Лента серого асфальта убегала под колёса машины. Была осень. Лес по краю дороги стал почти прозрачным. Вечер. Неверный свет сумерек - короткая граница дня и ночи.
Мы ехали молча. Думалось легко и спокойно. Вдруг нас лихо обогнала «десятка». Игорь мрачно пошутил: «За смертью торопится». Минут через двадцать увидели впереди несколько остановившихся машин. Кто-то из водителей топтался на обочине, кто-то бежал вниз в кювет. Мы остановились. Внизу лежало то, что несколько минут назад было «десяткой»: груда искорёженного металла колёсами вверх. Они ещё крутились. Спустились и мы. Спасать было некого. Вокруг валялись вещи, пакеты, бумаги, вылетевшие из раскрывшегося багажника. Я присел, стараясь заглянуть в салон машины, но ничего не увидел; только безжизненно свисала рука водителя. Она была бледная, с тонкими, длинными пальцами, удивительно изящная. Ещё тёплая струйка крови сочилась из-под светлого рукава. Я медленно стал осознавать, что водителем была женщина. Наступил на какой-то журнал, машинально наклонился и поднял. Кто она, обладательница таких красивых рук? Куда так торопилась? К кому? Мне вдруг показалось, что рука мёртвой женщины до боли знакома, даже холодок пробежал по спине, но я отбросил эту мысль. Это невозможно: в сотнях километров от родного города, на почти пустом шоссе... Нет. Чушь.
Через какое-то время подъехали представители нашей доблестной дорожно-постовой службы, и нам там больше делать было нечего. Мы продолжили путь. Вдруг я обнаружил, что держу в руках чужой журнал, с досадой бросил его на заднее сидение машины. Стало тоскливо и неуютно.
Время так быстро перелистывает дни, недели, события. Через несколько дней я почти забыл об этом происшествии, но оно само напомнило о себе: мой водитель нашел в машине журнал, поднятый случайно в кювете у перевернувшейся машины. «Журнал» оказался большой общей тетрадью, исписанной женским почерком. Это был дневник, нет, не дневник, а письма. Мне нравится песня Высоцкого:
«Я не люблю, когда мои читают письма, заглядывая мне через плечо», и сам чужих писем не читаю. Меня эта находка почему-то раздражила. Я положил её в нижний ящик своего письменного стола.
Мне за пятьдесят. Выросли дети. Подрастают внуки. Но у меня хватает времени только на то, чтобы дать денег на подарки ко дню рождения. Жена обижается и ворчит, но я уже привык к этому. Мне надо ещё очень многое успеть сделать за те годы, которые остались до пенсии. Моя старенькая мама постоянно говорит мне, что жизнь полноценна, когда ты работаешь, а уйдёшь на пенсию, и многие очень быстро забудут, как тебя зовут. Да я и сам это знаю, поэтому спешу жить. И всё чаще думаю о том, что вот уйду на пенсию, и тогда буду брать с собой внука Серёжку и ездить с ним на рыбалку. А внучке Настеньке читать сказки. Ей всего два года, но когда она обнимает меня своими пухлыми ручонками за шею, то внутри у меня что-то предательски тает и «размазывается».
По статусу я дед. Но в сознании не укладывается цифра моего возраста. Уже достаточно жизненного опыта, ума, профессионализма, и ещё полно энергии, чтобы работать с полной самоотдачей, но сорокалетние «мальчишки» подталкивают на обочину: «Дорогу! Старость - не радость, молодость - не порок». Впереди приговор, который обжалованию не подлежит - пенсия...
Однажды я услышал, как моя жена, разговаривая по телефону с подругой, тихо смеясь, сказала: «Знаешь, Ниночка, мужчинам в N...ом возрасте кажется, что у них ещё кровь играет, а на самом деле это уже моча». «Кровь моя взыграла», и я выскочил на балкон курить. Ужасно разозлился: вот курица. Но сердиться на свою жену я не могу долго. Она - мой дом, тепло, уют. Чуть располневшая, но всё ещё красивая, только она может понять меня и принять таким, какой я есть. С ней можно просто быть, а не казаться. Не надо быть суперменом, не надо бояться потерпеть в постели фиаско. Только ей не стыдно сказать, что болит спина и поднимается давление. Многие проживают вместе жизнь и не становятся родными, а мне повезло, мы родные, близкие люди, и это для меня очень важно.
