Исповедь старого сластолюбца часть 2-ая

                ВЗРОСЛАЯ   ЮНОСТЬ

         Итак, Москва, дом родной....”Гражданка”. Свобода! А как насчет сексуальных аспектов?
       -Да никак. Для “этих” дел даже тогда, в эпоху без 15 минут коммунистическую, когда наши подружки отдавались нам не за презренный металл, а  за красивые глаза, все же необходим был некий джентльменский минимум: умытое лицо, приличная одёжа и 30 -50 рублей в кармане, чтоб в кино сходить и, хотя бы,  порцией мороженного даму свою угостить. Про букеты роз я уж и не заикаюсь!
         Был, конечно, в то героическое время широко распространенный мужской вариант- ультиматум, который бравые инвалиды предъявляли несчастным молодым вдовам:
            -Пол-литра поставишь, -приду ночевать!
 Но мне хотелось, что б с розами!
          Девочки в доме сразу окружили меня вниманием., Все эти сопливые Вальки, Люськи, Тоньки, Зойки, как-то незаметно подросшие,  сбивали  меня с пути праведного, таская по киношкам, используя моё “инвалидство” для доставания билетов. Некоторые из них были очень даже ничего! Но свой двор, все мамаши знакомы -перезнакомы, чуть влипни, не отмоешься потом.
    Более того: я дважды был зван к НЕЙ, да, да, 
 к самой “Красной Шапочке “на танцы”.
Организатором выступала всё та же Зина Колобова, а двигало этими повзрослевшими моими одноклассницами скорей всего любопытство: какой, мол, стал наш Юрочка после фронта?
“Шапочка” была уже замужем и танцульки эти были возможны тогда, когда муж бывал в командировках.
     Танцевать я  не умел, учиться с раненой рукой, которая еще и не думала заживать окончательно, не очень здорово, одевался я на эти танцульки  в единственный сохранившийся отцовский костюм, который висел на мне, как мешок, вдобавок, от обычной моей развязности, при виде ЕЁ не оставалось и следа: ни шутки, ни анекдота пр
и ней я не мог из себя выдавить.
    Меня учили девчонки танцевать, как в известном шлягере:
             -Две шаги налево, две шаги направо,
              Шаг вперед и два назад!
       И, когда я “танцевал” с НЕЮ, чувствовал знакомый со школы, такой любимый запах её кожи, я изнемогал от ревности, сознавая, что она спит с другим, что этот другой на законных основаниях каждую ночь раздевает её, мнет её всю, облизывает и делает с ней  ЭТО, то есть то самое, о чём я даже, применительно к ней, и думать не смел!
      Её мужу было тогда за тридцать. Их “роман” был прост, как апельсин, стандартный вариант военного времени:  мама, бедная вдова,  сдала койку одинокому инженеру, не москвичу. Он партийный, с перспективой, работает рядом, -на заводе стена к стене с их домом. Мужик оборотистый, -мешок картошки, Зинка сказала, достал! Умный, - ГАЗЕТЫ ЧИТАЕТ! (тоже Зинкины слова). Где мне с ним тягаться: МЕШОК КАРТОШКИ, а я вообще, иждивенец, до сих пор на маминой шее сижу!
     Перестал я ходить на эти танцульки, тем более, что мне там лестное предложение сделала другая наша одноклассница. Не стану называть её. Она тогда работала на железной дороге в почтовом вагоне поезда №1: Москва -Владивосток. Я вежливо уклонился. По двум причинам:
      во-первых, шила в мешке не утаишь, всё узнают те же девочки с танцулек и это будет полный конфуз, так как “параметры” упомянутой почтмейстерши на порядок ниже Шапочкиных и это будет расценено, как полная моя капитуляция.
     Во-вторых, я знал от друзей, ЧЕМ занимаются почтари во время своих длительных рейсов взаперти  в своих почтовых вагонах, и я знал также, что все триппера излечимы, кроме первого!
      Мне  было 18 лет, мне, конечно, уже нужно было ЭТО,  и я уже знал, с чем ЭТО едят. Но у меня не было ЭТОГО аж до осени 1945 года.
