ПАЛАЧ
Когда мне надоели фокусы супруги — я узнал, что она отправила Кирилла учиться в местную глуховскую школу и не собирается возвращать сына в Москву — пришлось прибегнуть к радикальным мерам. Я поехал в Глухово, решив разобраться с Юлией домашними средствами. При этом я помнил замечательную фразу Ницше: идёшь к женщине — не забудь плеть! «Плети у меня нет, но широкий кожаный ремень, похожий на офицерский, окажется как нельзя кстати; придётся выбить из Юльки всю дурь, хотя, конечно, жалко маленькую бедную Ю., особенно теперь, когда умерла её бабушка Лена», — думал я.
Но что решено, то решено.
6 декабря ранним морозным утром я вышел из поезда «Москва — Сумы», остановившегося на две минуты на пустынной глуховской станции. Танец жёлтых листьев уже прекратился, здесь на подходе была зима. Когда я встретился с Юлией, выяснилось, что, по крайней мере, одно полезное дело она всё же совершила. Почти что подвиг: зелёная колымага была вылечена в механических мастерских великого Глухова. После покраски она блистала всеми цветами радуги на флегматичном декабрьском солнце, превратившись к моему удивлению в ярко-зелёного хищного жука. Что ж, теперь оставалось вылечить жену от её дури...
Я вхожу в дом бабушки Лены; не торопясь, снимаю в прихожей своё пальто из толстой кожи буйвола, расстёгиваю пиджак; неспешно выдёргиваю из брюк ремень. К счастью, после этого мероприятия брюки не сваливаются на пол. Вот что значит иметь большую попу, мысленно отмечаю я. Впрочем, Юлия обладает не меньшей, и сейчас ей кое-что предстоит — продолжаю я свой внутренний монолог.
— Когда Кирилл придёт из школы? — задаю я Юлии вполне невинный вопрос.
— После обеда... в два или полтретьего, — отвечает Юлия дрожащим голосом. Она сразу догадывается, что её ждёт, и что сопротивляться бесполезно, и для неё же лучше смириться с предстоящим. Однако, её полная покорность приводит меня в неистовство. Я резко толкаю её к кровати, судорожно привязываю за руки, задираю на ней платье и спускаю с её попочки голубые штанишки... Чуть позже она визжит, вертит голым задом во все стороны, насколько это позволяет широкая кровать, и отчаянно пытается увильнуть от моего ремня. Только это тщетные попытки: румяных широких полос на её шикарных белых ягодицах становится всё больше.
Наши СМ-игры активно продолжаются, хотя в этом и нет чего-либо особо увлекательного.
— Зачем тебе нужен Кирилл здесь, в богом забытой деревне? — задаю я свой очередной вопрос. К моему удивлению, она молчит, и я продолжаю учить её уму-разуму, причём весьма усердно. На глазах Юлии наворачиваются слёзы, но я делаю вид, что не заметил, её капитуляцию и задаю свой прежний вопрос.
— Я... хотела его! — жалобно выкрикивает она. От этого её признания мне становится не по себе, и я окончательно теряю чувство меры...
Как известно, в некоторых случаях «домашние средства» лучше любых других. Юлия немного поплакала, потом весь вечер дулась на меня. Но «домашние средства» пошли ей явно на пользу, и она обещала слушаться своего мужа. Что ж, после порки жёны, наверно, всегда делают правильные выводы. Я, конечно, понимаю, что нужно время, для того чтобы выводы превратились в поступки, и потому готов немного подождать. Максимум — до Рождества, а потом надо в Москву.
