Тень мечты часть 1

                Тень мечты.
                -------------

     Если народ  не  боится смерти,  то зачем же угрожать ему смертью?
Кто  заставляет  людей  бояться   смерти   и   считает   это   занятие
увлекательным,  того  я  захвачу  и  уничтожу.  Кто  осмеливается  так
действовать?
     Всегда существует  носитель смерти,  который убивает.  А если кто
его заменит это значит заменит великого мастера. Кто, заменяя великого
мастера, рубит [топором] повредит свою руку.

     Лао Цзы, Дао-Дэ Цын, 74.

                1. Свободный художник. (22 апреля).

     Дин Снорри  сидел  на  толстом,  почти горизонтальном суку старой
сосны,  болтал ногами и курил сигару.  Почему бы, собственно, человеку
не  посидеть  на  дереве рядом со своим домом и не посмотреть на закат
солнца - особенно если к вечеру жара спала и дует прохладный ветерок с
моря.
     Было около восьми вечера.  Примерно через час солнце скроется  за
далекой  зазубренной  линией  лесополосы  и на Трою обрушится звездная
ночь. Тогда можно отправиться в "Братца кролика" - выпить с кем-нибудь
кружку горьковатого эля и послушать свежие местные сплетни.
     Можно зайти в "Синий краб" и втянуться в  какую-нибудь  очередную
авантюру.
     Можно, наконец,  просто прогуляться к морю,  сплавать  на  Черные
Скалы,  где  вода светится вокруг плывущего тела,  и в итоге оказаться
приглашенным на вечерний коктейль и утренний  кофе  к  кому-нибудь  из
девчонок.
     Но это - через час.  А пока можно посидеть и подумать о том,  как
написать статью в "Твист",  которую он обещал Нику  Мастерсу  или  что
порекомендовать  фирме "Санвинд Лимитед" по проблеме эрозии управления
- они неплохие ребята и заплатили приличный аванс.  Или можно обо всем
этом  подумать завтра с утра,  а сейчас просто послушать тишину и дать
мыслям плавно течь куда им заблагорассудится.
     Но, прежде  чем  Дин  остановился  на каком-либо варианте,  из-за
поворота,  басовито урча  выкатился  "бушровер"  с  эмблемой  окружной
полиции на борту и,  со слоновьей грацией описав дугу, припарковался в
середине лужайки перед домом.  Из машины выбрался шериф Петер Клейн  и
два незнакомых типа.
     - Мистер Снорри!  - крикнул шериф в сторону дома,  - можно вас на
пару слов?
     - Боюсь,  пары слов мне  не  хватит,  -  ответил  Дин,  продолжая
болтать ногами в воздухе,  - для начала,  нельзя ли узнать,  по какому
праву эта куча металлолома давит мои псевдоцилиндрикусы?
     - Псевдо-кого? - переспросил один из незнакомцев.
     - Я вам напишу на бумажке.  Каждый из них стоит десятку и это так
же верно, как мои права на данный земельный участок.
     - Дин, -  примирительно сказал шериф, - у этих парней предписание
АНБ,  зарегистрированное у судьи.  Ты привлечен в качестве эксперта на
основании закона об общественной безопасности.
     Дин спрыгнул вниз и подошел к машине.
     - Инспектор Бликс,  криминальная полиция - представился  один  из
незнакомцев,   грузный   как   медведь-гризли,   и  на  вид  такой  же
флегматичный,  -  а  это  советник   Тилле,   агентство   национальной
безопасности.
     Советник - кругленький и подвижный,  как ртуть человек со смуглым
не то от загара, не то от природы лицом - немедленно взял инициативу в
свои руки:
     - Мистер Снорри,  надеюсь, вы не откажетесь прокатиться до нашего
офиса?
     - Не   раньше,   чем   мы   с  шерифом  решим  вопрос  о  потраве
псевдоцилиндрикусов.  Попорчено не меньше дюжины,  а будет  еще  вдвое
больше,  если конечно ваша колымага не может летает по воздуху. Если я
правильно понимаю закон, ваше предписание не дает права истреблять мою
собственность, правда Петер?
     - Вообще-то, он прав, - подтвердил шериф.
     - У  нас  серьезное  дело,  а  этих  зеленых поганок здесь полная
лужайка, - заметил Бликс.
     - Это потому, что я не позволяю кому попало по ним ездить.
     - Подождите,  - вмешался  Тилле,  -  мистер  Снорри,  я  полагаю,
возмещение в 240 талеров вас устроит?
     - Вполне.
     - Надеюсь,  вас не затруднит написать мне расписку для отчета,  -
сказал советник,  отсчитывая радужные бумажки,  - и  поехали  быстрее,
дело действительно срочное.
     - Вот  это  другой разговор,  - сказал Дин,  залезая в машину,  -
итак, в чем ваша проблема?
     - Один фанат застрелил моль, - буркнул Бликс, - теперь он сидит в
каталажке, а вся остальная моль из тейла убитого жаждет его крови.
     - Ничего удивительного,  - заметил Дин,  -  его  посадят  -  моль
успокоится.
     - Все не так просто,  - сказал Тилле, - на этот раз моль требует,
чтобы фаната отдали им.
     - Зачем?
     - Не знаем. И еще моль выдвинула ультиматум.
     - А раньше они не выдвигали ультиматумов?
     - Выдвигали.  Но  не такие серьезные.  Раньше угрожали нарушением
работы  развлекательных  комп-сетей,  отдельных  подсистем   расчетных
центров банков, транспортных компаний и тому подобное. Со всем этим мы
уже умеем справляться.  Ущерб был  бы  невелик  -  основные  служебные
системы  физически  недоступны  для  таких  акций.  Однако  сейчас они
угрожают чем-то иным.
     - Чем же? - спросил Дин.
     - В этом-то и состоит проблема.  Мы  не  знаем  точно,  но  имеем
основания предполагать, что они задумали нечто действительно опасное.
     - И что вы хотите от меня?
     - Вы  -  один  из  немногих  нормальных людей,  кто разбирается в
социальной психологии моли - если к моли вообще применимо это понятие,
-  пояснил  Тилле,  -  мы  хотим,  чтобы  вы  выступили посредником на
переговорах с ними.
     - Тейлмены,  или,  по-вашему,  "моль"  - тоже нормальные люди,  -
заметил Дин.
     - Это только в теории, - сказал Бликс, - а по жизни, моль - она и
есть моль.
     - Мы, рилмены, для них тоже только в теории нормальные, - ответил
Дин, - а если по жизни, то мы - крабы.
     - Мы здесь не на диспуте, - вмешался Тилле, - так что, давайте по
делу.
     - Ладно, - согласился Дин, - какова моя цель, как посредника?
     - Первое  -  понять,  что  они  задумали,  второе   -   составить
психологический портрет их тейла, третье - попытаться найти приемлемый
компромис. Именно в такой последовательности.
     - Так я посредник или шпион?
     - В соответствии с законом об  общественной  безопасности,  вы  -
лицо, временно мобилизованное на государственную службу.
     - Ах,  вот как,  - сказал Дин и,  вынув из кармана трубку, набрал
номер.
     - Кому вы звоните? - спросил Бликс.
     - Доктору  Венде,  адвокату.  Алло,  Макс,  это Снорри...  В двух
словах,  что такое закон об общественной безопасности?..  Это  правда,
что по нему можно кого-то мобилизовывать?.. Понятно, спасибо.
     - Убедились? - поинтересовался Тилле.
     - Просто уточнил.
     - Мы приехали, - буркнул шериф, - я вам больше не нужен?
     - Да, спасибо, - сказал Бликс.
     - Все, что мог, ты уже сделал, впутав меня в это дерьмо - добавил
Дин, вылезая из машины.
     - Надеюсь, ты на меня не очень дуешься?
     - А как ты думаешь?
     - Дин, я поставлю тебе дюжину портера, - сказал шериф, - честно.
     - Я  подумаю.  Ладно,  джентльмены,  я  жду официального вручения
предписания.
     - Будете настаивать? - с тоской спросил Бликс.
     - Буду.
     Инспектор вздохнул  и  извлек  лист  бумаги,  украшенный гербом и
сиреневыми разводами.
     - Динвалд   Снорри,   эсквайр,   в   соответствии  с  законом  об
общественной безопасности, вы временно мобилизованы на государственную
службу,  сроком до 30 суток.  На время службы вам присваивается звание
референта агентства национальной безопасности и устанавливается  оклад
25 талеров в час,  рабочий день не ограничивается,  из каждых 48 часов
вы имеете право на отдых не менее 24 часов,  из них не менее 12  часов
подряд.   Заведомая  недобросовестность  при  исполнении  обязанностей
влечет ответственность до 2 месяцев ареста и штрафа до 10000  талеров.
По   окончании   срока  мобилизации  вы  вправе  обратится  в  суд  за
возмещением материального и  морального  ущерба,  если  таковой  будет
причинен вам фактом мобилизации либо характером и условиями службы...
     - Обязательно будет, - сказал Дин, засовывая в карман предписание
и  пластиковую  карточку  временного  удостоверения,  -  ну,  где  тут
служить?
     - За что вы нас так не взлюбили? - поинтересовался Бликс.
     - А за что мне вас любить?
     - Ладно, -  сказал   Тилле,  -  хватит  вам  собачиться.  Давайте
работать.

              2. Посредник. (22 апреля, поздний вечер).

     Иссеченная трещинами глинистая  пустыня  простиралась  до  самого
горизонта,  а  над  головой висело огромное бело-голубое солнце.  Двое
молодых  аборигенов  стояли  перед  ним  -  двое  мужчин.   Они   были
краснокожие,  а  вся  их одежда состояла из набедренной повязки.  Лицо
одного было украшено черной полосой,  идущей  от  лба  до  подбородка.
Другой  держал  в руке короткую пику,  у острия которой была привязана
алая лента.
     - Я - Тлар, глава тейла Серебряных Холмов, - сказал он.
     Возникла пауза. Дин понял: ждут, когда он представится.
     - Я - Посредник.
     - Ты будешь слушать и говорить за всех Крабов? - спросил Тлар.
     - Буду.
     - Хорошо. Тогда слушай. Вот Кри, известный у Крабов как Кристофер
Белецки. На его лице - черная полоса.
     Снова возникла пауза, означавшая ожидание реакции Посредника.
     - Что это значит? - спросил Дин.
     - Жизнь моего тела в мире Крабов прервана  до  срока,  -  ответил
Кри,  -  сделал  это  Роджер  Марко из народа Крабов.  Теперь моя душа
мертва. Черная полоса - это знак смерти и скорби.
     - Но ты жив, - заметил Дин.
     - Я жив,  - согласился Кри,  - потому что хожу на охоту  и  делаю
другие вещи,  которые делал всегда,  но я мертв, потому что не чуствую
ни печали ни радости от того, что делаю.
     - Ты слышал, Посредник, - сказал Тлар, - душа Кри умерла и теперь
между Серебряными Холмами и Крабами - смерть.
     Тлар поднял пику острием вверх и алая лента затрепетала на ветру.
Снова возникла пауза.
     - Мы сожалеем, - сказал Дин.
     - Будет ли справедливо отдать душу Роджера Марко тейлу Серебряных
Холмов? - спросил Тлар.
     - Мы считаем,  что Роджер Марко совершил  преступление  на  нашей
земле и судить его надо по нашим законам, - ответил Дин.
     - На вашей земле Роджер Марко убил тело Кри.  За  это  вы  можете
поместить  его  тело  в клетку - это обычай Крабов.  На нашей земле он
убил душу Кри. Его душа должна быть отдана Кри - это обычай Серебряных
Холмов.  Так мы не нарушим ни наш обычай, ни ваш, который вы называете
законом.
     - Если сделать так,  то между нами будет две смерти вместо одной,
- заметил Дин, - по нашим законам в клетку помещают живого человека, а
не мертвое тело.
     - Пусть будет так,  как требует ваш закон,  - согласился Тлар,  -
пусть  тело  Роджера  Марко  останется живым.  Но душа его должна быть
отдана Кри. Этим ваш закон не будет нарушен.
     - Если мы примем ваши условия - кто поручиться за то,  что Роджер
Марко останется жив?
     - Пусть Роджера Марко поместят во Врата на один день и одну ночь.
Мое слово, что его тело выйдет из Врат таким же живым, как и вошло.
     - Я   понял  тебя,  Тлар,  -  сказал  Дин,  -  я  буду  думать  и
советоваться с теми, от лица кого говорю. Потом я вернусь с ответом.
     - Я понял тебя, Посредник, - сказал Тлар. - Одну ночь и один день
мы  будем ждать ответа.  На вторую ночь мы заплатим смертью за смерть.
Таков наш обычай. Передай это тем, от кого говоришь.
     Дин произнес     символ       выхода и выбрался из виртуализатора
(называемого  также  Вратами). Бликс и Тилле в глубокой   задумчивости
сидели у 40-дюймового монитора.
     - Все видели? - спросил Дин, неторопливо одеваясь.
     - Видели и записали, - сказал Тилле, - сейчас запустим с начала и
будем разбираться. Наливайте себе кофе и подсаживайтесь.
     - В чем разбираться?
     - Я,  например,  хотел бы знать,  жив Белецки или все же мертв, -
пояснил Бликс.
     - Вы  же  слышали,  - ответил Дин,  - он жив в смысле возможности
обшения с ним, но в биологическом смысле, он бесспорно мертв.
     - Вы что-нибудь поняли,  советник? - спросил Бликс, поворачиваясь
к Тилле.
     - Кое-что  понял.  Мистер  Снорри,  с  кем  или с чем вы все-таки
общались? Я имею в виду Кри.
     - На сколько я могу судить,  это была часть его личности, которую
принято называть рассудком.  Именно с этой частью тейлмены или, как вы
выражаетесь,  "моль", отождествляют человеческую индивидуальность. Эта
часть каким-то образом сохранилась после смерти тела.
     - В каком смысле "сохранилась"?
     - Любой уважающий себя тейлмен имеет свой дубль, - пояснил Дин, -
это  программа,  которая  действует  в соответствующем тейле комп-сети
вместо него когда он спит или по другим причинам  вынужден  оторваться
от терминала. Дубль формируется тейлменом индивидуально, поскольку его
цель - имитировать рассуждения и действия хозяина.  Когда хозяин умер,
дубль   продолжает  существовать.  Достаточно  качественный  в  смысле
подобия хозяину дубль просто замещает умершего в его тейле.
     - Теперь  понятно,  -  резюмировал  Бликс,  - этот дубль - что-то
вроде автосекретаря Белецкого. А сам Белецки - стопроцентный покойник.
     Дин не  стал  спорить.  Просто  пожал  плечами  и закурил сигару.
Ничего инспектор не понял,  но разубеждать его было не интересно и  не
за чем.
     - А что они говорили по поводу души,  которая умерла?  -  спросил
Тилле.
     - Это опять-таки касается воззрений тейлменов.  Они полагают, что
личность  состоит   из   интеллекта,   который   обеспечивает   личную
индивидуальность  и  души,  которая  рассматривается  как  приложение,
обеспечивающее  эмоциональное  восприятие  -  способность   испытывать
удовольствие и неудовольствие в разнообразных градациях.
     - Смотри ты,  - удивился Бликс,  - у них, оказывается, душа - это
вроде члена. Я же говорил: моль и есть моль.
     - А у нас вроде чего? - поинтересовался Дин.
     - Минутку,  мистер  Снорри,  -  перебил  советник,  -  значит вся
проблема в том,  чтобы приделать к  этому  самому  дублю,  то  есть  к
интеллектуальной программе,  еще один функциональный блок - душу,  как
орган удовольствия?
     - В общих чертах так, - подтвердил Дин.
     - Но если такая душа -  это  просто  некий  функциональный  блок,
зачем им нужен Марко? - продолжал рассуждать советник, - переписали бы
ее у кого-нибудь, как модный клип - и все.
     - Все  не  так просто,  - заметил Дин,  - вот например,  иммунная
система человека тоже не более, чем функциональный блок. Тем не менее,
протезы  рук,  ног,  сердца,  почки - есть,  а иммунной системы - нет.
Можно только пересадить ее элемент  от  донора,  и  то  он  не  всегда
приживется. Это - только одна причина, а есть еще и вторая. До сих пор
никому не нужно было формализовывать и  программировать  удовольствие.
Математику,  лингвистику, даже семиотику и философию - сколько угодно,
но  не  удовольствие.  Кого  мог  заинтересовать   автосекретарь   или
автопереводчик, который испытывает удовольствие? Да никого!
     - Как мы видим, моль это интересует, - возразил советник.
     - Так  моль,  как серьезное социальное явление,  существует всего
четверть столетия.
     - Пусть так, но удовольствие - это гораздо проще, чем интеллект.
     - Вы уверены?  - спросил Дин,  - полагаю,  что вы можете  описать
процесс  собственного  мышления,  а  попробуйте хотя бы в общих чертах
описать процесс получения удовольствия.
     - Ну, я делаю что-то, что мне приятно - и получаю удовольствие.
     - Уровень  павловской  собаки,  -  прокомментировал  Дин,  - мясо
появляется потому,  что зажигается  лампочка,  а  лампочка  зажигается
потому,  что  нажимают выключатель.  Вопрос-то заключается в том,  что
есть процесс удовольствия, а не каким способом его можно получить.
     Тилле ненадолго задумался, после чего сообщил:
     - Пожалуй, я затрудняюсь так сразу ответить.
     - И  не  только  вы.  Возьмите  любой  роман.  Рассуждения героев
описаны до последней запятой, когда же дело доходит до ощущений - будь
то удовольствие,  гнев или боль - сплошные метафоры,  побочные эффекты
типа вскриков или потемнения в глазах.  А в итоге - испытал герой боль
или удовольствие,  сильное,  слабое,  тупое, острое, еще какое-нибудь.
Простая констатация факта - не более.
     - А вы бы как ответили? - спросил Тилле.
     - По-моему,  мы  и  так уже слишком увлеклись теорией,  - заметил
Дин.
     - Это уж точно,  - поддержал его Бликс, - рассуждаем тут, кто как
удовольствие получает,  а сами сидим по уши в говне и пузыри  пускаем.
Делать-то что будем?
     - Я все же задам еще один вопрос,  - сказал Тилле,  - конкретный.
Что  по-вашему  будет с Марко,  если мы запихнем его в виртуализатор и
соединим с этими Серебряными Холмами?
     - Вероятно,  они проведут какую-то операцию с  его  подсознанием.
Например,  выделят и скопируют оттуда какой-то необходимый им элемент.
Вероятно,  при этом разрушится целый ряд психических связей  и  парень
станет  или  психически  больным,  или  дебилом.  Разумеется,  я  могу
ошибаться и он останется более или менее нормальным.
     - Или покойником,  - предположил Бликс.
     - Вряд ли, - сказал Дин.
     - В любом случае, это не выход, - резюмировал Тилле, - мне просто
было интересно ваше мнение.  Итак,  у  нас  есть  сутки.  Какие  будут
предложения?
     Бликс встал и прошелся по кабинету.  Налил себе еще кофе.  Сделал
пару глотков и изрек:
     - Полагаю,  для начала надо  найти  этого  Тлара  и  изолировать.
Оставшись без сети, он, как и любая моль, через день сломается и можно
узнать у него все про всех остальных,  а заодно что за пакость они нам
готовят.
     - В принципе,  разумно,  - согласился Тилле,  - другой дело,  что
найти его будет не так просто. Как вы полагаете, мистер Снорри?
     - Найти  его очень даже просто.  Доктор истории и философии Томас
Ларсен - он же Т.Лар.  - тихо скончался примерно полгода назад.
     - Откуда вы знаете, что он же?
     - Т.Лар.  -  его литературный псевдоним для "КС-Монитор".  Он под
ним написал  не  меньше  двух  дюжин  статей.  А  жил  он  в  местечке
Серебряные Холмы неподалеку от Пимбо.
     - Так что же вы, черт возьми, сразу не сказали?!- взорвался Бликс.
     - А вы не спрашивали, - равнодушно ответил Дин.
     Тилле повернулся к  терминалу  и  набрал  несколько  слов.  Через
четверть минуты пришел ответ.
     - Получается,  вы беседовали с двумя очень бодрыми покойниками, -
заметил он, - и мне не терпится навестить одного из них.
     - Прямо  сейчас?  -  спросил  Бликс,  -  до  Пимбо   верных   300
километров.
     - Почему бы и нет?  На "юле" долетим минут за 40.  Кроме того,  с
усопшими традиционно общаются в темное время суток.

                3. Визит (22 апреля, около полуночи).