    В чём дело? Женщин не было? Были женщины, много, много несчастных, обездоленных, овдовевших. Не было у меня РЕШИМОСТИ пойти да и организовать себе любовный союз по вкусу! Отсутствие приличной одежды, пустой карман, -всё это, конечно, усложняло дело, но не являлось непреодолимым препятствием. Привык я уже, что меня за ручку водят: во всех моих предыдущих приключениях я, извините, был ПАССИВНАЯ СТОРОНА.
      Следовало начинать с азов, с маленького.

А что могло быть меньше Ирочки в том самом экстернате, где я свой девятый класс заканчивал?
      Ирочка была маленькая, чистенькая, хорошенькая, опрятная пятнадцатилетняя мамина дочка, которой очень хотелось стать взрослой. А тут и случай подвернулся: такой видный одноклассник, фронтовик. Ничего, что он ходит в обмотках да в застиранной гимнастёрке! Зато насколько солидней он всех этих недоразвитых Ивановых и Сидоровых! Ирочка стрельнула в меня пару раз своими огромными голубыми глазками и готово. Я был удовлетворен: наконец-то, у меня есть девушка!
       Мечтая о недосягаемой Красной Шапочке или об плотских утехах с какой-нибудь опытной, взрослой женщиной, я молча бродил вечерами со своей малолеткой  Ирочкой по центральным  улицам Москвы, слушал, её бесконечную болтовню, не вникая в суть того, что она говорила, провожал её таким образом до дома.
      Я не дарил ей цветов, я не угощал её мороженым, мы даже в кино ни разу не сходили: денег у меня не было совершенно. Мне выдавался только рубль на дорогу: метро тогда стоило 50 копеек. Заикнуться матери о том, что мне деньги на девочку нужны, я не смел: еще бы! Мои сверстники в нашем дворе Ленька Бибирев, Борис Карпов  уже давно кормильцами в семье были, а я? Тот факт, что я был уже инвалид, а эти ребята не воевали, -в расчет не принимался.
       Да что там говорить! Правильная у меня была мама. Правильная!
       Провожал я, значит, свою Ирочку до дома, прижимались мы там к забору прямо под её окнами  и начинались поцелуи до посинения.
       Только поцелуи, я даже за груди её ни разу не потискал. Лишь прижимал её к себе поплотнее.
      Стоим так, лижемся полчаса -час,  я упираюсь в неё своим торчащим прибором, она всё чувствует, ей нравится, а потом я еду домой от Маяковской
до Павелецкой и, если уж там болит невмоготу, “лечусь” ручным способом...
      Встречались мы раз в неделю. Вы удивитесь: девчонка явно хочет, ей любопытно, что же ты, дурак, теряешься? Не хотел я её. Не хотел и всё!
      Мне приятно было облизывать её вкусный ротик, любоваться её красивым, кукольным личиком. У неё уже была хорошая кругленькая попка, на груди красовались два упругих теннисных мячика. Так в чём же дело? - Деточка совсем она ещё была. Любил и жалел её я почти по отечески, хотя целовал уверенно, как взрослую.
      И, всё-таки, однажды ЭТО едва не случилось. Она пришла ко мне домой, матери не было. Мы тискались на диване, она стала недвусмысленно закатывать глазки. Я стал раздевать её. Помог стащить платьице и там, под платьем, оказался самый настоящий детский лифчик маминой работы, детские штанишки от которых пахло не пряным, возбуждающим фантазию женским ароматом, там пахло непросохшими детскими пиписьками...

       Я никогда не был извращенцем. Я мыл свою дочь в ванной аж до четырнадцати лет. Тёр ей спину, ноги, руки, а потом давал ей мочалку, говорил:
              -Помой себя как следует ТАМ.
 и выходил из ванной.
       Зимой 1941 года, в замороженной комнате, я спал со своей матерью в одной постели. Мы укрывались общим одеялом, ещё наваливали на себя всего, что было из тряпья, тесно прижимались друг к другу, чтоб не замерзнуть.
 И, если под утро я чувствовал, что у меня кое-что  напряглось, я поворачивался так, чтоб мать этого не заметила.
