...
Сознание возвращается, но медленно. Старик. Картина. Страх. Череп. Смерть. Река. Туман. Снег...
Все обрело жизнь.
Но инстинкт побеждает иллюзию. Двигаясь словно неспешный колосс, кулак экспрессом врезается костяшками в окно. Звон стекла и боль в пальцах пробуждают разрушение. Это сидит слишком глубоко в нас, что бы от него избавится. "Жнецы скорби" уходят вдаль, за горизонт, сеятели обломков справедливости.
Что же там будет, вдали?
Это звучит в голове постоянно.
* * *
Удар все же достал меня, пошатнувшись, я осел в снег. Голова кружилась, тянуло все выблевать.
Рывком вытащив меч, я поднялся и вычертил в застывшем воздухе пентограмму. Возникший было
вихрь исчез. Все пропало.
* * *
" ... Спи с одним открытым глазом... "
" Я с ней. Она не такая как я, и все, и почти все не такие, за исключением треугольника."
Она проста, наивна и не далека, но тут это в порядке вещей. " Лорд говорит, когда надо Ложиться
Спать...". И все тут такое, прислуга " Бога-дня" - зла. Я тоже зло, но я зло ночи. Зло темноты, мрака.
Я - своя прихоть, может быть иногда неправильная, злая, но не от злой души. Они на одно лицо, и
славят идола, здобряя матом и физиологической пошлостью. Только свои желания и мирровозре-
ния. Мрак, и неосознанная тяга к деградации.
Поток энергии, визг соло гитары, бой ударников и мощь баса. Все это жизнь. Моя жизнь. То что
я чувствую - лишь моя прерогатива, но как хотелось бы разлить пиво по родственным бокалам, и
что бы иной принял мое, и разделил его со мной.
Никакой свободы души - это мой мир. Нет меня, нет никого, он таков, все ложь и обман. Мой клинок, он по прежнему у меня в руках.
Она в моих объятиях. Мягкая, теплая, нежная и податливая. Ни за что я не хочу ее потерять. Тепло,
наслаждение и удовлетворение, все лишь что надо.
Вокал, соло, ударники, басс.
Выбор надо уметь сделать. А правильный..., кому это решать? Я не могу найти себя внутри, не
могу и снаружи, но я найден в глазницах. Череп смеется.
Троллейбусы идут по своим маршрутам, люди толпятся на шумных площадях, а мы возвращаемся домой, просто домой.
Любовь, вера, мечта, что все это означает?
Стремимся к ней всем естеством, проходим сотни пыльных дорог, и все они пустынны в первозданной чистоте, но так никуда и не приходим.
Я хотел бы быть байкером и познать чистоту свободы. Я хотел бы быть космонавтом и познать
великолепие и глубину космоса. И наконец, я хотел бы быть просто человеком познавшим жизнь
со всех сторон, и нашедшим уголок, свой кусочек счастья, и продолжать там эти строки, пусть больше никому и не нужные. Но я не хотел бы быть создателем.
Я возвышаю смерть, люблю жизнь, но ненавижу бессмыслие. Якорная цепь ненадежно прикована к земле, нет...
* * *
Стройные ноги просто жаждут прикосновения, высокая грудь стремится к ласке, влажные губы
ждут твоего поцелуя, она готова к твоему приходу.
Она противится и желает, притягивает и отталкивает. Найди мои уста, и войди в них сладким поцелуем, когда нуждаешься во мне...
Я странник. Вечный странник, бредущий по колено в зыбучих песках, в поисках Понимания, но
находящий лишь потухший рубин в лапах у Ворона. А тот, в ответ на вечный вопрос лишь шепчет что-то о глазницах смерти.
2
Туман отступил от меня, воздух вновь стал кристально чистым. Но за этой маской спокойствия
скрывалась чья-то дьявольская сущность, чей хохот разливался звенящей тишиной, заставляя все вокруг трещать по швам, разламывал на атомы куски иллюзии, так похожие на реальность. Рука
сжимающая нож побелела от напряжения, в нескольких метрах таяла темная фигура, окутанная изумрудным сиянием. Зарычав от бешенства я кинулся на нее с ножом, но клинок, пронзив пустоту, с тихим хрустом вошел в снег. А в тишине затихал чей-то противный смешок.
Оглядевшись, перевел дыхание, я сел в снег. Усталость тяжестью навалилась на плечи. Какая круговерть, сколько же я здесь нахожусь? И есть ли тут вообще время? Взгляд мой таял вдали, там, куда уходили верхушки деревьев. Неба видно не было, только сизый полумрак нависал над таинственным лесом. Глаза закрылись сами собой, было так приятно наконец отдохнуть, сон стал окутывать манящим пледом. Но в последнее мгновение, мой сонный мозг все же переборол себя и я медленно поднялся, чертыхаясь и пошатываясь. Еще несколько секунд, и я бы уже никогда не проснулся. Прогоняя последние остатки наваждения я побрел сквозь мглу наваливающихся сумерек.
Сколько я шел, сказать трудно, чувство времени растворилось в плотном промозглом тумане окружавшем со всех сторон. Костлявые силуэты деревьев сопровождали, словно дряхлые старцы,
вырастая из серого снега. Мир вокруг стал призрачным, мерцающим, сгущающимся. Trough the
Never. Я шел сквозь Ничто, в Никуда. Я шел в поисках себя. В душе мутный осадок, хоть проблеск
надежды. Словно с похмелья. А темные деревья вышагивали в такт со мной, стражи Нави.
