Оборванная нищая старушка внимательно смотрит на Николая.
Пальто на ней так изношено, что даже нельзя с достоверностью ут-
верждать, что это пальто. Поэтому мы называем его так эмпирически.
Но даже и так слово "пальто" едва ли применимо к этому предмету,
поскольку он давно утратил свою цельность и уже не может быть пои-
менован в единственном числе. Элементы верхней одежды старушки
скрепляются между собой при помощи шпагата. Обуви как таковой у
нее тоже нет: ноги укутаны в грязные тряпки, а сверху, чтобы они
не промокли, надеты полиэтиленовые пакеты. Вся эта конструкция
удерживается на ногах при помощи того же шпагата. Но, несмотря на
всю ту заботу и внимание, которые старушка уделяет собственным но-
гам, все равно они ее не слушаются, поэтому она усмиряет их при
помощи двух устрашающего вида деревянных костылей. Если ей удается
уговорить свои руки схватить покрепче костыли и как следует напод-
дать ногам, тогда она может встать и, при удачном стечении обстоя-
тельств, даже куда-нибудь пойти. Если же она, как, например, се-
годня, с утра выпьет где-нибудь немного водки или, скажем, самого-
ну, то ее диалог с руками значительно затрудняется. Была бы у нее
еще одна пара рук, она тогда бы объяснилась с ними при помощи язы-
ка жестов, если бы только знала его. Но и со второй парой рук она
договориться едва ли смогла бы. Бедная старушка! Раскачиваясь,
стоит она на нетвердых ногах; холодный пронизывающий ветер донима-
ет ее сквозь многочисленные прорехи в ветхом одеянии; веселое лицо
ее покраснело от мороза и еще от чего-то, о чем мы не знаем, но
догадываемся; грязные ругательства разбрызгиваются во все стороны
из черной дырки ее рта - только успевай уворачиваться; глаза ее
рассеянно бегают, как тараканы, по сторонам и при этом она внима-
тельно смотрит на Николая.
- Жизнь у меня была трудная, - сказала она Николаю. - Первый
муж меня бросил, второй тоже, от третьего я ушла сама. К старости
черты моего лица приобрели некоторую благообразность, выраженную в
том, что я уже не вызываю желания, уподобившись распространенному
образу всеобщей добродетели, терпящей бедствие на улицах повсед-
невного нравственного падения. Но в молодые годы я была хороша со-
бой и, как следствие этого, чрезмерно ветренна и, я бы даже сказа-
ла, распутна. Именно мой порочный образ жизни стал причиной распа-
да двух первых, увы, совершенно бесплодных браков. Что касается
третьего, инициатором расторжения которого выступила я сама, то
здесь среди основных причин, вызвавших ЭТО, нужно назвать прежде
всего жестокое обращение со мной покинутого мной мужа. Когда он
бил меня ремнем и мокрым полотенцем, то это еще можно было тер-
петь; и даже когда он бил меня будильником и радиоприемником - это
еще можно было понять; уже когда он стал бить меня утюгом и сково-
родкой - я находила это странным, но когда он стал угрожать, что
ударит телевизором - я поняла: между нами все кончено и пора соби-
рать вещи. Согласитесь, бить телевизором - это совершенно неверо-
ятно, и я бы осталась только ради того, чтобы посмотреть, как он
это сделает, тем более, что у нас и телевизора-то никогда не было
никакого, но - поздно! Я совершенно спилась, пошла по рукам и ока-
залась на панели. Платили мне поначалу мало, и чем дальше, тем все
меньше и меньше! В конце концов падшие женщины стали вскладчину
платить мне только за то, чтобы я не стояла с ними рядом и не от-
пугивала клиентов. И когда я бродила в одиночестве по многолюдным
площадям, соблазнительно улыбаясь всем встречным мужчинам, и,
вместо нескромных взглядов, получала, напротив, весьма скромное
подаяние - я поняла: карьера куртизанки подошла к концу. Та женщи-
на, которую вы видите теперь перед собой, - есть результат много-
летних ошибок и неукоснительного следования ложным идеалам, в чем
я раскаиваюсь и предостерегаю молодых девиц одуматься и не следо-
вать моему пути, каким бы привлекательным он им не казался понача-
лу. У вас есть часы?