       Ни кур, ни кошек, ни овец я в ЭИТХ целях не использовал.
      Так зачем же я буду растлевать младенца? У меня даже желание испарилось, когда я унюхал эти Ирочкины пиписьки. А напряжение было о-го-го! Приятно вспомнить! Я просто пожалел её тогда. И она меня за это  “отблагодарила”.
      Года два спустя мы встретились по какому-то деловому поводу. Я уже учился в своём Горном, она тоже была студенткой. Поговорили, уже собрались прощаться, как вдруг она мне заявляет:
        -Знаешь, Юрка, какой же ты был ТОГДА дурак! 
А может она права?

     Старостой у нас в этом  экстернате,  была Рита Ефимова. Отличница, на ней так и написано, что она отличница. Волевая, умная девушка. Девушка для женитьбы, а не для трали -вали! С ней никто не смел заигрывать. Строга была девка! Собой не красавица, но все при ней.
      Произошел у меня с ней один пикантный эпизодик. Где ж рассказать о нём, как не в этой  главе?
      После окончания нашего девятого класса девчонки решили устроить вечеринку на природе. Какая-то дача на станции Катуар что по Киевской дороге. Впрочем, это не важно. Вечеринка была, естественно, с выпивкой и с ночевкой. Впрочем, и это не важно! Что же важно?  -Обратная дорога!
      Поезда тогда ходили паровые, а вагоны были какие-то, вообще, допотопные. Как купе, времен Анны Карениной.  Мы погуляли на славу, едем в Москву. Ехать около часа. Подходит наш поезд. День, народу почти нет совсем, а мы врываемся в вагон, места занимать, находим купе, в котором нет ни одного человека и с криком кидаемся на скамейки. Всё. Занято. Все сидят, Рите места не хватило. Она, ничтоже сумняшися, плюхается ко мне на колени:
         -Хотели меня без места оставить, а у меня теперь будет МЯГКОЕ!
Хохот, остроты по этому поводу (без намека на секс!), как говорится, поехали. Ритка у меня на коленях ерзает, размахивает руками, балагурит.
А мне сверху в широком  разрезе  сарафана отлично видны ее крепкие груди. Упругие ягодицы, смявшись под её весом, приятно укрыли  мои ляжки, в нос пахнул аромат  разгоряченного тела. Не Нюркин конский пот и не Ирочкины детские пиписьки, а замечательный, возбуждающий аромат здоровой женщины.
     Рита никогда не была для меня объектом вожделения. Просто товарищ по учебе. Но в той поездке я готов был проткнуть её насквозь, с какой силищей упёрся мой прибор в пространство между её ягодицами.  Я видел со спины, как она покраснела,  но она проявила удивительную выдержку, просидев на моих коленях до самой Москвы. Спрыгни она с моих колен в тот момент, когда ЭТО случилось, все ребята заметили бы, на ЧЁМ она сидела.
        Когда мы приехали, все также с визгом, побежали из вагона. Это было нам с Ритой на руку: она выбежала предпоследней, а я еще чуть  задержался . На улице я Риты уже не увидел...
.. 
      Занятия в экстернате кончились, а документы по какой-то причине нам не выдавали еще недели две. Кормили нас “завтраками”. Мы почти каждый день приезжали к экстернату и все напрасно. Однажды к нашей компании  присоединилась Элла Кауфман. Рыжая, грудастая, невысокого роста, хитрющая бестия. У нее был каллиграфический почерк.
 Её письма приятно в руки взять.
.  Все началось в тот день, когда мы, я  и вышеупомянутые Петровы -Ивановы приехали в очередной раз за документами и нам ещё раз предложили приехать завтра. Тут же оказалась и Элка. Решили, чтоб не так обидно, сходить в кино.
В “Колизей” что на Чистых Прудах. Сейчас там театр “Современник”. Шел фильм “Серенада Солнечной долины”. Про что этот фильм, -до сих пор не знаю, так как я сидел рядом с Элкой и весь сеанс тискал её огромные груди.