Темнота все сгущалась, вскоре совсем видно ничего не стало. Но я продолжал идти, словно по инерции. Вскоре где-то впереди мелькнул бледный свет, ноги сами свернули в этом направлении.
За первым огоньком, загорелся второй, третий, дальше они терялись вдали сливаясь в цепочку бледно-зеленых шаров висящих на ветвях деревьев. Наконец я вступил в освещенную аллею, по бокам которой висели огни, озаряя все вокруг мутным, зеленым светом. " Призрачный путь" указывал мне дорогу.
Я шел и шел по бесконечному Пути. Меж ветвей, словно в дымке, мелькали очертания миров. Скользящие тени людей куда-то спешили, уносясь в вихрь Движения. Клоаки городов мерцали Грязью. Передо мной проносилась жизнь, словно за стеклом громадной витрины. Но кто тут
Хозяин Лавки. Где покупатели Душ и Какова Цена. За немытыми, грязными стеклами, на подтеках
дешевого вина блестели Слезы Скорби. Закрыв глаза я плыл как во сне, к горлу подкатил комок, на
душе стало жутко паршиво.
Чуть погодя лес и деревья вокруг меня сменились стенами. Я не заметил, когда это произошло, но стало легче, по крайней мере, не видеть всего того, что открылось. Словно очнувшись от жуткого кошмара я стал осматриваться. Находился я в темном тоннеле, на стенах которого, по прежнему разбрасывая мутный, зеленый свет висели, уже витиеватые, светильники причудливой формы. Под ногами щербились неотесанные глыбы темного камня, ими как будто поиграла
чья-то капризная рука и забыв оставила разбросанными в беспорядке, в забвении, на века.
Это Он, возникла мысль. Тот, ( тяготеет над тобой) на картине, что висит на стене, в гостиной у тебя дома ( А где же твой дом, ты потерял его, потерял навсегда, Я отобрал его у тебя, теперь ты тоже Мой). Злорадный хохот затихал где-то в глубинах тоннеля ( в глубинах твоего сознания). Я содрогнулся, по душе почему-то расползался липкий страх, словно стоишь тепло одетый в забитом общественном транспорте, а из всех щелей дует тебе под одежду. Тебе жарко, ты истекаешь потом, но одновременно тебя колотит, бросает в дрожь.
С трудом совладав с собой, содрогнувшись стер капли пота со лба, я двинулся дальше, чувствуя - цель близка. Мысли, которых не было, оборвались, безмолвную, звенящую, давящую тишину, нарушил внезапно громкий шум над головой. Захотелось крикнуть, громко крикнуть, нервы были
уже на приделе. Что-то пронеслось надо мной, едва не задев. Резко дернувшись в сторону я метнул
нож в темное пятно в воздухе. Сталь нашла жертву, темное нечто на секунду зависнув в плотном
воздухе, рухнуло на каменные плиты. Подойдя, я пнул сапогом, летучая мышь. Даже после смерти
налитые кровью злые глаза в упор глядели на меня с жадностью, острые как лезвия клыки жаждали
вцепиться в шею, прокусить артерию и с ненавистью напиться влаги.
Передернув плечами от отвращения и облегчения я направил взгляд вперед. Поднятая для шага нога опустилась, идти было некуда, впереди ровным счетом ничего не было, только пустота, черная, зловещая, зияющая как рана пустота. С гулко бьющим сердцем я вынул меч из ножен и опустил в черноту. Меч с шипением вошел, раскаленный металл Ищущего был принят Бездной Порока. Но вот обратно не выпустил. За моей спиной раздался тот же злобный саркастический смешок. Чувствуя себя болваном, самым последним обманутым дурнем, я обернулся.
3
Передо мной, вместо тоннеля, поддернутая дымкой мрака, открылась Обитель. Почти тот же фон,
что на картине, но тона глубже, зловещее. Все тот же алтарь, но лица выглядели потрясающе живыми, они кривлялись, щурили клыкастые пасти. Светильники были уже не в форме черепов, это и были черепа, истекающие приторным зеленым светом. И в Глазницах на мгновение удалось разглядеть себя. Челюсти с хрустом двигались в Безмолвии. Но чего я так и не смог почувствовать, так это того унылого чувства затхлой магичности, которое возникло после взгляда на картину. Здесь, казалось, силы жуткого, первозданного Зла вбирали в себя всю энергию, готовую выплеснуться в любую секунду. Некий ореол Тьмы окружал фигуру того "Я", что сидело напротив меня. Он смотрел на меня, смотрел, и я не мог отвести взгляд.
Я - это ты.
Ты хочешь от этого избавиться, но не можешь, Я часть тебя, худшая часть, лучшая, большая.
( Нет я могу, Ты не победишь, не овладеешь ). Себя я не чувствовал, какое-то дикое напряжение
сковало все тело, капли едкого пота катились по лицу. Мерзкий хохот.
Ты уже мой, чем больше борешься, тем больше мой.
( Помни о банке с кровью, она трескается, кровь, сначала маленькими струйками, затем мощным
потоком, рвется наружу, она хочет жить, она покрывает все вокруг, это ТВОЯ кровь.)