Вообще я делю всех женщин на четыре категории. Первые - это родные, наши жены, с которыми прожито не один десяток лет.
Вторые - это случайные, совсем случайные. Когда возникает в твоей жизни женщина, в которой есть что-то необычное, манящее, неизведанное, а потом также внезапно исчезает, оставив лёгкость в душе и в теле, и ещё тихую радость от сознания собственной полноценности.
Третьи - это «возлюбленные» или попросту любовницы. Связь с такими женщинами тянется годами, до тех пор, пока не становится для мужчины обременительной. Сначала в этой женщине всё новое, в ней твоё самоутверждение, в ней твоя отдушина от жизненных забот, проблем, в ней твоя вернувшаяся молодость. Ты постоянно хочешь встать на цыпочки, но долго так не простоишь, и наступает момент, когда она становится скучной, привычной. И, не дай Бог, начинает сначала просить, потом плакать, или хуже того, требовать.
А четвёртая категория - это любимые. Это самая опасная «сестра» для наших жен. Редко, но и такое бывает с нашим братом. Когда ты задыхаешься, когда жизнь вдруг становится наполненной от пришедшего, давно забытого щемящего чувства, и ради него готов зачеркнуть своё прошлое. Это мучительно для всех. Нельзя обмануть себя, нельзя обмануть жену, потому что близкую женщину можно обмануть только тогда, когда она сама этого хочет. Она просто не хочет твоей правды, боится её и сознательно прячется за твоей ложью. Выход из этого каждый ищет сам для себя.
Однажды я готовился к совещанию, надо было откорректировать кое-какие документы. Засиделся за полночь. Не хватило бумаги и пришлось копаться в столе. Вдруг я наткнулся на чужую тетрадь, открыл её и стал читать.
«Здравствуй, милый.
Решила воспользоваться твоим советом и писать. Я на юге. Маленький курортный городок на берегу бухты, громко именуемой заливом. Жара неимоверная. От палящего солнца всё белое, белые дома, белые деревья, белое небо. Глазам больно. Ещё не ощутила прелести Крыма. В этом палящем мареве дрожит воздух, и предметы теряют четкие очертания. Сегодня первый раз искупалась в море. Ещё никто в жизни не обнимал меня так тепло и ласково, как сегодняшнее море. И тоска... Если бы ты только мог предположить, как я тоскую по тебе».
«Здравствуй, радость моя.
Время повисло. От зноя всё замерло. Заплываю далеко в море. Ложусь на волну и качаюсь. Появляется ощущение нереальности происходящего. Надо мной бездна и подо мной бездна.
Как было бы замечательно, если бы ты сейчас оказался рядом. В первую очередь я от радости повисла бы на твоей шее. Можешь себе представить такую картину?
Где ты? Чем занята твоя умная голова?»
«Здравствуй, свет мой ясный.
Сегодня ходила на море в шесть утра. Это сказка. Солнце взошло из-за скалы. Небо, вода, горы стали розовые.
Знаешь что такое «небо в алмазах»? Если смотреть на солнце через капли воды, повисшие на ресницах, то всё переливается, как будто через бриллиантовую огранку.
Как бы мне хотелось поделиться с тобой всем этим сказочным миром. Завтра еду в Феодосию.
Обними меня. У тебя такие сильные руки».
«Здравствуй, милый.
Самое большое, яркое впечатление сегодняшнего дня - картинная галерея. Возле каждой картины великого Айвазовского можно стоять часами. Говорить ни о чем не хочется, писать не хочется. Хочется молча смотреть на воду».
«Здравствуй, свет в окошке.
Накапливается раздражение. Это от безделья. На пляже валяются «обугленные» тела, с раскисшими мозгами, а в глазах кроме похоти ничего нет. Можно терпеть их соседство, когда они молчат, но если открывают рот, то остаётся одно - головой в воду, и подальше, подальше, подальше от берега. Господи, никогда не смирюсь со скудоумием. Скорее бы домой.
У меня к тебе море нежности и океан ласки».
«Здравствуй, здравствуй, здравствуй.