     Стандартный коттедж  типа  "бабочка"  стоял  на  вершине пологого
холма и был окружен сетчатой изгородью высотой в полтора  человеческих
роста.  Дорожка упиралась в двустворчатые ворота,  которые, как это ни
странно,  оказались открыты.  Стоило  войти  внутрь,  как  на  веранде
коттеджа зажегся свет.
     - Гостеприимное место, - заметил Тилле.
     Бликс молча   вынул   из   подмышечной  кобуры  пистолет-пулемет,
демонстративно передернул затвор. Дин презрительно фыркнул.
     Двустворчатые стеклянные   двери   веранды   при  их  приближении
бесшумно распахнулись.  Первым вошел Дин,  следом  -  Тилле  и  Бликс.
Посреди    веранды    стоял    легкий   круглый   столик,   окруженный
креслами-качалками типа  "надкушенное  яблоко".  Посреди  стола  стоял
запотевший стеклянный кувшин и полдюжины высоких стаканов. За столом в
свободной  позе  скучающего  аристократа  сидел  загорелый   худощавый
человек лет 50, одетый в футболку и шорты.
     - Присаживайтесь, - пригласил он, - чуствуйте себя как дома.
     - Привет,  Том,  -  сказал Дин,  усаживаясь и доставая сигару,  -
надеюсь, ты избавился от аллергии на табачный дым?
     - Более чем. Кури, сколько влезет. Кстати, в кувшине твой любимый
мятный коктейль.
     - Очень мило, что ты об этом вспомнил.
     - Может быть, вы представите нас друг другу, - сказал Тилле.
     - Разумеется. Доктор Ларсен - советник Тилле, инспектор Бликс.
     На некоторое  время  воцарилась  тишина,  нарушаемая лишь трелями
ночных цикад за окнами.  Потом Ларсен, с некоторым недоумением оглядев
гостей, спросил:
     - Что-нибудь не так?
     - Доктор Ларсен,  по нашим данным вы мертвы,  причем уже довольно
длительное время, - осторожно сказал Тилле.
     - Пустяки.  Это же не помешало вам наведаться ко мне в гости.
     - Итак, на самом деле, вы живы. - резюмировал Бликс.
     - Не хотел бы навязывать вам  свое  мнение  по  этому  поводу,  -
сказал Ларсен, - тем более, как я понимаю, у нас есть другая тема.
     - Хорошо,  оставим  это,  - согласился Тилле,  - вернемся к нашей
проблеме.  И,  если можно,  без троглодитского диалекта, на котором вы
говорили с мистером Снорри.
     Ларсен улыбнулся:
     - Поскольку  я  в данный момент не при исполнении,  то ритуалы не
обязательны. Но при условии,  что вы,  в свою очередь, воздержитесь от
своих служебных ритуалов.
     - Договорились. Мы вас слушаем, мистер Ларсен.
     - А  я уже все сказал два часа назад.  У меня с тех пор ничего не
изменилось. Так что, это я вас слушаю, советник.
     - Но вы же понимаете,- сказал Тилле,- что мы не можем взять этого
засранца Марко и насильно засунуть в виртуализатор.
     - Нет,  не понимаю.  Мое дело  -  гарантировать  вам,  что  после
предлагаемой    операции    этот    тип    сможет    продолжать   свою
общественно-полезную работу по подстриганию кустов шариком или елочкой
-  он же,  кажется,  садовник,  не так ли?  Он сможет также продолжать
смотреть футбол, пить пиво, трахать баб, голосовать на выборах, ходить
в церковь.  Иначе говоря, с вашей точки зрения, он не понесет никакого
видимого ущерба. Остальное - ваша проблема.
     - Почему   вас  не  устраивает  нормальная  процедура  уголовного
преследования? - спросил Тилле.
     - Есть две причины.  Первая: на мой взгляд основная цель - это не
наказание,  а возмещение ущерба.  Вторая: во всех аналогичных случаях,
то есть когда  потерпевшими  были  тейлмены,  суд  выносил  невероятно
мягкие  приговоры.  В  данном случае,  мой прогноз - три года тюрьмы и
досрочное освобождение через полгода - год.
     - В   каждом   конкретном   случае    могли    быть    смягчающие
обстоятельства, - заметил Тилле.
     - Верно.  Это  смягчающее  обстоятельство   мне   известно.   Оно
заключается  в том,  что для среднего обывателя тейлмены - это "моль",
то есть, в лучшем случае , антиобщественное явление, а в худшем - раса
выродков, подлежащих физическому истреблению. Общество и подпавшие под
пресс общественного мнения власти,  в том  числе  судебные,  более  не
рассматривают тейлменов в качестве граждан страны, пользующихся правом
на   защиту.   Обвинительные   приговоры   по   делам   об   убийстве,
изнасиловании,  истязании  тейлменов  выносятся лишь в случаях,  когда
оправдание просто не лезет в рамки закона.
     - Ну,  - заметил Бликс, - то, что вы предлагаете, тем более в них
не лезет.
     - Но  пройдет  немного  времени,  -  продолжал Ларсен,  как бы не
заметив  реплику  инспектора,  -  и  закон  будет  исправлен  в  угоду
общественному   мнению   рилменов.  Исправлен  так,  что  насилие  над
тейлменом будет наказываться  не  строже,  чем  жестокое  обращение  с
животными.  Это  при  том,  что  тейлмены  составляют,  вообще говоря,
весьма существенную часть населения.
     - Давайте не будем обсуждать общие вопросы,  - предложил Тилле, -
у нас имеется конкретная задача:  найти  разумный  компромис  по  делу
Марко.
     - Давайте. Только я пока не слышал компромисных вариантов.
     - Есть  только  один  компромисный  вариант,  -  вмешался Дин,  -
поскольку, как утверждает доктор Ларсен, речь идет только о возмещении
ущерба, надо оценить этот ущерб в деньгах.
     - То есть вы готовы выплатить нам виру? - уточнил Ларсен,
     - Готовы  или  нет  -  это  вопрос к ним,  - Дин движением головы
указал на инспектора и советника.
     - А о какой сумме может идти речь? - спросил Тилле.
     Ларсен на  некоторое  время  замолчал и уставился в потолок,  как
будто рассчитывал прочесть там соответствующие цифры.  В  конце концов
это, видимо, ему удалось, поскольку он улыбнулся и назвал сумму.
     - Сколько-сколько?
     Ларсен молча достал ручку и лист бумаги,  аккуратно написал число
и передал лист советнику.
     - Вы что, собираетесь купить крейсер?
     - Вы спросили сумму - я ее назвал.
     - Да это же грабеж! - взорвался Бликс.
     - А   вы   полагаете,   что   человеческая   жизнь   дешевле?   -
поинтересовался Ларсен.
     - Что скажете, мистер Снорри? - спросил Тилле.
     - Вы хотели компромис - вот он, - ответил Дин, - другого я вам не
найду.
     - Я должен обдумать это,  - сказал советник, поднимаясь со стула.
Его примеру последовали инспектор и Дин.
     - Думайте,  - согласился Ларсен,  - у вас есть еще целая  ночь  и
следующий день до захода солнца.
     - Мистер Ларсен,- сказал Бликс, - вам придется поехать с нами.
     - Вы, случайно, не забыли, что я - покойник?
     - Это еще надо проверить!
     - Проверяйте, - согласился Ларсен и растаял в воздухе.
     Инспектор сочно  выругался.  На этом визит определенно можно было
считать окончнным.
     - Вы с самого начала знали,  что  это  -  голограмма?  -  спросил
Тилле, когда "юла" взмыла в ночное небо и легла на обратный курс.
     - Я бы сказал не "голограмма", а "фантом".
     - Какая разница. Скажем, "объемное изображение".
     - Разница большая,  - возразил Дин,  - фантом  -  это  не  просто
изображение.   Это   проекция   дубля   в   реальный  мир.  Вы  с  ним
разговаривали.  У вас в кармане лежит бумага,  на которой он  в  вашем
присутствии сделал собственноручную надпись.
     - Последнее мне как раз и не понятно.
     - Технически  это  не  сложнее,  чем  управление  изображением  и
звуком, - заметил Дин, - а вы теперь имеете более четкое представление
о возможностях дублей.  Мистер Бликс, например, не будет настаивать на
том,  что дубль - это просто автосекретарь,  а Ларсен -  стопроцентный
покойник.
     - По-моему, моль просто морочит нам голову, - отозвался Бликс.
     - Кстати,  на  счет  замороченной  головы,  -  подхватил  Дин,  -
компромис я вам нашел.  Надеюсь, мое участие в этой истории вам больше
не требуется?
     - Должен вас огорчить,  - сказал Тилле, - завтра вам придется еще
объяснить  все  это  представителю  правительства.  Нас ждут в мэрии в
полдень. А сейчас можем высадить вас прямо у дома.
     - Предпочитаю в "Синий краб".
     - А не поздно?
     - В самый раз, - сказал Дин.

                4. Синий краб (23 апреля, ночь).

     Было около часа ночи,  когда Дин толкнул воротца под изображением
глумливо улыбающегося краба с  зажатой  в  клешне  дымящейся  трубкой.
Веселье  было  в самом разгаре.  По стойке бара медленно шла абсолютно
голая девица,  на голове которой стояла наполненная  пивная  кружка  -
типичный  для  заведения  результат  проигрыша в эксцентрик-теннис.  В
зеленом углу в ту же игру сражались следующие две пары. Играли неплохо
- радужный шарик плясал в воздухе,  как спятившая пчела. Кто-то лениво
плескался в бассейне в  дальнем  конце  зала.  В  оранжевом  углу  Дин
обнаружил несколько знакомых физиономий и направился к ним,  прихватив
по дороге стакан красного вина со льдом. В этот момент его и заметили:
     - Вот и Снорри,  - взревел Берт, призывно взмахнув кружкой, - эй,
подгребай сюда.
     - Уже подгреб,  - сказал Дин,  усаживаясь за столик,  - по какому
случаю шум?
     - Это  - Динвалд Снорри,  - сказал Фрей,  обращаясь к шоколадного
цвета девушке,  сидящей  напротив,  -  Дин,  это  -  Айша  Нкона,  она
астроном.
     - Прилетела вчера  из  Найроби,  -  добавила  Эдна,  -  наблюдать
прохождение кометы Гудвин.  По приглашению нашей обсерватории,  что на
Мышиной Скале.
     - Рад познакомиться, Айша. И как там у вас в Найроби?
     - Жарко. Впрочем, у вас здесь тоже не Арктика.
     Она была  прехорошенькая,  эта Айша Нкона - настоящая африканская
Артемида.  Так и хотелось представить ее  себе  бегщей  по  саванне  с
копьем в руке за какой-нибудь вкусной антилопой.
     - Выпьете что-нибудь?  Например,  местный коктейль "синий краб  с
сухим льдом", он же "краб отмороженный"?
     Не дожидаясь  ответа,  Дин  прошелся  к  стойке  и   обратно,   в
результате    чего    перед    Айшей   появился   высокий   стакан   с
подозрительно-синей  пузырящейся  жидкостью,  накрытой  сверху   слоем
густого тумана.
     - Это пьют? - недоверчиво спросила она.
     - Еще как! - сказал Берт.
     - Во  времена  сухого закона здесь пили даже антиобледенитель для
самолетов, - добавил Фрей,  - смешивали пополам с кленовым сиропом - и
готово.
     - Тут нет антиобледенителя, - успокоила Эдна.
     - Кстати,  почему  "краб"?  -  спросила  Айша,  осторожно  пробуя
коктейль.
     - Краб - это местное,  -  пояснил  Фрей,  -  здесь  тейлмены  так
называют рилменов. А рилмены в ответ называют их "моль".
     - Прямо как католики и протестанты,  - заметила Айша, - запрещать
друг друга еще не пробовали?
     - Еще как, - ответил Дин, - с манифестациями озабоченных граждан:
"запретим вредные влияния", "разрешим полезные влияния", "куда смотрит
парламент",  и прочее.  Запретить,  конечно,  ничего не запретили,  но
желающие от души поразвлекались.
     - Хотя,  некоторые вещи стоило бы запретить,  - добавила Эдна,  -
например эти гадкие игры в полицейских и террористов.  По-моему это не
дело,  когда  подростки  забавляются,  гоняясь  друг   за   другом   в
виртуальных лабиринтах и вышибая друг другу мозги.
     - По-моему,  гораздо  хуже,   когда   это   делают   взрослые   и
по-настоящему, - заметила Айша.
     - Между прочим,  - добавил Дин,  - эти игры придумали  рилмены  и
играют в них тоже рилмены. Тейлмены создают не игры, в которые играют,
а миры,  в которых живут. И, возможно, некоторые из этих миров гораздо
разумнее и гуманнее нашего реального мира.
     Тут Берт хлебнул еще пива и ринулся в бой:
     - Ничего  себе,  ты договорился!  Как будто речь идет о том,  где
лучше - в Австралии или в Калифорнии.  А вопрос стоит так: наши дети с
десяти   -   двенадцати   лет   начинают   добровольное  самоубийство.
Виртуальные миры не существуют в реальности - это просто разновидность
наркотических  галлюцинаций.  На  последней конференции преподавателей
колледжей каждый второй говорил о том,  что у молодежи исчезли стимулы
к самореализации в обществе. Лет 20 - 30 назад каждый подросток мечтал
если не  стать  президентом  или  миллионером,  то  по  крайней  мере,
получить  признание  и  известность  в  какой-то  области.  Сейчас  их
интересует,  как побыстрее освоить любой род деятельности, позволяющий
самоизолироваться   от  общества.  Простая  логика:  зачем  добиваться
признания в обществе, если есть виртуальный мир, где ты заведомо и без
всяких усилий будешь признан в том качестве, в котором пожелаешь.
     - А действительно,  зачем?  - спросил Дин,  - у нас  что,  острая
нехватка президентов и миллионеров?
     - Но есть же необходимые  работы,  которые  невозможно  выполнять
через комп-сеть, - заметила Эдна.
     - Что-то я  не  замечал  там  дефицита  персонала.  Хорошо,  если
четверть   рилменов  занята  работой,  обязательно  требующей  личного
присутствия.
     - Может  возникнуть ситуация,  в которой такой дефицит немедленно
появится, - возразил Берт.
     - Да,  - сказала Айша,  - например, на нас нападут злые маленькие
зеленые человечки.  Или Луна упадет на Землю.  Или сделается всемирный
потоп.  Кстати, при любом стихийном бедствии 90% людей занимаются тем,
что образуют толпу,  создают панику и мешают работать тем 10%, которые
знают, что делать.
     - Вы тут упражняетесь в остроумии,  а не сознаете  того  простого
факта,  что  человечество  развивается  только  в  условиях  гонки  за
лидерами,  - заметил  Фрей,  -  пропадает  этот  эффект  -  начинается
деградация.
     - А кто это проверял? - поинтересовался Дин.
     - Это очевидная вещь.
     - Знаешь, Фрей, чем очевидная вещь отличается от факта?
     - Чем же?
     - А тем,  что факт - это то, что есть, а очевидная вещь - это то,
что тебе  хочется,  чтобы  было.  Тебе  хочется,  чтобы  рилмены  были
правильнее тейлменов,  потому что ты - рилмен.  Точно также, как твоим
предкам хотелось,  чтобы протестанты были правильнее католиков.  И  из
убеждения,  что ОНИ хуже НАС, появляются очевидные вещи: ОНИ сбивают с
пути молодежь,  ОНИ не почитают наших богов,  ОНИ не  уважают  власти.
Именно  такие  обвинения  в  свое  время предъявили Сократу,  а сейчас
предъявляют тейлменам.  Так вот,  факты  говорят  о  другом.  Тейлмены
обеспечивают  около  половины  ВВП  а  потребляют  менее десятой части
распределяемых благ.  Тейлмены практически не совершают  преступлений,
зато  совершают  два из каждых трех открытий в фундаментальных науках.
Факты таковы,  что мы,  рилмены, стали вдвое богаче и имеем средства и
возможности  для освоения мирового океана и ближайших планет солнечной
системы.  А  то,  что   молодежь   не   вдохновляют   наши   стандарты
общественного   престижа,   так,  может,  это  не  от  того,  что  они
дезориентированы, а от того, что сами стандарты - дерьмо.
     - Дин,  а ты знаешь,  что такое адвокат дьявола? - спросил Фрей и
сам же ответил:  это когда человек вроде тебя защищает то,  во что сам
не верит.
     - Кстати, Дин, правда, что вы - доктор этологии? - спросила Айша.
     - Ерунда.  то есть,  доктор "гонорис кауза", но мне его присвоили
не за мозги, а за одну склочную историю и совершенно случайно.
     - Этот тип опять темнит,  - вмешался Берт,  - склочная история  -
это  когда он спас все побережье от забастовки авиадиспетчеров.  А еще
он стесняется, что его каждый год приглашают в Монреаль читать лекции.
А еще...
     - Кончай трепаться,  - перебил Дин,  - пошли,  сгоням партийку  в
эксцентрик.
     Играть в паре с Айшей было изумительно-хорошо.  Не то,  чтобы она
здорово играла, но у нее был особый заразительный азарт, который может
обеспечить победу даже при самом безнадежном раскладе.  Они разгромили
сначала Фрея и Эдну, а потом, с некоторым напряжением, Фрея и Берта.
     Выпили еще по стаканчику сухого вина  со  льдом,  поплескались  в
бассейне и покинули гостеприимное заведение.

                5. Айша. (23 апреля, поздняя ночь).

     - У вас после такой дозы можно водить машину? - спросила Айша.
     - Спорный вопрос. Вам куда?
     - Я сняла коттедж рядом с Мышиной скалой.
     - Давайте я сяду за руль,  - предложил он,  -  здесь  всего  пять
миль, но на перекрестке случается полиция.
     - Вы тоже пили, - заметила она.
     - Во-первых, я местный, а во-вторых, у меня временный статус VIP.
     - Еще одна склочная история, а?
     - Вроде того. Ну, где тут ваша скаковая лошадь?
     ...Одно удовольствие прокатиться ночью вдоль берега  моря,  мигая
фарами  знакомым  тушканчикам  и  гудя клаксоном на зазевавшихся чаек.
Доехали, как он и рассчитывал, минут за десять.
     - Ну, я пошел, - сказал Дин, выходя из машины.
     - Пешком? - поинтересовалась она.
     - Ну да. Это займет не более часа. Вечерний моцион.
     Тут им обоим стало ужасно весело.
     - Не валяйте дурака, Дин, - сквозь смех сказала Айша, - заходите,
у меня еще найдется чашка холодного кофе.
     Он обнял ее и, прижав к себе, ткнулся лицом в ее жесткие волосы.
     - Кофе, - шепнула она.
     - Он все равно холодный, - шепнул он в ответ.
     Ковер в гостиной коттеджа оказался  достаточно  уютным.  В  самом
деле,   не   исполнять   же   скучный  ритуал  укладывания  в  кровать
неожиданно-влюбленным,  случайно  познакомившимся   теплой   ночью   в
маленьком,  но достаточно безумном городе.  Тем более,  если одежды на
них было ровно столько, сколько можно сбросить за полминуты.
     А холодный кофе был выпит во время довольно коротких перерывов.
     Где-то на границе между очень поздней ночью и ранним утром, когда
они  все  же  добрались  до  кровати,  а  счастья было так много,  что
достаточно было просто лежать рядом и слушать дыхание друг друга, Айша
спросила:
     - Может, расскажешь про свою склочную историю?
     - Про какую? У меня их было много.
     - Про любую.
     - Тогда я лучше  расскажу  сказку.  Наверное,  это  даже  притча.
Жил-был злой волшебник.  Ему было уже лет 500,  а может 1000. Когда он
начинал дряхлеть,  он находил где-нибудь юную девушку,  заточал  ее  в
башню и много дней подвергал всяческим истязаниям.  Из ее страданий он
извлекал жизненную силу,  и  к  моменту,  когда  жертва  погибала,  он
становился молодым.  Очередной раз одряхлев, он купил на рынке тупую и
некрасивую  рабыню.  Настолько  тупую,  что  предшествующий  владелец,
убедившись, что на нее не действуют даже побои, продавал ее по дешевке
(колдун был жаден,  а кроме здоровья и молодости от жертвы  ничего  не
требовалось).
     В своей  башне  он  немедленно приступил к истязанию.  Первые дни
девушка хоть как-то страдала,  а потом привыкла (как до того к побоям)
и  перестала страдать.  Колдун злился (ибо без страданий жертвы не мог
вернуть себе молодость) и придумывал все  более  изощренные  пытки,  а
девушка  начала  испытывать  к  этому  процессу любопытство ,  которое
быстро переросло в удовольствие.
     Каждое колдовство   имеет  свою  оборотную  сторону  -  и  теперь
жизненная сила колдуна переходила к девушке. Причем чем больше радости
пытки  приносили тупой рабыне,  тем больше жизненной силы она выпивала
из своего мучителя.
     Может быть,  он бы выкрутился из этой истории,  если бы выгнал ее
вон,  но он был слишком жаден,  чтобы расстаться с вещью,  на  которую
потратил хоть немного денег.
     Наконец, когда  от  очередной  пытки  девушка  вместо   страданий
испытала не просто удовольствие,  а нечто вроде любовного экстаза, это
отняло у колдуна весь запас жизненной силы - он  иссох  и  одеревенел,
как мумия, хотя и не умер окончательно (злые колдуны очень живучи).
     И в этот момент в башне возник разгневанный  Великий  Мастер  (не
спрашивайте меня как это выглядело).
     "Что вы наделали,  мерзкие твари!  - вскричал он,  - Вы испортили
мир,  который я создавал миллионы лет! Я разделил хаос на свет и тьму,
жизнь и  смерть,  любовь  и  ненависть,  радость  и  страдание,  а  вы
переставили  и  перемешали все таким противоестественным образом,  что
мне не под силу даже понять,  как это возможно,  а тем более исправить
это! Как вы ответите за это?"
     А девушка сказала: "Никак. Вещь не отвечает за Мастера".
     Великий Мастер  покачал  головой:  "Но  вещь  также и не спорит с
Мастером, а ты споришь. Ты - не вещь. "
     Колдун из последних сил проскрипел: "Никак. Мастер не отвечает ни
перед кем, даже перед Великим Мастером."
     Великий Мастер  снова  покачал  головой:  "Мастер  отвечает перед
самим собой, а ты на это не способен. Ты - не Мастер."
     Тут Великий Мастер задумался:  "Есть хаос, Мастер и вещь. Вы - не
второе и не третье. Значит, вы - первое, то есть хаос. Хаос может быть
никаким  и  любым  -  именно  поэтому  из него можно извлекать все что
угодно. Хотя, на мой взгляд, вы слишком странные даже для хаоса. Может
быть,  вы  -  нечто,  лишь  частично извлеченное из хаоса?  Если такое
возможно, это может оказаться безумно интересным..."
     С этими  словами  Великий  Мастер  исчез  -  наверное  отправился
обсуждать  с  другими  Великими  Мастерами  свое  наблюдение.  Видимо,
обсуждение это не закончено и по сей день.
     До сих пор никто не знает,  как удается людям смешивать природные
противоположности  и  превращать их друг в друга.  До сих пор никто не
знает,  что  же  такое  люди,  как  они  устроены  и  почему  они  так
бессмысленно  и  противоестественно  извращают  природу  мира  и  свою
собственную природу - какова бы она не была...
     - Ты сам придумал эту сказку? - спросила Айша.
     - В какой-то мере. А что?
     - Зачем она такая страшная?
     - Извини,  милая.  Просто  такая  придумалась.  В  следующий  раз
придумается очень-очень добрая.

                6. Обсуждение. (23 апреля, утро).

