Месяц безмолвно взирал с небес вниз на столицу славного королевства Аар, его дворец и окрестности. Сотни огоньков сновали по темным улицам, королевскому парку и периметру дворца, подчиняясь каким-то неслышным командам. На площадях утонувшего в ужасе города, полыхали огромные костры и то и дело от них, призрачными тенями, отлетали души загубленных жертв.
Может быть, не в силах смотреть на это, молодой месяц закрылся набежавшими облаками и перестал лить свой свет вниз на мрачную картину. А может, услышал молитвы несчастных, ещё скрывавшихся от смерти по темным закоулкам, людей.
И когда, обессиленную, всю в синяках и кровоподтёках Лотту, вытолкнули в оконный проём два монаха и она, пролетев с десяток метров вниз, упала на тела других несчастных, всё это произошло в полной темноте. Ей повезло, она упала на труп Перри. Даже после смерти, он смог спасти её, заслонив собой от острых камней. Удар все же заставил скрючиться Лотту от боли и на миг сбиться с ритма её сердце. Но мозг, сохраняя сознание, твердил ей одно: “Беги, беги!”
---Кажись, готовы!---сказал напарнику, выглянувший из окна Старой башни монах-мечник.--- Хотя последнюю, надо было здесь придушить!
---Хвала Святому Антонию, там такие камни, что вряд ли спастись!---ответил его товарищ,---но проверить придется! Иначе брат-отсекатель, нас самих вниз скинет!
---С него станется!---буркнул первый.---Пошли, поглядим!
Оба спустились по узкой лестнице вниз и обойдя Старую башню, подошли к груде тел.Светя себе факелом, они пересчитали трупы и с удивлением обнаружили, что одна из жертв исчезла. Монахи заметались во тьме, но напрасно. Последней девушки не было. Тогда, проткнув для верности остальные трупы мечами, братья-метельщики заспешили прочь. Пройдя немного, они условились ни о чем не говорить брату
Иммерту, ибо знали, наказанием за такое упущение будет отлучение от числа избранных Святым Антонием.
Шатаясь и придерживая зашибленную руку, босая, в лохмотьях когда-то роскошного платья, Лотта медленно пробиралась сквозь ночь мимо дворцовой ограды. Часто ей приходилось останавливаться из-за боли в боку или прятаться в кустах и за деревьями от орденских патрулей. С факелами в руках монахи продолжали вылавливать затаившихся еретиков. Выбравшись за пределы парка, она видела, как Черные гвардейцы и братья-метельщики ордена не спеша, сбивали в группы перепуганных на смерть людей, связывали попарно и уводили куда-то вдоль городского рва. Страх и боль мутили её разум, но ноги сами вывели к родному дому.
Выбитые окна и сорванные с петель двери, лучше всяких слов рассказали, что здесь произошло. Ещё недавно красивый белый особнячок, утопавший в цветах и зелени, увитый по самую крышу черским голубым плющом, теперь чернел пустыми проёмами и исходил дымом пожара, подсвеченным снизу языками пламени.
С трудом узнавая свой дом и уже не таясь, Лотта кинулась к двум телам, лежащим у затоптанного грязью порога.
---Мама! Папа!---закричала она, узнавая стариков и падая рядом на колени. Оба её родителя лежали в осенней грязи и были задушены веревочными арканами братьев-метельщиков. Кто-то, исполняя последний долг, аккуратно сложил им руки на груди и даже прикрыл глаза камешками гравия. Слёз у Лотты уже не было. Они были выплаканы там, в Старой башне дворца от стыда, боли и по любимому Перри.
