Жопа
Нина Петровна из всех частей своего тела больше всего любила то, откуда растут ноги. Это не было платонической любовью поэтов, сие нежное отношение покоилось на фундаменте голого прагматизма, как это бывает у музыкантов, лелеющих свои пальцы или ученых, обожающих свои мудрые головы. Своей “пятой точкой” Нина Петровна, по ее мнению, могла решать судьбы людей, а это несравнимо выше, чем хорошо сыгранная мелодия или еще одно новое изобретение, поэтому и любовь к “рабочему органу” была гораздо больше.
Нежно погладив непропорционально огромные, размерами больше школьного глобуса полушария ягодиц, Нина разлеглась в кресле и стала вспоминать события дня, старательно отмечая их в дневнике. Да, сегодня она повлияла на судьбу десяти человек, и, по теории вероятности, одному из них ее круто изменила...
В детстве Ниночка подолгу плакала, часами рассматривая себя в зеркале. И было от чего: на крайне тщедушном, украшенном узором ребер теле росла громадная, невероятных размеров задница. “- Ну, была бы я худой, была бы толстой - все хорошо, но такой... И кто же меня теперь замуж возьмет?”. В период полового созревания возникали даже суицидальные мысли. Однако, отношение к своему телу резко изменилось после того, как Ниночка заметила способность затыкать своим местом любой проход, не пуская таким образом людей. Обойти - невозможно, пролезть - тоже, толкать даму (пусть и такую) - нехорошо. Со временем она стала тонким психологом, и по лицу людей смогла распознавать меру их торопливости и значение для них времени. “- Хорошо, что я не живу в Средние Века,” - думала она, - “Тогда о времени так не заботились”.
Тактика Нины была проста: на остановке автобуса, который ходит раз в два часа, на железнодорожной станции, в вагоне электрички найти “клиента”, на лице которого будет “написана” тревожность и крайняя поспешность. Ясно, предстоящее мероприятие может быть для него судьбоносным, а опоздание может все сорвать. Когда человек направлялся к узким дверям автобуса или электропоезда, перед его ногами внезапно вырастала жопа Нины Петровны. Сдвинуть последнюю с места или обойти ее не представлялось возможным, и, скривив, лицо несчастному оставалось только ждать. Но как только задница скрывалась в транспортном средстве, двери с шипением захлопывались, ибо озверевший шофер или машинист уже не мог больше ждать, и бедолаге оставалось только тихонько скулить. Бывало, покрывали матерком, но Ниночка выносила это стойко - в конце концов, заслужила. Настоящая неприятность случилась всего один раз: желая преградить путь интеллигентному мужичку, Нина Петровна заняла место у выхода из электрички, и, приняв свою любимую позу, стала ждать. Вдруг какой-то полупьяный гопник внезапно обогнал интеллигента, и, оказавшись возле преграды, недолго думая, заехал по ней увесистым кирзовым сапогом. Нина, отчаянно охая и ахая, пробкой вылетела на перрон...
От синяка пришлось лечиться целый месяц, но впредь Нина стала осторожней, к тому же выработала новую тактику: найдя в переполненном транспорте понравившегося человечка, она прижимала его своими ягодицами к стене (или - другим пассажирам), и удерживала в этом пространстве, заставляя проезжать требуемую остановку. Здесь удовольствие от вмешательства в чужую судьбу дополнялось еще острейшими сексуальными ощущениями.
Едет, бывало, Нина Петровна в автобусе и видит паренька с цветами, постоянно поглядывающего на часы. “Небось, на свидание торопится”, - думала она, - “А о невесте, поди, почти ничего не знает, любит ее безумно. Ну, милый, прижму я тебя сейчас, будешь ехать до самого кольца. А там - жди два часа. Тебя, конечно, никакая баба столько ждать не будет, убежит мигом. И останешься ты, милый друг, без своей половины”. На обратном пути ей попался натуральнейший интеллигент, весьма нервный, часто достающий из портфеля и нервно перебирающий в руках свой диплом. На его руке сверкало обручальное кольцо, а в портфеле она заметила пластмассового мишку. “А-а-а, голубчик, небось, живешь с женой на гроши, а тут ребеночек родился, денег нет. Ищешь работу, чтоб хорошо платили, да нигде не берут - менталитет не тот. Вот появился шанс, вроде бы большой, хотя на самом деле - один на тысячу. Ты стремишься в эту контору. Ну, держись, милок, сейчас я тебя прижму, опоздаешь - тебя уж точно не примут. Ну, а дальше - распад семьи, работа грузчиком, алкоголизм...”, - радовалась Нина Петровна. Все дни она проводила в транспортах, жутко уставала, и свободного времени ей хватало только для того, чтобы полелеять свою попку, поесть и лечь спать. Утром все начиналось сначала. И лишь тогда, когда везде было мало народа, Ниночка отдыхала - подолгу сидела в ванне, гладя и лаская свое мягкое место, нашептывая ему заветные слова любви. “Когда-нибудь ты изменишь судьбу всего мира”, - говорила она своей нежнейшей попке. Изменить некую глобальную судьбу - было ее главной мечтой, смыслом ее жизни, и Нина верила, что все идет к этому.