Уже осень. Дни щелкают, как метроном. Как странно, удивительно переплетаются события, человеческие жизни.
Сегодня в одной компании люди говорили о тебе. В разговоре не участвовала, только слушала. Сколько хорошего услышала. Ум, которым умеют пользоваться по назначению - редкость.
Давно не распахиваю глаза от восторга перед людьми. Восторгаться особенно не от чего. Больше прищуриваюсь. Но сегодня...
Мне тепло, спокойно и хочется спрятать лицо в твои ладони».
«Здравствуй, грусть и радость моя
( в одном флаконе).
У тебя что-то неладно? Всей кожей чувствую. Мне почему-то тревожно именно сегодня. Такое ощущение, что ты где-то далеко и с тобой что-то происходит, хорошее или плохое, не знаю. Как бы хотелось узнать. А ещё хочу походить с тобой по осеннему лесу, пошуршать листьями, заглянуть в глаза. У тебя там непознанная вселенная. Завтра сложный день, а меня на лирику потянуло. Что же делать, если судьба раскошелилась и подарила мне щедрый подарок? Холить, лелеять и беречь, как можно дольше.
Пусть останется ваше при вас,
А своё я сама сберегу.
Схороню от завистливых глаз.
Ото всех, на своём берегу.
На моём берегу светло.
Нет цинизма, предательства, лжи.
Здесь от ветра речного свежо.
Мельтешат над водою чижи.
Здесь луна окунулась в туман.
Здесь надежда на счастье есть.
Мне не страшен людской обман.
Для лжецов, не велика ли честь.
Много дней промелькнуло уже.
Я не буду о них горевать.
Но святое в своей душе
Я не дам никому растоптать».
Здравствуй, мой хороший.
Сегодня «случился» замечательный день. Ездили с подругой Анечкой к её тётке в деревню. Попросила помочь. Изумительной душевной щедрости человек. Грех такому человеку отказывать в помощи.
В субботу клеили в доме обои. Громко сказано «в доме». Это маленький домик - «родовое поместье». Как это здорово, когда люди пьют воду из того же родника, из которого пили в детстве, когда знают каждую тропочку, каждое дерево - это Дом.
В воскресенье собирали с Аней «конструктор Лего», - меняли стенку в сарае для дров. Можешь представить меня со здоровенным топором в руках, забивающую металлические стойки в землю? О, это зрелище достойное внимания.
Воздух стал светлый, напоенный осенью, запахом опадающих листьев, а лес! Как будто кто-то взял кисточку и покрасил его яркими мазками. И потрясающая тишина, необыкновенная...
Как бы мне хотелось поехать с тобой в «эту избушку на курьих ножках». Затопить печку, помолчать и послушать тишину. Мечта.
Разрушится и сгинет
Моих мечтаний храм.
Пусть камень в меня кинет,
Тот, кто безгрешен сам».
«Здравствуй, тоска моя.
Что занесло тебя в наше «бабье царство»? Скажите на милость, какое самообладание! Проходишь мимо, как Копперфильд через стену. Что ж, у тебя своя жизнь, у меня - своя. Мне многое в тебе показалось, но ни разу не показалось, что ты считаешь меня дурой. Думаю, что я правильно оцениваю наши «отношения». Неужели нельзя общаться по-человечески? Даже если ты легко вышвыриваешь людей из своей жизни, то не надо походя причинять им боль. Мог бы, и пощадить моё самолюбие. Как мне не хватает общения с тобой!»
«Здравствуй, милый.
Работа съедает всё. Жизнь удивительная штука, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Ты как человек-невидимка. Сидим на совещаниях напротив и не видим друг друга. Уезжаю в Москву. Надеялась, что и ты поедешь на эту учёбу, но увы.
Почти утро: собирала вещи, документы, а потом пошли с сыном среди ночи прогуляться. Он у меня уже совсем мужик. Спит мало. Радуюсь. А он иногда злится на меня, что заставляю его много работать, но прощает мне всё, потому что только у нас с ним есть такие минуты, когда гуляем, спорим, просто разговариваем или смотрим на звёзды. Это великое счастье - понимать друг друга.
Опрокинулся на нас вечный космос.
И в бескрайности его гаснет голос.
Дни мелькают. В небо смотрим всё реже.