Глухое рычанье, оглашая собой двор, вырвалось из её груди. Не в силах что либо сделать и осмыслить, она, покачиваясь из стороны в сторону, тупо смотрела на отблески пожара прыгающие по белым лицам родителей. Внезапно, что-то холодное уперлось сзади ей в шею, заставив вздрогнуть от недоброго предчувствия. С ужасом ожидая смерти, она оглянулась назад и невольный крик радости сорвался у неё с губ. Собака! Овчарка! Их пес Фламмер, единственный из домочадцев, кто кроме неё выжил этой ночью. Скуля и повизгивая, огромный пес прижался к ней, ища защиты и ласки. Но Лотта, сама, дрожащая от страха и горя, только обняла его, прячась в грязной шерсти от смрада пожара и пролитой крови.
Внезапно, из-за дома появились два младших монаха-ключника. В подоткнутых за пояс рясах и в сандалиях на босу ногу, они шли, сгибаясь под тяжестью мешков. В мешках позвякивала серебряная посуда и другие, теперь уже не нужные казненным, вещи. На короткой уздечке за ними, понуро ступал черный статный конь, без седла, но в богатой попоне. Два совсем юных монашка удивленно воззрились на сидящую Лотту и одновременно бросив мешки, направились к ней.
Один из них, раскручивая на ходу веревочный аркан, нервно подергивал головой, а другой, отведя глаза в сторону, откровенно хотел бы сбежать.
---Ну, ты!---обратился к ней нервный, подходя ближе.---Кто такая?
Фламмер, глухо рыкнув и оттолкнув плечом Лотту, серой молнией метнулся к нему. Свалив брата-ключника в грязь, он вцепился ему в горло и щелкнув клыками вырвал кусок плоти. Затем, уже с обагрённой кровью мордой, отпрыгнул и повернулся к другому собирателю чужого добра. Но тот, не дожидаясь своей очереди, с криками “На помощь, во имя Святого Антония!”, уже убегал по темной улице. Его услышали. И в ночи послышались ответные крики и бряцание оружия. Испуганная Лотта, в последний раз взглянув на родных, дом, маленький дворик, поймала за уздечку коня и постанывая от боли, с трудом забралась к нему на спину. Она узнала его, это был Скайгг, боевой конь Перри, на котором он вернулся с Севера. Верный Фламмер, бросив терзать монаха крутился рядом и задрав морду, повизгивая, торопил ее. Лотта, благодаря отцу, смотрителю королевских конюшен умевшая управляться с лошадьми, развернула коня в сторону задворков и пришпорив босыми ногами, поскакала прочь.
В темноте ночи, она пронеслась короткими грязными улочками к Восточным воротам.Отряд братьев ордена Святого Антония, карауливший их, был застигнут врасплох. Арбалеты разряжены, мечи сложены горкой у стены караулки, а в руках монахов вместо них пенился в больших кружках эль.
---Мать вашу…..!!!!---на перестук копыт, из караульного помещения выскочил лейтенант Смайлс. Черный гвардеец, единственный, кто успел заслонить дорогу перед Лоттой. Его арбалет коротко тренькнул тетивой, посылая смерть в грудь девушке. Но прыгнувшая из тени овчарка опередила его на секунду нарушая прицел. Сбив Смайлса с ног, пес коротко полоснул его клыками по ноге, а мгновенно оказавшийся рядом конь вдавил копытом его голову в землю обочины, плюща её, как гнилое яблоко. Гневно завопили монахи, вскакивая и хватаясь за бесполезные арбалеты. Кое-кто бросился в погоню, яростно потрясая веревочной петлей, но конь, собака и девушка, стремительно промелькнув, исчезли в ночи.
Осенний ветер, холодный и пронизывающий, задул Лотте в спину, когда она бешеным галопом вылетела за город. Проскакав мили две, она свернула на юг. По узкой тропе, меж убранных крестьянских полей, она неистово шпоря коня и скрипя от боли зубами, сумела добраться до тёмной полосы леса. Здесь, она передохнула сама и дала отдых коню. Затем, коротко свистнув шарившему по кустам Фламмеру, поехала вдоль опушки склонив голову и совершенно не представляя, что делать дальше……