Так прошло десять лет, за которые героическими усилиями Нины было круто изменено более пятисот судеб, а двух дедушек она довела даже до смерти - они боялись опоздать на занятие очереди в Собесе, и их страх так неожиданно реализовался, что привел к инфаркту. Наконец, мечта всей жизни оказалась близка к реализации. Было это одним ненастным метельным деньком.
За окнами электрички сквозь тьму бушевала пурга, белое сияние освещало полумрачный вагон. На жесткой деревянной скамейке сидел странный на вид паренек и что-то читал. Нина Петровна села рядом с ним и через плечо заглянула в книгу. Ни слова она не поняла. Когда человек захлопнул книжку и уставился серыми глазами за окно, видимо, чтобы понять прочитанное, она посмотрела на обложку, где золотыми буквами сияло название: “Рене Генон. Метафизика и Традиция”. Ниночкино сознание пронзило восхищение, парня она сразу сочла гением. С тех пор Нина каталась каждый день по этому направлению, и, встретив странного молодого человека, все время поездки разглядывала его книги. Генон, Эвола, Элиаде, Библия, сочинения ранних христиан и многое другое, столь же таинственное. Один раз Петровна была поражена толстенной красивой книгой, испещренной непонятными символами. Это был алхимический атлас. Читал незнакомец и русских философов: Хомякова, Аксакова, Франка. И, что удивительно, он никогда никуда не торопился.
“Вот, такой если что задумает - то только глобальное, меняющее весь этот мир. На иное он просто не способен”, - предчувствовала обладательница пышного зада, - «И если я ему помешаю, то окажу тем самым влияние на Историю, цель всей моей жизни будет достигнута!”
Однако, прошел год, а он так ни разу никуда и не поспешил. Казалось, что парень постоянно пребывает там, где уже нет времени, а свое тело он по рассеянности забыл в этом мире. Нина вся дрожала, она устала ждать, она даже молилась о том, чтобы странный незнакомец хоть куда-нибудь поторопился. “Пусть он не от мира сего, но все-таки он же человек, ведь дышит же. Какие-нибудь дела у него должны все-таки быть, тем более, если он собирается изменить мир”, - нервничала она.
И вот однажды паренек встретился ей поздно вечером. На удивление, сегодня он куда-то торопился, это пронизывало все лицо незнакомца. “Спешит, спешит”, - пело сердце Нины Петровны, отдаваясь в ягодицах приятным трепетом. От волнения она даже чуть-чуть обмочилась. И вот, желанная станция. Мудрый парень захлопнул книгу, и семимильными шагами направился к выходу. Нина, окрыленная неведомым счастьем, в один миг, несмотря на всю несуразность своей фигуры, как бабочка порхнула к заветной двери. Здесь она в доли секунды приняла давно желанную позу и стала ждать. Но никто ее не толкнул, не попросил вежливо подвинуться, не обложил матом. Она обернулась: паренек исчез, он словно растворился в воздухе, хотя идти было некуда: вагон последний, а в другой его конец он убежать бы все равно не успел. Двери захлопнулись, и сквозь их запотевшие стекла Нина увидела вдали отрешенную фигуру незнакомца. И тут она поняла, что великое, охватывающее весь мир дело нельзя остановить никакими задницами. Всю дальнейшую дорогу она ревела и рвала на себе неимоверно длинные волосы, расчесывала в кровь кожу ягодиц...
По знакомству нашелся весьма хороший хирург, который за очень скромную плату срезал с зада Нины Петровны лишнее мясо. Теперь она ничем не отличается от всех других теток ее возраста.
ТОВАРИЩ ХАЛЬГЕН
2001 год.