Теперь мне показалось, что этот безмолвный призрак, грохочущий у меня в мозгу, слегка смещался, совсем немного. Слова звучащие в голове стали звучать отрывочно, устало.
Эта кровь не только моя, она НАША. Я не хочу тебя уничтожить, ведь ты - это я, мы одно целое,
как я не могу существовать без тебя, так и ты без меня.(Но как же тогда Она, мертвое кладбище,
банка с кровью, и это нечто, нечто, которое все время пытается добраться до меня?!).
Теперь призрак действительно стал меняться в лице, и на нем появился страх, дикий ужас, он
словно постарело на сотни лет, за несколько секунд. Краем глаза мое сознание уловило движение
за спиной у двойника, точнее даже, моей половины, такой темной, такой разной и не предсказуемой, но сейчас мы были похоже вместе.
Ты не понимаешь, Она, Оно, Нечто, хочешь назови это демоном - это тень, твоя тень, наша. Она
преследует нас по пятам, но сейчас она как никогда близка к цели...(Какой цели ? Неужели я так
много представляю из себя для каких-то сил?!!). Темнота из углов стала собираться за спиной у призрака, но он не замечал ее, оформляясь в какое-то подобие облака, она обволакивала его, он
начал разлагаться, просто распадаться на части.
- Не ты, все намного сложнее...Голос затухал... как представитель...должен выбрать, если нашел. Найти и выбрать, ответ, который действительно там...в тебе. Оно пытается добраться до тебя...спаси себя, спаси нас, спаси всех, сделай выбор...Темнота окончательно поглотила разрушающуюся плоть, и стала надвигаться на меня.
- Ты мертвец, теперь ты полностью мой, все вы мои, - вопил Ее голос изнутри. И мерзкий хохот,
он доводил до безумия, пожирал.
Уткнувшись в стену Ничто я остановился, стало как то совсем неинтересно, отступать больше некуда. Рукой нащупал меч, потянул, ничего. Тут пустота позади стала колебаться, с ревом я что есть силы, рванул клинок на себя, тот легко вышел. Развернувшись рубанул в темноту, нечеловеческая сила схватила лезвие и словно у младенца, легко выдернула из руки, продолжая безумно хохотать.
Отступив на шаг я понял, пустота расступилась. И я стал падать, только вот куда?
4
Канат выскальзывает из рук, хватаюсь за него потными от напряжения руками, но он скользит и
скользит. Вот уже руки хватают только воздух. И я лечу, лечу в бездну. В бездну всех, раскинувшихся подо мной миров. В пустоту истощенного тленом разума, в объятия смерти. Извращенные образы окружали меня со всех сторон, они пытались соблазнить меня вечной жизнью, и завладеть душой. Убить все те остатки Меня, что еще остались и завладеть, завладеть всем и всеми теми, что еще противятся Им.
Осознав всю ужасную суть того, что происходило, я чуть было не поддался слабости. Но ответственность лежащая на мне не позволила этого сделать. И мой дух рванулся к жизни из полуистлевшего тела и ухватился за спасительную нить, за самый ее краешек. Воля, нет, все душевные силы объединились чтобы удержаться там, и когда уже, казалось, раскаленное напряжение достигло своего предела все закончилось так же внезапно, как и началось.
Я очутился на пустынном каменном берегу. Вокруг струился теплый снег Отчаяния. Острый
пронзительный ветер обжигал лицо, обрывки тумана стелились меж темных валунов и вызывали
болезненный приступ безнадеги.
Вдохнув полную грудь этого безмятежного воздуха, я опустил голову. Нет, это все слишком для меня. Такая ноша не по плечу одному человеку, и без того не уверенному в будущем. Но выбор
уже сделан. И сделан без моего участия.
Я вновь оказался у распутья. Хлебнул пива, я стал вновь я, сделал шаг. Шаг вперед. Вызов тому,
что так хотело остановить меня. И вновь в душе, словно обезумев поднялся вихрь энергии, дикого
воодушевления, и я сделал второй шаг. Шаг, который сейчас был равен Жизни.
* * *
Человек навсегда потерявший свою шляпу, совесть, обречен быть нелюбимым в обществе. Но общество умело уничтожает свои пороки, и любое проявление их, объясняется, как уродство носителя их. А прогнившее нутро всегда остается оправданным. И я не буду сильно поражен, если
однажды кто-то более умный воспользуется этим. Что ж, хоть я еще надеюсь.
ГЛАВА 3:ПОИСКИ УТРАЧЕННОГО.
Не знал и не знаю, куда я иду ;
Не знал и не знаю, что я ищу.
Лишь слышу твой шепот в ночной тишине,
Все дальше он, тише, так кажется мне.
А. Милюков
1
Пряди волос спадавшие на лицо, пришли в движение. Я тряхнул головой, пелена разошлась, снова лес. Нетерпеливые ветви сосен, словно хлестали ветвями, обжигали холодным ветром. Но все же он не такой, этот лес, словно имени чьего-то или кого-то.
А именно табличка "Виноградарь ", совсем растеряла меня. Так что же это было? Быть может сон, или мне померещилось.
Я конечно человек с богатой фантазией, но ... Вряд ли уж ВСЕ ЭТО было чем то вымышленным.
