Размахнулись по небу следы бесшабашного истребителя.
Воткнулись в небо своими углами крыши старых домов. Эта улица названа именем героя; а у героя была на груди звезда, на которую глядит сейчас мечтательно мальчик под твоим окном.
Царапают небо птицы своими большими крыльями. А свет твоего окна вдруг гаснет, и мальчик со звездой в руках остается в полной темноте.
«Темнота», - говорит он. И это пока всё, что он может сказать.
Ты сидишь в кресле и читаешь старый научный журнал, украденный мною в библиотеке. Но совесть меня совсем не мучает: я гляжу на тебя и вижу, что тебе этот журнал интересен. Если бы я оставил его в картонных коробках библиотеки, он бы попросту умер. Знаешь, как это бывает: страницы книг желтеют, и, в конце концов, превращаются в желтые осенние листья. Разве это не печально.
А теперь этот журнал в твоих руках, и ты слушаешь его рассказ. Голос журнала уже слаб, но, видя, как ты внимательно его слушаешь, он крепнет и оживает в твоих руках. Еще чуть-чуть и он превратится в птицу…
Около кресла, у твоих ног, на полу сидит твой последний робот. Он странный, и тебе это нравится. Ты добавляешь к его способностям умение быть полезным: вчера он починил часы с кукушкой, и ты так радовалась, когда в комнате послышалось дыхание этой деревянной птицы; ты сказала, что вскоре он начнет говорить.
Я и не знаю, как к этому отнестись.
А сейчас он знает одно лишь только слово. «Еа». Мы с тобой не знаем, что оно означает, но твой последний робот говорит это так, что кажется, он многое знает и говорит такие вещи, до которых нам с тобой и не додуматься. Ты любишь его.
Он сидит у твоих ног и подмигивает зеленой лампочкой вместо глаз.
«Еа», - вскоре скажет он. И это пока всё, что он может сказать.
Я люблю слушать шум в ракушках. С самого раннего детства его возникновение остается для меня великой загадкой. Конечно, еще в школе, на уроке физики, объясняли этот шум, расписывая мелом его имена на грязной от дыхания пьяного учителя доске; но мне кажется, что объяснение это надумано. И создано оно для того, чтобы человек лишь думал, что знает это. А на самом деле… «Человек раскрывает секреты вселенной», - проговорит, покачиваясь из стороны в сторону, учитель. Вечером после уроков останется с физруком в учительской и опорожнит еще три стакана портвейна.
Школа расположена в самом начале этой улицы – улицы, названной именем героя.
«Человек раскрывает секреты вселенной», - скажет снова учитель по физике. И сегодня это будет последнее, что он скажет.
Иногда, если прислушаться к этому шуму в ракушке особенно внимательно, кажется, что слышишь чьи-то голоса. «Темнота», - говорит неразличимый во мраке мальчик со звездой героя в руках. Его голос слышен отчетливей других; хотя, может быть, мне только так кажется; может быть, я слышу его так хорошо, потому что хочу его там слышать. Я не знаю; на полке, рядом с фотографией моей мамы, лежат мои драгоценные ракушки, и в каждой ракушке можно услышать всё по-новому.
Небо вздыхает аккуратно и сбрасывает с себя вчерашний сон – миллиарды снежинок. А по улице, названной именем героя бегают дети и кричат: «Еще! Еще!». Но небо не выспалось вчера – поэтому снег будет идти недолго. Небо скажет: «Ждите зимы». И это не будет его последним словом…
На лице твоего последнего робота нарисованная тобой улыбка. Уголки этой улыбки немного размазаны – поэтому улыбка выглядит неестественно, а порой, даже жутко. Я говорил тебе, что надо бы нарисовать ему новую улыбку, но ты так занята, что у тебя не хватает на это времени. Я же это сделать тоже не смогу: как только я вижу его зеленую лампочку вместо глаз, мне становится не по себе. Так странно, что начинают дрожать руки. Кроме того, кто, если не ты, должна подарить ему новое лицо – ведь ты его создатель. Ты его… мама.
«Еа», - слышу я снова его трескучий динамик. «Еа» - что это значит? И я хотел бы, чтобы это было единственным, что меня сейчас беспокоит…
Мальчик стоит в полном мраке и переминается с ноги на ногу. Достает из карманов варежки. Поправляет шапку. На небе еще видны следы бесшабашного истребителя, но мальчик будет стоять в полном мраке, пока не вспыхнет снова огонь в твоей комнате…
Героя, чьим именем назвали улицу, уже никто не помнит. О нем снимали фильмы, о нем написали роман, но ему уже все равно, и только корявые углы крыш скоро проткнут небо, отчего оно лопнет и накроет своим шумом весь город. Этот шум слышен в моей ракушке.
Но раздаются в коридоре шаги твоего последнего робота: он заходит в комнату и растаптывает корявыми ногами все ракушки. «Этого шума не должно быть», - говорит он.
И это еще не всё, что теперь он может сказать…