     Советник Тилле  встретил  Дина  непосредственно в сквере у здания
мэрии. Оглядев эксперта опытным взглядом, заметил:
     - Видик у вас. Вы что, всю ночь там гуляли?
     - Я много где гулял. Должен я был отдохнуть или нет?
     - По вам не скажешь, что вы отдохнули. Ладно, пошли что ли.
     В круглом  зале  уже   сидело   шесть   человек.   Представителей
правительства   было   не  один,  а  трое:  от  департамента  юстиции,
национального бюро по борьбе с терроризмом  и  комитета  по  кризисным
ситуациям. Кроме того, был мэр Трои и шериф.
     Представитель КомКри,    выполнявший    функции     председателя,
констатировал,  что  все  в  сборе,  длинно и достаточно неопределенно
изложил ситуацию,  после чего объявил обсуждение. Дину с самого начала
стало ясно,  что будет бардак,  о чем он немедленно шепнул Тилле.  Тот
пожал плечами и ответил,  что есть дюжина способов прыгать в мешке, но
нет ни одного удобного.
     Тем временем,  представитель   ДепЮста   доложил,   что   выплата
компенсации  за  смерть  партнера  по  хобби  с  точки  зрения  закона
некорректна, даже если бы имел место соответствующий гражданский иск.
     Мэр заявил,  что  прецедент  имеется  -  в 1789 году город платил
отступное  знаменитому  капитану   пиратов   Хью-Рачьему-Глазу.   Если
окажется, что выплата компенсации необходима для безопасности жителей,
то Троя такую компенсацию выплатит,  однако впоследствии предъявит эту
сумму к возмещению национальному бюджету.
     Представитель КомКри заметил,  что Троя может платить компенсации
кому  угодно,  но  из  собственных  средств  и без всякого возмещения,
поскольку поддержание внутреннего  правопорядка  -  это  дело  местных
властей.
     Шериф тут  же  возразил,  что   речь   идет   не   о   внутреннем
правопорядке, а об угрозе террора, что уже находится в компетенции АНБ
и Бюро, представители которых здесь присутствует.
     В ответ   представитель   Бюро  высказал  мнение,  что  поскольку
требование  предполагаемых  террористов  не  подкреплено  сколь-нибудь
конкретными угрозами, данный случай к компетенции Бюро не относится, а
его присутствие здесь объясняется исключительно настоянием АНБ.
     Он лично убежден, что никакой реальной угрозы теракта попросту не
существует,  а  обычные  фрондерские  акции  тейлменов   находятся   в
компетенции КомКри.  В подтверждение он процитировал список того,  что
относится к терактам - от взрывов,  поджогов и захвата  заложников  до
организации массовых отравлений, эпидемий и эпизоотий.
     Мэр немедленно  обратился  за  разъяснением  к   Тилле,   как   к
представителю  АНБ - значит ли сказанное,  что все национальные службы
будут бездействовать пока дело  не  дойдет  до  взрывов,  эпизоотий  и
прочих подобных явлений.
     Тилле ответил,  что разумеется,  АНБ  не  бездействует,  а  ведет
интенсивную  профилактическую  работу.  Более  того,  сюда  специально
приглашен эксперт, который может дать оценку сложившейся ситуации.
     Представитель КомКри немедленно пожелал услышать эту оценку.
     Дин вздохнул и сказал,  что  по  его  мнению,  ситуация  выглядит
примерно  так.  Тейлмены  возмущены  как конкретным убийством члена их
общины,  так  и  общим   снисходительным   отношением   правосудия   к
преступлениям против личности тейлменов.  Первым требованием тейлменов
было  нечто  вроде  ритуального  жертвоприношения  убийцы,  однако   в
процессе   переговоров  был  найден  компромисный  вариант  -  выплата
денежной компенсации.
     Тейлмены ясно   дали  понять,  что  если  сегодня  до  21.00.  их
требование не будет принято,  со  стороны  рилменов  появятся  жертвы.
Представителя   тейлменов  Дин  лично  знает,  как  человека,  который
выполняет свои обещания,  поэтому на месте комиссии,  он бы  не  очень
рассчитывал на то, что подобная угроза останется на словах. А если она
не останется на словах,  то дальнейшее развитие событий в этом  случае
вполне представимо.
     Средства массовой  информации  создали  у  среднего  обывателя  -
рилмена  устойчивый  образ  тейлменства,  как порочного,  аморального,
антиобщественного  и  опасного  явления.   Сейчас   достаточно   одной
насильственной   акции   со   стороны  тейлменов,  чтобы  инициировать
лавинообразное развитие насилия с обеих сторон.  Остановить эту лавину
будет крайне сложно, а взаимная ненависть сохранится на десятилетия.
     Представитель Бюро спросил,  надо ли понимать все сказанное,  как
рекомендацию пойти на поводу у вымогателей.
     Дин ответил,  что именно  так  это  и  надо  понимать,  поскольку
никакого  иного  разумного  пути  разрешения конфликта,  кроме выплаты
упоминавшейся компенсации, он просто не видит.
     Представитель Бюро снисходительно заметил,  что уважаемый эксперт
не видит иного выхода из-за отсутствия необходимого опыта,  в то время
как для Бюро этот выход очевиден.  Далее был изложен  план  выявления,
локализации  и  поимки  злоумышленников,  изобиловавший  словами  типа
"штаб", "координаторы групп" и "вертикальные связи".
     Представитель КомКри  с явным облегчением констатировал,  что вот
наконец-то кто-то предложил конкретный план действий.
     Дин вздохнул и сказал, что план, конечно, конкретный, но в данной
ситуации  никуда  не  годный,  поскольку нет у тейлменов ни штаба,  ни
групп с координаторами,  ни  вертикальных  связей,  а  есть  множество
миров,  параллельных  нашему  и  смыкающихся  с  ним в самых различных
точках.  Эти  точки  совсем  не  обязательно  совпадают  с  физической
локализацей  тейлменов  и  из  любой  такой точки может быть совершена
какая-то  акция.  Это  не  говоря  уже  о  том,  что   любой   тейлмен
потенциально  может  быть  исполнителем любой акции - поскольку ни про
одного из них мы не  знаем  достоверно  ни  его  склонностей,  ни  его
способностей.
     Представитель КомКри заметил,  что  миры  тейлменов  -  это  миры
воображаемые и на реальный мир никакого влияния не оказывают,
     Дин немедленно  возразил,  что  именно  через  посредство   таких
воображаемых  миров все присутствующие используют автоматические линии
отправки посылок,  доставки товаров на  дом  и  массу  других  бытовых
услуг.
     Представитель Бюро  проворчал,  что  здесь  он согласен с мнением
эксперта и это надо взять на заметку.
     На этом,  собственно,  совещание и закончилось.  Точнее, было еще
полчаса вялых обсуждений,  во время которых Дин развлекался рисованием
чертиков в  блокноте.  Наконец,  представитель КомКри заявил,  что все
свободны.
     Представители спецслужб приступили к согласованию действий в духе
плана Бюро,  а остальные официальные лица  были  блокированы  у  ворот
мэрии  неведомо откуда взявшейся кучей журналистов,  которые слетелись
на слухи о скандале, как мухи на сироп.
     Дин, пользуясь тем,  что в этой суматохе  про  него  все  забыли,
бесцеремонно работая локтями, смешался с журналистами. Убедившись, что
его  не  хватились,  он  нашел  на  забитой  машинами   стоянке   свой
"грассхоппер", тихонько выехал на ведущее к морю шоссе и был таков.

                7. Братец кролик (23 апреля, день).

     В этом  месте  берег  был усыпан тяжелыми валунами и неудобен для
обычных пляжных развлечений, поэтому народа практически не было. Рядом
с  дорогой  с  интервалом  в сотню метров стояли несколько авто,  а на
камнях виднелись фигурки их пассажиров, принимающих солнечные ванны.
     Дин нашел   знакомое   место,   разделся  и  плюхнулся  в  теплую
зеленоватую воду,  вспугнув стайку мелких рыбешек. Отплыв подальше, он
перевернулся  на  спину  и предоставил пологим волнам медленно сносить
его  в  сторону  берега.  Самое  время  было  подумать  о   чем-нибудь
содержательном из того, о чем он не подумал вчера. Например о проблеме
эрозии управления в фирме "Санвинд лимитед".
     Что такое  вообще  эрозия  управления?  Это  когда  один  человек
передает  какое-нибудь  совершенно  ясное  и однозначное сообщение,  а
другой человек его принимает тоже как совершенно ясное и  однозначное.
Но  вот  в  чем  штука:  смысл  этого  сообщения,  при  всей ясности и
однозначности,  для передающего и принимающего абсолютно разный. Может
быть,   диаметрально   противоположный.   Или   относящийся  к  разным
предметам. Или касающийся разных людей.
     Пока сложность  сообщения  не  превышает уровень прямого указания
типа: переместить груз такой-то в такое-то место, все нормально. Стоит
превысить  определенный  уровень  сложности,  как  возникает проблема.
Например,  претензия к работе может  быть  воспринята  как  проявление
одобрительного   внимания,  а  повышение  по  службе  как  предложение
расстаться с фирмой.
     Происходит это  не  из-за  языкового  барьера  и  даже  не  из-за
различий врожденного характера.  Просто ценностная ориентация, смысл и
соотношение базовых понятий,  называемых одними  и  теми  же  словами,
стало разным для разных групп людей.  Возникло различие не языков,  но
субкультур, причем представители этих субкультур сосуществуют на одной
и  той  же  территории,  в  одном  общем  социуме  и  на первый взгляд
неотличимы друг от друга.
     Остается определить, как глубоко могут простираться эти различия.
Должны  быть  какие-то инварианты,  связанные с биологической природой
человека или с принципами устройства человеческого разума.
     К моменту,  когда его  прибило  к  берегу,  Дин  успел  поставить
несколько  мысленных  экспериментов  по поводу биологической природы и
сделать заключение,  что все инварианты  восприятия  заканчиваются  на
уровне элементарного тропизма:  избегание физической боли - стремление
к физическому удовольствию.  Он  вылез  на  камни,  закурил  сигару  и
погрузился в раздумья о природе человеческого разума.
     Разум возник как способ побеждать в борьбе за существование.  Все
иные  функции  разума  возникли  как  побочный  эффект.  Разум  -  это
универсальный инструмент для конфликтных ситуаций.  Значит, инварианта
любого разума - это стремление к победе в конфликте. Только вот беда -
понятия "конфликта" и "победы" сами, вообще говоря, не инвариантны для
восприятия разных людей.
     Хотя, победа в футбольном матче или,  например, выигрыш в покер -
это явные инварианты. Просто потому, что в любой игре и сам конфликт и
победа в нем - есть  элемент  наперед  заданных  правил.  Эти  правила
специально  придуманы  таким  образом,  чтобы  исключить  субъективный
элемент восприятия и оставить лишь формальные  признаки  -  количество
забитых голов или выигранных фишек...
     В этом   месте  Дин  прервал  свои  рассуждения,  чтобы  сплясать
дикарский боевой танец вокруг  машины.  После  этого  он  связался  по
трубке  с  офисом  "Санвинд"  и  оставил референту правления следующий
месседж:

     "Источник проблемы локализован. Для решения необходима информация
о любимой игре каждого линейного менеджера.  Интересует именно игра, в
которую человек играет сам,  а не  смотрит,  как  играют  другие.  Для
каждого  менеджера  необходимо  также указать,  какого рода проекты он
курирует и интенсивность проявления эрозии управления в этих проектах.

     Снорри."

     Еще раз  поплескавшись  в  море,  Дин  пришел   к   выводу,   что
определенно настало время пообедать.  И что больше всего для этой цели
подходит "Братец кролик".
     Заведение "Братец кролик" располагалось в башне старинного маяка,
на  траверсе  Черных  Скал.  В  1789  году,  при  штурме Трои пиратами
Хью-Рачьего-Глаза,  верхняя,  функциональная часть маяка была  снесена
взрывом  стофунтовой  бомбы  и  с тех пор не восстанавливалась.  Более
двухсот  лет  башня  оставалась  практически  бесхозной   и   медленно
разрушалась,  пока  наконец  очередной  мэр  не догадался продать ее с
торгов. После этого башня несколько раз переходила из рук в руки, пока
кому-то  не  пришла  в голову идея сделать из нее паб.  Идея оказалась
плодотворной и постепенно  воплотилась  в  нынешний  "Братец  кролик".
Теперь  древняя кладка была надежно укреплена синтетической смолой,  а
над стилизованной  под  цыганскую  шляпу  пластиковой  крышей  торчали
титанические   кроличьи  уши,  контуры  которых  неоново  светились  в
темноте.
     Нынешние хозяева заведения - Дейв Гетти и Майк Хо -  прославились
среди  троянцев  исключительной  простотой стиля обслуживания,  вполне
вписавшейся в дух места и времени.
     Дин, откинув камышовую занавеску,  вошел в круглый зал, где стоял
обычный бедлам,  совместно создаваемый персоналом, дюжиной посетителей
и телевизором.  За стойкой орудовал Дейв,  одетый в шорты  и  майку  с
улыбающейся   кроличьей  мордой.  Между  шортами  и  майкой  виднелось
изрядное волосатое пузо.
     - Привет,  - сказал Дин, приземляясь на табурет у стойки, - банку
темного и чего-нибудь пожрать.
     - Привет, док, - отозвался Дейв, отработанным движением метнув на
стойку банку эля, - будешь колбаски с перцем?
     - Давай.
     То же  отработанное движение - и рядом с элем появилась дымящаяся
тарелка.
     - Чего  показывают?  - спросил Дин,  сделав изрядный глоток эля и
ткнув пальцем в сторону телевизора.
     - А  хули показывать.  Четвертьфинал наши вчера просрали.  Чехам.
Гондоны.
     С этими  словами  Дейв метнул банку джин-тоника и упаковку чипсов
сидящему слева парню в желтом комбинезоне.
     Прожевав первую колбаску,  Дин глянул на экран. Там шел очередной
ужастик.  В данный момент какое-то чудовище с массой  лап,  щупалец  и
зубов,  чавкая,  пожирало субъекта в серебристом скафандре,  начиная с
левой ноги. Субъект сопротивлялся довольно вяло - он, похоже, не очень
дорожил этой ногой, хотя и не одобрял действий чудовища. Потом причины
вялости прояснились - субъект оказался водолазом,  а дело  происходило
под водой.
     Отвернувшись, Дин достал трубку и переключил ее на прием местного
информационного   канала.   Как  выяснилось,  по  официальной  версии,
сегодняшнее сборище в  мэрии  было  связано  с  засухой  и  опасностью
степных пожаров. У прессы был ряд других версий - от очередной вспышки
размножения в шельфовой зоне ядовитых  диатомовых  микроорганизмов  до
возможного  влияния  прохождения Земли  через  хвост  кометы Гудвин на
системы навигации и связи.
     Итак, до захода солнца (и истечения  срока  ультиматума  Ларсена)
оставалось  менее  пяти  часов,  а  власти,  похоже,  так и не приняли
каких-либо   разумных   мер,   зато    напустили    вокруг    максимум
информационного тумана.
     Расправившись с элем и колбасками,  Дин снова взглянул на  экран.
Ужастик  кончился и теперь шел какой-то сериал.  Герои заламывали руки
от очередной сериальной беды  в  запутанном  сексуально-матримональном
многоугольнике.  Их отчаяние выглядело не менее убедительным, чем горе
водолаза, у которого отгрызали ногу, и сравнимым лишь со скорбью Дейва
по поводу того, что наши просрали чехам четвертьфинал.
     Тоскливую обстановку разрядил рекламный блок. Белозубаая девица в
бикини дюймовой ширины предлагала новейшие таблетки от мигрени, зубной
боли и бытовой депрессии.
     Дейв, оделив  двух  молодцов  в форме береговой охраны полдюжиной
пива и огромным блюдом креветок, подмигнул Дину.
     - Брось расстраиваться,  док. Зато наш Бенингсен час назад надрал
ихнего Фитцпатрика. Разделал, как Бог черепаху. Ну, что, еще эля?
     - Пожалуй. И креветок.
     Это здорово,  когда наш Бенингсен кого-то во  что-то  надрал.  На
этом фоне даже ультиматум Ларсена,  сериальные беды и отгрызенная нога
выглядели мелкими недоразумениями вроде волоса в супе. Тем более, если
есть новейшие таблетки от бытовой депрессии.
     - Док,  а правда,  что из-за этой долбаной  кометы  на  следующей
неделе  накроются  28  и  29  канал?  - спросил Дейв,  ставя перед ним
очередную банку и блюдце креветок.
     Дин задумался  и  представил  себе,  как  Земля  движется  сквозь
разреженный газ кометного  хвоста,  как  жесткое  солнечное  излучение
ионизирует  этот  газ  и  швыряет  заряженные  частицы  в верхние слои
атмосферы,  как  эти  частицы  закручиваются  магнитным  полем  Земли.
Наконец,  как  сантиметровые радиоволны отражаются и рассеиваются всем
этим хозяйством.
     - Накрыться - не накроются, но помехи, наверное будут. Особенно в
светлое время дня.
     - Надо  же,  ****ство  какое.  Ладно,  хоть  только в светлое,  -
заключил Дейв,  - кстати,  в  понедельник  мне  мозамбикских  креветок
привезут - каждая размером с сосиску. Заходи пообедать, не пожалеешь.
     - Обязательно зайду.
     Запищала трубка. Разумеется, это был советник Тилле.
     - Мистер Снорри, где вас носит?
     - Я обедаю.
     - Через сколько времени вы подъедете?
     - Смотря куда.
     - Офис шерифа.
     - В течение часа.
     В трубке булькнуло и раздались короткие гудки.  Дин  посмотрел  в
окно - сплющенное солнце,  набирая скорость,  ползло вниз.  Хищно, как
нож гильотины, выбирающий подходящую шею.

                8. Суета (23 апреля, вечер).

     По дороге   он   заехал   домой  переодеться  и  посмотреть,  что
накопилось у автосекретаря.  Кроме всего прочего,  там оказался только
что полученный месседж с подписью: Тлар. Прочитав его, Дин выругался в
пространство и,  на всякий случай,  собрал и бросил на заднее  сидение
сумку  с  набором  для  выезда  на  пикник.  Когда он подъехал к офису
шерифа, Тилле уже был на месте.
     - То, как вы смылись, было просто неприлично, - заявил он.
     - Было сказано:  "все свободны".  Я полагал,  что ко мне это тоже
относится.
     - Ладно,  замнем  это.  Комиссия  желает  услышать  ваше мнение о
возможных планах террористов.
     - Я мало понимаю в терроризме, - заметил Дин.
     - Как понимаете, так и ответите.
     - И еще я очень зол и могу кого-нибудь обидеть.
     - Не девушки, не заплачут, - отрезал Тилле.
     Комиссия, как   оказалось,   успела   слегка  трансформироваться.
Остались шериф,  представители КомКри и Бюро (Дин запомнил наконец  их
фамилии: Баларат и Эдлер), добавился инспектор Бликс.
     Баларат, уже традиционно выполняя роль председателя, сообщил, что
по рекомендации Бюро был проведен ряд превентивных мер.  Меры эти, как
пояснил  он,  носят  конфиденциальный  характер.  Чтобы  проверить  их
действенность  и достаточность,  Снорри предлагалось принять участие в
некой деловой игре - в роли штаба  террористов  экспромтом  предложить
несколько  планов  акции и разъяснить их комиссии.  Разъяснение должно
было состоять в ответах на вопросы Эдлера.
     Если до этого Дин еще сдерживался, то тут его прорвало.
     - План штаба заключается в следующем,  -  сказал  он,  -  первое:
отключить кабельную связь покойному Ларсену в Серебряных Холмах и всем
тейлменам в Трое;  второе:  убедить судью выпустить Роджера Марко  под
залог  500  талеров;  третье  и  последнее:  проделать первое и второе
силами Бюро по борьбе с терроризмом.
     - Откуда вам все это известно? - спросил Эдлер.
     Вместо ответа Дин бросил на стол распечатку месседжа Ларсена.
     - Мистер Снорри,  - произнес Баларат после некоторой пауза,  - вы
можете не  одобрять  этих  мер,  но  мне  неясно,  при  чем  тут  штаб
террористов?
     - Есть только один способ  заставить  тейлмена  пойти  на  прямую
агрессию  в реальном мире.  Он заключается в том,  чтобы поставить его
одновременно перед угрозой потери связи с  виртуальной  реальностью  и
физического  уничтожения.  Отключив  им  кабельную связь и выпустив на
волю убийцу, вы этот способ реализовали.
     - Но как им удалось так быстро узнать об этом? - спросил Эдлер.
     - Сотовая связь, - сказал Тилле, - или воки-токи.
     - Не  надо  так  сгущать  краски,  -  заметил Баларат,  - в конце
концов, в реальном мире тейлмены, как известно, достаточно беспомощны.
     - Смотря какие тейлмены и смотря в какой ситуации,  - сказал Дин.
Подойдя к окну,  он посмотрел туда,  где солнце  уже  коснулось  линии
горизонта, и добавил - впрочем, если вы так хорошо знаете, что к чему,
то я вам больше не нужен.
     - Я полагаю, - сказал Баларат, - что вы несколько перенервничали.
Постарайтесь отдохнуть и успокоится.
     - Непременно,  сэр,  -  сказал Дин и вышел,  аккуратно прикрыв за
собой дверь.
     Через две  минуты он был за рулем.  Выезжая на дорогу,  он набрал
номер Айши. Ему повезло - она была дома.
     - Привет, что поделываешь? - спросил он.
     - Привет,  Дин.  Собираюсь в обсерваторию.  Через час  -  полтора
начнется сеанс - хочу быть там.
     - А приглашение остается в силе?
     - Что, прямо сегодня? - удивилась она.
     - Почему бы нет?
     - ОК. Заедешь за мной?
     - Уже еду.
     Дин выжал из "грассхоппера" все, что можно. По дороге он придумал
связную легенду и набрал номер Макса Венде.
     - Алло,   это   Дин...  Пожалуйста,  не  удивляйся  и  постарайся
запомнить то, что я скажу... Один биолог считает, что на нашем участке
побережья   сейчас  возникла  какая-то  биомагнитная  аномалия...  Да,
возможно из-за кометы Гудвин...  Короче,  возможна бешеная  активность
всяких членистоногих...  Ну,  скорпионов там, тарантулов... Якобы, они
будут ползти ко всем источникам  света  и  тепла,  так  что  лучше  не
вылезать на улицу,  а в домах опустить жалюзи... Да, я темню, но иначе
не получается...  Я  все  понимаю,  но  постарайся  всех  обзвонить...
Хорошо,  пусть я буду выглядеть идиотом... Но я на тебя рассчитываю...
Спасибо.
     Теперь он  мог надеяться, что хоть кто-то примет минимальные меры
предосторожности.
     Когда он  затормозил  перед  коттеджем  Айши,  сверкающий краешек
солнца еще висел над горизонтом,  значит темнота наступит минут  через
двадцать...
     - Ты чем-то крайне озабочен,  - заявила  Айша.  Она  едва  успела
устроившись  рядом  с  ним,  когда легкая машина,  чуть не подпрыгнув,
рванулась с места.
     - В некоторой степени, - согласился он.
     - Не в некоторой, а в исключительной. Что случилось?
     - Пока ничего.
     - Ах,  "пока",  - сказала она,  - значит, обсерватория тут не при
чем. Очередная склочная история, да?
     - Очень склочная,  - подтвердил он, - и мне не хотелось, чтобы ты
ездила одна в темное время суток.
     - Именно сегодня?
     - В особенности сегодня.
     - И что это? Маньяки-разбойники или взбесившийся морской змей?
     - Примерно посредине. А, может быть, вообще ничего.
     - Ладно, - сказала она, - про комету Гудвин я расскажу тебе более
вразумительно - и пусть тебе будет стыдно.
     - Пусть мне будет стыдно,  - согласился он,  -  только  не  дуйся
пожалуйста.  Я  правда не могу рассказывать об этом.  По крайней мере,
сегодня.