      Было и продолжение: она позвонила мне и попросила проконсультировать её по тригонометрии. Зачем ей понадобилась эта тригонометрия, если мы кончили занятия, да и училась она ничуть не хуже меня? Она сказала, что пойдет в десятый со спец уклоном. Врала, наверное, но это к теме изложения не относится.
     Встретились у метро, вместе пошли ко мне домой. Лето, жара. Я, как вошел, сразу стал раздеваться до трусов. Она запричитала:
        -Ой, Юрк, зачем ты раздеваешься?
 Я ответил, что в жару всегда дома так хожу. Не нравится, - не смотри. А хочешь, мол, сама разденься, будем на равных.!
    И она разделась. ДОГОЛА! Я не улыбаясь подошел к ней, в упор стал разглядывать её грудь, живот. Руками НЕ ТРОГАЛ! Посмотрел, похвалил, а потом сказал:
        -Ты заниматься приехала? Вот, давай и будем заниматься.
   Она оделась, а я остался в трусах и мы стали повторять, чему равен синус двойного угла...   
          Вот такие номера позволял я себе откалывать!
    С этой женщиной я встретился много лет спустя. Несколько раз у нас с ней было ЭТО, и я принес ей запоздалые  извинения за своё хамство юных лет.

       Читателю, наверняка, уже надоели все эти психологические выверты. Где же женщины? - справедливо воскликнет он. Будут женщины, будут. А пока, чтоб рассчитаться с пикантными моментами, так сказать, малых форм, поведаю еще об одном подобном эпизоде.
        Где-то незадолго перед вступительными экзаменами в институт ехал я зачем-то к тете Ане в Звенигород. Поезда туда ходили только паровые, причем только дважды в сутки. Посадка, сами понимаете: как эвакуация белогвардейцев из Одессы в Гражданскую войну.
       Я пришел за минуту до отправления и мне чудом удалось втиснуться на площадку. Чей-то локоть, чья-то коленка, что-то колет, не то зонт, не то чемодан... Вертелся, ерзал, наконец, поезд тронулся. Стоим, как сельди в бочке, дышим друг другу в затылок.
       Спиной ко мне какая-то женщина, невысокого роста. Её закрученные черные волосы лезут мне прямо в рот. Пахнет резкими духами. На ней черное легкое платье, как на той, которая меня в 41 году в Кратове на платформе целовала.
        Дамочка стала устраиваться поудобней: она стала потихоньку ёрзать и тереться об меня своей попкой, привставая на цыпочки и опускаясь. Точь в точь, как тогда с Ритой Ефимовой, только это уже не Счастливый Случай, а осознанное, направленное действо.
        Я упирался в нее своими вздутыми штанами, а она  даже чуть-чуть повернулась в этой тесноте, чтоб поудобней разместить мой напряжённый член между своих ягодиц.
        Руки мои были скованы: одной я держался за какую-то скобку вверху, чтоб не упасть во время толчка поезда. В другой было что-то вроде авоськи с едой и какой-то подачкой тетке от матери.
        Процессом полностью руководила незнакомка. Лица её я в этой давке так и не увидел. Она слегка поворачивалась, приседала и снова приподнималась на каких-то пару сантиметров, но не выпускала моего “пленника” из своей мягкой и теплой ловушки. 
        Мы молчали оба, хотя остальные пассажиры уже почти познакомились   и обменивались шуточками.
      После Голицына народ стал выходить, давление уменьшилось, но она от меня не отлипала. Перед платформой Скоротово, я услышал её шепот:
          -Извините, мне сходить на следующей! 
Она отвалилась от меня и толпа выходящих пассажиров вынесла её на платформу. Я тут же обмяк, только в висках стучало. А может это она приглашала меня выйти с ней? Но все равно, у меня ничего бы уже не вышло: перестоял.

         Вскоре после этого я встретил свою Лидочку, мою первую жену, очаровавшую меня круглой попкой,  рыжими волосами и Бетховеном.
          Там уже было всё, как у людей. Но не сразу!
