Речка Теча в моих воспоминаниях о послевоенном детстве занимает чуть ли не самое главное место. Речка — это всегда праздник.
Каждую свободную минуту, а их в деревенской жизни не так уж и много, даже у детей, я проводила на речке.
На нашей стороне берег был низкий, весь усыпанный желтым мелким песком, а на противоположной — крутой, обрывистый. Правее берег понижался, и река уходила в плавный поворот, огибая нашу улицу. Здесь было самое глубокое место — крутояр, омут, или по местному, «конская яма». По-видимому, в далеком прошлом здесь купали лошадей.
Я любила свой песчаный берег, с небольшими мостками. Играла, строила песочные замки, загорала, купалась. Было интересно гоняться по мелководью за стайкой рыбешек, ловить раков, собирать ракушки. Днем берег был чаще всего пуст. Купались все за поворотом, дальше, на глубине.
Было мне тогда лет восемь-девять. Как обычно, рано утром пошла на речку по воду. До жары надо было полить овощи. Вода была теплая и прозрачная-прозрачная. Ну как тут не искупаться! Сбросила с себя платье и трусики, поплавала на небольшой глубине, поныряла с мостков, поплескалась немного. Плавать я умела — на речке жила. Повернулась к берегу, а у моей одежды топчутся трое пацанов и хихикают. Пацаны знакомые, наши зареченские. Я присела в воде.
— Уходите!
— А вот и не уйдем, а вот и не уйдем!
Прыгают на берегу, хихикают. Разбросали одежду, перевернули ведерки с водой, попинали их, забросили коромысло в крапиву. Что делать? Ушла на глубину. Жду. Ну не сидеть же в воде до обеда. Еще раз десять надо на речку сбегать. А солнышко вот-вот вовсю зажарит.
Что со мной тут случилось — сама не пойму. Может, речка подсказала. Но встала я в воде, вытянулась и пошла на берег.
Смотрю на них и иду. Иду и смотрю.
Затихли мальчишки, попятились, повернулись спиной к речке, сначала тихонько пошли, а отойдя, рванули в улицу.
Я оделась, снова зачерпнула воды в ведерки, вытащила коромысло из крапивы, села на песок и разревелась.
Да некогда долго-то слезы лить. Солнышко не ждет, во-он как высоко уже поднялось, из-за леса выбирается. Помидоры-огурцы пить хотят. За работой и забылась обида. Не до шалостей тут.
Лет через двадцать один из этих пацанов сказал:
— Ты и тогда была какая-то не такая...