                9. Темная охота (24 апреля, ночь).

     Это появилось,  лишь  только   темнота   достаточно   сгустилась.
Бесшумно перемещаясь в тени растущих вдоль дорог деревьев,  Это начало
неторопливое кружение по городу.
     Вот прогуливается случайная парочка.  Два чуть слышных  хлопка  -
оба падают, не успев даже понять, что случилось.
     Приближаются огни фар. Хлопок. Машина теряет управление и летит в
кювет.
     Человек с   собакой.   Два   хлопка.   Человек   падает.   Собака
опрокидывается, несколько раз вздрагивают и вытягиваются лапы.
     Коттедж. Человек стоит у окна. Хлопок - последнее, что он видит -
это маленькая звездообразная дырочка в стекле.
     Пригнувшийся к   рулю  велосипедист.  Хлопок  -  он  конвульсивно
вытягивается и вместе с велосипедом падает на бок. Некоторое время еще
стрекочут, крутясь в воздухе, колеса.
     Наконец, раздается первая полицейская сирена...
     ...А в  это  время  в  50  миллионах километров от Земли,  летела
сквозь  космическую  пустоту  комета  Гудвин  -  гигантская  глыба  из
миллиардов  тонн аммиачно-водо-метанового льда.  В оптический телескоп
можно  было  наблюдать  только  ослепительный  каплевидный  ореол,  за
которым  тянется  закрученный веретеном светящийся хвост.  На огромном
цветном экране,  связанном  с  широковолновыми  сенсорами  космической
системы  "Хойл",  можно  было  рассмотреть собственно ядро.  Оно имело
форму  неправильного  эллипсоида,  медленно   прецессирующего   вокруг
наклонной  оси.  В условных цветах,  ядро было неравномерно окрашено в
спокойные  тона  от  синего  до  голубого,  кое  где  по  нему  ползли
пульсирующие   зелено-желтые   пятна.  На  периферии  вспыхивали  алые
фейерверки с оранжевыми краями.
     - Теперь гвоздь сезона,  - объявил оператор,  - томограмма ядра с
наложением картины магнитного поля.
     На экране появился неправильный эллипс зеленого цвета, окруженный
синей оболочкой и прочерченный разветвленными синими ломаными линиями,
кое-где сходящимися к нескольким синим кляксами.  В районе  одного  из
фокусов эллипса виднелось угловатое красное пятно, напоминающее сильно
вытянутый ромб в ореоле тонких желтых линий.
     Итак, ядро кометы Гудвин, наряду с газовыми каналами и полостями,
имело  крупное  магнитное  включение,  состоящее  из средних и тяжелых
элементов.   Для   большинства   присутствующих   это   имело   крайне
существенное  значение, в следствии  чего  появилась  бутылка  брэнди,
который под бурные дебаты разливали в пластмассовые кофейные чашечки.
     ...Географически город  Троя представляет собой пятно,  вытянутое
вдоль побережья на 15 миль,  с населением около 40 тысяч жителей. Штат
полиции  составлял  порядка  полусотни  человек (включая инструкторов,
конторских  работников  и  группу  экстренной   медицинской   помощи),
экипированных,  правда,  по  последнему  слову техники - от вертолетов
"юла"  до  собак,  обученных  искать  динамит,   пластит,   героин   и
лизергамид.
     Все эти чудеса полиция демонстрировала,  в основном, на городских
праздниках  и  на  окружных  соревнованиях.  В  Трое  редко  случалось
что-либо, выходящее за рамки потравы огородов, мордобоя на сексуальной
почве или пьяной стрельбы в зеленых чертей. Однажды, лет десять назад,
Трою почтили визитом двое террористов (не то из Африки, не то из Азии)
и имел место захват заложников в супермаркете с последующей  операцией
по их освобождению. Еще, правда, случались контрабандисты, но они были
люди спокойные,  деловые и все битвы за их уличение происходили не  на
побережье, а в окружном суде.
     Короче говоря,  местные полицейские были грамотные, тренированные
и смелые парни,  но совершенно не готовые к тому, что произошло в Трое
в эту ночь.  Справедливости ради, надо сказать, что любые другие на их
месте вряд ли оказались бы лучше - просто потому, что ничего подобного
раньше не случалось, а на анализ ситуации не было времени...
     ... После  двух  порций  брэнди,  Айша  с  воодушевлением  начала
объяснять  Дину  глубокий  смысл происходящего.  Она достаточно быстро
добралась от Лапласа до Оорта и  уже  перешла  к  классификации  малых
небесных тел, когда у Дина в кармане запищала трубка.
     - Дин,  это  Фрей.  Ты,  вроде,  говорил  Венде  что-то  на  счет
скорпионов?
     - Да, а что случилось?
     - В  километре  к западу по дороге от моего дома на обочине лежит
труп.
     - Ты уверен, что это труп?
     - Имел возможность убедиться, когда проезжал мимо. У него снесено
пол-затылка.
     - Ты не пробовал позвонить в полицию?
     - Пробовал. Заняты все телефоны.
     - Ладно,  полицию я найду.  А ты обзвони всех, кого знаешь. Пусть
сидят  дома  и  закроют  все двери и жалюзи.  И пусть держат под рукой
оружие.
     - Сделаю. Только я не пойму, причем тут скорпионы?
     - К сожалению, не при чем.
     ...Телефоны перегреваются   от   звонков   насмерть  перепуганных
жителей.  Сначала кажется,  что это чья-то глупая  шутка,  потому  что
такого  просто  не может происходить на самом деле.  Затем - когда уже
ясно,  что нет,  не шутка - возникает  мысль,  что  масштабы  бедствия
многократно преувеличены паникой.  Потом пропадает связь с полицейской
машиной,  отправленной  проверить  сообщение  о  жертвах  в   открытом
дансинге на трассе Троя - аэропорт Праймер и тогда наступает шок.
     Поскольку надо  что-то  делать,  в  воздух   поднимается   "юла",
оборудованная  тепловым сканером.  Вскоре начинает поступать развертка
территории города, снятая в ИК-спектре с высоты полтора километра.
     Примерно к этому же времени, Дину удается пробиться по телефону к
советнику Тилле.
     - Вы знаете, что происходит?
     - Пытаюсь выяснить. Кстати, где вы находитесь?
     - В обсерватории. Выезжаю к вам.
     - Эдлер категорически против вашего присутствия.
     - Мне плевать на Эдлера. Это - мой город, а не его.
     - Имейте в виду, мистер Снорри, в вашем городе стреляют.
     - Спасибо, я в курсе. Вы бы лучше людей об этом предупредили.
     - Мы это уже делаем. Восьмой и двенадцатый канал. И не за чем вам
лезть под пули.
     - Я и не полезу. Ждите меня через час.
     - Черт с вами. Если вас подстрелят...
     - Не подстрелят.
     Дин убрал  трубку  в карман и автоматически допил остатки брэнди.
     - Ну? - спросила Айша.
- Восьмой  и  двенадцатый  канал, -  сказал  он, - и пусть никто
Не выходит из здания.
     - Серьезная заваруха?
     - Боюсь, что да.
     - И ты собрался в ней поучаствовать.
     - Так вышло.
     - Надеюсь, ты знаешь что делаешь.
     - Я тоже надеюсь.
     Выйдя из  обсерватории,  он  пробежал несколько метров до машины,
извлек  из  сумки  спортивный  пистолет   и   надел   спелеологическую
шлем-маску.   Ночь  исчезла.  Настал  пасмурный  зеленоватый  полдень,
насыщенный яркими цветами.  Дин видел каждый бугорок и каждую выбоину,
каждый камешек или клочок бумаги.
     Миновав насыпь,  он свернул на  пустошь.  Через  несколько  минут
берег  и  идущая  вдоль него дорога остались далеко справа.  Трасса на
аэропорт Праймер  пролегала  двумя  километрами  левее.  Пустошь  была
холмистая,  но достаточно ровная - требовалось только лавировать среди
редких небольших рощиц кустарника.
     Ему потребовалось  чуть  меньше  часа,  чтобы  добраться до офиса
шерифа.  И чуть больше,  чем потребовалось  отдельному  батальону  "А"
армейского   спецназа,  чтобы  выследить  человека,  которого  ТВ  уже
окрестило "волшебным стрелком"...
     Клейн сидел  в  кресле,  созерцая бутылку джина.
     - Они  расстреляли его из пулеметов прямо с вертолета,  - сообщил
он, - Мальчишку даже не довезли до больницы.
     - Мальчишку?
     - Да,  ему  было лет семнадцать.  Такой сопляк,  а уделал столько
народу. Кстати, про скорпионов - сам придумал?
     - Сам.
     - Это ты правильно.  А то было бы еще хуже.  Хотя и  так...  Двое
наших - тоже. Рушиц и Алфсен.
     Шериф плеснул в два стакана на четыре пальца джина. Молча выпили.
Дин закурил сигару и спросил:
     - Что теперь?
     - А почем я знаю?  Эдлер уже смылся  куда-то.  Специалист  херов.
Расхлебывать - мне с Бликсом.
     - Я не про расхлебывать.  Петер, тебе не кажется, что скоро здесь
могут кого-нибудь линчевать?
     - В смысле?
     - В прямом смысле. Завтра об ультиматуме Ларсена будет знать весь
город. И что, по-твоему, тогда будет с местными тейлменами?
     - Может, пригласить Тилле и Бликса? - спросил шериф.
     Дин пожал плечами.
     Через десять минут они сидели уже вчетвером.  И  чем  дальше  шло
обсуждение, тем более гадко выглядела перспектива.
     - По-моему,  - сказал Дин,  -  мне  надо  еще  раз  пообщаться  с
Ларсеном.
     - И как вы его намерены найти? - поинтересовался Бликс.
     - Это  -  мои проблемы.  Ваше дело - виртуализатор.  И еще,  я не
хотел бы, чтобы в этот раз за мной подсматривали. Идет?

                10. Гость (24 апреля, поздняя ночь).

     Коттедж в Серебряных Холмах до сих пор  был  отключен  от  связи.
После   ряда   манипуляций,   Дин  установил  связь  с  автосекретарем
фирмы-душеприказчика Ларсена и вступил с  ним  в  дискуссию.  Проблема
состояла в следующем:
     Доктор Ларсен  был  мертв  и,  следовательно,  связаться  с   ним
представлялось невозможным.
     Что такое "дубль" автосекретарь не знал.
     Комп-адреса помещений,  которые  находились в управлении фирмы по
поручению покойного Ларсена, не подлежали разглашению.
     Имя Динвалд   Снорри   не  произвело  на  автосекретаря  никакого
впечатления.  Он  лишь  очередной  раз  выразил  мистеру  Снорри  свои
соболезнования.
     Тогда Дин  поинтересовался,  не  было  ли   у   доктора   Ларсена
каких-либо  пожеланий  к  друзьям и коллегам по работе.  Автосекретарь
спросил,  является ли мистер Снорри  одновременно  другом  и  коллегой
покойного доктора Ларсена. После утвердительного ответа, автосекретарь
сообщил,  что  у  доктора  Ларсена  была  воля   получить   от   своих
друзей-коллег  краткие  устные  эпитафии,  если  на  то  будет желание
последних.
     У Дина такое желание было. Он сказал:
     - Он ушел, но остался, а после - вернулся.
     - Это что-то значит? - спросил автосекретарь.
     - Это эпитафия.  Всего лишь слова,  которые также далеки от  сути
дела, как само дело - от его названия.
     - И,  все же,  не могли бы вы прокомментировать это?  - настаивал
автосекретарь и Дин прокомментировал:
     - Первый ключ открывает дверь нашей последней могилы.  Все  люди,
за  редким  исключением,  бессмертны,  а  некоторые  -  в особенности.
Бессмертие - это очень долгая штука.  Возможно,  наше "я" - это только
путь  через все наши рождения и смерти.  Путь,  на котором нет ничего,
зато его там очень много.  Путь, который не ведет никуда и потому идти
по нему можно вечно.  Возможно, этот путь возвращается к своему началу
и,  когда кончится  Вечность,  последний  ключ  откроет  дверь  нашего
первого рождения.
     - Сам придумал? - послышался голос Ларсена.
     - Не совсем. Это просто мое вольное переложение Книги Ключей.
     Неожиданно окружающий мир обрел контуры. Дин осмотрелся. Он стоял
в круглом внутреннем дворе сказочного замка. Двор был был зеркальным ,
поэтому у себя под ногами Дин видел голубое небо, солнце, замок и себя
самого.  Небо  здесь  казалось  очень  низким и тоже было зеркальным -
поэтому отражение замка сливалось с самим замком.  В глубине  круглого
неба  Дин  видел  маленькую  фигурку самого себя вместе с перевернутым
отражением.  Еще одну такую же фигурку,  но уже совсем  крошечную,  он
разгледел в невообразимой глубине отражения у себя под ногами.
     Все вместе представлялось замкнутой и, в то же время, бесконечной
вселенной,  внутри  которой  неизвестный архитектор как будто глумился
над  свойствами  пространства.  Симметрично  расположенные   лестницы,
расходящиеся от центрального двора,  расширялись к периферии,  нарушая
все  законы   перспективы,   а   в   какой-то   неощутимой   точке   -
переворачивались и нависали над колоннадой.  Две внутренние галереи то
прятались за колоннадой,  то закрывали ее,  сохраняя  при  этом  форму
идеальной окружности. Наконец, упиравшиеся в небо многогранные башенки
казались каким-то непостижимым образом вывернутыми на изнанку.
     - А это - мое вольное переложение Книги Ключей, - сообщил Ларсен,
появляясь на одной из лестниц.
     - Любопытная композиция, - заметил Дин, - хотя, для Книги Ключей,
несколько статичная и слишком упорядоченная.
     - Ты находишь?
     - Ну, можно конечно поспорить. Только не сейчас.
     - Понятно, - кивнул Ларсен, - ты, разумеется, по делу.
     - И ты сам знаешь по какому.
     - Знаю,  Дин.  Но это не помешает мне принять тебя,  как гостя, -
Ларсен махнул рукой и сказочный замок  растаял  в  разлившейся  ночной
темноте.  Они оказался на берегу огромного круглого озера,  освещенном
несколькими висящими в небе разноцветными лунами.  Судя  по  бренчанию
банджо,  вспышкам фейрверков и танцующим фигурам,  здесь был праздник.
Ларсен жестом предложил расположиться на траве, предложил Дину сигару,
а сам закурил трубку. Некоторое время они молча смотрели на танцующих.
     - Том,  тебе не кажется,  что тебя используют?  - сказал  наконец
Дин.
     - Меня? Не очень представляю, как это можно сделать.
     - Это  можно  сделать.  Более  того,  это  уже сделано.  То,  что
произошло сегодня ночью,  было кому-то очень нужно. Кому-то, кто хотел
нарушить хрупкий мир между двумя культурами.
     - Не я начал эту войну, - спокойно заметил Ларсен.
     - Не  ты.  Но  ты  мог  придумать  что-нибудь  умнее  охотника за
прохожими.
     - А почему я должен был выдумывать что-то этакое?
     - Да потому,  что теперь каждый дурак  знает:  тейлмены  безумны,
агрессивны и смертельно - опасны.
     - Дин, ты даже не представляешь, как мне на это наплевать. У меня
есть счастливый,  прекрасный и свободный народ,  живущий в собственной
вселенной.  Народ, не знающий болезней, старости и смерти.
     В этой  вселенной тот парнишка,  которого ты назвал "охотником за
прохожими" - жив.  То, что его биологическое тело погибло, волнует его
не больше, чем тебя - пчелиный укус: поболит, почешется и пройдет.
     Наш народ не знает страха и принуждения.  У нас нет  политических
партий,  финансовых  империй и навязанных ими жизненных стандартов.  У
нас каждый живет так,  как хочет.  Есть только одно общее желание:  не
мешайте нам жить,  не лезьте в наши дела. Обществу рилменов нечего нам
предложить кроме своих коллективных психопатологий.  Мы готовы принять
любого,  кто придет, чтобы стать одним из нас. Но мы никогда не примем
чуждых нам правил,  а тот,  кто хочет навязать их нам  силой  -  пусть
знает, что мы в состоянии ответить ударом на удар.
     - Прекрасная речь.  Поздравляю. Том, ты никогда не чуствовал себя
пророком единого Бога? Моисеем, Мухаммедом или Заратуштрой?
     - Не случалось.
     - Это хорошо. Значит, тебе еще можно что-то доказать.
     - Что например? - поинтересовался Ларсен.
     - Например,   если   против   вас   начнут   настоящую  войну  на
уничтожение,  то не пройдет и года,  как комп-копии ваших личностей  и
ваших  вселенных будут уничтожены и от вашего народа не останется даже
воспоминания.  Ты ведь понимаешь,  что  с  технической  точки  зрения,
уничтожить вас не сложнее,  чем какой-нибудь вид компьютерного вируса.
Скорее даже проще - поскольку вы  не  создавали  себя  специально  для
такой войны.
     - Это теоретически,  - заметил Ларсен,  - а практически, общество
не  готово  вести  такую  войну.  Слишком  многим придется поступиться
обществу,  слишком велики будут экономические издержки, слишком сильно
придется  ограничить  неприкосновенность  личности,  чтобы  это  стало
практически выполнимым.
     - Общество ПОКА не готово,  - возразил Дин, - еще несколько акций
типа сегодняшней и  общество  поддержит  все  подобные  ограничения  и
согласится со всеми издержками, лишь бы уничтожить вас. Повторяю, Том,
тебя  используют,  чтобы  подготовить   соответствующее   общественное
мнение.
     - Допустим.  Кто  же   этот   гений   социальной   психологии   и
политической интриги?
     - Тот,  кому зачем-то необходимо подчинить тейлменов.  Только  не
спрашивай меня,  как его имя и какова его конечная цель. Я и сам этого
не знаю.
     - Но надеешься узнать? - спросил Ларсен.
     - Может быть, а может и нет. Это не моя война. Я просто сторонний
наблюдатель. Вот и все, что я хотел сказать.
     - У нас тут, как видишь, праздник. Может, останешься ненадолго?
     - Спасибо, как-нибудь в другой раз.
     Покинув виртуализатор, Дин сразу же обратил внимание на несколько
озадаченное выражение лиц у всех присутствующих.
     - Динвалд Снорри,  вы арестованы,  - сказал Бликс,  - у вас  есть
право сделать два звонка, вызвать адвоката, не отвечать на вопросы.
     - Вы все тут, случаем, не спятили? - поинтересовался Дин, - в чем
хоть меня обвиняют?
     - Организация беспорядков. Ордер подписан прокурором округа.
     - Но вы хоть понимаете, что это бред?
     Бликс и Тилле одновременно пожали плечами.
     - Ладно,  могу  я,  по  крайней мере,  сделать эти два звонка без
свидетелей?
     - Дин,  это  не  по  правилам,  - мягко сказал Клейн,  - ты уж не
обижайся.
     - Уж не обижусь,  - в тон ему сказал Дин и набрал  номер  доктора
Венде.  Шериф вздохнул и ушел на другой конец кабинета - по телевизору
шел бейсбольный матч.

                11. Каталажка (24 апреля, утро).