- Да. Вот, - оголил запястье Николай.
- Давай их сюда!
- Зачем же? - забеспокоился Николай. - Время я вам могу сооб-
щить и так.
- Давай, давай! Они с музыкой? Люблю музыку.
Старушка схватила часы грязными когтистыми лапами и стала да-
вить на кнопки.
- ...так, что тут у нас? Вальс Грибоедова, Турецкий бара-
бан... замечательно! - Терзаемые часы жалобно запищали. - Деньги
есть у тебя?
- Есть.
- Сколько?
- Пятьдесят пять рублей.
- Давай сюда деньги!
- Но, позвольте!..
- Да что ты, в самом деле?! Зачем тебе деньги? Я бедная, нес-
частная: мне деньги нужнее. Разве непонятно?
- Но оставьте хотя бы на проезд!
- Какой проезд? Всю жизнь ты проездил на моей шее бесплатно и
еще недоволен был: все норовил заехать пяткой по печени! Хоть раз
пешком пройди, как я!
Николай безропотно расстался с кошельком.
- Считать не буду, поверю на слово, - заявила старушка. - Те-
перь пальто снимай!
- Но ведь холодно!..
- А мне, думаешь, не холодно? Зимой всем холодно. А мне без
пальто нельзя: замерзну, простужусь, могу и дуба дать ненароком! А
виноват будешь ты.
Николай снял пальто.
- Ты и свитер заодно снимай, и шапку...
- Ботинки хоть можно оставить?
- Черт с тобой, забери себе свои вонючие ботинки и провали-
вай! Да не забудь, что завтра мы должны встретиться с тобой на
этом же месте в это же время, и ты должен принести с собой еще де-
нег, потому что эти я до завтра частично пропью, частично потеряю,
так как в нетрезвом состоянии я становлюсь на удивление рассеяна.
С этими словами старушка, ковыляя и подпрыгивая, удалилась.
Необходимо отметить то неприятное впечатление, которое ста-
рушка произвела на Николая. Дома он достал фотографию своей матери
и отметил сходные черты. Она очень похожа на мою мать, подумал он.
Она могла бы быть моей матерью. Седины и морщины старой женщины
безусловно должны внушать прежде всего уважение... А я не хотел
снимать ботинки! - подумал Николай. Жаловался на холод, экономил
деньги... Почему я сам не догадался предложить ей часы? Это же так
просто! А пальто?.. Как же теперь загладить вину? Как вернуть ува-
жение матери?
Жене он сказал, что его ограбили на улице какие-то мрачные
личности. Пришлось соврать. Не говорить же: "Я бесчувственный,
бессердечный человечишко, жалкая скопидомская душонка!" От испол-
нения супружеских обязанностей уклонился, думая о том, что это все
равно как если бы смеяться на похоронах собственной матери. Что-то
истерическое. Неестественное.
Всего удалось собрать сто пятьдесят рублей, и еще пятьдесят
рублей занял на работе: итого двести. На встречу шел со смешанным
чувством радости и вины: как то все сложится? Простит ли она его?
Достоин ли он прощения?
Старушка ждала его все такая же несчастная и ветхая, как де-
ревянный телеграфный столб старой конструкции.
- Ничего не помню, все потеряла, - сказала она. - Как выпью
водки - совсем дурная делаюсь, из ума выхожу. Где твое пальто, где
часы, где шапка, где свитер?.. Помню, что успела истратить пять
рублей: две бутылки водки купила, из них одну не донесла - разби-
ла, из второй выпила стаканов семь-восемь - не помню точно: захме-
лела сильно. Куда пятьдесят пять рублей делись?.. Как корова язы-
ком слизала! Может, я сожрала их спьяну? Как полезут из меня день-
ги - то-то будет смеху! Ну, давай, что принес!
Николай, стесняясь, протянул деньги.
