Покопайтесь в своей школьной или институтской памяти…
Что вы там накопаете про рентгены, радиацию, гамма, - бета, - альфа излучение?
Не густо!?
Так что с пожарниками все было намного проще и страшнее.
Прозаичнее до прямолинейности.
Случись что-либо подобное (не дай Бог, конечно!), опять такие же пожарные, имея индивидуальный дыхательный аппарат, да огнезащитный костюм, положенный по штатному расписанию, с брезентовыми рукавами-«кишками» первыми лягут на амбразуру «атомного ДЗОТа»…
Возьмите любой очерк, любой газетный материал тех времен об их подвиге.
Тех лет, потому что сейчас, спустя пятнадцать лет об этом вспоминают только 26 апреля, в день очередной годовщины катастрофы, собираясь на митингах и кладбищах, где с каждым годом гранитных плит становится все больше и больше.
Так вот всюду, абсолютно везде писали, да и сейчас по инерции, по совковой привычке пишут: те, кто шагнул в атомное пекло, знали, на что идут, знали, что их ждет…
Их бы устами, этих писак-журналистов да мед пить…
Черта с два!
Несмотря на то, что эта пожарная часть была приписана к Чернобыльской АЭС, ее технико-материальное обеспечение ничем не отличалось от тех пожарных подразделений, кто не проходил в списках №1(особо важные государственные объекты), каким являлась атомная станция в Чернобыле.
Да, проходили периодически плановые учения.…Проходили!
Но вы все хорошо знаете, как и для чего их проводят!
Никто( за исключением нескольких высокопоставленных специалистов от Минатома, да и то лишь спустя несколько дней после начала чернобыльской эпопеи, облетевших на вертолете место катастрофы), не предполагал, не хотел даже думать о том, что это что-то большее, чем просто пожар на атомном объекте.
А молодые ребята, стоя по колено в расплавленном битуме крыши машинного зала, каждую секунду, «брали в себя» десятки, а каждую минуту сотни смертельных рентген.
Площадка вокруг энергоблока пополнялась вновь прибывающими пожарными машинами, стянутыми из всех ближайших и не очень населенных пунктов, новые боевые расчеты занимали позиции, сменяли своих товарищей, которые так быстро и странно выходили из строя.
И было не понятно, почему через тридцать-сорок минут, пришедших на смену, начинало тошнить и выворачивать наизнанку, и они, отбрасывая переполненные рвотной массой маски и противогазы, даже и не подозревали об истинной причине их слабости, списывая все на последствия отравления токсичными веществами.
Откуда им было знать, двадцати, - тридцатилетним здоровым хлопцам, что таким образом их организмы пытались хоть как-то защититься от того, чье имя - радиация-смерть!
Быстрее всего «скисали» те, кто стоял на самой верхотуре (на отметках - «пятьдесят», «семьдесят пять» метров - выше, еще на семьдесят пять метров только вентиляционная труба в красно-белую полоску) на крыше соседнего третьего энергоблока, пробиваемые насквозь нисходящими потоками радиоактивных частиц четвертого реактора.
Пламя погасили к утру.
Около восьми часов 26 апреля по всем «вертушкам» и иным важным и не совсем линиям связи прошла информация: пожар, возникший в результате «теплового» взрыва четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС имени В.И.Ленина ликвидирован.
Но даже тогда сквозь марево, поднимавшееся из разверзнувшейся пасти четвертого реактора, можно было различить очертания круга приглушенно-малинового цвета…
Это лежала на боку сдвинутая взрывом, как перышко,раскаленная радиацией крышка реактора под сто тридцать тонн весом, излучающая около тридцати тысяч рентген.
С виду лежащая умиротворенно и бездыханно, она приоткрывала вход, фонтанировала потоком горячих ионизированных частиц, словно вулкан на высоту несколько сот метров выбрасывая десятки Хиросим.
Поэтому, пока «разобрались?!», отчего это пилотам вертолетов, выполнявших по нескольку вылетов в сутки, становилось «дурно» во время зависания над реактором, когда они «глушили» вплоть до 10 мая реактор мешками с бором, свинцом, глиной – многие вертолетчики, избежавшие злой участи погибнуть во враждебном небе горной страны (а это был боевой вертолетный полк, прошедший Афганистан), получали ОЛБ (острую лучевую болезнь) гибли, становились инвалидами под мирным небом Родины.
Практически все, получили дозы, соизмеримые с дозами облучения, прогнозируемыми на случай ядерной войны…
И никто не хотел верить, допустить, что это и есть война.
Атомная война!
Война «мирного» атома против его создателя – человека!
Уже к обеду этого же дня чернобыльская чума, коснулась нашей столицы.
Первые самолеты, доставившие пожарников, проходили тщательную дезактивацию, что-то, что показывало существенно повышенный радиационный фон, демонтировалось, снималось и в целях радиационной безопасности, закапывалось на окраинных полигонах Москвы.
Кареты скорой помощи неслись с диким воем по предпраздничным, не подозревающим о уже шагающей по великим просторам страны беде, весенним улицам столицы. Путь первых пострадавших, пока еще живых пожарников лежал на Щукинскую, в институт радиологии, где в экстренном порядке были собрано все лучшее, чем обладала наша медицина, где лучшие специалисты были готовы спасти, облегчить (сами получая при этом общении дозы облучения) участь первых героев Атомной Чернобыльской.
Брались анализы, производились расчеты…
Но тогда, 26 апреля никто и не мог предположить, что некоторым из пожарников жить осталось лишь несколько дней…