     Не самое приятное занятие просыпаться в каталажке, особенно когда
вас  будят  словами:  "Динвалд  Снорри,  на  допрос".  Когда   Дин   в
сопровождении сержанта вошел в кабинет шерифа,  настроение у него было
преотвратное,  а когда он увидел  там  Эдлера  -  оно  стало  и  вовсе
неописуемым.
     - Садитесь,  - спокойно сказал Эдлер,  - права свои вы, я полагаю
знаете, так что перейдем сразу к делу.
     - Переходите,  - флегматично согласился Дин,  уселся поудобнее  и
закурил.
     - У нас к вам пара-тройка вопросов.
     - И всего-то?
     - Как вам удалось связаться с Ларсеном?
     - Я договорился с его автосекретарем.
     - И вы могли бы сделать это еще раз?
     - Полагаю, что да.
     - Так полагаете или да? - переспросил Эдлер.
     - Знаете,  уважаемый,  - со вздохом  ответил  Дин,  -  я  еще  со
вчерашнего дня подозревал,  что вы - мудак, но убедился только сейчас.
Оторвите лучше задницу от  стула  и  вызовите  кого-нибудь  из  вашего
начальства.
     - Что вы сказали?
     - Я дал вам ценный совет.  Советую поторопиться,  иначе заварится
каша,  которую ваше говняное бюро не расхлебает до второго пришествия,
а вы попадете под какой-нибудь трибунал.
     - Вы за это ответите! - заявил Эдлер.
     - Отвечу.  Только не вам, - сказал Дин и проворно нажал кнопку на
столе.
     В дверях возник сержант.
     - Проводите меня в номер, - сказал Дин, - я спать хочу.
     Эдлер молчал, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
     На этот раз Дину удалось-таки выспаться.  Проснулся он  свежим  и
бодрым. Тот же самый дежурный сержант, широко зевая и прихлебывая кофе
из огромной кружки, сражался с кроссвордом.
     - Завтрак мне полагается? - спросил Дин.
     - А как же.  У нас солидное заведение,  мистер Снорри,  -  сказал
сержант,   отработанным  движением  задвигая  стандартную  пластиковую
коробку в микровейв, - кстати, вы случайно не историк?
     - А что?
     - Кроссворд   исторический.   Может,   подскажете,    что    это:
предсказатель будущего по полету птиц из пяти знаков?
     - Авгур, - ответил Дин.
     - А греческая буква из семи знаков, первый - "о"?
     - Омикрон.
     - Класс!  А  может,  и  это  знаете:  римский император из девяти
знаков, третий с начала - "р"?
     - Каракалла. Пишется с двумя "л". Ну, как там с завтраком?
     - Еще две минуты.  Столица древнего мексиканского государства, до
фига знаков, третий с конца - "л"?
     - Теночтитлан. Пишется через "си-аш" и "ти-аш".
     - Ну,  вы даете, мистер Снорри! Кстати, ваш завтрак. Хотите, могу
плеснуть брэнди в кофе.
     - Не люблю с утра,  - сказал Дин.
     - Ну и правильно, - одобрил сержант, и спустя пару минут обиженно
сообщил,   -   ну,  блин,  эти  придумщики  кроссвордов  сбрендили  на
древностях.  Последнее слово,  мистер  Снорри:  создатель  древнейшего
кодекса законов.  Длинный, как черт-те что, в середине есть "м", "у" и
"а".
     - Хаммурапи,  - пробурчал Дин,  пережевывая титанических размеров
сэндвич, - через два "эм".
     Подходит! Лихо мы с ним разделались.  Кстати,  вас надолго  сюда,
мистер Снорри?
     - Там видно будет. Почитать есть чего-нибудь?
     - А то. Ошен-экспресс и Праймер-дейли.
     Дин углубился  в  изучение  прессы.  В  центральной  Африке опять
волтузили друг друга какие-то  местные  царьки  с  труднопроизносимыми
именами (весь цивилизованный мир изображает крайнюю озабоченность). От
"Вайкинга-Ф" пришло сообщение об успешной посадке на спутнике  Нептуна
-   Тритоне,   наиболее   удаленном   от  Земли  месте,  где  возможно
существование квазижизни (весь цивилизованный мир аплодирует). Великий
Адриан  Шайен  продемонстрировал  в Париже новые пляжные модели сезона
(весь  цивилизованный  мир  в  восхищении).  На  внепланетной  колонии
Армстронг-XXI  родился первый ребенок (весь цивилизованный мир пускает
розовые слюни).  На чемпионате мира по пушболу в финал  вышли  сборные
Евроскандии и Сайберии (весь цивилизованный мир разинул рот в ожидании
игры). Короче говоря, ничего интересного в прессе не было.
     А потом у дежурного сержанта запищал селектор и  Дин  понял,  что
это опять за ним.
     На этот  раз  его  собеседником  был весьма дородный господин лет
пятидесяти,  напоминающий классический типаж  добропорядочного  буржуа
начала XX века.
     - Насколько я понял,  вы хотели поговорить с руководством Бюро, -
сказал он,  - к вашим услугам Кейл Айсхопф, региональный директор Бюро
по юго-восточному округу. Итак, я вас слушаю.
     - Это я вас слушаю,  - поправил Дин, - ваш инспектор хотел задать
мне какие-то вопросы,  но в силу его тупости и хамства разговор у  нас
не получился.
     - Вы,  между прочим,  тоже не явили собой образец корректности, -
заметил Айсхопф.  Но оставим это.  Итак,  мистер Снорри, похоже что вы
разбираетесь в происходящем значительно лучше, чем мы.
     - Вы вообще не разбираетесь в происходящем, - поправил Дин.
     - Хорошо,  пусть так.  Мы не разбираемся.  Мы  наделали  дурацких
ошибок. Сейчас мы уже имеем целую кучу трупов и боимся даже лишний раз
пукнуть,  чтобы не получить еще  столько  же.  Вы  удовлетворены,  или
хотите  еще кого-нибудь из нашей команды обозвать мудаком,  прежде чем
сказать что-нибудь по делу?
     - Прежде всего,  я поеду домой, приму душ, переоденусь, просмотрю
входящие  месседжи,  выпью  чашечку  черного  кофе,  съем  булочку  со
сливками, а уж потом можно поговорить по делу.
     - Да поймите же,  нет  у  нас  времени  на  душ  со  сливками!  -
взорвался Айсхопф.
     - Да пошли вы на ***,  - спокойно ответил Дин и, уже отработанным
движением, нажал кнопку на столе.
     - Не стыдно?  - спросил Айсхопф,  бросив взгляд на появившегося в
дверях сержанта,  -  ведете себя,  как какой-нибуь патлатый тинэйджер.
Ладно, поехали к вам домой.
     - Что-то не припомню, когда я успел вас пригласить.
     - Для начала  я  просто  вас  подвезу.  Ночью  ваш  "грассхоппер"
отогнали к вашему дому,  так что мы просто обязаны вас доставить. А по
дороге я расскажу вам кое-что.
     - Что-то,   после  чего  я  захочу  пригласить  вас  на  кофе?  -
предположил Дин.
     - А вы догадливы, - заметил Айсхопф.

              12. Шторм приближается (24 апреля, день).

     - К  сожалению,  сегодняшним  ночным  шоу  дело не кончилось ,  -
сообщил Айсхопф,  не без труда втискивая свою тушу за руль патрульного
"мистрал-С",  -  к  утру все стало еще гаже.  Вся эта история попала в
прессу.  Пока все торговали лицом и прикидывали что  к  чему,  четверо
ваших  местных ребят взяли помповые ружья и отправились на прогулку по
окраине.  И гуляли пока не наткнулись на патрульную  группу.  В  итоге
ребята сидят в каталажке с битыми мордами,  у нас появилась еще дюжина
тейлменов-покойников,  а  пресса  уже  называет  все  это   "троянским
кризисом".
     - Я же предупреждал,  -  заметил  Дин,  -  кстати,  вы  бы  ехали
поаккуратнее. Здесь, все же, город, а не гоночный трек.
     - Предупреждал,  -  отозвался  Айсхопф,   пропустив   мимо   ушей
справедливое замечание на счет езды, - только у нас нет столько людей,
чтобы защищать одну половину населения города от другой.
     - И что тейлмены?
     - Молчат.
     - Понятно.
     - Что вам понятно?
     - Мне  понятно,  что  они  ждут  от рилменов акта доброй воли,  -
пояснил Дин, и подумав, добавил, - пока ждут.
     - И в чем должна заключаться добрая воля? - спросил Айсхопф.
     - Скорее всего, в выплате компенсации.
     - Какой и кому?
     - Надо связаться с Ларсеном.  Так что,  я все-таки, приглашаю вас
на чашечку кофе.
     - С Ларсеном?  -  переспросил  Айсхопф,  -  это  тот  сумасшедший
ученый,  который  имитировал  свою  смерть и теперь играет в индейцев,
скрываясь от полиции?
     - Бред, - сказал Дин.
     - Что именно?
     - Все.  Ларсен умер на самом деле и,  соответственно, ни от какой
полиции не скрывается. А кто сумасшедший и кто играет в индейцев - это
еще большой вопрос.
     - И как же вы намерены с ним связаться, если он умер? Вызвать его
дух и заняться столоверчением?
     - Приедем - покажу, - лаконично ответил Дин.
     Рядом с  коттеджем  Дина стоял разрисованный камуфляжными узорами
армейский вездеход.  Трое молодых ребят  в  комбинизонах  и  пятнистых
беретах  дефилировали  между вездеходом и входной дверью.  В кажущейся
небрежности,  с которой они держали  свои  автоматы  читалась  скрытая
угроза.
     - Это еще что за цирк? - поинтересовался Дин, вылезая из машины -
у нас что, военное положение?
     - Всвязи с беспорядками,  ваш дом,  находится под охраной  группы
спецназначения, -  сообщил  Айсхопф,  -  как,  впрочем,  и  ряд других
объектов.
     - Ладно,  - сказал Дин,  - под охраной, так под охраной. Пойдем в
дом. Я обещал вам кофе.
     - И продемонстрировать вызывание духов, - напомнил Айсхопф.
     - Разумеется.  Кстати,  вы не в курсе,  "Серебряные Холмы" до сих
пор заблокированы по кабельной связи?
     - Пока да, хотя мы рассматриваем...
     - Я просто спросил да или нет,  -  перебил  его  Дин,  -  значит,
придется  как  в прошлый раз.  Садитесь к кросс-монитору.  Когда будет
надо, я вас подключу.
     Дин прошел в кабинет и погрузился в виртуализатор.
     ... Уже знакомый Дину  автосекретарь  фирмы-душеприказчика  снова
вежливо сообщил о том,  что связаться с Томасом Ларсеном невозможно по
причине  его  смерти.   Однако,   стоило   Дину   представиться,   как
автосекретарь  вежливо  поинтересовался,  не  желает  ли мистер Снорри
добавить что-нибудь к эпитафии.
     У Дина, разумеется, такое желание было:
     - Смысл существования - это то,  что дает разуму интерес и волю к
жизни, - сказал он.
     - Ваши эпитафии обладают тем свойством,  что  нельзя  определить,
относятся они к живому или к мертвому, - заметил автосекретарь.
     - Сомнительна  ситуация,  когда человек мертв,  - ответил Дин,  -
одни говорят,  что его уже нет,  другие - что он все  еще  есть.  Иные
говорят:  "кто умер,  но не забыт,  тот бессмертен",  иные же:" кто не
теряет свою природу, вечен".
     - А каково ваше мнение по этому поводу, мистер Снорри?
     - Мое мнение просто.  Для себя я есть,  пока я могу  задать  себе
вопрос:  "кто  я?"  и  убедить  себя  в  том,  что "я" - это я.  А для
окружающих, соответственно, если я и их могу убедить в том же.
     Раздался мелодичный писк и произошло включение.
     Вокруг от горизонта до горизонта простирался безжизненный морской
берег. Сверкающие под ярким солнцем волны набегали на него с ритмичным
шорохом,  чуть-чуть не касаясь ног сидящего на песке обнаженного юноши
с  фигурой  лайфсейвера  и лицом Ларсена,  каким он,  наверное,  был в
молодости.  В шагах в двадцати от  него  перебрасывались  мячиком  две
такие же обнаженные и исключительно привлекательные девушки.
     - По крайней мере, меня ты убедил. Привет Дин.
     - Привет, Том. Как дела?
     - Бездельничаю,  как видишь,  - ответил  Ларсен,  швыряя  в  море
подвернувшийся под руку камешек, - а ты, конечно, опять с какой-нибудь
проблемой. Очередные переговоры о мире, не так ли?
     - Верно, Том.
     - И ты снова посредничаешь?
     - Нет.  И больше,  наверное,  не буду. Так что можем поговорить о
том - о сем,  а потом,  если  ты,  конечно,  не  будешь  возражать,  я
приглашу на беседу одного человека.
     - Кого, если не секрет?
     - Некто Кейл Айсхопф.  Крупная шишка из Бюро.  Он торчит у меня в
гостиной.
     - Ну, что ж, это будет любопытно.
     Одна из девушек повернулась и изящным движением бросила мяч Дину.
Он автоматически поймал его, перебросил обратно и заметил:
     - Симпатичные девчонки.
     - В некотором роде,  мои крестницы,  - сказал Ларсен,  - фантомы,
как  и я,  но,  в отличии от меня - синтетические,  то есть никогда не
имевшие биологического прототипа.  По-моему,  ты им понравился.  Может
быть, хочешь развлечься?
     - Как-нибудь в другой раз.
     - Дружище, так всю жизнь можно отложить на другой раз.
     - Глядя на тебя,  начинаешь верить,  что этот "другой раз"  может
оказаться не так уж плох.
     - У  каждого  раза  своя  специфика,  -  сказал Ларсен,  - как ты
понимаешь,  эта жизнь,  все же,  весьма существенно отличается от той,
которую принято называть "реальной".
     - Чем, кстати? - поинтересовался Дин.
     - Вот  уж  от  кого  не  ожидал такого вопроса,  так это от тебя.
Хотя... Может быть, именно от такого человека, как ты, его и следовало
ожидать. Знаешь, что самое любопытное?
     - Что же?
     - А  то,  -  сказал  Ларсен,  -  что я абсолютно уверен в наличии
существенной разницы,  между "той" и "этой" жизнью,  но органически не
могу понять,  в чем она заключается. Это напоминает пробуждение, когда
мгновенно забываешь сон,  который только что видел.  Где-то в  глубине
сознания  болтаются  ошметки каких-то неясных образов,  но их никак не
удается соотнести с реальностью яви.
     - Интересная аналогия,  - заметил Дин,  - и мне кажется,  что она
гораздо глубже, чем просто аналогия. Ты же не будешь отрицать, что при
таком мгновенном стирании сна часть нашего "я" разрушается.
     - Но само "я" остается,  - добавил Ларсен,  - как ты сказал,  для
себя я есть, пока я могу задать себе вопрос: "кто я?" и убедить себя в
том, что "я" - это я. Сам придумал?
     - В основном - да.
     - Очень интересно. Надо будет покрутить эту мысль так и сяк.
     - Я рад,  что тебе понравилось.  А сейчас,  если не возражаешь, я
приглашу мистера Айсхопфа.
     Ларсен кивнул.  Дин  исполнил  символ  присоединения  и  на песке
появился кросс-монитор.  Лицо Айсхопфа  на  экране  сразу  же  приняло
несколько  удивленное выражение - он явно не привык вести переговоры с
голым собеседником в присутствии голых девиц, играющих в мяч.
     - Добро  пожаловать,  -  сказал Ларсен,  - надеюсь,  вас не очень
смущает то, что я одет не по протоколу.
     - Не стоит беспокойства, мистер Ларсен.
     - Отлично. Тогда я весь внимание.
     - Надеюсь,  -  сказал  Айсхопф,  - вы в курсе,  что происходит на
белом свете.
     - Вполне.
     - И что вы намерены предпринять по этому поводу?
     - Да  ничего.  Разве  что,  могу  снова  предложить вам заплатить
нашему сообществу компенсацию за ту скверную историю.  Если вы поняли,
что я имею в виду.
     - Мистер Ларсен,  вы должны понять,  что  такие  вопросы  так  не
решаются.  Мы  согласны  восстановить вашей общине тейлменов кабельную
связь и,  по возможности,  обеспечить физическую безопасность,  но  вы
должны гарантировать, что не будет эксцессов с вашей стороны.
     - Вы меня развеселили,  - сообщил  Ларсен,  -  особенно  на  счет
физической  безопасности.  Поймите,  это у вас один мир,  одна жизнь и
одна смерть, а в тейле сколько угодно миров и ваш - всего лишь один из
них, причем довольно скучный. Подумайте об этом, а я немного поплаваю.
Дин,  если тебя не затруднит,  объясни мистеру  Айсхопфу,  что  я  ему
ничего не должен, как и он мне.
     - Нет проблем, - сказал Дин.
     Ларсен встал,  без всякого разбега прыгнул рыбкой и его тело косо
врезалось в волны метрах в пяти от берега.
     Девушки немедленно  прекратили  игру  в  мяч и,  подбежав к Дину,
уселись рядом на песок.
     - Привет,  -  сказала  одна из них,  похожая на китаянку,  - меня
зовут Эни.
     - А меня - Бони,  - сообщила вторая, похожая не то на креолку, не
то на маори, - а вы - Дин, правильно?
     - Верно, - сказал он.
     - Можно задать вам один вопрос? - спросила Эни.
     - Можно.
     - Мы с Бони  поспорили,  какие  акции  из-за  всей  этой  истории
первыми   подскочат   в  цене:  производителей  оружия  или  страховых
компаний?
     - Полагаю,  что производителей оружия. Человеку в таких ситуациях
больше свойственно полгаться на пистолет, чем на страховой полис.
     - Значит, я выиграла! - заявила Эни.
     - Мы еще не видели пятничных котировок, - парировала Бони.
     - А  вообще,  - добавил Дин,  - симпатичным девушкам больше идет,
когда они разговаривают о чем-нибудь менее скучным, чем курс акций.
     - Например о сексе? - спросила Бони.
     - Например,  хотя  есть  еще  огромное  количество  интересных  и
веселых тем для разговора.
     - Расскажите нам, - попросила Эни.
     - Расскажу,  но  только  не  сейчас.  Видите,  мистер Айсхопф уже
нервничает, я обещал переговорить с ним, пока Ларсен купается.
     - А потом? - спросила Бони.
     - Обязательно.
     Девушки махнули  ручками,  пробежав  по  берегу несколько метров,
влетели в воду,  подняв фонтаны брызг,  и поплыли  куда-то  в  сторону
горизонта.
     - Мистер Снорри,  что это за ненормальные девицы  и  что  вы  там
говорили о пистолетах и страховых полисах? - поинтересовался Айсхопф.
     - Это подопечные Ларсена.  А рассуждали они вполне логично:  если
то,  что теперь называется "троянский кризис",  будет развиваться,  то
будет больше стрельбы и больше  страховых  сделок  на  соответствующие
риски.  Соответственно,  возрастут инвестиции в первое и второе.
     - И как вы представляете себе развитие кризиса?
     - Очень   просто,   -  ответил  Дин,  -  будет  еще  какая-нибудь
экстремистская выходка тейлменов и не менее дикая реакция  возмущенной
этим остальной части населения с новыми жертвами - кстати,  совершенно
не обязательно в Трое. Это безобразие будет разрастаться лавинообразно
-  и  по  масштабу  и  по территории.  В какой-то момент вмешательство
охранников правопорядка кончится не  битыми  мордами,  а  убитыми  или
покалеченными.  Какая-нибудь  политическая  сила  этим воспользуется и
заявит   либо   о   чудовищных   зверствах   властей,   либо   об   их
непозволительной мягкости. Достаточно или продолжать?
     - Вполне достаточно. Так что просил Ларсен рассказать мне?
     - Ничего   особенного.  Вам  приходилось  играть  в  какую-нибудь
виртуальную игру,  где  в  случае  ошибки  вы  как-бы  погибаете?  Это
называется  овергейм  и  после  можно  или  начать еще один гейм,  или
выбрать другую игру, или просто пойти пить пиво.
     - Разумеется, ну и что?
     - А  то,  -  сказал  Дин,  -  что  для  тейлмена  так  называемый
"реальный" мир - это не более, чем такая игра. Одна из многих. Если он
погибает в этом мире,  то это просто овергейм,  после  которого  можно
пожить в какой-нибудь другом мире, потом в третьем и так далее.
     - Но  ведь  человек,  погибающий  в   реальном   мире,   погибает
по-настоящему,  - возразил Айсхопф,  - этот человек мертв,  его больше
нет!
     - По-вашему,  Ларсена  нет?  -  спросил  Дин,  -  а  кто же тогда
бултыхается там, в волнах, как пьяный дельфин?
     - Имитация,  как и это море,  волны, девицы и все прочее - сказал
Айсхопф, - не спорю, довольно искусная, но все же, имитация.
     - Сами вы имитация вместе с вашим "реальным" миром. Он в такой же
степени Томас Ларсен,  в какой вы  -  Кейл  Айсхопф.  С  точностью  до
технических подробностей, причем не обязательно в вашу пользу.
     - Что вы имеете в виду?
     - Долго  объяснять.  Просто рекомендую вам принять во внимане то,
что тейлмен из данной общины после физической смерти сохраняет  разум,
память и волю, и то, что каждому такому тейлмену об этом известно.
     - Тогда какой для них смысл устраивать драку за свои права в этом
мире и вымогать денежную компенсацию?
     - А какой для  вас  смысл  играть  в  в  какую-нибудь  игру  типа
"Конан-наемник",  "Властелин  колец"  или "Воин Атлантиды",  сражаться
насмерть с врагами и чудовищами,  добывать  сокровища  или  домогаться
прекрасных принцесс?
     - Выиграть, - не задумываясь ответил Айсхопф.
     - Вот и ответ.
     - Но в реальной жизни они убивают реальных людей,  а не  какие-то
дурацкие фантомы! И эти люди умирают по-настоящему!
     - Так и фантомы в своем мире умирают по-настоящему.
     - Бред!  - отрезал Айсхопф,  - когда запускаешь игру с начала, те
же фантомы появляются по-новой.
     - Это для вас фантомы те  же,  а  на  самом  деле  они  новые,  -
возразил Дин, - те фантомы, которых вы убили, вне сомнений мертвы.
     - Вы или спятили, или добиваетесь, чтобы спятил я.
     - Ничего подобного, просто я пытаюсь объяснить вам, что некоторые
понятия весьма относительны.
     - И что же из этой относительности следует?  - спросил Айсхопф.
     - Только то,  что ситуация подошла к развязке. Или их тейлу будет
выплачена   компенсация,   или   с  большой  вероятностью  реализуется
сценарий, который я описал в начале.
     Недалеко от   берега   из   очередной   волны   вынырнул  Ларсен,
отряхиваясь по-собачьи,  вышел из воды и улегся на спину, заложив руки
за голову.
     - Выплата  правительственной   компенсации   за   уголовщину?   -
переспросил Айсхопф, - я еще понимаю, если родственникам пострадавших,
но не посторонней же организации!  Так не бывает,  мистер  Снорри.  По
крайней мере, в цивилизованных странах.
     - Все когда-нибудь случается впервые, - философски заметил Дин.
     - Кроме того, вы не владеете вопросом, - лениво добавил Ларсен, -
только  на  моей  памяти  такое  случалось,   как   минимум,   дважды.
Правительства,  допустившие  геноцид,  платили  виру  частным  фондам,
созданным для помощи  представителям  пострадавших  этнических  общин.
Абстрактным представителям, а не чьим-то родственникам.
     - И что, у вас есть такой фонд? - поинтересовался Айсхопф.
     - Есть, - подтвердил Ларсен.
     - Вот,  значит,  как. Может быть, вы скажете, как он называется и
где находится?
     - Скажу.  Фонд  "Открытое  небо",  Коломбо,   Шри-Ланка.   Можете
посмотреть в любом приличном справочнике.
     - И какое отношение  этот  фонд  на  Шри-Ланке  имеет  к  здешним
тейлменам?
     - Тейлмены не бывают "здешними" и "не здешними", - сказал Ларсен,
- у тейлмена нет страны, у него есть тейл, а тейлы не знают границ.
     - Ладно,  допустим,  это   -   философский   вопрос.   А   какова
предполагаемая сумма компенсации?
     Ларсен вздохнул.  Посмотрел  на  небо,  где  зависло  неподвижное
солнце,  на ласковое море,  на девушек,  которые уже успели вылезти из
воды и возобновили игру в мяч.  Назвал сумму - ту же самую,  что  была
написана на листке бумаги позавчера в "Серебряных холмах".
     - Однако, аппетиты у вас, - сказал Айсхопф, - а если нет?
     - Нет - значит нет. Вам жить на этой земле - не нам.
     - Хорошо, а если да?
     - Тогда  есть  исполнительный  орган  фонда,  с которым вы можете
решить технические вопросы. Координаты, как я уже говорил, можно найти
в любом приличном справочнике. Мой добрый совет: не тянуть с этим.
     Ларсен небрежно взмахнул рукой и кросс-монитор растаял в воздухе.
     - Кажется,  ты что-то обещал рассказать девчонкам,  - заметил он,
как ни в чем не бывало обращаясь к Дину.