Медленно обернувшись я оглядел местность : да, я действительно был у себя дома, а дома ли?
... Я стою у окна , спиной к окружающему, но оно все равно давит на меня. Курю. Струи дыма ударяясь о стекло, словно стараются охватить его поверхность, и проникнуть в извне. Но это им не
удается, лишь немногим удается сделать это. Удастся ли мне... Не знаю.
- Ты не знаешь ее все таки как я, - произнес он, - как бы долго ты здесь не был, как бы не был древен. Ведь от тебя пахнет затхлостью, хочешь ты этого или нет.
- Быть может... Но я знаю ее слишком давно, и в этом нет смысла... Просто мое понимание слишком отличается от твоего. Слишком... И еще, ты ее не поймешь, никогда...
Я слишком упустил этот момент, но я нашел его, все таки.
" Мы поверили звездам".
Но я все еще хочу найти что-то в их безликих лицах. Что бы найти ее. И понять.
Я поверил этим звездам.
Серые коробки домов, заснеженные фигурки людей... Снова идет снег. Как тогда... Дикое чувство
дежа-вю охватило меня. Находясь в самом центре этого сценария я напряженно вглядывался в
исчезающие за стеной снега огни автомобиля, и чувствовал себя ребенком. Я не видел сути, и в глубине души от этого становилось намного легче. И словно космонавт вернувшийся из тысяч вселенных назад домой, на Землю, скинувший свой тяжелый скафандр, я зашагал легкой походкой,
разрезая этот застоявшийся мутный воздух приливом вновь возродившейся уверенности, скрипом
невинных снежинок под прессом доспехов, охвативших мои очертания дуновением Пустынного
Ветра. Нечто новое, зародившееся во мне уже давно, теперь выпустило первые ростки.
Небольшие вихри кружились у моих ног. Теперь слишком многое зависит от меня. И я один, совсем один на этом заснеженном утесе. Вожак лишившийся стаи до сих пор воет на полную луну, и желтый отблеск в его зрачках оживляет бесчисленные вселенные, и тоска черных глубин ложится инеем на вечную зелень этих сосен, чьи вершины стремятся вернуться, назад.
2
Ее звали Крис. И все мои неземные чувства соединились в ее облике. Ливень темных волос, мерцающие изумруды глаз, утонченность образа. Афродита с упавшей звезды.
- Почему ты меня выбрала. - шепот в темноте звучал хрипло, неуверенно, словно сам в себе сомневался. Тонкие руки обвили шею.
- Ты так сказал привет, словно заблудился. - бархатный подснежник, переливы весеннего ручейка, глубина истомы. Боль, горечь, чувство чего-то безвозвратно потерянного, утраченного покинули меня навсегда. Мы всегда были вместе, рядом, всегда любили, просто только что об этом узнали.
Плыть за бортом обычной жизни всегда прекрасно. Окунуться в эти первозданные воды, парить
в небесах с безмятежными облаками. Послушать их сказку и отломать кромку льда. Но это не все,
не столько и не полностью все. Где-то в глубине души рождалось понимание. Слишком много предначертанного и слишком много ошибок. Не как всегда, а как здесь и сейчас. Достаточно хорошо никогда не бывает. Я знаю что ошибусь, и быть может в чем то главном, основном. Но и
сделать что либо другое уже нельзя. Я люблю. А она достается лишь потерей. Но я не жалею, выбор сделан за меня, но мной. И потеряв любовь я обрету ее снова, ведь она всегда владела мной.
Никто не в силах помешать этому. Слишком уж предначертано.
3
Чудовищный вихрь занялся во мне, поглотил в одно мгновение, затянул в пустоту, и я остался там
глядя сквозь паутину снов на заснеженный мир иллюзий. Они все родились во мне, но не я посеял
смерть, и остались лишь покрытые пылью, разрушающиеся воспоминания. Все смешалось. Этот
светлый Хаос..., он меня так влечет, как ни одна плоть. В ореоле Зеленой Тоски вновь появляется мое лицо, такое злое, хочет кого-то обидеть. А мне лишь грустно, и хочется спать. Ведь это не я, просто уйти подальше от иллюзий. Как хорошо спать среди пустоты. Если бы так просто. Но есть
еще красные огоньки. Они там. И все ждут.
Яркая зеленая трава простирается вокруг, колышутся спокойным бризом раскидистые деревья и
белые кресты. Они растут, с каждым днем. Но для них нет сути, не существует времени, только солнечный свет, белые человеческие кости и их собственные очертания. Волны трав и колючек скрывают слезы мертвецов. Это все кухонные комбайны, возникает веская мысль. Они идут, ползут прямо сюда, сверкая своими когтями и неся в себе лишь призыв разрушения, убивать.
Облака летят все быстрее. Я закрываю глаза. Шарик в лапах у монстра. Который зовется жизнью,
Богом, смертью. Багровеет закат за горизонтом, но мы его не видим, потому что только два часа дня. Мумии забытых фараонов ходят по льдинам, они не дошли до Царства Мертвых. Это предки Майа - путники Черных Дыр. Надо где-то остановится, присесть на лавчонку под березой. Вдохнуть свежий воздух и забыть запах пыли темных усыпален. Но пронзительный голос орет прямо на ухо. Где же мой рейс? Как жаль, уже ушел...
