ДРУЗЬЯМ
ОДНОГО ИЗ НЕБЕСНОГО СПИСКА,
ПОСВЯЩАЕТСЯ...
ЕГО убил свой же снайпер – третий номер, Сашка Воронцов, лежавший на крыше дома, наискоскосок, через дорогу.
Пуля, хлюпнув, мягко вошла поглощаемая затылком, и только плотная вязаная шапочка, не дала разлететься ЕГО мозгам.
ЕГО убил свой же.…Свой… Хотя теперь для НЕГО это было уже безразлично.
А для Воронца? А для Сашки Воронцова, капитана Александра Юрьевича Воронцова – снайпера подразделения спецназа, начнется долгая процедура служебного расследования, аллистической экспертизы, бесконечных объяснительных, дознаний с чередой перекрестных вопросов изматывающих душу с набором и без того издерганных нервов.
А ему, теперь было уже все равно!
Странное дело, но даже спустя несколько минут, после того, как пуля друга, выпущенная с трехсот метров, раскроила ему полчерепа…он был жив…
Террориста - недоумка, так и не выдвинувшего ни каких требований, размахивающего в проеме окна «лимонкой»- пустышкой – взяли.Взяли с одним только выстрелом…
И этот выстрел стал последним для НЕГО, а не для того, кому был предназначен.
Даже тогда, когда командир группы захвата, держал в своих крепких узловатых пальцах ЕГО кисть руки, пытаясь нащупать хоть что-то, отдаленно напоминающее остатки жизни – пульс, он и тогда еще жил…
Жил с остановившимся сердцем, переставшим посылать кровь, с таким нужным для его почти расплескавшегося мозга, кислородом.
Жил непонятно как, рассеченный на частички горячей юркой пулей калибра 7. 62 ЕГО мозг.
И слыша голоса, склонившихся над ним друзей, он сквозь затягивающуюся поволоку почти ушедшего от НЕГО сознания, видел их такие родные лица.
Лица тех, с кем плечо в плечо прошел, как было принято говорить все «горячие точки»:
они между собой даже шутили, добавляя…и «горячие запятые», вкладывая в определение «запятые» то, что было их основной работой, и что ни в коей мере не подпадало под какую-либо огласку. Не подпадало по одной простой причине: это основное происходило там, за пределами страны…
По этой же причине, они не могли причислить себя к ветеранам ни одной из войн, которых на боевом счету каждого, было по доброму десятку.
Войн известных, и не очень, прошедших и идущих, замалчиваемых, необъявленных и мелькающих во всех новостных каналах планеты.
На территориях дружественных и не очень государств.
Но им были знакомы все условия, сопутствующие любой их войне…
Потому что всегда, они были как бы и на войне, и вне ее: а вернее внутри этих войн, выполняя порой задания на грани человеческих, но только не их возможностей…
Задания, результаты которых практически все, за исключением узкого круга лиц, принимали за вполне закономерные и объяснимые события войны.
Он видел лица своих друзей…
Видел в последний раз, и от этого осознания потери, затихающую ЕГО душу выворачивало горечью напрочь.
Именно в этот свой последний миг пребывания с ними, он почему - то отметил, так, как бы невзначай, что до чего же все это отчетливо и так ясно он видит…
И как командир, отстранившись от ЕГО лица, до этого пристально всматривавшийся в ЕГО подрагивавшие в постсмертном тике веки, пытаясь понять, осмыслить такую нелепую и дикую случайность, как в замедленной киносъемке, стягивает со своей головы черную стандартную шапочку спецназовца.
И как отпечатываются, будто на негативе:на черной пряже темно-зеленые нитки от грубой неумелой мужской штопки…
И эта родинка, на правой мочке уха, на которую за восемь лет в группе, он не обращал никакого внимания, вдруг отчетливо проявилась коричневато-серым пятнышком…
И розовая полоска на подбородке от пореза бритвой, с полупрозрачной засохшей капелькой сукровицы…
И слезинки в уголке глаз, в которых он увидел СВОЕ отражение…
И можно было посчитать все это каким-то сном, или бредом больного, воспаленного воображения, если бы все случившееся, происходило не с ним…
А ОН уже и не сомневался, как не сомневались и парни, обступившие ЕГО тело,
что все кончено…и ЕГО уже НИКУДА не повезут – поздно!
Да и зачем...? Поздно и бессмысленно вытаскивать человека, душу которого уже взял на свой небесный учет сам Господь Бог!
И уже как совсем несущественное и малозначительное, припомнилось, всплывая затуманенной картинкой: вчера, в оружейке, проверяя свое оружие перед предстоящей операцией, Сашка Воронцов, примеряясь, скользнув по стенам красной острой точкой лазерного прицела своей снайперской винтовки, лишь на какую-то долю секунды, лишь на мгновение прочертил, как обжег, яркой полоской ЕГО затылок…