             13. Меморандум (24 апреля, ближе к вечеру).

     - Как люди разговаривают люди? - спросила Эни.
     - По-разному.
     - А вы научите нас?
     - Попробую.  Пусть каждая из вас случайным образом выберет слово,
обозначающее какой-нибудь объект.
     - Впадина, - сказала Эни.
     - Машина, - сказала Бони.
     - А теперь,  - сказал Дин,  - Эни находит любую ассоциацию  между
своим объектом и термином "секс" либо производными от него.
     Девушка ответила практически мгновенно:
     - Сексуальная  привлекательность женщины зависит от соотношения и
расположения впадин и выпуклостей на теле.
     - Подходит. Теперь Бони. Ты слышала это высказывание. Твоя задача
- найти ассоциацию нескольких его элементов,  своего объекта и термина
"секс" или его производных.
     - В   эпоху   бронзы   женщина  рассматривалась  как  машина  для
удовлетворения сексуальных потребностей и  деторождения.  Ценность  ее
определялась по соответствию принятым стандартам строения тела.
     Дин удовлетворенно хлопнул в ладоши и сказал:
     - Продолжим.   Теперь  Эни  выбирает  новый  объект  -  еще  одно
случайное слово.
     Ларсен уселся поудобнее и заинтересованно прислушался.
     - Виноград, - сказала Эни.
     - Отлично, - одобрил Дин, - а теперь ты находишь ассоциацию между
своим   новым   объектом   и   непересекающимися    элементами    двух
предшествующих высказываний.
     - Когда люди научились сбраживать виноград, они выяснили, что под
влиянием  алкоголя  требования к сексуальной привлекательности женщины
заметно снижаются. Если женщина не соответствовала принятым стандартам
строения тела, алкогольное опьянение мужчины могло как-бы увеличить ее
ценность.
     - Блестяще.  Теперь  Бони  проделывает  то  же самое со случайным
словом и двумя последними высказываниями.
     - Коммерция,   -  сообщила  Бони  и  продолжила,  -  рассмотрение
женщины,  как машины для  удовлетворения  сексуальных  потребностей  и
обнаруженный  эффект  снижения  под  влиянием  алкоголя  требований  к
стандартам ее тела,  немедленно получил применение в коммерции, связав
виноторговлю с проституцией.
     - Бони,  а ты уверена,  что слово "коммерция" было выбрано  тобой
случайно? - спросил Дин.
     - Уверена.
     - Ты  задал  не тот вопрос,  который хотел,  - заметил Ларсен,  -
скажи,  Бони,  в процедуре,  которую ты использовала, выбор любых двух
слов был равновероятен?
     - Нет,  поскольку этого и  не  требовалось  по  условиям  задачи.
Вероятность  выбора  слова зависела от интенсивности его ассоциаций со
словами, ранее использованными в разговоре.
     - Почему так? - поинтересовался Дин.
     - Это просто,  - ответила Бони,  - я  определила,  что  при  этом
минимизируется количество операций, приводящих к решению.
     - Черт побери! - сказал Ларсен, - они вечно находят дырки в любом
задании.
     - Это была не дырка, - возразил Дин, - это было решение.
     - Решение чего?
     - Решение задачи о том,  как разговаривают люди.  Мы же  с  этого
начали,  не так ли?  А теперь мне,  наверное, пора. Иначе этот Айсхопф
сожрет все мои булочки со сливками.
     - Полагаю, вам надо предотвратить это, - согласилась Эни.
     - А в следующий раз вы научите нас чуствовать,  как люди, - не то
спросила, не то предложила Бони.
     - Я подумаю об этом, - пообещал Дин, - счастливо.
     - Еще секунду,  Дин, - сказал Ларсен, - ты даже не представляешь,
как много ты только что сделал.
     - Не представляю, Том, - согласился он и выполнил символ выхода.
     ...Кейл Айсхопф кругами ходил по гостиной, как голодный хищник по
клетке.
     - Что-нибудь не  так?  -  ехидно  спросил  Дин,  наливая  кофе  и
извлекая  из  холодильника  те  самые  булочки,  - или просто этот мир
оказался несколько безумнее, чем вы себе представляли?
     - Как мне сообщили пока вы общались с этим Ларсеном, сегодня днем
имели место два инцедента вне Трои. В Пимбо и в Тингарде.
     - Есть жертвы?
     - Увидите в новостях.
     - Значит есть, - констатировал Дин, жуя булочку, - ладно, в конце
концов, это ваши проблемы. Пейте кофе.
     Айсхопф механическим движением взял чашечку,  опустошил ее в  два
глотка,  потсавил  обратно  на  стол.  Закурил сигарету и выжидательно
посмотрел на Дина.  Тот,  не обращая на это внимания, прикончил первую
булочку и принялся за вторую.
     - Значит, мои проблемы? - произнес Айсхопф.
     - Я сказал "ваши", - уточнил Дин.
     - А я бы сказал "наши".  Вы, мистер Снорри, мобилизованное лицо и
находитесь на службе в АНБ.
     - Не   беспокойтесь  о  моей  службе,  -  сказал  Дин,  отвешивая
шутовской поклон,  - завтра в два часа дня этот вопрос решит городской
суд. Я даже догадываюсь как именно.
     - Когда вы успели?
     - У меня неплохой адвокат.
     - Итак,  вы намерены самоустраниться,  - резюмировал Айсхопф.
     - А что я могу поделать,  если вы не готовы воспринимать разумные
советы?
     - Например, совет выплатить виру этому сраному фонду?
     - Например, - согласился Дин.
     - И  вы  в серьез считаете это разумным?  Или вам просто кажется,
что федерация не обеднеет от потери нескольких сот миллионов талеров?
     Дин глубоко вздохнул и набрал номер на настольном телефоне.
     - Куда это вы звоните? - поинтересовался Айсхопф.
     - Сейчас узнаете...  Привет, Фрей. У тебя, кажется, есть лицензия
нотариальной палаты...  Замечательно,  ты не заглянешь  ко  мне  прямо
сейчас... Да, очень... Спасибо.
     - На кой черт вам нотариус?
     - Мне надоело говорить в пустоту,  - ответил Дин,  вешая трубку и
пододвигая к себе терминал компа,  -  а  сейчас  постарайтесь  мне  не
мешать, я занимаюсь очень важным делом.
     Через полчаса Фрей заверил довольно  объемный  документ,  большая
часть  которого  являлась подробной хронологией событий последних трех
дней,  с указанием даты и времени каждого события, перечисления лиц, в
нем  участвовавших  и  характера  их  участия,  вплоть  до цитирования
высказываний  этих  лиц  по  тем  или  иным  вопросам.  Меньшая  часть
представляла собой меморандум следующего содержания:

     "Истории известно  множество  случаев,  когда публичная власть из
тех или иных соображений способствовала  распространению  определенных
мнений вплоть до их возведения в ранг абсолютных истин.
     Все эти случаи развивались по одному сценарию:  поощрение частных
проявлений    нетерпимости,    игнорирование    массового   фанатизма,
попустительство   изуверским   выходкам    в    отношении    отдельных
инакомыслящих   и,   наконец,   открытая   дискриминация  в  отношении
многочисленных социальных групп.
     При этом  история  не  знает  НИ  ОДНОГО  случая,  когда подобная
практика не повлекла бы  за  собой  катастрофических  последствий  для
социума,  которые  реализуются  в  различных  формах  -  от системного
экономико-политического  кризиса  до  организованного   терроризма   и
гражданской войны.
     В нашем  случае  мы  УЖЕ  дошли  на  этом  пути  до  фанатизма  и
изуверства и УЖЕ получили первые ростки организованного терроризма.
     Уже пройдена  та  стадия,  когда  можно  сказать:  "давайте   все
забудем",  поскольку УЖЕ появились человеческие жертвы с ОБЕИХ сторон.
Но еще можно успеть заключить мир,  пока  жертвы  не  начали  называть
"боевыми потерями" и ОКРУГЛЯТЬ их число до нескольких значащих цифр.
     Пока институты  власти  еще   способны   обеспечить   необходимые
правовые  гарантии,  а  экономическое  положение  позволяет  выплатить
согласованные компенсации, необходимо сделать и первое и второе.
     В противном   случае,   общество  очень  быстро  может  оказаться
захвачено простой логикой войны,  которая оперирует терминами "победа"
и "поражение", а право заменяет силой."

     Документ был  определен,  как  "ответственное публичное заявление
для общественной пользы". Иначе говоря, с этого момента текст считался
доступным   неограниченному   кругу   лиц   с  правом  его  свободного
копирования и тиражирования.  Одну  из  копий  Дин  немедленно  вручил
слегка обалдевшему Айсхопфу.
     Никто, даже сам Дин,  в тот  момент  не  предполагал,  что  слова
"катастрофические последствия" и "очень быстро" окажутся исключительно
точными. Тогда этот документ получит название "троянский меморандум" и
станет частичкой истории.

             14.  Интермедия (вечер 25 - вечер 26 апреля).

     К вечеру побережье будто вымерло. Задолго до заката, все любители
морских процедур,  свернув свои шезлонги,  надувные матрацы, коврики и
прочее оборудование, погрузились в машины и разъехались кто куда.
     Все, кроме двоих.  Дин Снорри и Айша Нкона лежали абсолютно голые
на   прогретой  солнцем  гладкой  скале  и  с  некоторым  любопытством
наблюдали процесс,  напоминавший бегство  перед  лицом  надвигающегося
стихийного бедствия.
     - До чего же иррациональная штука страх,  - заметил Дин, проважая
глазами  последний отъезжающий автомобиль,  - еще вчера ночные гуляния
были здесь таким же обычным делом,  как утренний  кофе,  а  сегодня  у
среднего  обывателя не хватает смелости встретить темноту под открытым
небом.
     - Человеку вообще свойственно опасаться темноты,  - сказала Айша,
потягиваясь как сытая кошка,  - темнота  тысячелетиями  была  символом
опасности, ее населяли хищники, злодеи и инфернальные создания.
     - А,  может быть,  человек тоже  в  некотором  роде  инфернальное
создание, - предположил Дин, - как ты думаешь?
     - Тогда я - инфернальное создание,  которое  хочет  поплавать,  -
заявила  Айша,  вскакивая  на  ноги,  -  между  прочим,  кто-то обещал
показать мне солнечный грот.
     - Хорошо.  Тогда  поплыли  вон  к тому острову,  - он обнял ее за
плечи и прицелился указательным пальцем в черную скалу, выступающую из
воды   примерно   в   тысяче  футов  от  берега  и  похожую  на  спину
доисторического чудовища.
     Был штиль и по поверхности моря лениво катились пологие волны, на
которых  плясали  то  тусклые,  то ослепительно вспыхивающие солнечные
зайчики.  Дин плыл чуть позади Айши, любуясь тем, как легко скользит в
прозрачной   воде  ее  стройное  тело.  В  какой-то  момент  ему  даже
показалось,   что   все   это   -   пустынное   море,   игра    света,
удивительно-красивая  женщина  и сказочный остров впереди - происходит
не в реальности,  а в одном из  иллюзорных  миров,  которые  создаются
тейлменами и в которых они обитают большую часть жизни. Тем более, что
остров действительно был немножко сказочный.  Обогнув его  со  стороны
открытого моря, они оказались около глубокого грота, частично залитого
водой,  внутрь которого вел узкий  канал  глубиной  чуть  выше  колена
рослого человека.  Солнце висело почти точно напротив входа и его лучи
отражались от поверхности  маленького  и  мелкого  внутреннего  озера,
создавая внутри грота мягкое и какое-то зыбкое освещение.
     - Там случайно не обитает какой-нибудь дракон?  - спросила  Айша,
осторожно продвигаясь вглубь полусферического зала.
     - Только если очень необщительный.  Говорят,  когда-то это  место
использовали пираты, а потом алкогольные контрабандисты, но сейчас это
просто малоизвестная достопримечательность и место встречи  влюбленных
парочек.
     - То есть, мы относимся к последней категории?
     - Если только мы не пираты и не контрабандисты, - уточнил Дин.
     - И тебе приходилось заниматься здесь любовью?
     - Когда  я  был студентом,  мы небольшой компанией ездили сюда на
выходные.
     - Понятно,  - лукаво улыбнулась Айша,  - и как же  здесь  принято
заниматься любовью?
     ... Они  покинули  грот,  когда солнце опустилось за горизонт и в
небе начали разгораться первые звезды,  а на берег выбрались в  полной
темноте. Было уже прохладно и они, не одеваясь, залезли в машину.
     В свете фар закружились маленькие ночные мотыльки.  Дин  медленно
вывел машину на шоссе.
     - Когда у тебя самолет? - спросил он.
     - В десять тридцать по местному.
     - Я тебя провожу. До самого трапа.
     - Не надо сейчас об этом,  - попросила она, - Мне грустно уезжать
отсюда. Вернее не отсюда, а от тебя.
     - Ты сваришь кофе? - спросил он.
     - Сварю, - она улыбнулась, - целое ведро, если ты хочешь.
     - Наверное, - откликнулся он.
     Шоссе было абсолютно пустым - страх темной охоты  распугал  всех.
Лишь   пару  раз  мимо  них  мелькали  стоящие  на  обочине  армейские
вездеходы,  рядом с которыми маялись от безделья  вооруженные  люди  в
камуфляже.  Последний,  третий  блок-пост  они  проехали  у поворота к
Мышиной скале и через несколько минут остановились рядом с  коттеджем,
который снимала Айша.
     Когда Дин вышел из машины,  Айша уже стояла на песчаной дорожке -
точеная черная фигурка, облитая призрачным светом звезд.
     - Альтаир,  альфа Орла - сказала она,  показывая рукой  на  яркую
точку  чуть  выше  горизонта,  -  одна из самых ярких звезд.  А мутное
пятнышко чуть выше - наша комета.
     - А эти симпатичные звездочки слева?
     - Дельфин.
     - По-моему, не похож, - заметил Дин.
     - По-моему тоже,  - согласилась Айша,  - может  быть,  у  древних
астрономов было побольше фантазии.  Они же не знали,  что звезды - это
просто комки горячего варева.  Великие помойки  вселенной...  Пошли  в
дом. Я, кажется, обещала тебе ведро кофе.
     ... В эту ночь они  не  спали.  Пили  кофе.  Занимались  любовью.
Просто лежали рядом и разговаривали.  Дин курил свои сигары. На исходе
ночи прошел короткий ливень и  они  стояли  на  лужайке  перед  домом,
наслаждаясь хлещущими по телу водяными стрелами. Потом небо очистилось
и на нем снова вспыхнули звезды.
     - Все-таки они красивые, - заметил Дин.
     Айша кивнула и потерлась мокрой щекой о его плечо.  Он обнял ее и
шепотом спросил:
     - О чем ты думаешь?
     - Не знаю. Наверное, о том, что у нас с тобой было всего три дня.
Через несколько часов мы расстанемся.  Очень может быть,  что я больше
никогда-никогда тебя не увижу. Никогда не почуствую твою ладонь у себя
на бедре.  Ты больше никогда не будешь рассказывать мне свои  странные
сказки. Скупая штука - жизнь.
     - Почему ты думаешь, что никогда? - спросил он.
     - Только,  пожалуйста,  не говори, что мы обязательно встретимся,
что все будет хорошо  и  ...  Вообще,  не  говори  того,  что  принято
говорить в таких случаях.  Ты же знаешь,  как это бывает. У тебя будут
другие женщины,  у меня -  другие  мужчины,  а  от  нас  двоих  вместе
остануться только воспоминания,  чудесные воспоминания,  которые будут
тускнеть и растворяться во времени, как сахар в стакане воды.
     - Может  быть,  - сказал он,  - а может быть,  и нет.  Мы живем в
мире,  который стал очень маленьким - шесть часов из  конца  в  конец.
Может быть,  очень скоро,  или не очень,  ты окажешься здесь,  или я в
твоем Найроби,  или мы встретимся в каком-нибудь месте,  о котором  мы
сейчас даже не знаем, что оно существует и ты скажешь...
     - Я скажу: Дин, я страшно рада тебя видеть.
     - А я скажу: Айша, чудесная моя, ты помнишь, что мы еще не допили
наше ведро кофе?
     ... Он действительно проводил ее почти до самого трапа. Пассажиры
многоногой гусеницей втягивались в чрево  самолета.  Она  прижалась  к
нему и ее жесткие волосы щекотали его щеку.
     - Скажи, а мир действительно такой маленький?
     - Действительно.  А  до  твоей  Африки можно почти что дотянуться
рукой.
     - Правда?
     - Ну конечно.
     Она поцеловала  его в щеку и направилась к трапу.  Он провожал ее
глазами до самого люка. Потом развернулся и пошел к машине.
     ... Городскому   суду  Трои  понадобилось  всего  полчаса,  чтобы
отменить предписание о  мобилизации  Динвалда  Снорри,  эсквайра,  как
"использованное во вред интересам общества, для создания несовместимых
с человеческим достоинством условий службы",  присудить Дину  денежное
возмещение и запретить ряду поименованных должностных лиц приближаться
к самому Дину,  к его жилищу и к его имуществу ближе,  чем на двадцать
футов.
     После этого Дин задержался  в  Трое  ровно  на  столько,  сколько
требовала  упаковка  спортивной  сумки скромного размера.  Он не хотел
оставаться там, откуда только что исчезла Айша - африканская Артемида,
которую  так и хотелось представить ее себе бегщей по саванне с копьем
в руке...
     К полуночи он был уже в другом полушарии,  где его ждала проблема
эрозии управления в фирме "Санвинд Лимитед". Жизнь продолжалась.

          15. Нечто об эрозии управления (27 апреля - 4 мая).

     ... Первым его объектом стала плавучая платформа, предназначенная
для  добычи  планктона.  Гектар металла и пластика,  из месяца в месяц
дрейфующий по океану вслед за скоплениями  живой  мелюзги,  именуемыми
"планктонными   полями".   Персонал  плавплатформ,  в  силу  какого-то
неведомого   морского   обычая,   отличался   особой   склонностью   к
самым неожиданным и даже экзотическим формам разгильдяйства.
     Капитан Эйно Инари - могучий  морской  волк  с  пузом,  способным
без усилий вместить галлон пива, встретил Дина словами:
     - Всегда рад новому лицу.  Хотя знаете,  док,  на мой взгляд, эти
ваши психологии с социологиями, извините, полная фигня.
     - Кэп,  хотите честно?  Мне иногда самому так кажется,  - ответил
Дин, чем завоевал расположение капитана на ближайшие три дня.
     Впрочем, не исключено,  что это расположение было вызвано также и
литровой  бутылкой  сливянки,  которую  Дин предусмотрительно приобрел
перед вылетом на платформу.
     Этот и  следующие  три  дня  Дин  провел  в основном за обучением
команды игре в сиднейский бридж,  что  соответствовало  представлениям
капитана  о  социопсихологии,  как  о  сравнительно  безвредной  форме
шарлатанства.  Необременительные просьбы доктора  Снорри  относительно
организации  рабочего дня и отдыха капитан выполнял,  полагая что тому
надо для проформы имитировать какую-то полезную деятельность.
     На четвертый день,  найдя в кают-компании брошенные кем-то листы,
исчирканные  странными схемами и пиктограммами,  и обнаружив,  что его
вполне приличного образования  не  хватает,  чтобы  понять  их  смысл,
капитан испытал некоторое недоумение.
     На пятый  день  капитан  застал  механика Хокансона за терминалом
компа  в  процессе  обмена   данными   через   глобалнет   с   центром
информационных  технологий  Пало-Альто.  Это  было,  мягко  выражаясь,
необычно.  Более того,  некоторые из мелькавших на  экране  пиктограмм
показались очень похожими на случайно увиденные вчера,  и ему стало не
по себе.
     На шестой день трое матросов,  накануне ушедшие в  увольнение  на
берег, вернулись абсолютно вовремя,  совершенно трезвыми и без видимых
признаков похмелья.  Это было настолько дико,  что капитан заставил их
пройти тест на наркотики - и наркотики в крови не обнаружились.
     Вразумительного ответа  на вопрос,  чем они занимались на берегу,
добиться не удалось:  матросы ссылались на то,  что их способ отдыха -
их  личное  дело.  Ситуация  была настолько необъяснимой,  что капитан
решил просмотреть корабельный журнал-протокол за  последние  несколько
суток   с   целью  выяснить,  что  за  чертовщина  происходит  на  его
плавплатформе.  По итогам просмотра,  он  убедился,  что  в  служебном
поведении  плавсостава  наметился  необъяснимый  и  пугающий перелом в
лучшую сторону.
     Наученный горьким  опытом,  что  исчезновение  любого  порока его
подчиненных,  есть следствие возникновения у них какого-то еще худшего
порока,  капитан Эйно Инари провел предметные беседы со старшими групп
и доверенными людьми.
     Сделав некоторые выводы,  капитан Ивари как-то  вечером  зашел  в
каюту доктора Снорри и сказал, что как добрый христианин, не хотел бы,
чтобы на его корабле занимались черной магией и  якшались  с  нечистой
силой, даже если это и способствует росту дисциплины.
     Дин успокоил  его тем,  что работа практически закончена и завтра
он,  Дин,  отбывает в Паго-паго.  По этому поводу была распечатана еще
одна  бутылка  сливянки,  так  что  Снорри  и  Инари расстались так же
хорошо, как и встретились.

