Как всегда – избитое метро и кроме как на избитые мысли оно не наводит… «Молчание ягнят» и бездонные мраморные глаза сводят с ума и заносят в голову порой странные мысли. Едешь – толи спишь, толи думаешь – порой не разберёшь. Иногда проезжаешь свою станцию, иногда выходишь раньше, пытаясь сопоставить чувство упущенного или недостигнутого. Бред. Очень удобно ловить свои мысли и бросать их в пустоту…
Одна фраза рождает другую. Когда это можешь доказать – спокоен.
Потная скамейка, пятнами пол и грязное стекло. Ага! Поймал себя – я в метро. Что делаю…? Перечисляю, что вижу: слишком мало народу… Хм… Поскольку фраза показалась заключительной, стал припоминать, как она попала на ум. Что было перед тем? Ну да! Перед этим я поймал себя на потной скамейке, рядом пятнами пол, напротив грязное стекло. Что дальше? Сильно дует… Почему? Ага! 21:15, 2:21,фары, разрезающие путь на три полоски и скорость, ветер и жуткий гул. Спорить бесполезно. Перед этим думал о фотографиях, на которых получился нефотогенично. Перед тем: толстая женщина с грязными дорожными тюками. Затем: потная скамейка, пятнами пол… Стоп! Это уже было. Перед этим подумал о том, что моё лицо слишком стылое от усталости, поэтому решил посмотреть куда-нибудь. Ага! Толстая женщина. Почему лицо такое? А – это не усталость – это попытка почувствовать свой нос… Дурь какая-то… А зачем это надо было? Мой нос! Он не дышит уже вторую неделю, хорошо, что не чувствуешь вечно смердящих и задранных бомжей. Опять: потная скамейка, пятнами пол и грязное… Стоп! Стоп! Я же в метро. А перед тем разговор двух людей на эскалаторе о краже документов. Конечно, бомжи – они воруют, хотя причём здесь бомжи…? Перед этим переход, там хитрый мужчина, изучающий витрину с бульварными детективами, вокруг него сопливый ребёнок в разных ботинках, в одном из которых не было шнурка. Малыш, икая, усердно пытался выпросить у дяди рубль, по возможности два, а может и больше. По крайне мере это было видно по его гнилой физиономии. Нет! Стоп! Гнилой физиономии не было… Странно… Перед этим вокзал, рупор, бабушка с ответственным лицом, гордившаяся своей нашивкой, где большими, жёлтыми, чуть потемневшими от грязи, но видно не раз чищеными порошком буквами, написано: «РЖД». РЖД… Хм… А! Российские Железные Дороги и сознание ответственности перед «РЖД». Опять гнилая физиономия. Откуда это оно…? Помню маленькую тучку, огромный бело-сине-красный щит, на котором большими буквами написано: «Где любят нас – лишь там очаг родимый». Ещё, физиономия! Опять, почему-то гнилая. Да пошли все к чёртовой матери! Что значит это, мать вашу? Почему у меня открытые глаза? Ничего не отвечаю…? Что употреблял? Ничего. Как встал и пошёл? Уберите свои руки! Я сидел с открытыми глазами и не отвечал…? Где живу? В Коньково… А вы…? Да, пошли вы! В какой милиц…? Тьфу, так я в метро! Как конечная? Да, нет я не придур…
Шипение и спёртый воздух, боль в груди, через секунду потная скамейка, пятнами пол и затем мрамор. Ничего не видно, одна точка белого цвета перед глазами и чьи-то два силуэта, вскоре громыхание колес за спиной, шум ветра и тихий звук удаляющихся шагов…
(Под впечатлением от романа Петера Хандке "Страх вратаря перед одиннадцатиметровым")