Ветер продолжает усиливаться, шаг вперед, два, по жухлой траве. Все труднее, белые облачка превращаются в черные рваные тучи. Яркая голубая молния пронзает на лету белого голубя.
Листья на деревьях желтеют, скручиваются и опадают. Костлявыми лапами грозят деревья небу.
Но небо вновь ослепло, как тогда, но только умерло совсем - теперь. Катятся комочки листьев порывами ураганных ветров. И мне остается брести меж холодных склепов навстречу ожившим
мертвецам. Туда, где возгорается кровавый закат и тени растворяются в воздухе. Трещины разбегаются от моих ног, белые кресты валятся в грязь, вокруг все усеяно серыми глыбами и
гробовое безмолвие стоит в лучах черного солнца. Лишь голос. ...земля готова тебя принять...,
но нужен ли ты небу?..
Под ближайшей грудой камней я нахожу ее окрававленные останки. Лицо так напоминает Крис.
Мне надо убить ее или я погибну сам. Но я не могу, да и не знаю. Это все равно что убить саму смерть. Алый рот искажается в ухмылке, он полон острых зубов и они в крови. С губ капают капли, они смывают день, прожигают реальность, которая ей уже не является. Кожа сползает оставляя голый, неприкрытый череп. Эта тварь уже больше ничего не напоминает, только отвращение и ужас, руки тянутся. Осколок бетона находит руку и окровавленный череп с голодными глазами разлетается со звоном разбитого стекла. Но непрочные кости по прежнему ищут свой путь, суставы скребут по камню. Вокруг темнеет и все взрывается. Наступает кромешный ад. Молнии бьют в землю совсем рядом, земля взрывается подо мной огненными гейзерами а зомби умирают хохоча над жизнью. Они познали смерть, и она им понравилась. Очень.
Чьи то руки обхватывают, сжимают меня. Я хочу кричать, вырваться и бежать, бежать... Словно от самого себя.
«Смерть стоит того чтобы жить, а любовь того чтобы ждать».
4
Словно в агонии я просыпаюсь, пытаюсь вскочить, но чьи то руки обхватывают меня.
- Милый, что с тобой?
Медленно осознавая где нахожусь, начинаю расслабляться. Я же в собственной постели, а рядом
она - Крис. Провожу ладонью по лбу, я весь истекаю, в поту. Крис обнимает меня.
- Все в порядке, просто сон... - хриплым шепотом отвечаю я, находя ее губы.
- Я так испугалась, ты кричал... - она положила голову мне на грудь.
- Громко? - попытался я пошутить. Она укоризненно поспотрела, в полутьме ее глаза мерцали, темные локоны волос спадали завесой ночи. Теперь они защищали меня от Нее. Неужели это был только сон? Вряд ли, и я это знал.
- Извини.
- Я тебя люблю.
- Я тебя тоже. Очень...
Позже, после любви, когда мы изнеможденные лежали друг у друга в объятиях, а тусклые предрассветние сумерки уже проникали сквозь занавесь, я встал. Накинул рубашку, вышел на балкон. Рождался новый день, я закурил. Мгла сигаретного дыма оседала между домов, окутывала туманом ораньжевые фонари, расстворялась в рассвете.
Я дрожал, очень дрожал. Нет это не триллер, это просто я, мой страх, просто страх. Почему? Как экзамен светлым днем, что темной ночью.
- Ведь ты любишь меня, правда...
- Да это так.
Ораньжевые фонари продолжали тускнеть, но не я был причиной. Все. Все. И я.
Хотелось сказать: зачем? Потому что. Сталь не эквевалент волюты. И я не Экономист. Это тот, другой. А я люблю.
Все это хотел сказать, но не Бог, и даже не Сфинкс, как упрек молчаливости. Только один, кто-то один, но не из них.
Я посмотрел. На нее. Но ничего не увидел, и улыбнулся. Подумал, и снова.
Решил, что права она не смоттря ни на что.
Картина. Вот настоящее Зло. Чем раньше, тем позже. И я в Ней, посреди нее. Глава ее. Суть. Смысл. Жизнь и смерть. И она - это я.
Определенность лишь в наших телах, но в душах ли? Я слушал лишь мелодию сею, но забыл о сострадании.
Созрит ли дух твой лицезреть меня в своей боли. Ибо я болю за тебя. Крик без вопроса и друзей, кто же найдет его в чужом имени.
Пожалуй там где был все тем же. Беспросветным похолуем, не вново. Я все равно за тебя, и с тобой. Друзья ведь не продаются и живут...
Ей быть может не добраться до меня. Но я все же сам доберусь до себя, если уже не.. Когда зимнее небо расцветет летними ландышами. Но если это конец меня как поэта, то пожалуй буду прозаиком.
И она простит навек. Губы находят мою страсть. Зачем я нахожу их после. Ведь любовь - это навсегда. Во сне.
ГЛАВА 4: ТЯЖЕСТЬ КАМНЯ
И ВОЗВРАЩЕНИЕ.
И тут осознал вдруг где нахожусь,
Еще шаг вперед и я провалюсь.
Шел я по озеру, укрытому льдом
На смерть, к проталине за миражом.