                ***
     Всемирно-известная эмблема:  два симпатичных дельфина,  прыгающих
через солнечный диск и фирменный слоган :  "МЫ ЛЮБИМ ПРОСТОР" украшали
застекленный фасад здания штаб-квартиры "Санвинд Лимитед" в Паго-паго.
     В данном  случае,  любовь  к  простору  выразилась  в  том,   что
совещание  топ-менеджеров  компании  проходило  не  внутри,  а снаружи
здания, в живописном сквере на берегу океана.
     Дин докладывал больше часа,  и теперь надеялся выпить чашку кофе,
пока не посыпались вопросы. Это удалось ему примерно на половину.
     - Вальтер   Лонгфельд,   коммерческий  директор,  -  представился
кряжистый  дочерна  загорелый  мужчина  (здесь  принято  было  каждому
представляться   при  выступлении  -  считалось,  что  это  -  признак
демократизма в управлении), - мистер Снорри, правильно ли я вас понял,
что  эффективности  управления  можно  достигнуть  только  представляя
сотрудникам их работу не совсем так, как она выглядит на самом деле?
     - Я бы сказал: "не так, как она выглядит с вашей точки зрения", -
ответил Дин,  - как я уже говорил, никакого "на самом деле", вообще-то
не существует.  Есть субъективное представление о  том,  чем  является
некая  работа  и  каков  должен  быть ее результат.  Это представление
соответствует тому, что я назвал игровым шаблоном работника.
     - Мистер  Снорри,  а  нельзя  ли  сделать  так,  чтобы  работники
занимались любимыми играми в свободное  время?  Скажем,  если  вложить
деньги  в  развитие  нашей  системы  спортивных  клубов для персонала.
Японцы одно время получали таким образом отличные результаты.
     Дин улыбнулся и отрицательно покачал головой:
     - В нормальном состоянии человек,  как это ни странно,  вообще не
занимается ничем, кроме игры. Он так устроен. Заставить его заниматься
чем-либо другим можно только превратив сначала в животное -  например,
путем грубого физического принуждения. Человек играет, когда работает,
играет, когда отдыхает, играет, когда занимается сексом, играет, когда
ссорится. Короче - практически всегда.
     - Я - Филипп Ру,  директор по персоналу,  -  сказал  толстячок  с
живым подвижным лицом и маленькими,  по-доброму хитроватыми глазами, -
мистер Снорри, вы, я полагаю знакомы с 15 критериями Херцберга? Я имею
в виду критерии мотивации труда.
     - Разумеется.
     - И,  -  продолжал  Ру,  - судя по всему,  с некоторыми из них вы
категорически не согласны.  Лично мне будет проще понять вас,  если вы
объясните, с какими именно.
     - С первыми девятью, - ответил Дин.
     - Я ожидал чего-то в этом роде, - заметил Ру.
     - А  нельзя  ли  перейти  на  нормальный  человеческий  язык?   -
осведомился Остин Элисон, председатель правления и один из инициаторов
приглашения Снорри.
     - Разумеется,  - сказал Дин,  - излагаю по порядку.  Первый тезис
Херцберга  заключается  в  том,  что  любые   действия   должны   быть
осмысленными.   Это   неверно.   Около   30%   действий   должны  быть
хаотическими,  то есть не имеющими осознанного прагматического смысла.
В противном случае человек превращается из игрока в машину,  а это его
никак не устраивает.
     Тезис о том,  что большинство людей испытывает радость от работы,
также не верен. Как известно из библии, труд - это проклятие человека.
Испытывать   радость   человек   может  только  от  игровой,  то  есть
хаотической составляющей труда.
     И, наконец,    касательно    тезисов   о   труде,   как   способе
самовыражения,  ощущения значимости,  получения признания и достижения
успеха.  Самовыражение и ощущение значимости есть внутренние параметры
человеческой личности,  существующие в системе  внутренних  ценностей.
Признание  и  успех - параметры внешние и существуют в системе внешних
ценностей,  которые,  вообще  говоря,  навязаны  личности   обществом.
Теоретически,  эти системы ценностей могут быть никак не связаны между
собой или связаны очень слабо. Общество и личность давно играют каждый
в свои игры.
     - Ион Ионсен,  директор департамента инноваций,  - буркнул рослый
худощавый  мужчина,  - по-моему,  мистер Снорри,  из вашего пунктика с
игрой и хаосом не следует ни одного конструктивного предложения.
     - Не  согласен  с  вами,  Ион,  -  заметил  Ру,  - конструктивное
предложение совершенно понятно:  работа интересует человека постольку,
поскольку  он  может  в процессе труда играть в некую свою собственную
персональную игру. Значит, надо адаптировать правила работы к правилам
этой  игры.  Если в каждом рабочем микросоциуме своя игра - значит для
каждого должен быть свой регламент.
     - Знаете,  Филипп,  я очень уважаю ваше мнение, но мы здесь не на
симпозиуме по социальному  устройству,  а  на  коммерческом  совещании
коммерческой  же корпорации,  - возразил Ионсен,  - а меня учили,  что
корпорация  должна  создавать  свою  субкультуру   с   соответствующей
системой ценностей.
     - Кто бы спорил,  - отозвался Ру,  - но это совершенно не значит,
что такую субкультуру  с  системой  ценностей  следует  высасывать  из
пальца  и  навязывать персоналу.  Пример:  в прошлом веке власти Конго
высосали из пальца,  что полигамия - это плохо и стали бороться с  ней
путем  спецального налога на количество жен.  На каждую новую жену муж
должен был купить жетон - нечто типа патента. Так вот, мужчины скупали
эти жетоны пачками,  нанизывали на лески и носили как бусы - поскольку
многоженство входило  в  систему  ценностей  местного  микросоциума  и
мнение   властей,  даже  и  подкрепленное  финансовыми  санкциями,  по
сравнению с этим не стоило  и  цента.  Налог  пришлось  отменить,  как
ПООЩРЯЮЩИЙ полигамию.  Это,  кстати,  называется инверсионным эффектом
запрета, или эффектом Евы и яблока.
     - А меня учили,  что персонал корпорации,  прежде  всего,  должен
быть  управляемым,  - вмешался Лонгфельд,  - и мне совершенно неважно,
почему именно он становится управляемым.  Мы  наняли  мистера  Снорри,
чтобы повысить управляемость - и она повышается.  Если для этого надо,
чтобы персонал мог играть в какие-то дурацкие игры - пусть играет. Это
ничему  не  противоречит.  Если  позитивный  эффект достигается - есть
смысл продолжать.
     - Где именно? - спросил Элисон.
     - Я бы предложил самое  провальное  по  эффективности  управления
предприятие. Южную биостанцию.
     - Биостанция "Дон Жуан", сектор Виктория-Росс, - уточнил Ионсон и
добавил, - по-моему провальнее некуда.
     - Где это? - поинтересовался Дин.
     - Антарктида,  - ответил Элисон,  - одно  из  самых  рентабельных
предприятий нашей компании.  Я бы сказал,  сверхрентабельное.  Но, как
справедливо заметили коллеги, совершенно неуправляемое.
     Дин подавил желание задать естественный вопрос: "а так бывает?" В
конце концов,  за последние двадцать лет он видел вещи,  гораздо более
удивительные,  чем сверхрентабельное,  но  неуправляемое  предприятие.
Поэтому он промолчал. Промолчал он и потом, когда Элисон добавил:
     - Собственно,  это  не  совсем  биостанция.  Точнее,  не   только
биостанция. В общем, сами увидите.

              16. Снова Серебряные Холмы (5 - 7 мая).

     В отеле Дин занялся почтой. Для начала он сочинил и отправил Айше
пространный  месседж.  Там  были  и  зарисовки  из  жизни   дрейфующих
платформ,  и  истории  о  чудовищах  морских  глубин,  и многое-многое
другое.
     Затем дело  дошло  до  входящей  почты.  Помимо обычных посланий,
обнаружился месседж с цветным государственным гербом, снабженный кучей
реквизитов,  начиная от скромного: "Президент-офис, Тингард, С.А.Ф.Р."
и  заканчивая   многочисленными   телефонными   номерами,   мейлерными
адресами, символами глобалнета и атрибутами сателитарных линий.
     Собственно, текст был достаточно коротким:

     "Уважаемый мр.  Снорри. Весьма прискорбные события последних двух
недель заставили  меня  лично  заняться  разрешением  так  называемого
"троянского кризиса".  Люди, которым у меня нет оснований не доверять,
рекомендовали обратиться к Вам, как к эксперту по конфликтам подобного
рода  и  как  к  человеку,  знающему предисторию "троянского кризиса".
Надеюсь,  Вас не затруднит связаться  со  мной  в  ближайшие  сутки  в
удобное Вам время по любому из обозначенных на бланке каналов.

     Энтони Грау, Президент Республики."

     Автограф, как   отметил   Дин,   был   стилизован   под   надпись
доисторической перьевой ручкой с древними фиолетовыми чернилами.
     Подумав, что  данное время является для него не менее удобным чем
любое другое,  Дин улегся на диван с трубкой в руке и набрал номер  из
середины списка.  После  первого же гудка в трубке щелкнуло и раздался
механический голос:
     - Назовите ваше имя, должность и цель звонка.
     - Динвалд Снорри,  без должности,  а цель звонка мистеру Грау,  я
полагаю, известна.
     - Не вешайте трубку,  ждите ответа,  - произнес тот же голос и  в
трубке заиграла клавесинная музыка.  Затем прорезался другой голос, на
этот раз женский:
     - Мистер Снорри?
     - Да.
     - Я соединяю вас с президентом.
     - Соединяйте.
     Снова заиграла  та  же музыка.  Дин вздохнул и закурил сигару.  В
трубке раздался новый голос: немного хрипловатый бас.
     - Алло, Грау слушает.
     - Добрый вечер, - сказал Дин.
     - Скорее,  утро,  - отозвался президент,  - мистер Снорри, если я
правильно понял?
     - К вашим услугам.
     - Рад, что вы позвонили. Где вы сейчас находитесь?
     - Паго-паго, Восточное Самоа.
     - Кажется,  это где-то рядом с Австралией, не так ли? Впрочем, не
важно.  Я не силен в географии.  Вы в курсе, что происходит? Последние
новости смотрели?
     - Честно говоря, нет. Я вообще их редко смотрю.
     - И напрасно, - проворчал Грау, - вчера у нас потерялся океанский
лайнер "Альгамбра" с двумя тысячами человек на борту.
     - В смысле?
     - В прямом смысле. Неизвестно, где он находится. Есть мнение, что
кто-то перехватил огромный  фрагмент  глобальной  навигационной  сети.
Есть все основания считать, что это - акция так называемых "Серебряных
холмов".
     - А как это выяснилось?
     - Очень просто.  Вчера утром он должен был войти в порт Гонолулу.
По данным навигационной сети он там и оказался,  но физически его  там
нет.  Иначе  говоря,  навигационная  сеть отслеживала пустое место,  а
лайнер находится где-то посреди Тихого океана с резервом  горючего  на
36  часов хода,  сигналов не подает и на запросы не отвечает.  Военные
говорят,  что найти его можно в течении пяти суток,  и то при  условии
хорошей погоды. А синоптики полагают, что погода может испортится.
     - Понятно, - сказал Дин, - чем я могу быть полезен?
     - Вы  можете  связаться  с  "Серебряными  холмами"  и  решить эту
проблему, - сказал Грау.
     - Решить в смысле восстановить контакт с  лайнером?  А  если  они
выдвинут встречные условия?
     - Если это те же условия,  которые они выдвигали раньше, то мы их
примем.  Организаторам круиза и их страховщикам, как вы понимаете, это
обойдется  гораздо  дешевле,  чем  возможная  потеря  лайнера вместе с
пассажирами.
     - Понятно.  Надеюсь,  я  могу  ссылаться  на   ваши   слова   при
переговорах?
     - Можете,  - сказал президент,  - и есть еще одна проблема.  Один
офицер специальной  службы  вышел  или  пытался  выйти  на  контакт  с
"Серебрянными   холмами".   Во   время   сеанса  связи  что-то  с  ним
приключилось,  никто  толком  не  понимает,  что  именно.   Попробуйте
прояснить этот вопрос.
     - Попробую, - согласился Дин.
     - Заранее спасибо за помощь.  Я буду ждать вашего звонка,  мистер
Снорри. Поэтому не прощаюсь.
     Дин вздохнул и повесил трубку.  Как и в  любом  приличном  отеле,
здесь  имелся платный глобал-клуб,  где в любое время суток за десятку
можно было арендовать виртуализатор.  Через четверть часа Дин в третий
раз  получил  предложение  автосекретаря фирмы-душеприказчика добавить
что-нибудь к эпитафии покойного Томаса Ларсена.
     "Повторять человеческое существование - хорошо.  Но повторять его
так, как пьяница повторяет заигранную мелодию, бросая все новые медяки
в музыкальный ящик?"  -  сказал  Дин  и  пояснил:  на  конце  фразы  -
вопросительный знак.
     - Первый  раз  вижу  эпитафию  в   форме   вопроса,   -   заметил
автосекретарь, - кстати, зачем этот пьяница повторяет эту мелодию?
     - Возможно,  он надеется,  что почуствует в ней  что-то  новое  и
очень  для  него важное.  А,  может быть,  он каждый раз забывает ее и
полагает, что слышит ее впервые.
     - А что значит "повторить человеческое существование"?  - спросил
автосекретарь.
     - Это значит воспроизводить строение личности, не задумываясь над
тем, почему и как она функционирует.
     Мгновение - и Дин оказался висящим в пространстве внутри какой-то
гигантской ажурной конструкции из разноцветных светящихся труб  и  при
этом совершенно лишенным тела.  В нескольких футах от него двигалось в
пространстве совершенно обособленное лицо Ларсена, напоминающее в этом
качестве театральную маску.
     - Привет, Дин, - сказало лицо, - как тебе нравится эта хреновина?
     - Очередная фантазия на тему Эшера? - предположил Дин.
     - Не угадал.  Это - душа. Досталась по случаю, практически даром.
     - И что ты с ней намерен делать?
     - Во-первых,  исследовать, а во-вторых, там видно будет. Впрочем,
ты ведь не по этому поводу.
     - Вообще-то, я по поводу лайнера, - уточнил Дин.
     - Этого  что ли?  - спросил Ларсен,  и вместо ажурной конструкции
возникла поверхность океана, как она видится с высоты птичьего полета,
и   одинокий   красавец-корабль,  за  которым  тянулся  едва  заметный
кильватерный след.
     - Если это - "Альгамбра", то - да.
     - И у тебя,  вероятно,  есть  ко  мне  серьезные  предложения,  -
предположил Ларсен, вернее его покачивающееся в поднебесье лицо.
     - Есть,    -    подтвердил    Дин,    -    ты    восстанавливаешь
коммуникабельность  "Альгамбры",  а  заинтересованные  лица уплачивают
интересующую тебя сумму.
     - Маленькое  уточнение,  -  сказал  Ларсен,  -  оговоренная сумма
приходит  на  банковский  счет  фонда  "Открытое  небо"  и  через  час
коммуникабельность   "Альгамбры"  восстанавливается.  Надо  объяснять,
почему именно так и в таком порядке, или понятно?
     - Более или менее.  Кстати,  что мы здесь болтаемся,  как говно в
прибое? Может, пригласишь меня в более уютное место?
     - Нет проблем,  - откликнулся Ларсен,  и они оказались в гостиной
того самого коттеджа "Серебряные холмы".  Посреди стола лежал  большой
стеклянный  шар,  внутри  которого  была  заключена  уже знакомая Дину
конструкция  из  разноцветных  трубочек,   среди   которых   задумчиво
дрейфовало миниатюрное  лицо Ларсена.  Судя по всему,  пока один дубль
Ларсена вел  переговоры,  второй  его  дубль  продолжал   исследования
так называемой "души".
     Дин с  удовольствием  устроился  в  кресле-качалке  и,   постучав
пальцем по стеклянному шару, спросил:
     - Может, расскажешь, как к тебе попала эта вещица?
     - Я взял ее в качестве военного трофея. Некий самозванец по имени
Дуглас Фэнси, лейтенант национального-чего-то-там, присвоил твое имя и
пытался  со  мной  связаться,  предложив  в качестве эпитафии фрагмент
гимна о  происхождении  всего  из  Ригведы.  Тот,  который  толкует  о
разделении Ничто на Сущее и не-Сущее.  После пары вопросов стало ясно,
что он -  не  ты.  И  вот,  -  Ларсен  кивнул  на  стеклянный  шар,  -
закономерный   результат.   Теперь   кое-кому  придется  долго  искать
следующего волонтера для подобных игр.
     - Надеюсь, ничего фатального с ним не случилось? - спросил Дин.
     - Смотря   что   считать  фатальным.  Экстракция  души  или,  как
выражались ведические авторы,  "атмана" - не простая операция,  а  нам
пришлось  провести  ее  за  пять  минут  и практически без подготовки.
Разумеется,  парень перенес сильнейший психический шок, но, думаю, что
в итоге с ним все будет более или менее нормально...  Между прочим,  я
хотел попросить тебя продолжить занятия с Эни и Бони.
     - Только не сейчас,  - сказал Дин, - я обещал передать твой ответ
по поводу "Альгамбры", а кроме того, утром я улетаю в Антарктиду.
     - Никогда  там не был,  - заметил Ларсен,  - надеюсь,  поделишься
впечатлениями?
     - Обязательно, - пообещал Дин, - а ты передай привет Эни и Бони.
     ... Через  три  часа  после  этого  разговора  лайнер "Альгамбра"
совершенно неожиданно объявился в совершенно пустынном  районе  Тихого
океана - между Гавайскими и Маршалловыми островами.
     Новости были  заполнены  самыми  разнообразными  версиями  -   от
летающих    тарелок    и   морского   змея   до   локального   разрыва
пространственно-временного континуума.
     Экипаж и пассажиры на два дня стали телезвездами,  а их приход  в
Гонолулу праздновался почти как первая высадка человека на Луну.
     Организаторы круиза,  благодаря  вовремя   подаренным   подаркам,
бесплатным  обедам  с  обилием  спиртного  и  экстренно  изготовленным
памятным медалям,  избежали астрономических  неустоек  и  грандиозного
скандала.
     Каким образом  отразился  в бухгалтерии заинтересованных компаний
огромный благотворительный  взнос  в  фонд  "Открытое  небо"  осталось
тайной. По крайней мере, для широкой публики.
     Лейтенант Дуглас Фэнси 25 лет был отправлен на  пенсию  всвязи  с
полученным  на  службе  стойким повреждением здоровья.  Ему была также
выплачена положенная в таких случаях страховка.

