Илья Дубровин
Меня постоянно спрашивают: «Почему нет Гордея?» Ну, что я им отвечу? Отвечаю, конечно, прямо: «Страшную тайну узнал Гордей, потому и нет его». Не понимают. Не верят. Чушь, говорят. Бред, говорят. А что мне еще им сказать? Не рассказывать же всю эту историю с самого начала…
Гордей умница-парень, немного чокнутый, повернутый на всяких там магиях, философиях, но умница. А как он говорит! Все эти Кастанеды просто от зависти бы померли, слушая его рассуждения…
А однажды он стал какой-то странный. Поначалу все решили, что Гордей просто влюбился в ту девчонку, родственницу Сашки Сайко, у них даже романчик завязался. Но скоро она от него ушла, уехала из города, никому ничего не сказав. Я встретил Гордея у библиотеки. Он не входил и не выходил, даже не шел мимо, а просто стоял и читал вывеску. Казалось бы, что там читать? «Городская библиотека имени…» и так далее, а он стоит и перечитывает. Я подошел.
- Здорово, - говорю, – Гордей.
- Здравствуй, Илюша, - мягко ответил Гордей и, не оборачиваясь, пожал протянутую мной руку. – Как дела?
Я обомлел. Вообще-то, он парень добрый, хоть и немного циничный, но чтоб так поздороваться… «Наверное, - думаю, - это из-за девчонки. Скис наш шаман». Я собрался с духом и заявил:
- Слушай, Гордей, что-то ты последнее время странный какой-то, - так прямо и заявил. – Это из-за девчонки, что ли?
- Странный? – переспросил Гордей и посмотрел на меня. Тут меня словно током шибануло, волосы дыбом встали, глаза выпучились, и чувствую, коленки трясутся. Он смотрит на меня, во взгляде терпеливое ожидание, а мне кажется, что он меня изучает, читает, как только что читал вывеску. Так я и не смог ему ничего сказать. Тогда он схватил меня за руку и потащил в библиотеку.
- Пойдем. Я тут такую книгу откопал, зашатаешься.
Зашли в читальный зал, Гордей притащил здоровенный том, бухнул его на стол, сел рядом со мной и открыл книгу на первой попавшейся странице. Я заглядываю и ничего не понимаю – географический атлас.
- Ну и что? – говорю. – У меня дома такой же есть.
- Почему ты решил, что я странный? – начал Гордей, не обращая никакого внимания на мое недоумение. – Ты один так считаешь или кто-то еще?
- Погоди…
- Ответь на мои вопросы.
- Да что за комедию…
- Это важно!
- Ладно, - сдался я. – Так все думают. Ты необщительный стал какой-то, резкий, причуды у тебя какие-то… Вывеска, например, эта… Чего там читать-то?..
- Понятно, - оборвал меня Гордей и о чем-то задумался. Я решил не трогать его, пока он думает, и занялся разглядыванием карты, на которой был открыт атлас. Монгол Шуудан тут, Китай, Тувинская АССР… атлас старый, еще восьмидесятого года.
- Знаешь, Илья, - голос Гордея заставил меня вздрогнуть, – ведь не просто так я там вывеску читал, я тебя ждал.
- То есть как это ждал? Ты за мной шпионил?
- Нет. Просто ждал. Мне нужно серьезно с тобой поговорить. СЕРЬЕЗНО! – тон Гордея настораживал.
- О чем? – спрашиваю.
Гордей набрал воздуха в легкие.
- Мне кажется, я узнал одну страшную тайну о мире, в котором мы живем, - он говорил тихо и вкрадчиво, так, что мне почудилось, будто он просто издевается надо мной.
- Да-а? – протянул я. – Инопланетяне готовят диверсию?
Гордей вскинул брови, но тут же нахмурился.
- Перестань паясничать, придурок. Я серьезно.
Такого поворота я совсем не ждал и не был готов. Я уже был уверен, что сейчас он засмеется, хлопнет меня по плечу и позовет пить пиво, а тут на тебе… придурок! Пьяный он, что ли? Вроде нет. Я же говорю: странный.
- Не гадай, не угадаешь, - продолжал Гордей. – Сейчас я не смогу тебе ничего объяснить, это слишком сложно… и слишком просто.
- Опять эти твои философии…
- В том-то и дело, старик, всякая философия, как и весь этот мир, все, что ты видишь и чувствуешь, гроша ломаного не стоит…
Приятный женский голос прервал речь Гордея.
- Молодые люди, библиотека закрывается, - с извиняющейся улыбкой произнесла библиотекарша.
Гордей натянуто улыбнулся в ответ.
- Еще одну минутку, девушка…
- Сдайте, пожалуйста, книгу и покиньте зал, библиотека закрывается, - отрезала библиотекарша.
