Раннее утро разбудило меня шумом и криками. Сонный, я выглянул в окно и поинтересовался у пробегающего мимо мальчишки, что же случилось.
- Ведьму поймали! – Радостно завопил он и побежал дальше, догоняя пыльную процессию.
Я быстро оделся и поспешил вслед за темной массой людей, направляющихся к центральной площади поселка. Ноги несли меня все быстрей и быстрей - очень уж хотелось узнать, чью невинную душу отправят на небеса на этот раз. В невиновности очередной жертвы, равно как и предыдущих, я не сомневался.
Все дело в том, что я - единственный колдун в нашей деревне. Скрытый колдун, естественно, так как деревня наша находилась в самом центре войны за Единственно Правильную Веру. Вот и приходилось знахарствовать, используя силы природы и магии. Конечно же, все думали, что я невероятно хороший лекарь - любая травинка могла вылечить самую злую болячку. Поэтому меня уважали, даже несмотря на мою молодость.
Дар свой я унаследовал от матери, потомственной колдуньи. Если бы не дикий случай, она бы до сих пор была жива; нормальные ведьмы никогда не попадают на костер.
Я работал бок о бок с пресвятым отцом Марком, заботясь о телах людей, в то время как отец Марк заботился об их душах. Поэтому стража, завидев меня, почтительно расступилась и пропустила к скрипящей повозке с большой деревянной клеткой. Внутри шатающегося сооружения находилась...
Эту тонкую фигурку, едва прикрытую рваной одеждой, хрупкие плечи с разметавшимися по ним темными волосами я узнал сразу. Сильвия. Девушка, в которую я был влюблен, и которая отвечала мне взаимностью. И которая однажды спасла мне жизнь.
Это случилось прошлым летом. Я пошел в дальний овраг и собирал там корешки для отвара. Неожиданно поскользнувшись, я упал и сломал обе ноги. Я лишился сознания и мог умереть от потери крови, но Сильвия случайно нашла меня и, кое-как соединив кости, остановила кровотечение. Ее отец и брат перенесли меня домой, и она ухаживала за мной, пока я не стал ходить. Мы подружились и часто бродили по лесам и лугам. Я читал ей стихи и обучал мудреному знахарскому делу. А этой осенью мы собирались сыграть свадьбу.
И вот ее везут в клетке, а я ковыляю сзади на внезапно переставших гнуться ногах.
Посреди центральной площади был врыт столб. Его поставили еще тогда, когда мой дед был еще малышом. И не проходило месяца, чтобы возле него кого-нибудь не сожгли. Столб этот помнил много смертей. И смерть моей матери тоже.
Незадолго до смерти мама научила меня одному из самых сложных волшебств - обмену телами. Я приходил в неописуемый восторг, когда мы, практикуясь, несколько раз произвели обмен, и я оказывался в ее теле. Но, к сожалению, это волшебство требовало подготовки; маме не дали воспользоваться им, просто оглушив. В исключительных случаях могло помочь исключительно сильное напряжение душевных сил.
В наших краях суд над ведьмами был чрезвычайно краток, после чего их немедленно сжигали. Вот и теперь, после формального признания вины, ведьму - мою Сильвию - везли на костер. У столба были заботливо уложены связки хвороста и поленницы просушенных деревянных чушек. Рядом с этой кучей стояли отцы-инквизиторы в сутанах с глубоко надвинутыми капюшонами и с факелами в руках.
Сильвию привязали к столбу, а народ нестройно загудел, требуя расправы. В глазах моей возлюбленной горели непонимание и страх. Что же я могу сделать для тебя, родная?!
Когда хворост подожгли и огонь лизнул ее ноги, прекрасное лицо исказила гримаса боли, а тело свело судорогой. Я чувствовал ее боль, словно сам стоял посреди бушевавшего огня. Неожиданно в моей голове стало всплывать заклятие, а непослушные губы принялись его шептать. В который раз я жадно ловил ритм и мелодию волшебных слов. И в который раз опасался, что ничего не получится.
На грани утра превращенья,
На струях яркого огня,
отчаянно прощенья,
в тебя. А ты - в меня.
Свет перед глазами померк, а когда я с трудом разлепил их, то понял, что волшебство удалось. Я был внутри этого восхитительного девичьего тела, прикованного к столбу и раздираемого острыми пальцами боли - мы поменялись местами. Сильвия сразу поняла, что произошло, и, рванувшись ко мне, повисла на руках стражников, оцепивших костер.
- Зачем!!!??? - Резкий крик разнесся над площадью, коснулся меня и освободил.
Я не знаю, куда попаду:
То ли жариться буду в аду,
Иль порхать в поднебесном раю...
долг свой тебе отдаю.
Я легким облачком поднимался в потоках разъяренного пламени, беззвучным похоронным набатом самому себе плыл над ревущей толпой и растворялся в зыбком мареве нового дня.
Впереди была вечность.