Только звёзды остаются всё те же.
Скоро все созвездия передвинутся. К зиме над горизонтом повиснет Орион. Там есть самые яркие звёзды, Ригель и Бетельгейзе.
Ты когда - нибудь видел мерцающую пыль?
Я вся в мерцающей пыли
От вашей ласки.
Мы целый космос обрели
За вечер сказки.
Свет лучистый, будь долго. Я буду писать тебе, пока не исчезнет потребность, пока не выздоровлю.
Фу, какая банальность. Ещё одна Полина Виардо.»
«Здравствуй, человек-невидимка.
Москва - это другое измерение. Всё у нас так, неизвестно через что. То церкви ломаем, а потом, задравши штаны, бросаемся искать Бога, то отгораживаемся ото всего мира, а потом слепо начинаем подражать Западу. Никогда не свойственна была русскому человеку одна только меркантильность, духовность была присуща всегда. А теперь, особенно в Москве, : «How are you?»,- «I ‘m fine, thank`s», и весь разговор. Слава Богу, что Россия - это не только Москва. Наша страна всегда была сильна провинцией. Суета.
У меня здесь бывает немного свободного времени. Появилась возможность почитать и писать тебе более пространные письма.
Почему я такая язва? Сегодня на занятиях поспорила со своим коллегой и доказательно убедила его в том, что он не прав. Как же он бедный смутился. Какое я имела право?
У монахов Оптиной пустыни в утренней молитве была просьба к Господу не дать ввести в смущение. Как же надо высоко подняться над своим ’’эго’’, чтобы смущение человека считать грехом! Но себя любимую всегда можно оправдать: «Пусть не менторствует. Нельзя советовать то, что ты не делаешь или не умеешь делать сам».
Сегодня сходила в столичную парикмахерскую. Посмотрела на себя в зеркало: «Здравствуй, ужас»! С этим диким ёжиком на голове стала похожа на выздоравливающую после брюшного тифа.
Мне без тебя до сих пор худо. Со временем мои желания становятся скромнее. Хочу просто подышать тобой. У меня обострённое восприятие запахов. Говорят, что это у людей с лабильной психикой. Может полежать в «одиночной» палате? Мне с моей прической в самый раз. На улице дождь. В душе осень. Осень...».
«Здравствуй, милый.
Есть такой замечательный психолог Литвак. Одну из своих книг он начинает фразой: « Не надейся». Как? Да очень просто. Тогда и разочаровываться будет не в чем. Сегодня все с нетерпением ждали встречи с мэром. Он приехал на несколько минут, наплёл нам семь вёрст до небёс и всё лесом. Всем погрозил пальцем, всех недругов пообещал «вывести на чистую воду» и уехал. Вот уж воистину :
«Неба высь и глубь морей
Для души моей милей.
Где подальше от царей,
Там голова будет целей».
Остановись в этой жизненной круговерти и ты услышишь меня. Я постоянно с тобой говорю. Как плохо додумывать за другого, но мне ничего не остаётся. Я всё ещё фантазёрка.
Иногда так мучаюсь от того, что во мне намешано: от прагматизма до возвышенности чувств, от жесткости до неимоверной нежности, от упрямства и командного тона до жертвенной покорности и ещё много чего.
Как хочется прижаться щекой к твоей колючей щетине, хочется повернуть время вспять и вернуть те короткие три часа... Это маленькая доля моих скромных желаний, (а сколько нескромных)! Но писать об этом не буду. Как Скарлетт О’Хара: « Я не буду думать об этом сегодня. Подумаю об этом завтра». Надо же хоть иногда быть скромной. Слово-то какое дурацкое, как «скоромной». Да уж, со мной точно оскоромишься».
«Здравствуй, грусть моя.
Сегодня произошла интересная встреча. Давно не испытывала такого удовольствия от общения. Лекцию читала женщина. Знаешь, когда одна женщина может простить и принять успех другой, это дорогого стоит. На это надо ещё решиться.
Она с ходу покорила аудиторию умением овладевать вниманием. Когда человек знает предмет, подкреплённый практикой, да ещё заставляет не просто слушать, а со-трудничать, со-участвовать, со-переживать, это воспринимается ярко и хорошо запоминается.