А. Милюков
1
Закончилась зима, также мгновенно началась весна, и быстро, почти неуловимо закончилась. Я совсем не успел уловить ее особый бодрящий ритм. Я был вне, словно в вакууме. И эта, совсем другая жизнь поглотила меня. Но я был рад. Словно заново родившись переживал каждый миг как последний. Знойное лето не заставило себя ждать, пришло как ни в чем не бывало, но так же не заметно. Оно тянулось, быть может долго, но пролетело для меня словно миг. Поглощенный своим счастьем я не замечал ничего. Даже начинающих уже желтеть листьев. Лишь хлынувший однажды дождь заставил меня пробудится. Как сей час все это происходило, внезапно на погожий день натянуло тяжелые свинцовые тучи, и тяжелые капли ухали совсем рядом. И словно проснувшийся от тяжкого сна, я увидел весь этот мир, но в другом свете. Как будто кто-то переборщил с резкостью. И реальность закачалась вокруг. Слишком яркий свет слепил, очертания резали взгляд. Покачнувшись я обперся о фонарный столб, закрыл глаза. И как будто прохладной волной, окатило холодными каплями. Пошел дождь. И мне почему то подумалось, как всегда. Я просто сидел у столба и вдыхал до боли знакомый запах. Пока не подошел бомж и не попросил закурить.
Ощутив чадящие струи дыма я наконец понял, как же я хотел курить. Все это было словно ледяной душ на пьяную голову. И легкий похмельный туман. Что же все таки было не так? Да нет, просто время пришло. Ответ явился сам собою.
Уже сидя за столом у себя в комнате, я пускал медленные, густые кольца сигаретного дыма в противоположную стенку. Натыкаясь на преграду, дым обволакивал ее, а потом нехотя отползал в сторону. Создавалось впечатление что стена дымится. Откинувшись на стуле я прикрыл веки. Струйка дыма ощутимо вилась из тлеющего огонька, проскальзывая по запястью все выше, проникая через поры в мои мысли, и там все смешивалось. За окном дождь нашептывал что-то, совсем тихонько, словно беседовал сам с собою. В целом стояла почти полная тишина, капли за окном, серый смрад в пепельнице и я наверное заснул.
* * *
Пробудившись так же внезапно, как и задремав, нащупал в темноте очки и напялил на переносицу, смеркалось. Ухудшившееся в последнее время зрение наводило серость и размывало очертания. Уныло как-то. За окном во тьме тонул лес, размытые дороги и серое небо,накрапывал дождик. Я был в своем загородном домике. Здесь было совсем недалеко от города, но и в то же время целые пространства. Мысль приехать сюда была настолько внезапной и импульсивной, что я никому ничего не сказав испарился в воздухе. Даже Крис. Просто ощущение идущего по пятам времени, оставившее было меня в последние месяцы, снова возникло, причем на этот раз слишком близко. Что-то приближалось, быть может зима, а может мне просто надо было найти себя.
Выйдя на улицу, под дождь, я подставил лицо холодным каплям. Теперь все было как раньше. Этот вкус свободы, я обретал его только здесь. Закрыть глаза и окунуться в водоворот. Парить за облаками, над серыми тучами и холодным дождем. Над грязью и разбитыми дорогами. Я был Богом, а Он мной. Но сейчас было все не так как раньше. В сознании почему то рождался образ
летящего с небес Ангела, чье лицо искажала боль, а грудь пронзала огненная стрела. И откуда-то снизу поднималось волной щемящее чувство тревоги, пока еще не ясной угрозы...
В высоких сапогах по колено, черной куртке и широкополой фетровой шляпе я брел по грязи. Под ноги то и дело попадались осколки камней, булыжники и, теперь уже стена ливня отделяла меня от едва маячившей впереди полосы леса. Почти рассвело, я вышел еще рано утром, перекусив завалявшимся куском хлеба и выпив кружку холодной, с болотным привкусом воды, из под колодца. Теперь промозглый утренний туман проникал сквозь одежду, пропитывал, заставляя дрожать.
Волна, поднявшая во мне жизнь, постепенно иссякала, и мутный, тревожный осадок теснился в груди, заставляя прерывисто дышать и сбивал дыхание. Былая тяжесть с тоской овладевала мной, но я шел, топал по болотистой грязи, иногда утопая по колено, но не останавливался, шел вперед. Я шел чтобы разобраться в себе, в своей любви, в своей жизни. Я шел за собой. А где-то впереди маячила темной полосой пока еще не ясная судьба.
Странный призрак, словно эфирное облачко сопроваждал меня. Он никому не был виден, лишь мне. Да, здесь никого и не было. Нависшие темные облака, словно замки и бастионы неведомых темных сил, где-то то вдалеке завывшая собака, да собственное тяжелое дыхание. В моей голове зазвучали тихие мелодии, необычная музыка, словно я сам. Эфирный призрак пританцовывал в воздухе в такт. С грустью он смотрел на меня, казалось он что-то хочет сказать, но не может, ибо создан в безмолвном месте, где нет времени.
Я шел, и, казалось, чье-то невнятное желание диктует мне свою волю. Но это был лишь я сам, я исполнял то, что я не хочу, хотя стремился к этому всей душой. Я любил и ненавидел, страдал и жаждал, отвращение и сладострастие смешалось в одну неразборчивую кучу. Боже, как я хотел достич, и в тоже время стремился отречься. От чего? Да от себя же самого. Поэты, все наперебой, говорили мне. Но я, наверное, из-за ностальгии прислушивался только к себе.
