Казалось, ночь эта продлится бесконечно. Все застыло: деревья, люди, небеса. Легкая, нежная зимняя оттепель незаметно охватывала мир: снег становился мягким и оседал под собственным весом, с окон исчезал морозный узор, с деревьев стаивал серебристый налет. И странно было, что перемены эти не замечались человеческим глазом. Будто после глубокого сна представала природа, когда по окончанию длительного безразличия к окружающей действительности обнаруживаешь в ней сразу существенные перемены, хотя на самом деле уходила в небытие лишь малая частичка времени. И чудилось, что сие полуволшебное действо сопровождается сказочной музыкой, льющейся откуда-то издалека, и в то же время, совсем близко, хотя, на самом деле, воздух был насквозь пропитан тишиной. Мертвой тишиной, не предвещавшей ничего хорошего. Она струилась отовсюду – из незадернутых окон городских домов, отбрасывающих на пухлые сугробы кресты теней в желтой оправе; из темнеющих гнетущим страхом проемов аллей, нависающих над случайными прохожими погребальным покровом; молчание особо чувствовалось на уклюжих горбах мостов.
Все умерло на миг, отпечатавшись на невидимой фотопленке, запах которой неотступно преследовал даже в самых укромных уголках переулков.
Жил только один звук, неглушимый, печальный и доводящий до безумия – бешеный стук сердца в груди. Он, издеваясь, материализовал бесформенные и печальные мысли. С фатальной безнадежностью отскакивал от стен с потертыми обоями, чтобы, еще более налившись неведомым страхом отчаяния, вонзиться в уши, просверлить их и добраться до дрожащего в ужасе мозга. Этот звук стал владыкой ночи, и ничто, казалось, не остановит его.
И тут явился Он. Ниоткуда, из ничего. Наверное, именно биение сердца стало причиной Его появления. А может, Он всегда стоял здесь передо мной, небрежно опираясь плечом на дверцу шкафа, говорил что-то мягким голосом Учителя в перерывах между моими словами, но я только тогда обратил на Него внимание. Сколько мы беседовали? Час, два, вечность? Что пропустил я важного, бесценного, без чего нельзя уйти из мира? Только Он знает. Возможно, именно Его воля на то. И, словно злая шутка, урок на всю жизнь – хранится лишь отрывок разговора.
Помню, как пытался показать мудрость, ничтожную перед Его разумом, открыть все, что скопилось в голове и душе, хотя понимал - Он знает мои слова наперед. Но все равно говорил и говорил.
- В чем заключаются все беды людей? В эгоизме. К чему эта чрезмерная роскошь, стремление к обладанию властью и могуществом, желание иметь все самое лучшее? Разве для этого нам дана жизнь? Мы губим себя, мы губим других… К чему Вам, Андрей Фокич, двести сорок девять тысяч рублей в пяти сберкассах и золотые червонцы, если Вы скоро умрете? И если бы все заканчивалось на этом… Ведь нет, стремясь к собственному величию и самоудовлетворению, заметь, не счастью, мы ломаем людские судьбы. Влюбляемся, теряя голову и не замечая недостатков любимого человека. Расписываем его в лучших тонах. Для чего? Я скажу тебе: чтобы довольствоваться своим превосходством, вот, мол, каким сокровищем обладаю. Но идет время, червь начинает грызть сердце, и понимаешь, что не все так замечательно, как казалось на первый взгляд. И опять рождается проклятая зависть неизвестно к кому, опять мучает вопрос, почему же это я, единственный и неповторимый, довольствуюсь «вторым сортом»? Мне нужно только лучшее! И вот мы снова в поисках нового идеала, способного вернуть былую уверенность в превосходстве, а о прежнем объекте страсти, ты уж прости за немного неуместную терминологию, и не вспоминаем. Нам нет дела до страданий брошенного человека, для которого, быть может, являлись единственной опорой. Нет, нас манят новые вершины! Будь проклят этот эгоизм! Из-за него мы способны во время спора отстаивать для нас же самих сомнительную точку зрения. Плевать, что оппонентом выступает друг, что его аргументация весома и убедительна, нам важнее чувство собственной правоты, идиотское ощущение интеллектуального превосходства. И так, шаг за шагом, мы приходим к тому, что в один прекрасный момент замечаем, что одиноки, вокруг нас – никого. Себя винить не хочется, и достается все несчастной, многократно битой Судьбе, неблагодарно окрещенной Разлучницей. Даже в этом случае, оставшись с собою один на один, мы предпочитаем отречься от вины, приписать ее кому-то другому. Но слава жизни, страдать за это приходится нам самим. Вот когда торжествует справедливость!
- Что я хочу услышать от тебя? Почему ты создал нас такими.
Он улыбнулся. И единственные Его слова, оставшиеся в моем мозгу, были:
- Я знаю все, кроме этого. На твой вопрос могут ответить лишь те, кого я создал.
октябрь 2000 г. – декабрь 2001 г.