Знать о чём говоришь - это очень важно. Компетентность, профессионализм, острота мышления - вот одни из оценочных критериев личности. Подчёркиваю, - личности, а не посредственности. Терпеть не могу людей, которые берутся безапелляционно рассуждать о том, чего на самом деле не знают.
Дочитала интересную книгу Милорада Павича «Пейзаж, нарисованный чаем». Прелюбопытная вещь.
«Человек, чьё сердце полно молчания, совсем не таков, как тот, чьё сердце исполнено тишины...», «Люди отбрасывают тени через пространство и время. Нет резкой грани между прошлым, которое растёт, поглощая настоящее, и будущим, которое, судя по всему, отнюдь не является неисчерпаемым, но с какого-то мгновения начинает уменьшаться и проявляться импульсами».
А настоящее и есть «только миг между прошлым и будущим». Каждый когда-нибудь начинает ощущать быстротечность времени.
Песочные часы считают наши годы,
И время, как вода уходит сквозь песок.
Желания и страсти уносят Леты воды,
А мы стремимся к счастью через её поток.
Каким-то странным образом я оказалась в твоей тени, которая упала «через пространство и время». Но время быстро перемещает тени. Грустно...
Пишу ночью, а предательская ночь догола обнажает всё. Боже, я всё время ощущаю тебя рядом. Чувствую даже вкус твоего тела. По- моему, это болезнь Альцгеймера - распад личности.»
«Здравствуй, драгоценный мужчина!
К черту, к дьяволу! Хочу увидеть тебя, услышать. Дрожит внутри каждая жилка. Пошла моя душа вразнос! Ты - отрава. Ненавижу тебя. Пропади ты пропадом. Из-за тебя видеть никого не могу, кроме тебя никто не нужен! Господи! Какая вселенская тоска».
« Здравствуй, милый.
Надеюсь, что я уже прощена за недопустимое вольнодумство? Искушение, батюшка-свет. Но на то он и разум, чтобы плотью владеть. Мне всегда легко было управлять своей «термоядерной реакцией» и использовать её «в мирных целях». А тут грех приключился: умом повредилась. Какая незадача.
Мораль - штука серьёзная, будь она неладна. Человечество не зря мудрствовало лукаво: «Перестань хотеть, и ты будешь счастлив». Так и сделаю.
А может быть не в том высоком счастье?
Оно лежит в простейшем с виду?
В нём есть друзья, которые в ненастье,
Твою разделят горечь и обиду.
В нём свет, к которому стремишься,
Который льётся из окна.
И в том, когда ты возвратишься,
Откроет дверь тебе жена.
Ты человек яркий, вот я и встрепенулась, как осенняя мошка на свет. Горячо. Это хорошо.
Тщу себя надеждой, что когда-нибудь ты вдруг вспомнишь, что была в твоей жизни случайная женщина, которая сходила по тебе с ума, плакала от тоски, оттого, что так и не случилось прижаться к твоей груди, и ещё много чего не случилось. Для тебя я была случайность, а для меня наша встреча - Его Величество Случай.
Откопаю прошлое
В тайниках души.
Все дела отброшены.
Посижу в тиши.
В тайниках хранятся
Памяти дары.
Сны из детства снятся.
Старые дворы.
В этой келье тайной
Я зажгу свечу.
Прислонилась здесь случайно
К твоему плечу.
Хорошо, что ты был, хорошо, что ты есть, и ещё долго будешь.
От любви редко умирают, чаще рождаются».
Я закрыл тетрадь. Ночь заканчивалась. Ныла спина, наверное, будет дождь. Чтобы размяться, подошел к окну. На улице огромными хлопьями валил снег. Вдруг откуда- то из памяти всплыли строчки:
«Ковёр из листьев разметало.
Остановило время бег.
От осени душа устала.
Скорей бы выпал первый снег».
Выйдя за порог свой квартиры, я забыл и о тетради, и о домашних заботах. Работа мгновенно втянула в свой водоворот. Совещание обещало быть «весёлым». Как обычно каждый занял своё место за длинным столом. Напротив меня почему-то оказался пустой стул. Я спросил соседа: « А где Ольга »? « Да ты что? Она погибла месяц назад в аварии».
И я вспомнил. Я всё вспомнил............