   
               
         
               УКРОЩЕННЫЕ          ДЕМОНЫ

      Прежде, чем говорить о поверженных или, чтоб романтичнее, укрощённых демонах, надо сказать читателю, коль скоро уж я затеял весь этот стриптиз, о том, как демоны эти одолевали меня, буквально, не давая спокойно существовать.
       Россказни о том, как я в поездах воровскими способами услаждал свою фантазию изучением чужих задниц, вполне, могут насторожить читателя: -а здоров ли автор? Может он в услугах психиатра нуждается?
       Успокою: вполне здоров.
      На вечеринках в своей компании нормально выпивал стаканчик-другой портвешка или сухенького, танцевал “Рио- Риту” или “Трот -марш” под хрип старого патефона, целовался слегка ( в щечку!) со своими партнёршами, если какое-нибудь сногсшибательное ПА удавалось, но чтоб шарить по заднице или лапать за груди своих девчонок!?  Не было этого!
     Танцевать к тому времени кое-как научился, пара новых рубашек завелась в моём гардеробе, даже новый костюм: френч японский, с пленного офицера куплен был мне на толкучке. Это, правда, произошло уже в 1946 году, я тогда уже студентом был.
       Короче, некоторые препятствия на моём пути к любовным победам были устранены. Надо было действовать. И я начал действовать. Сразу на двух фронтах.
      Фронт внутренний.
      Для улучшения нашего очень, не простого тогда материального положения мать, по совету одной прохиндейки, сдала нашу маленькую комнату некой Марии Ивановне, дамочке 27 лет от роду, только что возвратившейся из эвакуации.
      По легенде, -она пострадала от бомбёжки, то есть её законная московская квартира разрушена. Как я сейчас понимаю, никакой квартиры у неё никогда вообще не было: мамашу просто обдурили, как маленькую.  Мы сразу окрестили нашу жиличку Цыпа. Так я её и буду в дальнейшем именовать.
      Цыпа была высокого роста, красивая, прекрасно одета по тем временам: шелка, крепдешины, каракулевое манто, сапожки на меху. Она ярко красилась, всегда была надушена,  подвижная, как живчик, без умолку болтала о своих успехах на работе, у мужчин, о своих связях в торговле (“Могу достать всё, что ни попросите!”) Словом, её появление внесло в спартанский быт нашей квартиры заметное оживление. Она честно заплатила нам обещанные три тысячи при вселении и семьсот рублей за первый месяц. Мамаша также честно -прописала её временно на три месяца.   
    Забегая вперед скажу, что эта временная прописка, как по мановению волшебной палочки, превратилась в постоянную, а оговорённые три месяца - в полтора года. Денег от неё мы больше вообще не видели, зато на адвоката, ведущего судебный процесс по её выселению с нашей жилплощади мы истратили тютелька-в-тютельку, как раз те три тысячи, которые выручили от этой замечательной коммерции..
      Мама в первый же день её прихода сказала мне: - 
-Ты не вздумай с ней шашни устраивать!
 Я, вроде даже возмутился:
-Ну что ты, мама!,
но демон, с которого я начал главу, -не спал!
      Буквально на второй день её появления она, придя с работы, не раздеваясь, влетела в нашу комнату, закрыла дверь и прижав меня к этой самой двери стала исступлённо целовать.  В короткие перерывы, когда её рот не был занят, горячо шептала:
          -Юрка, ты такой славный, ты такой вкусный!
- и многое другое в этом же духе. Вначале я обалдел от такого наскока, но уже через пару секунд освоился и сам обхватил её за талию здоровой рукой, одновременно отводя раненую руку в сторону, так как, эта дамочка в своём усердии не замечала, что причиняет мне боль.
      Организм, естественно, отреагировал и почувствовав, что я уже  готов,  эта стерва мгновенно отпрыгнула от меня и заперлась в своей комнате.
      То  же повторилось и на другой день и на третий. А несколько дней спустя я уже ожидал с нетерпением, её  прихода с работы.
      Не всегда эти “дрочиловки”, иначе их и не назовешь, проходили в нашей комнате. Чаще она, придя с работы, затаскивала меня в свою комнату, снимала пальто и жакет, если он был на ней и, оставаясь в легком платьице, заводила  очередную модную песенку Клавдии Шульженко.
