“Тысячами незримых нитей
обвивает тебя Закон. Разрубишь
одну – преступник. Десять –
смертник. Все – Бог…”
(Николай Даниилович Перумов
“Рождение мага”)
I
«Мелко плаваешь,» - сказал бог, увидев, как я барахтаюсь в луже собственных сомнений, – «так и захлебнуться недолго». Вероятно, надо пояснить, как я встретил бога… Случайно - бог шел мимо меня и сказал: « Простите, у вас зажигалки не найдется?» Нашлась в заднем кармане джинс. Черная. Feudor. Made in Europe. И бог закурил…обычно…как все закуривают. Он не играл светомузыку на порванном ветром дыму и не выпускал кольца дюжинами. Отнюдь. Он просто сказал «спасибо» и пошел по улице дальше… Когда меня сейчас спрашивают «какой он?», я всегда отвечаю: «Обычный бог в черных ботинках от Carlo Puzzalini - у меня тоже такие были».
Я посмотрел вслед богу и понял, что это был он, только толпа уже унесла его вниз по течению…
II
Когда-то давно мы с богом поссорились. Он частенько любил настоять на своем и постоянно пытался сбить меня с понтолыку. Я крепко держался, и это его злило, а меня раздрожало. Потом мы поссорились. В общем-то из-за пустяка, что, впрочем, не извеняет нашего с ним упрямства, переростающего в самообожествление…временами.
Я спросил: “ Почему я? Почему так больно?” – бог ответил: ”Не знаю – я же бог, а не гадалка.” Так мы поссорились с богом.
III
Я и бог пили пиво у метро “Юго-Западная”, т.е. на Южке…бог не любил пива и из чуства коллектевизма пробавлялся джин-тоником из синей банки. Постояв минут пятьдесят, мы взяли по третей в дорогу и двинулись в сторону метро. Нам на глаза попалась мертвая птица…натюрморт с подбитыми голубями… а может галка – не понять. Бог посмотрел на птицу, хмыкнул и сказав “все в руках божьих”, по-детски ухмыльнулся. Зрелище то еще…
IV
Однажды бог смотрел картинки. Он не любил читать из чуства нонконформизма. Маленькая “Джоконда” из книжки навеела на него сентиментальности. Он ударился в воспоминания и битый час рассказывал мне о старике Леонардо. Потом ткнул пальцем в книгу, попав Джоконде в окурат между глаз, и спросил: “Ну, что? Вот он я. По твоему похож?”
V
Прошлой зимой бог влюбился. Это его так огорчило, что он на неделю слег в пастель, требовал куриного бульена и парных тефтелей. Пытался кашлять, но быстро устал и решил, что интереснее потеть. Когда я спросил его в чем дело, бог ответил: «Представь, что когда-то давно ты поставил в квартире мышиловку, даже не для мышей, а из озорства. А потом случайно, засунув руку под кравать, получил всю эту мышиную радость себе на палец. Ты бы расстроился?»
VI
Как-то бог целовался с девушкой. Девушка ему очень нравилась…Может бог ее даже любил. Так или иначе – богу было хорошо с ней. Бог ей тоже нравился. Отец девушки верил в Бога и потому считался очень строгим. Впрочем история не о том. Бог целовался с девушкой. Это навело его на кое-какие мысли, которыми он со мной поделился.
“Говорит ли девушка, которая красит у тебя на глазах губы – НЕТ?” Бог был мастер задавать вопросы, на которые нет ответа.
VII
Однажды мы с богом поспорили на теологические темы. В душе бог был убежденным атеистом, но носил крестик, исключительно в качестве «определителя этнической принадлежности». «Настоящий русский, - говорил бог - должен быть крещеным, пить водку вместо виски и не любить Америку уже за то, что она есть». Его искренне возмущало, что я пью виски вместо водки, холодно-с-уважением отношусь к Америке и не ношу креста.
Впрочем, бог плохо ориентировался во всем, что связано с религией. Поэтому, поразглагольствовав минут двадцать, мы с богом сошлись на том, что неплохо бы заскочить в «Джон Булл» и съесть по бифштексу с кровью. На том и порешили.
VIII
Бог не любил евреев, но у него была масса знакомых евреев, многие очень близкие друзья. На мой вопрос бог ответил: “ Знаешь, я избирательный антисемит. Сильно не люблю некоторых евреев. Даже так – сильно не люблю конкретных евреев. Таково мое антисемитское кредо. И вообще – в этой стране традиция не любить евреев.”