- Ту что - только двести?! А я рассчитывала самое меньшее на
пятьсот! Ты что, не мог бабушке пятьсот рублей найти, что ли? От-
куда в тебе это жмотство?
- Я достану, - запричитал Николай, - я принесу... завтра же
принесу...
- Ну, смотри! Чтоб завтра принес! А не то - я на расправу
скорая, - внушительно погрозила костылем старушка.
Триста рублей - сумма внушительная. Пришлось побегать, чтобы
найти их всего за день. Кое-что пришлось продать. Но этого было
мало. Впрочем, старушка брала и вещами. Трудно было объяснить жене
исчезновение из дома настенных часов, проигрывателя и золотых ук-
рашений. Неужели придется все рассказать? Но как ей сказать об
этом? Может, покончить со всем разом? Уйти навсегда? Николай хотел
отравиться каким-нибудь ядом и даже стал изыскивать наиболее дейс-
твенный, но не было ничего. Все поглотила старушка. Можно ли отра-
виться стиральным порошком, если съесть его очень много, хотя ос-
талось его совсем не так много, как хотелось бы? Николай попробо-
вал стиральный порошок. А вдруг съешь все и не отравишься? Только
будешь мучиться и пускать пузыри? Николай представил, что он сидит
в ванной, ест стиральный порошок, а в это время входит жена и зас-
тает его за этим занятием. Как объяснить это жене? Николай вконец
запутался.
Жену Николая звали Наташа. Николай взял большой лист бумаги и
стал рисовать карту Наташи. Сначала он схематически изобразил об-
щие контуры Наташи, затем стал покрывать площадь Наташи известными
ему характерными особенностями Наташи: на правой щеке он изобразил
небольшое родимое пятно, у левого уха имеется едва заметный шрам,
четыре родимых пятна есть также сзади на шее, родимое пятно в ниж-
ней части правой груди в форме усеченного овала, небольшой шрам в
верхней части живота под правым ребром, родимое пятно вытянутой
формы в нижней части правой ягодицы, пятна на спине расположились
как города на карте густонаселенного государства... Николай смот-
рел на карту Наташи и размышлял, в какой ее части он в данный мо-
мент находится. Он осмотрелся по сторонам, чтобы прикинуть распо-
ложение ориентиров. На основании наблюдений и подсчетов он сделал
вывод о том, что его местоположение - широкая площадка между гла-
зом, щекой и ухом. До уха не так уж далеко: если крикнуть - она
может услышать. Необходимо кричать в направлении точки, в которой
раньше стоял холодильник. "Наташа! - крикнул он. - Все окончатель-
но испортилось. Вначале все было хорошо, а потом становилось все
хуже и хуже. Теперь я даже не представляю себе, насколько все пло-
хо. Я оказался на самом дне событий, а оттуда плохо различимы
масштабы произошедшей катастрофы. Скажи, пожалуйста, насколько
низко опустилось небо? Я-то знаю, что оно достаточно низко; но в
скольких метрах оно, примерно, от земли? Или оно уже вообще начи-
нается от самой земли? Нет ли хотя бы небольшой прослойки, в кото-
рой мы могли бы жить? Быть может, если оно опустилось окончатель-
но, мы могли бы укрыться в одной из многочисленных его неровнос-
тей? Быть может, оно изгибается, согласно неровностям ландшафта?"
Николай почувствовал стремительное перемещение - это Наташа мед-
ленно улыбнулась. Подул ветер, пошел снег - это Наташа дышит.
- После того как ты продал квартиру, чтобы заплатить мне, -
сказала старушка, - у тебя не остается ничего, кроме жены. Жену
продать очень трудно, я понимаю. Она не новая, вид потеряла; много
за нее не дадут. Не стоит надеяться даже на то, что кто-нибудь
возьмет ее у тебя даже даром. Но я бы могла ей найти применение.
Так Николай остался без жены.
Когда его самого поместили в деревянную коробку, засыпали пе-
нопластовыми шариками и захлопнули крышку, он думал о том, что те-
перь окончательно стал частью необозримого собрания никому не нуж-
ных бессмысленных предметов.
г. Запорожье
2000 г.