        Мы танцевали фокстрот и лизались. Она любила прижимаясь ко мне своей нижней частью и откинувшись назад, дергать своими бёдрами, изображая танец живота. Как вариант, мне предлагалась рюмка тархуна. Это была популярная в то время водка. Её выдавали по карточкам, по “безымянному талону”.  Неизбежно, как только она чувствовала моё возбуждение, мгновенно выталкивала меня из комнаты.
       А мне надо было уроки делать. Повторять что-то из Новой Истории или образ Чичикова учить.
 А в моих мозгах был только один образ: острые торчащие сиськи и мягкая вертлявая задница нашей жилички.
       Ох, как я её ненавидел! Ох, как я её хотел!
       Вот такие нездоровые страсти разгорались на внутреннем фронте.

       А на “внешнем” всё было “О кэй!”. Вместе с нашими чистыми, непорочными девочками уроки учили, увлекались, влюблялись друг в друга понарошку.
       Радя,  одновременно и в меня и в Петю Иванова влюблена была. В чём сама, дура, признавалась и устно и письменно! А замуж, таки, вышла за Лешу Дмитрова: у него, все же, папа академик
       Оля Ездакова, тоже порядком насмешила всю нашу компанию: она дневник вела. Ну, ведешь свой дневник и помалкивай себе в дудочку! Так нет, она дразнила нас, шифром что-то там записывала, ни за что, мол, не прочтете!
        А мы возьми да и свисни у неё дневничек -то! Расшифровали в течении часа. Там  “ужасные”  секреты были: как она в меня влюблена, да как я на неё посмотрел, как мы поздоровались УСТНО, а простились за руку. Себя она тоже “засекретила”: называлась ЯЛО АВОКАДЗЕ.(читай наоборот!)
      Она провалилась на вступительных экзаменах и пропала с нашего горизонта. Но однажды я с ней встретился. Как вы думаете, где? На свадьбе своего двоюродного брата, она, как выяснилось, его лучшая подруга и представляет собой цвет студентов Пищевого института.
      И  Радя и Оля, даже при самом малом усилии с моей стороны, могли бы стать моими любовницами, но я и этих малых усилий не предпринимал, так как  чувствовал, что мощный пожар моих низменных страстей, разожженный и поддерживаемый вожделенной Цыпой,  эти милые девочки всё равно не смогли бы погасить. Требовалось более сильное средство.
        Такое средство нашлось: это была аппетитная попка, увиденная мною на вступительном экзамене по физике.
        Влечение было взаимное, целовались взасос уже при первом провожании, а серьезные дела начались, примерно, через недельки две. У нее на квартире. На Арбате. Она жила тогда с теткой.
       Через несколько дней поцелуйных провожаний в парадном я довольно открыто намекнул ей, что мы уже взрослые и что надо двигаться дальше в наших отношениях. Она не возражала и мы назначили день ИКС.
 Тетки дома, естественно, не было. Никаких сопровождающих атрибутов: ни шампанского, ни цветов, ни, даже, кофе с пирожным.
      Я пришел в назначенное время, поцеловались, чуть, чуть потискались и я спросил:
          -Ну, что, будем?
          -Давай, - ответила она и стала стягивать свои трико.
     Молодежь наверняка не знает: в пятидесятые годы, в период полной изоляции от Растленного Запада к нам в Союз вдруг приезжает из Парижа на гастроли сам Ив Монтан. Что было! Ни в книгах описать, ни в сказках не сказать...
      Но я не об искусстве. По возвращении в Париж этот прохиндей, Ив Монтан, устроил выставку женского белья, привезенного из Советского Союза.
     Там были сатиновые с грубыми швами бюстгальтеры аж до 12 номера, с белыми, диаметром в пятачок пуговицами и всех размеров и расцветок отвратительные ТРИКО. Выставка пользовалась диким успехом.
     Так вот именно эти, с выставки Ив Монтана застиранные  НЕВЫРАЗИМЫЕ, демонстрировала мне моя подруга. Это был первый удар по моей психике.
