О чём пишу? Что происходит? Очередной рассказ с ловким, лирическим героем? Героем, призванным с далёкой планеты «Вуд», где обитают чудеса скромного моего таланта. Бутафорию смыслов, замыслов и помыслов, мишурой которой я пытаюсь наполнить пространство схоластического моего развоображения? Пройдя взад-вперёд, словно по подиуму, перед зачарованной публикой от первой до последней страницы, герой мой вскорости начинает маяться среди малочисленного народца (пять, десять томов, не более). «Быть или не быть? Быть или не быть?» — пристаёт с одним и тем же вопросом доморощенный философ. Многие до сих пор верят. Ему тесно в мозгах ленивых критиков и нерасторопного, не от мира его — читателя. Дальше головы не пускают. А дальше и ничего нет — темнота и сырость желудков. Пожалуй, было бы лучше сочинить вдохновенный стих, готовый больше удивлять, чем объяснять — вот бы и нам написать такое!? Вот бы и мне побыть Шакспиром, Пушкиным, Бродским — я сумел бы себя показать! Открыть людям глаза. Будет гроза. Ветра свищ промеж двух голенищ.
Или нет! Тс-с-с! Это новый манифест. Пуще прежнего. И герой мой — это я сам, снискавший лавры странствующих откровений. Воистину — Дух дышит там, где хочет. Шум, гвалт народных волнений. Сижу на медном коне. И рука моя простёрта во вне. Ветра свищЕ а на носу прыщ.
Во времена, когда нашим согражданам не терпится отличать себя от других, превзойти, побыть в роли певички, поэта, мудреца, получить удовольствие от жизни — мне на удивление ничего не хочется. Я чувствую себя или бездарным, или через чур скромным. Уже одно это «ничего» могло бы сегодня сойти за веру или высшее состояние сознания и прочее, прочееЕ Рефлексирующий интеллигент. Но совершенно ничего не хочется. Ничего из разряда вон выходящегоЕ
В подземном переходе в самом сердце Москвы, приплющенном с полюсов — в мрачном, сумеречном переходе под сырой, грязной улицей, куда направляют нас дорожные знакиЕ В этом чурном месте с зацелованными ларьками и заплёванными стенами... В таком странном месте, где каждый второй нищий плачет о культуре, я заслушался мальчугана, бренчащего на хилой гитаре. Малец исполнял гнусавым, замороченным голосом попсовые песенки. Трынь-брынь.
Сегодня я должен был сойти с ума. Меня должно было, наконец-то, стошнить от такой жизни и от такой музыки. Где Моцарт? Куда подевался Бах? Где музыка, которую я так любил, и которая для меня имела особый смысл?! Я поражён неизбежным. Меня не тошнит, не воротит. Вот — я. С небритым лицом, сальными, длинными волосами и взглядом расхрабрившегося подлеца. Всё, от чего так долго бегал и сам над чем потешался.
Что есть искусство во мне? Возможно, это и есть жизнь, вернее та часть жизни, которая не исчезнет, не переменится. Это мой собственный подземный переход под серыми, тоскливыми буднями. Здесь я молюсь множеству богов, а мечтаю только об одном. Здесь моим бесталанным голосом станут распугивать злых духов. Теперь я ни от чего не бегу, никуда не стремлюсь — вот я. Я сам уже есть искусство. И чтобы меня изобразить, об этом могут мечтать юные Моцарты. Только мечтать. Вот — я.