Гордей сжал челюсти и пристально посмотрел в глаза женщине. Та спокойно выдержала взгляд. Было ясно, что она не даст нам договорить.
- Не беспокойтесь, мы уже уходим, - я решил вмешаться, пока не случилось скандала. Библиотекарша даже не посмотрела на меня. Гордей поднялся.
- Ну, ладно, - злобно процедил он. – Пойдем, Илья.
Ну, чего он с ней сцепился?
- Ну, чего ты с ней сцепился? – спросил я, когда мы вышли на улицу и остановились на крыльце.
- Который час? – вместо ответа спросил Гордей.
- Полчетвертого.
Он развернулся и молча ткнул пальцем в вывеску, на которой значилось: «Рабочее время с 10.00 до 18.00».
- И что?.. - начал было я и осекся.
- И то, - заключил Гордей. – Слушай меня, Илья. Сейчас у нас разговора не выйдет. Я жду тебя в… скажем, в восемь у меня дома. Это обязательно.
- Гордей, давай завтра, - мне положительно не нравилось то, что происходило.
- Нет. Завтра будет поздно. Завтра меня не будет.
- Что значит не будет? – встрепенулся я. – Тебя убьют? Надо сказать Вадиму, тебя никто пальцем…
- Прекрати истерику, никто меня не убьет. Я уйду.
- Куда? – по наитию спросил я.
- Ты все равно не поймешь, пока мы не поговорим нормально. А теперь иди и ни в коем случае никому ничего не говори.
Уходя, я чувствовал его взгляд у себя на спине, но почему-то боялся обернуться (Орфею бы мои ощущения, и сказка была бы с хэппи-эндом). Думаю, Гордей уже тогда знал, что я не приду. На следующий день его действительно не было и нет до сих пор.
Чушь. Бред. Но что мне им отвечать? Ничего. Молчи. И открой наконец этот чертов дневник. Ну, хорошо… Вот последняя запись: «Не придет. Ухожу». Так я и знал… что он так и знал… Каламбур. Но думаю, надо начинать с начала. Философии всяческие… связи… новых диалектических категорий… та-ак… детерминизм… в форме субъективных образов объективного мира, путем… зачем ему вся эта чепуха в дневнике? Ага, вот уже похоже на русский язык…
«Сегодня вышел на крышу и встретил девочку в костюме ангелочка с картонными крыльями. Спросил, что она здесь делает. Девочка – позже я выяснил, что ее зовут Леной – зашикала на меня, сказала, что если я буду ее отвлекать, она не сможет взлететь. Я испугался, что Лена может из детской наивности просто спрыгнуть вниз, но она и не собиралась. Заявила, что может взлететь не прыгая, потому что у нее есть «вот это». Очень странный рисунок. Где она его взяла? Не из головы же. Говорит, нарисовал ангел – все-таки она всего лишь ребенок. Слава богу, с большим трудом уговорил девочку «взлетать» с детской площадки».
Идиотизм. Но рисунок действительно странный. Похоже на… На что же это похоже? Ладно, что там дальше?
«Все не выходит из головы детский рисунок. На что-то это очень похоже, но почему-то не возникает никаких явных ассоциаций. Размышляю»
Никаких явных ассоциаций… Н-да. Странно, тут не хватает страниц, следующая запись только через две недели.
«Зря я ей все рассказал, она не была готова. Сожгла мои записи и ушла, скорее всего совсем уехала из города. Конечно, она все очень скоро забудет. Жаль. Надо было подождать еще немного».
Она? Марина Сайко? Так вот почему она уехала.
«Уже пора уходить. Попробую еще с этим парнем, Ильей Дубровиным, он кажется очень сообразительным. По-моему, он готов».
Спасибо, но я совершенно ничего не понимаю.
«Не придет. Ухожу»
Все. Нет, вот еще листок… вернее, то, что от него осталось. Видимо, это останки записей, которые сожгла Сайко. Здесь сохранились только обрывки фраз:
«…же не знаю, с чем сра…», «…хоже на коль…», «…го лишь крохотное звено гром…», «…хема вр…»
Стоп! О боже…
«Здравствуй, брат!
Извини, нет времени рассказывать тебе как у меня идут дела.
Алексей, у меня есть к тебе одна просьба. Это очень важно! Срочно приезжай домой. В ящике моего письменного стола ты найдешь дневник некоего Гордея Генкина. Пожалуйста, внимательно изучи все записи (там есть и мои). Я думаю, тебе будет не просто интересно. К сожалению, меня уже не будет, так что тебе придется во всем разобраться самому (я постарался описать все как можно понятней).
Искренне твой, Илья»
Алексей Дубровин
Почему нет Ильи? Ну, что вам ответить? Я еще не открывал дневник. Кажется, я пока не готов. Наверное, мой брат прочитал в этом дневнике что-то очень страшное. Не понимаете? Не верите? Вот потому и нет его…