Перед глазами была только она - ночь черного дня. Светлый Ангел Безумных Ночей. И я хотел, просто жаждал отдать свою душу, все равно кому, лишь бы. Но отчаянный дезертир, из Преисподней, явился тогда и воссоздал первообраз изначального пути.
- И разве это Амбер!? - в пустом воздухе раздался крик того, что иногда называют зовом сердца.
Светлый туман очистил меня, окутал. И я подумал о тебе. Попрощался. И шагнул. Прямо в циклон гудящий твоим именем. И он забыл о прощеньи.
Капля со звоном разбилась о темную ветвь, мелкие брызги охладили мое, несмотря на холод пылавшее, лицо. Я стоял у небольшого озерца с темной водой, здесь повсюду такие. Казалось, под темной водой, из пучины водорослей, за мной наблюдает чей-то очень внимательный, пристальный взгляд. Стало очень неуютно, я оторвал взгляд от притягивающей глади. Впереди, в нескольких метрах, начинался лес. Дождь уже закончился, зайдя под сень деревьев я вдохнул потрясающую свежесть и благоухание. „Это осень,”на секунду я закрыл глаза, у моих ног пробегала, устланная опавшими листьями и сосновыми иголками, тропинка, мягко опускаясь в небольшую лощину, утопающую в бронзе поседевших деревьев. То тут, то там, прорывалась одинокая черная ветка, напоминая о том, что скоро листьев не останется совсем, о близкой зиме, о прошлом...
Интуитивно я бросил взгляд назад, на посеревшие под струями дождя грустные дома, шуршащий на ветру камыш вокруг озерка, захотелось взять кисть и несколькими штрихами изобразить этот, пусть и такой тоскливый, пейзаж. Мне кажется, он намного ближе к природе человека, чем шумные площади, или яркие, сверкающие неоном витрины.
Решительно развернувшись, поправил на поясе ножны с длинным ножом, я зашагал по мягкой, податливой подстилке леса. Спускаясь в лощину, я посматривал по сторонам, в надежде разглядеть хоть какое-то движение. Ничего. Сегодня не было даже птиц. Все вокруг было до странности неподвижным. Лишь где-то вдалеке между деревьями подвывал ветер. Его протяжные стоны наводили тоску, на душе заскреблись кошки. Но я шел вперед. И по мере того как углублялся в лес, казалось сам воздух вокруг менялся. Вон знакомый сосновый подлесок, с другой его стороны разлилось еще одно небольшое озерцо - потому-то с той стороны и нельзя зайти в лес, я тут раньше частенько бывал. Но войдя под стройные, высокие кроны я почувствовал, что и здесь все, пусть неуловимо, но изменилось, я это нутром ощущал. И деревья были не такие, и трава у озера. Нет, изменения были совсем не такие как тогда, зимой, тогда наоборот я не замечал пока все не изменялось коренным образом, целиком. А сейчас же... Я даже не знаю как это выразить, казалось мир съезжал со своего места и с каждым мгновением становился немного другим, словно другая реальность, иное измерение становилось на место нашего. Иные существа и законы царили здесь,
и не я иду сквозь другие миры, а другой мир пришел за мной. Мне стало страшно, сердце гулко колотилось в груди, чувства одиночества больше не осталось. Казалось весь мир: деревья, листья, и даже едва заметное за кронами хмурое небо, смотрят на меня с неприязнью. Темная кора что-то нашептывала мне, тихо-тихо, ветви кивали в мою сторону, земля сердито покачивалась, а из недр несся приглушенный рокот. Я сорвался с места и помчался не разбирая дороги. Сердце готово было выскочить из груди, ветки больно хлестали по лицу, казалось что под землей что-то несется за мной с неимоверной скоростью, сейчас оно вынырнет и набросится, разорвет, поглотит, на всегда. Паника охватила меня всего, я еще прибавил скорость, все вокруг качалось, желтые листья рябили в глазах, слепили, заставляли сходить с ума. Я задыхался, дыхание сперло, сейчас моя грудь разойдется, хлынут потоки темной крови, тело упадет на землю, в листья и иголки, в эти неимоверно желтые листья... Из рваной дыры в плоти выпорхнет моя невесомая прозрачная душа, ее поглотит этот чужой воздух, земля разверзнет свои объятия и истерзанное тело навсегда исчезнет в ненасытных недрах, корни будут питаться моей кровью, рвать на мелкие кусочки мою плоть...
„Ну где же эта дорога, эта дурацкая дорога”, в голове билась только одна и та же мысль, только бы закончился этот жуткий лес, найти хоть одно место, что напоминало бы цивилизацию. Все вокруг вилось в немыслимом вихре, боже мой, я сходил с ума. Что-то схватило меня за ногу, споткнувшись, я на огромной скорости врезался в дерево, неведомо откуда выросшее на моем пути. Пока сознание во мне медленно гасло, я продолжал слышать яростный шепот деревьев, какие-то скрипы, шорохи, тьма...
2
Огромная, бескрайняя ледяная равнина, теряется в дымке горизонта... Над ярко горящей белизной, резко контрастируя, висит темно-фиолетовое небо. Точнее даже - облако. В облаке то и дело, возникают ярко-красные вспышки, словно что-то хочет прорваться сквозь него, в воздухе кружаться бледно-голубые и светлые блики. И посреди этого безразмерного величия и непостижимости пространства, затерялось мое растерявшееся сознание.
