Тайна Родниковой поляны
©Николай Костенчук, 1979;1995;1998;2000
... Было это давно, когда и в мечтах ни у кого не возникала мысль, что из Серпухова до Москвы можно добраться быстрее, чем за трое-четверо суток - даже такая скорость считалась в XIV-XV веках почти фантастической. Да и ездили в те времена только бояре да князья с дружиною. Крестьяне же дальше соседнего поселения не бывали - некогда было, да и небезопасно: одинаково страшен был своевольный князь и лесной бродяга. Пойдешь и не вернешься! Недаром в русских сказках "право на передвижение" народ предоставлял богатырям да каликам переходным ...
Но не эта причина заставляла людей бросать обжитые места и уходить в леса с плодородных земель вдоль таких рек, как Ока: в зимние месяцы, когда реки, озера и болота прочно сковывались надежным льдом, не было лучше дороги для опустошительных нашествий многотысячных конных отрядов из далекой и дикой своими обычаями Золотой Орды. А летом, когда после знойных июльских дней, в межень, мелела Ока, обнажая неповторимые по своей красоте золотисто-серебряные песчаные пляжи, а кое-где и яшмовидные щебнистые перекаты, вода переставала быть преградой для неожиданных конных набегов вороватых подданных крымского хана.
Вот и возникли в глубине дремучих лесов небольшие поселки - селища - на две-три семьи (семьи-то тогда поболе были, нежели теперь - по десять-двенадцать душ кровных да нередко по нескольку приемных детей, выполнявших часто черную работу, что нам известно даже из сказок народных), поблизости от родника. Расчищали от леса небольшую поляну (здесь уже мог быть давний сенокос) - под зерно (рожь, ячмень), а если удалось сохранить скотину, то и под сенокос. Жили поначалу в землянках с сосново-моховой крышей, реже - в небольших домушках, топили по-черному, да и то не все разом - жить приходилось с оглядкой, кабы кто не разнюхал... Собирали травы, ягоды, коренья, грибы, ставили борта для диких пчел, ловушки (ямы и петли) на зверя... Приходилось и посуду делать самим, для чего искали выходы глины по крутым обрывистым берегам лесных ручьев. Лепили горшки и горшочки, обжимали на круге гончарном (не всегда он у них-то и был), обжигали в печи, собранной тут же из обломков известкового камня и валунов. Так и жили, редко, по звериным тропам навещая ближайших соседей, выменивали необходимый товар, делились "новостями" месячной и более давности.
Такою нам представилась жизнь наших соотечественников и предков в суровые времена Ига, во времена "русского средневековья". Вот здесь, где мы оказались у обрывистого берега глухой заповедной речонки Пониковки, в месте впадения в нее шумного лесного ручья. По записям в Летописи Природы Приокско-Террасного биосферного заповедника, почти полвека назад, в 1948 году, этот ручей, берущий начало из родника в 80 метрах отсюда, низвергался в речку трехсаженным (более 6 м!) водопадом. Известный геоморфолог Викентий Лидов отмечал в своих записях: "...после впадения этого ручья расход воды (т.е. количество воды за единицу времени) в р.Пониковке резко увеличивается".
За прошедшие годы эта чисто заповедная речушка, сильно петляющая среди поросших столетними деревьями - сосной, елью, липой и осиной - берегов, успела подмыть крутой берег, а ручей проточил в известково-глиняном пороге глубокое русло, выбросив в Пониковку целую гору камней. В этом-то, как говорят ученые, "к о н у с е в ы н о с а" ровно двадцать лет назад биологу Алексею Пчелкину и мне, лесоведу заповедника, совершенно случайно посчастливилось обнаружить... древние обломки глиняной посуды! Оказалось, что ручей, промыв большое количество земли и вызвав обвал, сам "вскрыл" так называемый культурный слой, в котором вместе с древесной золой и углями от лесного пожара были и глиняные черепки - свидетельство давнего обитания здесь человека. И вот перед нами - узкие изящные горлышки и массивные ручки сосудов для воды, обломки широкогорлых и толстостенных вместилищ зерна, горшков для варки русской каши - и все они, как показал анализ, проведенный сотрудниками Института археологии, сделаны из глины, взятой тут же, из обрыва на глухой лесной речке. Самая старая посуда - ручной лепки, без следов обработки на гончарном круге - сделана, видимо, в самые первые годы существования селища, когда-то в далеком и ...близком XIII веке! А в XVIII веке лесной пожар уничтожил поселение. Об этом свидетельствует зола и древесный уголь на двадцатисантиметровой глубине от современной, "дневной" поверхности почвы.
Обсудив неожиданную находку со знатоком археологии Московского края Ростиславом Леонидовичем Розенфельдом, вспомнили месторасположение других незарастающих лесом полян среди лесного массива заповедника и он согласился с моим предположением: вероятно, все известные здесь и в округе поляны, на которых имеются родники, издревле служили долговременным убежищем местного населения от набегов и нашествий иноплеменных кочевых отрядов и, кто знает, - может быть, от мытарей - сборщиков налогов? Дремучие леса и узкие звериные тропы непроходимы для конницы, степного кочевника далеко в лес и силой не затянешь: знает, что ждет его там погибель либо от увесистой дубины, либо от болотной трясины...
Потому-то в одном из глухих, удаленных от Оки уголков заповедника и расположена большая поляна. Носит она название Родниковой неслучайно: там, где край поляны полого спускается к пойме речушки Пониковки, скрытой вековым еловым лесом, в старом замшелом осиновом срубе шевелит тугими струями мощный родник - "святовод". В жаркий летний день в небольшой, скрытой от посторонних глаз котловинке с невысоким ивовым кустом всегда прохладно, не донимают слепни и оводы, зато слышен назойливый комариный писк. В срубе сбоку отверстие, откуда ровно и густо льет довольно широкий иссиня-прозрачный поток, тут же, на зеленоватом от водорослей щебне, превращающийся в звонкий ручей, быстро теряющийся в глубине леса. Над ручьем так ловко сплелись сочные травы, что далее трех шагов от родника его уже не видно. На открытом взору участке - морщинистый известковый щебень, сочно-блестящие округлые обломки кремня, заросшие мхом валунчики и сучья - все на зернистой разноцветно-песчаной веселой подкладке дна ручья.
... У "колодца" - ветхая, покосившаяся скамеечка, но так радуешься возможности утолить жажду и отдохнуть после долгого перехода, что ни комары, ни неудобства сидения уже не смущают. После двух-трех хороших глотков вкуснейшей воды ноги не хотят никуда идти и невольно садишься на скамейку, внимая спокойному дыханию лесной жизни. Тихо вокруг или шумит ветер в листве, заставляя шептаться травы - все одинаково становится вам покойно и уверенно на душе. Вряд ли есть лучшая возможность отдохнуть, чем здесь. От того-то редко кто проходил дальше по течению ручья...
(Очерк впервые был опубликован в начале 80-х гг. в Серпуховской районной газете "Коммунист")
21.11.01 13:43