Дня через три там, в Глухово, мне попалась самая большая столичная газета с заметкой про «Резонанс». Я прочитал это коротенькое сообщение пару раз, и оно намертво запечатлелось в памяти. Заголовок оказался весьма стандартным — Неожиданный «Резонанс». Текст был следующий:
Недавно в Басманном межмуниципальном суде бывший редактор экономических программ на радио «Резонанс-плюс» Андреи Медведев вчинил иск своим хозяевам, уволившим его с нарушением контракта. Дело в том, что у Андрея был в эфире свой авторский канал, куда он приглашал интересных ему людей. Теперь он потерял его. Зато не нужно подлаживаться к коммунистическому руководству станции, носящей неожиданно длинное название: издательская телерадиокомпания Коммунистического союза российских промышленников и предпринимателей «Радио «Резонанс-плюс». Учредителям радио не понравилось одно из выступлений Медведева. На следующий день после программы они пустили в ход давно лежавшее заявление Сейрана Жуликяна, главного редактора радиостанции, об «уходе по собственному желанию». А через два дня уволили и Медведева. Хозяева предложили ему отступного в размере 394 тысячи рублей. В декабре на очередном судебном заседании, состоявшемся, кстати, в отсутствии истца, было принято решение взыскать с компании в пользу Андрея Медведева в пять раз больше, плюс госпошлину и судебные издержки в доход государства. Сумма всё равно смешная. Если уж генеральный директор компании Александр Тутов стал теперь и главным редактором радио, то пусть заплатит побольше из сэкономленных в идеологической борьбе средств.
Иосиф Перьин.
Надо же, значит, рассмотрели дело — лениво подумал я, прочитав сей текст. Почему-то мне было уже всё равно, чем закончился суд с коммунистами. Это было необъяснимо, но это было так.
Дней десять после порки Юлии я видел последствия наказания. То была примерная порка — ведь услышав её ужасное признание про страсть к Кириллу, я стал сечь по-настоящему. Всего тогда я отмерил ей ударов сорок. В первые дни после порки попочка Юлии была сплошь покрыта рубцами, чуть позже появились синяки. А сама Юлия стала послушной и нежной. Словно к нам вернулся медовый месяц. Это по прошествии-то пятнадцати лет брака! Класс!
Мы вели себя как молоденькие влюбленные, радовались тому, что мы вместе, целовались как сумасшедшие, а старомодная кровать в доме Юлиной бабушки стала для нас привычным и чуть ли не постоянным местом обитания. Впрочем, были редкие исключения, когда мы вместе с сыном выбирались в гости к Нине Денисовой в её уютный двухэтажный кирпичный дом в центре посёлка или просто погулять на природу...
«Человек и космос неразрывно связаны, в этом и состоит идея космизма. Глубинный исток космизма — сфера коллективного бессознательного по Юнгу. Космизм выступает социокультурной проекцией одного из наиболее универсальных образов —«космического человека». Человек, космос, Бог... Богом я бы назвала и трансцендентную причину вселенной, и сам космос, и неизвестные нам высшие силы. Новая общечеловеческая парадигма несомненно должна включать в себя этот взгляд на вселенную и космос.» Именно такие бесподобные фразы выдавала Юлия, когда мы бродили по унылому голому лесу на громадном пустынном острове Лука, что посередине Сейма. Куда добраться можно только на лодке. Зачем Ю. затащила меня сюда, я так и не понял. Ведь заниматься любовью здесь не больно-то приятно. Впрочем, она и не хотела заниматься любовью на Луке, и мне пришлось взять её чуть ли не силой... Ну и зануда всё-таки моя жена!
Порой мне тоже хотелось немного отвлечься от любви, от занятий любовью, и задуматься над собственной жизнью. «Над вечным» — как принято иронично говорить после третьего стакана. На самом деле, меня всегда привлекала такая категория, как Время, а вовсе не космос и не бог. Почему люди решили, что Время существует? Да, по утрам восходит солнце, вечерами бывают восхитительные по красоте закаты, а потом наступает ночь; за летом через осень рождается зима. Но ведь это ничего не доказывает! Что будет со всеми нами через пять, десять, двадцать зим? С Ю.? С Кириллом? Может быть, случится что-то ужасное. Время для каждого из нас навсегда исчезнет, и мой Кирилл ещё не знает, что он обречен. " Жизнь — это то, что с тобой происходит, когда ты строишь совсем другие планы ".
* Полностью повесть Андрея Гусева "НА КРАЮ МАГЕЛЛАНОВЫХ ОБЛАКОВ" опубликована в сборнике с одноимённым названием (издательство "Пробел", Москва, 1998 год, ISBN 5-89346-012-X).