IX
Когда она уходила, бог расстраивался. Когда она думала о нем, бог радовался. Когда ее не было рядом, он звонил ей, писал ей, смотрел ее фотографии – бог был очень примитивным существом. Бог создал нас по своему образу и подобию.
X
В душной курилке исторической библиотеки бог сказал нечто, что меня поразило: «Знаешь кто самая одинокая сущность во Вселенной? Подумай… Не знаешь? Впрочем, не удивительно. На самом деле, все просто – это бог в зените своего могущества. Никто не подойдет к нему, не обнимет, не подышит нежно на ухо… дай мне сигарету – мои кончились». Если вы бывали в историчке, вы, конечно, помните этот дымный предбанник. Сидящий на лавке бог в клубах дыма казался всемогущим, но я знал – это не про него, просто есть та, кто подойдет к нему, и тогда он утонет в море ее духов.
XI
Больше всего на свете бог ненавидел разлуку. Она его угнетала, как помещик крестьян. В такие моменты он был невозможен. “Когда в твоих руках все, а ты не можешь ни чего сделать – это выводит из себя,” – так говорил бог, поглащая кофе. “Знаешь, что значет быть всемогущим? Это значит – мочь сделать все. Но, послушай, ты ведь тоже можешь сделать все – кто тебе помешает, шанс ведь есть… Всесилие же - такой же миф, как и сотворение человека из сгустка.” Так говорил бог когда ему случалось с грустью смотреть на убегающие бесцельно часы.
XII
Богу был 21 год. Когда ему говорили, что гонять по экрану «маленьких японских воинов» – это детство, ясли и штаны на лямках, он не обижался. Бог лучше многих знал, что ничего нет на свете интереснее, чем повелевать чужими жизнями. Так пусть они будут виртуальными, хотя, строго говоря, бог не был на все сто уверен, что то, что ты видишь на экране – это не реальность. Может - Другая Реальность? И в ней своя любовь, своя боль, все свое – а он…что он? Просто гость на их далекой вечерине. Так что, когда ему было хреново или просто скучно, бог врубал своего железного друга и с воплем - «Вперед! Мои маленькие японские воины!» - уходил в астрал по выделенной линии.
XIII
Бог часто молчал. То ли не знал, что ответить, то ли берег нервы. Кто его разберет? Исихазм. Бог никогда не менял сущего. То ли не хотел, то ли не знал, что можно. Теперь не спросишь. Аминь. В отличие от того, кого носят по праздникам во всей его триединой красе со стягами, иконами и хоругвями, бог четко знал – то что записано законом – закон для каждого. «Не сотвори себе кумира,» - говорил бог. «Из себя самого,» - добавил в скобочках. «Не убий,» – говорил он. «Дети Потопа и Содома плачут во снах Его,» - прибавлял, глядя в пустоту.
«Денница…,» – шептал. «Свободу политзаключенным!» – одинокая надпись на развалинах Стены Плача. А еще бог не любил яблочный штрюфель и дешевые китайские боевики…
XIV
Как-то одна моя хорошая знакомая спросила бога. Он ответил вполне неожиданно. “Из всех встречающихся в литературе только один действительно достоин аплодисментов. Лодур. Отец Гарма. Даже Восставший, если только не прав Анатоль Франс, скатился к элементарной войне за Пестол. Не дело это. А Локи? Только он, пожалуй, знает или скажем – видит “КАК НАДО и КАК НЕ НАДО”. А ведь все так просто - не дать миру превратиться в стоячую выгребную яму. Не дать людям почуствовать тяжесть остановившегося времени. Бунт ради бунта, ни чем не обусловленный, ни чем не спровоцированный. “Бунт на запрет”, в конце концов. Вспомните “Перебранку Локи” – не помните перечитайте… Бог нужен людям, когда они начинают обожествлять самих себя, а за этим смерть, “конец истории”, Рагнарек, если угодно.” Что еще можно добавить к сказанному… разве что – каждый волен слушать и поступать по своему.
XV
Пол года назад бог заболел гриппом, от которого “сейчас не умирают” и все. Во время последней нашей встречи бог, котроый, вероятно, подозревал свое здоровье в гнусном заговоре против жизни, грусновато так сказал: ”И в этот раз все так хорошо начиналось… А ты, помни о Гаутаме – не самый глупый бог, из тех что я знал.”