Ты взял бутылку из-под тоника и пропорол шилом дырку в крышке. "Вот увидишь, все будет как тогда. Все возвращается, если по-настоящему захотеть". Я спряталась за шкаф, а ты направил на меня струю из брызгалки. Вода была теплая и противная, как тогда, только я уже не боялась, а ты был не особенно увлечен. "Очень эротично, "- сказала я, пытаясь тебя расшевелить. Ты с сомнением посмотрел на бутылку, прозрачную и липкую: "Возможно".
Мы дружили с детского сада. Ты тогда был хулиганом, я недотрогой. Потом мы пошли в одну школу, поступили в один институт, поженились и родили собственных детей, сына и дочку. Ей сейчас пять лет, ему семь, нам по тридцать. У нас с тобой много общих воспоминаний, но одних воспоминаний иногда мало.
- Конечно, оно и не будет возбуждать, - заключил ты. - Где ты видела, чтобы с брызгалкой играли в квартире вдвоем. Для брызгалки нужна компания и простор, чтобы сразу было видно, у кого устройство лучше и кто точнее попадает в цель. А девчонкам тоже нужен простор, чтобы было куда убежать, когда надоест.
- Что ты предлагаешь? Вернуться в песочницу? - эта затея явно переставала мне нравиться. Но ты, кажется, решил идти до конца.
- Почему бы и нет? У нас же отпуск. В крайнем случае, если потом не сможем жить с соседями - обменяем квартиру. Мы же решили. Напомни, как звать их главного заводилу.
Главного дворового заводилу звали Саней. Ему было лет восемь - ребят постарше в нашем доме не проживало. Он был белобрыс и покрыт шрамами уличных драк, у него не хватало зубов и пуговиц на рубашке. Я слабо представляла себе, как можно вступать с ним в переговоры - тем более, что с нашим Женькой у него сложились довольно натянутые отношения.
- Не трусь, - сказал ты. - Оденься как-нибудь нейтрально, чтобы твой общественный вес не очень бросался в глаза. С любым человеком любого возраста можно договориться, если он не совсем дурак. А Саня, я думаю, не дурак.
Я надела свой синий комбинезон и мужскую рубашку - благо, так одеваются даже в пять лет. Ты натянул джинсы, это тоже универсально. Мы спустились во двор. Саня сидел на скамейке один и строгал ветку. Мы присели рядом. Ты решил сразу взять быка за рога.
- Саня, - сказал ты, - возьмите нас играть.
Парень посмотрел на нас, заморгал бесцветными ресницами и довольно вежливо парировал:
- Не понял. Зачем вам? Что вам, делать нечего? У вас что, нет работы или плохо с личной жизнью?
Мы стали объяснять наперебой. Дело, мол, не в работе и не в личной жизни. Просто нас давно притягивает чудесный мир детства. Мы забыли, как когда-то были детьми, а нам это нравилось. Мы хотим вспомнить и почувствовать все заново. У нас отпуск и мы можем себе это позволить, если нас примут. Если нас примут, мы готовы покупать Сане каждый день по пять порций мороженного.
Не знаю, дошло ли до него все, но лично я говорила очень проникновенно. Так я не выкладывалась даже, когда работала на дискотеке в ГДК и надо было завести полуторатысячную толпу. Во всяком случае, Саня согласился.
- Ладно, познакомлю со всеми. Без мороженного вашего обойдусь. Только, чур, не качать права, что бы ни случилось.
Затем он смерил взглядом тебя и добавил:
- И не думай, что раз ты большой, то и самый главный. Первое время на футболе ты будешь стоять в воротах, а в прятках искать. А если что не так - скатертью дорога. Не такой уж он и чудесный, этот мир детства. Ну да ладно, развлекайтесь.
И наше приключение началось. Не знаю, что объяснил Саня своим, но нас никто не сторонился, а с первой минуты обращались с нами весьма фамильярно. Из Валентины Сергеевны я превратилась в Вальку, а когда мои собеседники на меня злились, я становилась Дылдой, ты же почему-то стал Косым. Соседи смотрели на нас с некоторым удивлением, но мы объяснили, что проводим эксперимент по заказу социологической лаборатории, и они успокоились.
Развлекаться с брызгалкой мы научились в первый же день: оказалось, мы пользовались устаревшей конструкцией, теперь брызгалки делают из автомобильных масленок, это гораздо удобнее. В тот же вечер мы насладились игрой в войнушку, при этом тебя дважды убили, а меня взяли в плен. А через неделю мне уже казались странными привычные заботы, вроде планирования семейного бюджета или предстоящего похода в прачечную. Я открывала кошелек, отсчитывала стоимость брызгалки, двух порций мороженного и билета в цирк, и долго не могла понять, что делать с остальной суммой. К счастью, ты переменился меньше и регулярно покупал хлеб, молоко и пельмени.
