В начале войны из центра пришел приказ - срочно увеличить добычу золота. Начальство в Гулаге старалось изо всех сил, но добыча не росла.
Один начальник лагеря даже придумал поощрительную систему для заключенных, больше выработка - больше пайка, меньше выработка - меньше пайка. Но в условиях Севера норма и так была достаточно велика, и чтобы ее выполнить, надо было рвать жилы. Очень быстро поощрительная система превратилась в губительную, не выполнив норму, заключенный получал меньше пайку, ослабев, он вырабатывал еще меньше и естественно уменьшалась и пайка. Очень быстро, за несколько недель многотысячный лагерь обезлюдел, а план так и не был выполнен. Пришлось снимать начальника лагеря и переводить в Магадан с понижением, а его поощрительную систему запретить.
Но думающих людей в Магадане было много, и решили послать добровольческий отряд на добычу золота недели на четыре. Записалось человек двести, в том числе и я. Состав был самый разношерстный - от прокуроров и особистов, до работников торговли и милиции. Нам была поставлена задача - работать ударно, перевыполняя нормы. Все горели желанием показать зэкам, как надо работать.
Поселили нас в обычный барак, правда, предварительно утепленный и отремонтированный, поставили дополнительные буржуйки и завезли уголь. Наш паек был значительно калорийнее зэковского - хлеб лежал горкой, каши и сала ешь сколько хочешь.
И действительно, первые же дни показали, что зэки работают отвратительно, большинство в нашем отряде перекрывали их нормы в два-три раза. К концу первой недели появились первые больные, темп работы упал и люди придя в барак, не могли есть и падали замертво. К середине следующей недели норму выполнили только человек десять, а число больных стало катастрофически расти. Дней через пять в отряде осталось человек сто, а еще через неделю работу прекратили.
Оказалось, что, несмотря на прекрасные условия по сравнению с зэковскими, сильные и здоровые люди не могут выполнить эту адскую норму.
По приезде в Магадан треть отряда угодили в больницу с различными заболеваниями, в основном с язвой желудка. Эксперимент провалился, и тиражировать его не стали, правда, нормы для зэков оставили старыми.
Подробности этой эпопеи стали забываться, но часто вспоминается моя поездка в лагерь за рабочими для экспедиции. Начальник лагеря на этот раз был необычно сердит, - «Представляешь что придумали», - «вот негодяи, хотели подставить меня». «Проверяю я зэковскую самодеятельность перед концертом в честь Октября, а один поет - «люди гибнут за металл». «Ну, я покажу ему - за металл».
Глядя на начальника, было ясно, что арию Мефистофеля из оперы Гуно он слышал в первый раз.
Прав оказался Гуно - люди гибли за металл.