             17. Кое-что о хаосе и играх (8 - 9 мая)

     Земля Виктории  с  ее  сухими  долинами,  насквозь   продуваемыми
стоковыми  ветрами  с  антарктического  купола  - вообще одно из самых
безжизненных  мест  на  планете,  а  в  период  полярной  ночи,  когда
температура падает ниже сорока по цельсию, живому существу там и вовсе
не место.
     Тем не  менее,  люди  постоянно  живут  там  уже  более полувека.
Сначала это были только ученые.  Потом были открыты ксенобионты,  а на
препараты из них появился спрос.  Очень скоро выяснилось,  что местные
соленые озера,  практически лишенные обычной микрофлоры - единственное
место, где можно культивировать ксенобионтов в естественных условиях.
     Так появилась биостанция "Дон Жуан", названная так в честь одного
из соленых озер, а то, в свою очередь - в честь средневекового бретера
и повесы.
     Три дня назад пилот грузового самолета,  на котором Дин  прилетел
сюда, грубовато  пошутил:  "когда-то сатана хотел сделать здесь филиал
ада, но место оказалось до того гадким,  что профсоюз чертей пригрозил
забастовкой и теперь здесь биостанция".
     На самом деле все адские условия,  как убедился Дин, кончались на
пороге жилого комплекса.  Внутри было тепло, светло, имелось кафе (оно
же  столовая,  бар  и  кают-компания),  сауна  с бассейном и солярием,
оранжерея с миниатюрным японским садом,  маленький  спортивный  зал  с
тренажерами,  теннисными столами и площадкой для пушбола . Разумеется,
имелся медицинский центр - причем весьма неплохой.
     Каждая жилая комната,  или как здесь говорили, "каюта", была хотя
и  маленькой,  но вполне сносно оборудованной всем,  начиная с душевой
кабинки и заканчивая достаточно мощным компом.
     Комплекс был рассчитан  на  30 человек,  но несколько кают всегда
пустовали. Одна из них и досталась Дину.
     После трех дней общения с персоналом (персонал относился к  этому
без энтузиазма,  но терпимо),  осмотра технологических линий (в них не
было ничего особенного),  прогулок по окрестностям  при  лунном  свете
(благо,   термоизолирующий   костюм   надежно  защищал  от  холода)  и
параллельного ознакомления с личными делами сотрудников,  Дин составил
общее представление о происходящем.
     Теперь, сидя  за компом,  он пытался привести это представление в
систему.
     Первое, что приходило ему в голову - это что людям нравится здесь
жить или  (что  почти  то  же самое) не нравится жить в других местах.
     За 6 лет существования  биостанции  Дин  обнаружил  всего  четыре
случая, когда люди по собственной инициативе летали куда-то за пределы
"территории".  Как  правило,  фирма  в  приказном  порядке  выпихивала
сотрудника в отпуск, который выражался в том, что означенный сотрудник
положенные 20 дней  в  году  болтался  здесь  же,  на  биостанции,  но
официально не работал.
     Это при вполне достаточном заработке.
     Поскольку Земля Виктории явно не была курортом,  то дело  было  в
людях. В особенностях тех, кто здесь живет и работает.
     Кстати, пенсия  у  них  начинается  после 15 лет работы,  то есть
примерно в 40 - 50 лет. Как они планируют свою дальнейшую жизнь?
     Ни один из работников, судя по всему, не присматривал себе жилища
на "большой земле",  хотя это было по средствам практически каждому из
них - на "территории" просто не на что было тратить деньги.
     Уходил ли кто-либо из сотрудников на пенсию?
     Да, два года назад один работник,  некто Энджел  Фишмен  ушел  на
пенсию  по неудовлетворительному состоянию здоровья.  Только он никуда
не уехал.
     Согласно официальной  версии,  за день до предполагаемой отправки
на "большую землю",  он злоупотребил алкоголем и,  уйдя  на  прогулку,
потерялся,  прилег отдохнуть,  заснул в снегу и замерз.  Тело так и не
нашли, что впрочем, для местных условий было вполне естественно.
     После этого,  как показалось Дину, два местных врача ни при каких
условиях     не    признавали    здоровье    какого-либо    сотрудника
неудовлетворительным для антарктических условий.
     До пенсии по возрасту старожилам биостанции оставалось 8 лет.
     Увольнялся ли кто-либо из сотрудников по собственному желанию?
     Да, такое  бывало несколько раз,  причем происходило это всегда в
первые три - четыре месяца работы.
     Дин хмыкнул и перешел к производственным отчетам.  После  первого
десятка,  он  понял,  что  имел  в  виду  Элисон,  говоря  "не  совсем
биостанция". Предприятие, согласно торговому реестру Сент-Китс-и-Невис
официально  именовавшееся:  "Саут-Би,  Инк.,  производство  и торговля
продовольствием,  пищевым сырьем и биологически-активными добавками" ,
лишь  в  последнюю  очередь  представляло собой биостанцию "Дон Жуан".
Продукты переработки  ксенобионтов  составляли  ничтожно  малую  часть
оборота  Саут-Би.  Большая  же  часть  представляла  собой огромные по
объему  фьючерсные  операции  на  товарных  биржах.  У  Дина  возникло
предположение,  что  Саут-Би  в  изрядной степени контролирует цены на
основные позиции латиноамериканского экспорта продовольствия.
     Соответственно, и профессиональный состав хорошо если на четверть
имел  хоть  какое-то  отношение  к  ксенобионтам  и  связанной  с ними
технологией.
     Следующее предположение  сводилось  к  тому,  что биостанция "Дон
Жуан"  была  прежде  всего  способом  изоляции  персонала,  владеющего
опасно-большим   объемом   информации,   от  возможного  коммерческого
шпионажа.   Чтобы   проверить   это,   Дин    обратился    к    данным
психопрофессионального тестирования сотрудников.
     Критерии найма полностью подтвердили его предположения:  персонал
набирался из людей уравновешенных, но замкнутых, не имеющих устойчивых
семейных и  дружеских  связей  ,  не  склонных  к  новым  знакомствам,
путешествиям   и   частой   смене  обстановки.  Людей,  предпочитающих
отгородиться от большей части окружающего мира и жить своей профессией
и своими сугубо индивидуалистическими хобби.
     При этом устанавливались жесткие требования к здоровью,  возрасту
и   регулярным   занятиям  спортом  -  причем  именно  видами  спорта,
приспособленными для замкнутых помещений. Кроме всего прочего, человек
должен  был,  по-возможности,  оптимистически  смотреть  на жизнь и не
иметь  вредных  привычек  типа   пьянства,   курения,   наркотиков   и
патологических сексуальных предпочтений.
     При этом требовалось высшее образование в соответствующей области
и IQ не ниже 150.
     Фирма, осуществлявшая отбор персонала,  прекрасно  справилась  со
своей задачей. Заказчик получил людей именно с тем комплексом качеств,
который был им описан.  Время показало,  что заказчик не осознавал тех
последствий, к  которым приведет концентрация людей с этими качествами
в одном месте, практически изолированном от остального мира.
     Эти люди сформировали свое странное общество с не менее странными
обычаями, правилами и ценностями. Общество, которое могло существовать
только в своем изолированном мирке,  яростно сопротивляясь каким бы то
ни  было  влияниям  извне.  И  это странное общество,  в рамках весьма
сложной и одному ему понятной системны профессиональной  деятельности,
обеспечивало  доходность  одного  из  основных  коммерческих  проектов
головной компании.
     По существу,  компания  "Санвинд  Лимитед"  оказалась  заложником
персонала  своего  дочернего  предприятия  "Саут-Би  Инк." - замкнутой
группы,  мягко выражаясь, довольно своеобразных людей, которые, в свою
очередь, были заложниками "Санвинд Лимитед".
     "Интересно, кто же здесь кем управляет?" - подумал Дин и сам себе
возразил: "а что, собственно, изменится от ответа на этот вопрос?"
     Ложась спать,  он  неожиданно подумал,  что очень непросто задать
вопрос, от ответа на который что-то зависит.
     Он заснул и проспал не меньше девяти часов.  Ему снились кошмары,
в  которых  он пытался распутать клубок шевелящихся змей,  чтобы найти
хотя бы одну голову, а попадались, почему-то, исключительно хвосты.

            18. Немного местного колорита. (10 - 11 мая).

     Когда Дин принял душ,  побрился и выпил чашку кофе с чем-то вроде
булочки,  судя по часам,  было  10.30  утра.  За  окном-иллюминатором,
естественно,  была  темнота  - солнце здесь взойдет только через два с
лишним месяца,  а термометр показывал минус  43  по  Цельсию.  Тем  не
менее,  он почуствовал непреодалимое желание вырваться из четырех стен
на  свежий  воздух.  Дин  надел  оранжевый  термокомбинизон  и,  после
некоторых раздумий, сунул в карман ноктовизор.
     Снаружи было  нечто  среднее между метелью и поземкой.  Когда Дин
вышел из-под защиты жилого корпуса и повернул к югу,  в  сторону  гор,
морозный  ветер  начал  методично  швырять  ему  в  лицо сухие колючие
снежинки.  Пришлось застегнуть капюшон и опустить защитные очки.  Небо
оказалось  бархатно-черным  и  фантастически-чистым,  на  нем холодным
голубым светом горели звезды,  а над горизонтом поднимался обгрызенный
с  краю лунный диск,  на столько яркий,  что на струящемся снегу можно
было  увидеть  длинные  размытые  тени  маячивших  вдалеке  призрачных
скальных клыков.
     Отойдя метров на триста - четыреста, Дин обернулся, чтобы оценить
направление  по  огням  жилого  комплекса  -  они  виделись   россыпью
желтоватых  светящихся  пятен,  над  которыми  горел  яркий  рубиновый
светлячок,  отмечавший верхушку телемачты.  Чуть в стороне и несколько
дальше   он   разглядел   пунктир   разноцветных   блестящих  точек  -
промышленные блоки на берегу ледяного озера и маркеры ВПП.
     Уже поворачиваясь  обратно,  Дин  зацепил  боковым зрением темное
пятно, находящееся примерно на равном расстоянии от него и  от  жилого
комплекса. Ему показалось, что пятно движется.
     Через несколько минут,  дойдя до подножья первой группы скал, Дин
снова  обернулся  -  и  обнаружил,  что  нечто  или   некто   движется
параллельным курсом, соблюдая дистанцию около двухсот метров. Это было
уже интересно.  Обойдя один из каменных выступов и укрывшись  за  ним,
Дин остановился и извлек ноктавизор. Через минуту картина прояснилась.
Неизвестным попутчиком был кто-то  из  персонала  биостанции,  и  этот
кто-то явно следил за Дином, причем либо делал это достаточно неумело,
либо не считал нужным особо тщательно скрывать свои намерения.
     Когда Дин   скрылся   среди  скал  и  исчез  из  зоны  видимости,
неизвестный немедленно сменил курс и  направился  вслед  за  ним.  Дин
хмыкнул  и  углубился в каменный лабиринт.  Здесь темнота была гораздо
глубже,  чем на заснеженной  равнине,  и  человек,  лишенный  приборов
ночного видения, оказывался практически слепым.
     Тем не  менее,  неизвестный  продолжал  преследование,  а  вернее
движение в том направлении,  куда по его понятиям должен был двигаться
Дин.  Совершенно естественно,  что через несколько минут,  незнакомец,
пытаясь  найти  дорогу  в  нагромождении камней,  споткнулся и упал на
четвереньки. Послышалось исключительно грубое ирландское ругательство,
которое позволило Дину безошибочно опознать своего преследователя: эта
короткая фраза достаточно часто звучала во время игры в пушбол, причем
из уст одного-единственного человека.
     - Вы  что-то потеряли,  мисс Ми?  - буднично поинтересовался Дин.
     - Не смейте называть меня так,  доктор Снорри, я с вами свиней не
пасла,  - переместившись в сидячее положение,  заявила Милдред Кэвонах
(менеджер группы активных операций,  32 года,  дублинский университет,
специальность "экономическая кибернетика"),  - и  вообще,  на  хер  вы
полезли в эти долбаные скалы?
     - Я, собственно, здесь гуляю. А вы почему увязались за мной?
     - Я,  между прочим,  раздолбала любимое колено из-за вашей сраной
прогулки,  - продолжала она,  осторожно ощупывая  правую  ногу,  -  ну
какого черта вам, Снорри, здесь было надо?
     - А вот это - совершенно не ваше дело,  - ответил он,  протягивая
ей руку, - давайте, помогу вам встать.
     - Идите в жопу со своей помощью, скалолаз хренов.
     Дину начала надоедать эта комедия.
     - Да мне плевать,  - сказал он,  - можете  сидеть  тут,  пока  не
застудите придатки. Тоже мне, снежная королева.
     - Ну вы и сволочь,  - сообщила она  и,  после  непродолжительного
раздумья, добавила, - ладно, давайте руку.
     Он без особого усилия поднял ее на ноги.  Вернее,  на одну  ногу,
поскольку   вторая  явно  была  не  намерена  служить  опорой.  Оценив
ситуацию, Дин обхватил женщину за талию.
     - Может,    не    обязательно   лапать   меня   за   задницу?   -
поинтересовалась она.
     - Нужна  мне  ваша  костлявая задница,  - огрызнулся он,  - лучше
держитесь за меня покрепче и шевелите  конечностями,  я  не  собираюсь
тащить вас, как мешок с картошкой.
     Примерно за  полчаса,  лениво  переругиваясь,  они  добрались  до
жилого  комплекса,  где  Дин  с  некоторым облегчением спихнул Милдред
Кэвонах дежурному медику, а сам отправился отогреваться в сауну.
     Ему предстояло  определиться в том,  как должен выглядеть вопрос,
на который ему необходимо найти ответ.

               19. Демоны ледяного рая. (12 - 15 мая).

     К нему постучались около 9 вечера,  когда он перебрал уже десятка
два  вопросов,  ответы на которые ровным счетом ничего не меняли.  Дин
несколько удивился,  на всякий случай убрал с экрана рабочий  файл,  и
открыл дверь.
     В каюту,  слегка прихрамывая, но сохраняя известную грацию, вошла
его неудачливая преследовательница,  сменившая оранжевый комбинизон на
футболку и спортивные шорты.  Чуть ниже ее правого  колена  красовался
огромный   багровый   синяк.   В   руке  гостья  держала  за  горлышко
полуторапинтовую фигурную бутылку.
     - Мисс Ми? - удивился он, - какими судьбами?
     - Я задолжала вам коньяк за сегодняшнюю историю,  - пояснила она,
усаживаясь  на  край  стола и ставя рядом бутылку,  - мне не следовало
посылать вас в жопу. Так что без обид, окей?
     - Без  обид,  -  согласился Дин,  доставая два стакана,  - мне не
следовало говорить про костлявую задницу. Выпьете?
     - Нальете - выпью.
     На самом деле у мисс Ми не только задница,  но и вообще все  было
костлявое,  угловатое,  худое и плоское,  как у подростка. Только лицо
было круглое,  с ямочками на щеках и при этом  веснусчатое,  как  и  у
большинства  рыжеволосых.  А  вот  глаза у нее были совершенно к этому
лицу не подходящие - огромные,  яркие, почти черные. Интересно, откуда
в Ирландии берутся такие глаза?
     Дин уселся на кровать  и  плеснул  в  стаканы  на  четыре  пальца
коньяка.
     - За ваше любимое колено,  мисс Ми.  Как учил  один  мой  русский
приятель, надо выпить залпом и донышком потереть больное место.
     - Попробуем, - сказала Ми и попробовала.
     - Помогло?  - спросил Дин,  наливая снова,  и пояснил,  - если не
помогло, надо повторить процедуру.
     Процедуру повторили.
     - Теперь,  кажется помогло,  - сообщила Ми, - кстати, док Снорри,
что вы все-таки искали в этих скалах?
     - А что по-вашему я мог там найти?
     - В том-то и дело,  что ничего.  Там уже сто веков ни черта  нет,
кроме льда и камней.
     - И, тем не менее, вы пошли за мной, полагая, что я намерен найти
там  нечто  важное,  -  возразил  Дин,  закуривая сигару и разливая по
третьей порции коньяка.
     - Что  полагала,  то  полагала,  -  неопределенно  ответила   Ми,
машинально  делая глоток из своего стакана,  - может быть,  мне просто
стало интересно,  чем вы вообще здесь занимаетесь,  а может быть,  вам
просто не стоит так глубоко лезть не в свое дело.
     - Спасибо. Я буду считать это дружеским предупреждением.
     - Только без обид, окей?
     - Без обид,  - согласился Дин, - а вам не кажется, мисс Ми, что у
меня могут быть самые добрые намерения?
     - Извините,  док, но мы тут не очень-то верим в добрые намерения.
Так уж вышло.  Добрыми намерениями вымощена,  как вы знаете,  дорога в
ад.
     - А недобрыми - куда?  Не в рай же.  И не стоит так раскачиваться
на столе, вы рискуете грохнуться.
     - Интересная мысль,  - заметила Ми,  то  ли  по  поводу  недобрых
намерений, то ли по поводу риска грохнуться, - кстати, если не секрет,
вы напоили меня тоже с добрыми намерениями? Может быть, надеетесь, что
я  наболтаю  чего-нибудь  интересного?  Или вы будете утверждать,  что
сделали это, чтобы затащить меня в койку?
     - Начнем  с  того,  что  коньяк  принесли вы,  а не я,  - резонно
возразил Дин.
     - Но именно вы предложили его пить!
     - А вы считаете,  что его надо  грызть?  И  вообще,  слезайте  со
стола, а то вы действительно грохнетесь.
     - Куда слезать? - ехидно поинтересовалась Ми, - к вам на колени?
     - Куда вам больше нравится.
     Ми пожала плечами,  соскользнула со стола  и,  совершив  довольно
неуклюжий  пируэт,  оказалась-таки  у него на коленях.  Он обнял ее за
плечи и притянул к себе...
     Через минуту она слегка отстранилась от него и спросила:
     - Кажется, это был поцелуй?
     - Совершенно  верно,  -  подтвердил он,  - а теперь я снимаю вашу
футболку, она мне мешает.
     Футболка отлетела в угол,  Ми оказалась лежащей на спине и ладони
Дина ласково накрыли ее маленькие груди.
     - Да вы просто агрессор! - выдохнула она.
     - Идея с затаскиванием в койку,  между прочим,  ваша,  - напомнил
он, в то время,  как его ладони медленно перемешались,  разглаживая ее
груди, живот,  бедра...  Потом  все остальные предметы одежды полетели
вслед за футболкой.
     - Подождите,  дайте мне придти в себя, - говорила Ми, в то время,
как  ее  тело  совершенно  не  собиралось  ждать.  У  тела были вполне
здоровые сексуальные рефлексы,  которые  прекрасно  ориентировались  в
ситуации и решительно приняли командование на себя.
     ... Первыми словами Ми,  после того,  как рефлексы  справились  с
задачей, а дыхание немного успокоилось, был резкий упрек:
     - Снорри, ну на фиг вы это сделали!
     - А что я такого сделал? - удивленно спросил Дин.
     - У вас что,  такое свинство в порядке вещей? Допустим, я себя не
контролировала, но вы-то прекрасно соображали!
     - Еще  как,  - фыркнул он,  - вы завалились ко мне на ночь глядя,
чуть ли не в белье,  с бутылкой коньяка,  за четверть часа  набрались,
как жопа в гостях, шлепнулись ко мне на колени и ...
     - Я действительно вела себя так по-****ски? - перебила она.
     - Вы вели  себя,  как  нормальная  симпатичная  женщина,  которая
хочет, чтобы ее отфакали.
     - Ну и жаргончик у вас, доктор Снорри.
     - Стараюсь соответствовать.  Кстати,  можно просто Дин. По-моему,
мы в достаточной степени знакомы.
     Ми звонко расхохоталась.
     - Ты прелесть, Дин!
     - Ты тоже, когда не изображаешь обманутую школьницу.
     - Я больше не буду, - пообещала она.
     - Это хорошо, - сказал он, - я как раз подумывал...
     - И вполне своевременно, - подхватила Ми, - как ты там назвал эту
процедуру с женщиной?
     ... Прошел час.  Они лежали рядом,  обалдевшие от друг друга и от
обжигающе-горячего душа,  и от того,  что впереди у них была еще целая
ночь.
     - Знаешь,  у меня такое ощущение,  что все это происходит  не  со
мной,  - задумчиво сказала она,  - и я до сих пор не могу понять,  как
это получилось.
     - Не  думай об этом,  - посоветовал он,  - забудь про вчера и про
завтра. Давай считать, что есть только то, что сейчас.
     - Вчера я,  наверное,  могла тебя убить,  - сообщила она, - а ты,
новерное, и не догадывался об этом.
     - Я предполагал, что у тебя могла быть такая мысль.
     - Вот как? И почему ты это предполагал?
     - Все мы немножко троглодиты,  - беззаботно ответил Дин,  - в нас
живет  атавистическое  стремление быть частью племени.  Жить правилами
племени. Поклоняться тотемам племени и соблюдать табу племени. Забыть,
что ты - обособленная личность,  и что когда-нибудь к тебе придет твоя
персональная судьба.  Та, которая называется "смерть" . Вот, наверное,
в чем фокус. Не в том, что племя защитит и поможет, а в том, что мы не
готовы встретить свою судьбу лицом к лицу.  Мы пытаемся спрятаться  от
нее  за  примитивными  верованиями и ритуальными масками.  Мы пытаемся
обмануть  ее  противоестественными  обрядами.  Наконец,  мы   пытаемся
откупиться от нее, принося жертвы выдуманным богам. Но у бога, который
требует жертв,  есть только одно истинное имя - СТРАХ.  А  судьба  все
равно  находит нас - одного за другим - и каждый встречает ее в полном
одиночестве,  сколько бы жертв он не приносил своему страху,  каких бы
убедительных богов не создавал и как бы хорошо им не служил.
     - А каким богам по-твоему служим мы? - поинтересовалась Ми.
     - Вы служите демону этого ледяного рая, - сказал Дин, - и теперь,
когда этот демон уже создан,  трудно понять,  то ли вы выбрали его, то
ли он - вас.  Одно очевидно:  он удерживает всех  вас  здесь,  в  этом
маленьком  теплом  оазисе,  силой  вашего  страха  перед лежащим по ту
сторону  ледяной  пустыни  внешним  миром.  Тем  сложным,  скучным   и
дебильным внешним миром, который вы так охотно покинули.
     - Откуда ты это взял?
     - Неважно. Я ведь не ошибся?
     - Дин, все-таки, какого черта ты здесь ищешь? - спросила Ми.
     - Уже никакого,  - ответил Дин,  - все,  что мне было надо, я уже
нашел. Так что давай забудем, что я вообще что-то искал.
     ...На следующий  день  Дин  заметил,  что  обитатели   биостанции
смотрят на него несколько по-другому, чем вчера или позавчера. Видимо,
это что-то значило.  После обеда Ми подошла к нему в баре и предложила
прогуляться к скалам. Дин, согласился не задавая лишних вопросов.
     Они отправились почти в то же место, где встретились накануне, но
прошли   еще   метров   на  триста  дальше  по  вьющемуся  между  скал
естественному коридору.  В нагромождении скал  была  скрыта  небольшая
каменная площадка,  куда вел единственный путь - тот,  по которому они
пришли.
     Луч фонарика  выхватил  из  темноты  сидящий  на плоской каменной
плите промерзший труп, одетый в оранжевый комбинизон. У его ног лежала
пара уже замерзших, но явно довольно свежих алых тюльпанов.
     - Энджел Фишмен, - произнес Дин.
     - Значит, ты знал и об этом, - отозвалась Ми.
     - Догадывался, - поправил Дин.
     - Места  здесь  хватит на всех,  - сказала Ми,  - и мы с течением
времени будем приходить сюда,  чтобы остаться здесь навсегда. Это наше
твердое  решение  и  мы исполним его,  чего бы это не стоило.  Теперь,
пожалуй, ты знаешь все.
     - Как обещал один знаменитый проповедник:  "вы узнаете  истину  и
истина  сделает вас свободными",  - заметил Дин,  - но он не обещал ни
что это покажется нам приятным,  ни даже,  что мы сможем  после  этого
выжить. А может, это было не столько обещание, сколько угроза?
     - Что это значит? - спросила Ми.
     - Я  постараюсь  сделать так,  чтобы это ваше решение не обошлось
вам слишком дорого, - пояснил он.

                ***
     На следующей встрече в Паго-паго Дин скажет: дайте им возможность
оставаться там,  где они есть,  до самой смерти и после нее.  А Элисон
спросит: зачем?
     Дин не будет рассказывать ему про ледяной рай,  а просто ответит:
такова моя рекомендация.
     Тогда Элисон укажет на возможные правовые проблемы.  Дин выскажет
предположение,  что  "Санвинд  Лимитед",   вероятно,   найдет   способ
справиться  с  этими  проблемами.  Для этого существуют юристы.  А вот
справиться с  проблемами,  которые  могут  возникнуть  при  дальнейшей
эрозии управления на так называемой "Южной биостанции",  будет гораздо
сложнее.
     Решение правления   по   этому   поводу   было,   таким  образом,
предопределено  и   на   следующий   день   это   решение,   в   форме
"дополнительных гарантий персоналу, работающему в особых климатических
условиях", стало совершившимся фактом.
     А вечером Дин получил месседж следующего содержания:
     "Если Вам  потребуется место последнего приюта - оно ваше.  Здесь
всегда найдется тот, кто положит рядом два алых тюльпана."