События начались ближе к выходным. Санин прихлебала, довольно противный пацан с вечно грязными волосами, подошел к тебе и презрительно глядя на твои итальянские туфли, поинтересовался: "Где это ты такие шузы откопал?" - "В магазине, - ответил ты, - хорошие туфли, натуральная кожа, приличная фирма". - "Как у голубого, - и Сема, так звали прихлебалу, мерзко захихикал. - Ты бы еще балетные тапки надел". Балетом ты никогда не занимался, Сема просто хотел задеть тебя побольнее, балет явно не был делом для нормального пацана. Конечно, сам бы Сема на такой выпад не решился, они все спланировали вместе, но это я поняла уже потом. Тогда же я попыталась вас помирить. "Валька, не лезь не в свое дело, - остановили меня пацаны, - он же - не девчонка". И я заткнулась. А Сема подошел к тебе на расстояние вытянутой руки и плюнул рядом с твоими туфлями. Это у нас во дворе считалось серьезным оскорблением, серьезнее было бы только плюнуть в лицо. "Пошли отсюда, Валька, - сказал мне Саня, - мужики сами разберутся". Я повиновалась.
Но что было делать тебе? Драться ты не мог: вы были в разных весовых категориях, и твое поведение оценили бы как неспортивное. Победить их интеллектуально - тоже: мы с ними плохо знали жизнь друг друга и половину наших шуток никто не понимал. Все полчаса, пока Саня развлекал меня странными анекдотами преимущественно анального содержания, я представляла себе, как пацаны швыряют в тебя грязью и мелкими камешками, гадко посмеиваются, а ты не можешь защититься. Судя по твоему настроению, когда ты пришел домой, я была недалека от истины. Но в конце концов ты нашелся - видимо, помогло высшее гуманитарное - и предложил не портить друг другу нервы, а устроить поединок, скажем, в стрельбе из рогатки. Стрелять решили завтра утром, по мишеням. Если побеждаешь ты, все остается как прежде, и тебя перестают дразнить. Если побеждают тебя (а соревноваться ты должен уже не с Семой, а с другим ставленником двора, Белым, молчаливым парнишкой, не расстававшимся с рогаткой) - то ты уходишь со двора, но не препятствуешь мне и дальше играть с ними. "Похоже, сражение идет за женщину", - криво улыбнулся ты. Я тогда подумала, что ты не очень удачно пошутил.
Но ты был прав: сражение действительно шло за женщину. Вечером Саня назначил мне свидание. Он вызвал меня во двор заранее - надо, мол, что-то сказать. "Валя, я хочу спросить, - проговорил, почти заикаясь, - а если мы победим, ты будешь выходить во двор?" Я замялась. "Значит, не будешь. Я так и знал. Конечно, твой с усами и зарплатой, а мы - только пацаны в драных штанах. Даже женилки еще не отросли - что с нас взять? Зачем ссориться с законным супругом?"
Тут он, конечно, перебрал. Если бы мне было нужно, я бы не побоялась пойти на конфликт. Но ситуация действительно выходила тупиковая: если даже допустить, что мне веселее с пацанами, чем со взрослыми, все равно надо помнить: отпуск закончится, и придется возвращаться к привычной жизни. Как я буду смотреть тебе в глаза через две недели, если сейчас тебя брошу? Все это я и попыталась изложить Сане. И добавила, чтобы утешить: "Но ты же - все вы - можете приходить к нам в гости. Мы будем пить с вами чай, смотреть видик и не станем относиться к вам, как к маленьким". - "И порнуху покажете?" - с некоторым интересом спросил Саня. Он опять поставил меня в тупик. "Ты знаешь, мы сами порнуху не смотрим, у нас просто нет таких кассет, нам это неинтересно". - "Вот и мои родители так говорят. А когда приходят их друзья, кассеты, наверное, находятся, потому что меня выгоняют из комнаты с видиком. Все вы, взрослые, одинаковые. А я-то думал - ты не такая. У нас училка в декрет собралась, хотел предложить, чтоб ты на ее место пошла. Я знаю, у тебя пединститут. Я вообще много про тебя знаю, - и Саня взглянул на меня, будто перед долгой разлукой. - Ладно, посмотрим, что будет завтра".