...Голос...
Тот самый, все будоражит, или это землетрясение, конец света, снежный вихрь. Самый страшный Смерчь движется тебе на встречу, а ты думаешь о документах, ценностях и о людях, которых тебе предстоит спасти. Ведь это - конец, дождь, или Начало.
Страшно... Предел всех сил, но стремишься. Напрасно... Но тут суть, ты иначе не можешь, иначе могут без тебя. Это не значит, что ты лучшый, наверное просто сентементальный. Иначе...
Зачем возвращаться в пустую квартиру, где больше никого не осталось за медикоментами и вещами.., зная что тебя поглотит вихрь, уже зная... И все таки, зачем?...
Перед окном, я ясно вижу это и почему, прошлая жизнь не мелькает перед взором. Не знаю может я другой, или не достоин... А небо, за вихрем кажется в последний миг таким безобидным, отливающем нежной лазурью и голубизной, как жаль что я умру... Как жаль, что и ты умрешь.
В этот момент лучше отвернуться, покрайней мере не будет ощущения головокружения, вихря, того, что близость смерти не худшее, продолжение...
3
Холодно, каждый сантиметр тела продрог, отсырел; на ресницу падает прохладная капля, промаргиваюсь, темные костлявые ветки корявых сосен устремились в темно-грязное серое небо, так резко контрастируя с темнотой в сознании. Неужели так выглядит Тоска Мира? Поднялся и огляделся, оправил одежду, поплотнее завернулся и устремил свои шаги в чащу.
Дует пронизывающий ветер, но вокруг все без движения. Это странное место, которое находится вне бытия, где-то затерялось меж чужих реальностей, среди чьих-то непонятных мыслей. И с каждым шагом ты не удаляешься и не приближаешься, ничего не меняется. Это забытое сознание давно умершего, чье тело давно превратилось в прах где-то в сырой земле, а дух потерялся в длинном извилистом лабиринте сознания Заблудшего Странника, идущего мимо Великих Миров по звездному пути. Пусть звезды уже закончились, а он давно стоит продолжая двигаться по инерции. Гиблое место для потерянных и нашедших свой путь. Тупик.
Шагая сквозь чащу я не думал ни о призрачности цели впереди, ни о Вечности, ни о Войне, просто знал надо идти, там будет то к чему я шел, всю жизнь. То, к чему идут все, но дошел я один, потеряв все и обретя то, что надо идти в это «вперед», чтобы в конце концом прийти к чему шел всю жизнь. Мысли ходили красочным веером, от осознания глубины мироздания, до запахов хорошо прожаренного цыпленка и о бренности, сложности и простоты людского бытия.
Я освободился от этой бренности, ответственности и тяжести, или быть может думал что освободился. Что собственно в данный момент не имело никакого значения. Я был на грани, на той самой грани, где необходимо было решать переходить ее, или нет. В этот раз никто не мог повлиять на мое решение, но никто и не мог помочь его принять. Я был Богом, а Он мной. И мы, нет, Я, не мог сделать этот последний шаг. Но ведь я сбросил тяжесть, и все остальное в сторону, но я не мог. Не мог как человек, не мог как Бог. Передо мной в светлой дымке лежало то, к чему я шел, хотел понять и обрести всей душой.
Перед глазами мелькнул образ пустой запыленной комнаты, сквозь слегка отдернутые занавеси внутрь проникал тусклый свет, освещая алтарь покрытый засохшими рыжими пятнами, со стен смотрели светильники в форме черепов, они больше не горели. Одинокий луч падал на пустое кресло, там раньше кто-то сидел, но кто, я никак не мог вспомнить. Повсюду веяло затхлым запустением пустоты...
Глаза застилали слезы, в душу хлынуло такое всепоглащающее чувство,.. я не мог. Опустил голову и сделал шаг... в сторону.Я шагнул. Туда, внутрь, где меня ждали, ждали все это время , Через лес, через чужие мысли и миры, прочь от Мечты. Глаза были уже давно сухи, лишь чувство до краев переполняющее душу, самое глубокое, чувство глубочайшей печали, тоски...
- Вот она Печаль всей моей Жизни,- еле слышно прошептали онемевшие губы,- ради этого я и жил, только ради этого и стоит...
Горизонт смазался, расплывался, по сторонам мелькали снежные равнины, растрескавшаяся земля, мокрая от дождя мостовая и фиолетовые облака, только не было больше красных всполохов, ничто не стремилось прорваться сквозь них, и границы устояли, чуждые реальности отступили, осталась лишь одна, тропинка к безумию, или сквозь него. Лишь серая фигура впереди нее, она прошла дальше чем все остальные, сквозь, и я вместе с нею...
Над безкрайней степью с высохшей травой, через которую вел прямой как стрела путь, появились одинокие снежинки, легкий ветерок колыхал высохший вереск, а снег ложился мохнатым пухом, заметая следы того одного, который прошел дальше всех, прошел сквозь, нашел себя, исчез, исчез из мира живых, наверное это его тропа - Тропа Смерти, которая дарит жизнь, Жизнь равную Смерти...
Но, все таки Я вернулся...
15.10.97
1.02.98
27.11.01