Завтра была мерзкая погода. Тот самый мелкий дождик, от которого понижается давление и весь день ходишь как вареная и не среагируешь даже на землетрясение. Психуешь в такую погоду, конечно, меньше, но и соображаешь медленнее, и, наверное, целиться хуже. К тому же у тебя стало падать зрение, а очков ты еще не купил. "Может, плюнем на все? - предложила я. - Ну что за дело для орла - стрелять из рогатки. Что за противник - семилетний пацан? Я уже наигралась, можно прекратить эксперимент". - "Поздно, - ответил ты. - Во-первых, мне самому интересно, когда-то я был лучшим во дворе. А во-вторых, ты забыла про Женьку. Он и так у нас не слишком компанейский, а что будет, если все решат, что его папаша - трус?" Про родительский долг я действительно не подумала, в последнее время я стала воспринимать Женьку как сверстника. Наташка - та, конечно, была еще малая, но она во двор почти не выходила. Но ты вспомнил вовремя - похоже, у нас действительно не было выбора. Мы выпили кофе, ты взял приготовленную и испытанную с вечера рогатку, и мы вышли во двор.
Саня, Белый, остальные пацаны и даже несколько девчонок уже собрались у подъезда. Сема повесил на дерево нарисованную чернилами мишень и соревнование началось. Вы стрельнули по три раза и выбили по двадцать восемь очков, потом стрельнули еще по разу и оба попали в десятку. Потом ты промазал и я уже стала готовиться к позорному уходу со двора, но и Белый промазал тоже. Видимо, простая стрельба по мишеням показалась пацанам скучной и они что-то затевали. Еще несколько выстрелов вы шли очко в очко, и наконец Саня объявил:
- По меткости, ребята, вы одинаковые, это ясно. Придется соревноваться в силе духа. Сейчас будет шоу "Тиль Уленшпигель". Сема, яблоко. Женька, ты будешь держать, - и он положил яблоко Женьке на голову. От неожиданности ты не успел ничего возразить, а Белый уже выстрелил и благополучно сбил цель. Теперь была твоя очередь.
- Ребята, я так не играю, - сказал ты.
- Яблоко же большое, больше мишени, не трусь, - ухмыльнулся Саня.
- Пробой может соскользнуть, у меня может не получиться. Женька - мой сын, хотя я не стал бы стрелять ни по одному из вас.
- Даже по Семе?
Сема покрутил пальцем у виска и начал пятиться.
- Даже по Семе. Сейчас не средние века. Я не хочу никого делать инвалидом. Я отказываюсь, вы победили.
- Да, Женька, - издевательски протянул Саня. - Твой папка умеет стрелять, но не хочет. И ты знаешь, почему он не хочет. Потому что он трус. Такой же, как Сема, только с большой писькой.
Но тут наступил хэппи-энд, которого никто не ожидал. Если бы не это, мы бы уже жили в другом районе и предпочитали бы ничего не рассказывать про наш эксперимент. Вдруг Женька, наш тихоня, снял яблоко с макушки и произнес первую в жизни длинную речь.
- Сам ты, Саня, трус, просто маскируешься. Думаешь, никто не видит, что тебе понравилась моя мама? Но ты, Саня, боишься, что она не найдет в тебе ничего интересного даже на пять минут. А в папке - нашла. И злишься, как дурак: не победить, так отомстить.
А папка - не трус. Он просто знает: пробой не всегда летит туда, куда хочешь. Если папке положить яблоко на голову, он не испугается. А стрелять буду я. Идет?
Ты поежился, но кивнул. Саня поморщился, но не нашел, что возразить. Женька отдал тебе яблоко и прошептал: "Не волнуйся, у меня есть крепкий бумажный пробой. Я проверял, яблоко он сбивает, а глазу, если закрыть, ничего не будет".
И Женька выстрелил, и яблоко упало, и мы ушли не с позором, но с победой. Хотя по очкам и выходила ничья, но все понимали - победа за нами. Саня смотрел нам вслед и кусал губы.
К компании неуверенно подошла наша Наташка. "А это еще что за малая, - удивленно произнес он. - Я и не знал, что у Женьки есть сестренка. Малая, будешь с нами играть?" Наташка выглядела неплохо - с новой стрижкой, в ярком платьишке, да и сама она ничего, а в последнее время становилась все больше похожей на меня. "Смотря во что", - серьезно ответила она.
Мы открыли дверь подъезда. "Женька, теперь ты будешь самым крутым во дворе?" - спросил ты. "Нет, па. Чтобы быть самым крутым, придется торчать во дворе целыми днями. А мне рыбок кормить". Аквариум у Женьки был отменный, и он сам ездил за кормом на птичий рынок. "А что ты посоветуешь нам? - спросила я. - Как нам дальше себя вести?" - "Какое дальше, мама! Завтра первое сентября, всем в школу, и до вас никому не будет дела. А кстати, действительно, шла бы в училки во 2-й "Б". Что за кайф - сидеть в издательстве и вычитывать всякую ерунду?" - "Я подумаю", - ответила я.