     Я, было уже пристроился, как она вдруг запротестовала:
       -А презерватив? Надень презерватив!
 На мне был надет презерватив: я не собирался усложнять себе жизнь. Я показал.
        -А он не рваный? Мне показалось, резинка лопнула.
         -Нет, не рваный.
 Я направил свой инструмент и собирался сделать усилие, чтоб довести затянувшееся начало до приятного продолжения, но последовали дальнейшие сомнения.
         -Ой, я, кажется, керосинку не погасила!
 Я, придерживая одной рукой своё, уже настроенное хозяйство, другой, -приспущенные штаны, бегу вприпрыжку  в тамбур -кухню проверить керосинку. Керосинка была погашена. Чувствую, что мне нанесён еще один удар. Наклоняюсь, приспосабливаюсь, она преграждает мне путь рукой:
            -Ой, наверное надо смазать? Возьми, пожалуйста вазелин в тумбочке!
 Я отошел искать вазелин. Подхожу вновь к ней с тюбиком в руке. Внизу на первом этаже что-то брякнуло.
         -Юрочка, я дверь запереть забыла.! Миленький, проверь!
         Я проверил, дверь была заперта нормально, но мне уже НЕ С ЧЕМ было к ней подходить.
         Боже, что со мной было! Я удавиться хотел. Что только я не передумал!
Я достал у матери из шкафа сторублёвую бумажку, чего раньше никогда не делал, и побежал в Рахмановский переулок, где висело соответствующее объявление. Доктор выслушал меня, обругал по матерному, сказал что и я дурак и она дура. Сотню, однако взял....
              Недели через две мы повторили попытку.
С презервативом, но БЕЗ ВАЗЕЛИНА. Всё было в порядке. Она, как выяснилось, была девушка..
         Мы стали встречаться регулярно: то у нее, то у меня.  Но, по прежнему, делали это воровски, не раздеваясь полностью, не разбирая постели.
        Мой организм получил необходимую разрядку. Но не моя фантазия. Лида позволяла ЭТО только “бутербродиком”, а если я предлагал иную позу она протестовала:
            -Это разврат, делай, как все люди!
       А в квартире изменения: дав кому следует “на лапу”, Цыпа сумела  получить себе постоянную прописку. В её комнате стали почти каждый день бывать её родственники: сестра Зойка, девица лет 17 и её падчерица, девочка лет 10, Люся.
.   Люсю, очевидно, мачеха лаской не баловала. Девочка привязалась ко мне. Иногда вечерами, когда  я, сидя за письменным столом, делал очередную курсовую или график какой чертил, вбегала  Люся, прыгала ко  мне на колени, обнимала за шею, целовала. Не так, конечно, как её мачеха, а как старшего брата или любимого папочку.
Мне тоже хотелось  приласкать её, потискать. Поглажу, бывало, по головке, а дальше что? Очень просто было ПЕРЕСОЛИТЬ!
    С Зоей, другое дело, на Зою меня натравливала сама Цыпа:
        -Что ты ко мне лезешь? Вон, иди к Зойке, она все равно влюблена в тебя!
       Я обратил внимание на Зою, действительно, девка втрескалась. Я целовался с ней, ходил даже раза два на танцы в одну компанию. Она была крепенькая, по своему хорошенькая, прекрасно одета: ещё бы, в ателье работала! Но уж больно густопсов был её пролетарский дух: “положь”, “ездию”. Словом: клюёть-блюёть. Когда это произносится без юмора, становится грустно.
      Цыпа уже не целовала меня, приходя с работы: я сам, улучив момент, влетал в её комнату, обнимал, целовал, тискал её груди. Она силой выставляла меня во свояси.
       Вскоре в квартире появился  её новый муж. Дипломат. Тогда они серо-синюю форму носили. Какого он ранга был, понятия не имею, но влюблен был в свою Цыпу без памяти. Прислуживал ей во всём, готовил обеды, посуду мыл, а она валялась целыми днями в постели. Это в выходные, конечно. А в рабочие дни они оба отправлялись трудиться.
       Шел последний год войны. Жизнь стала не в пример легче, чем в 41 -42 годах, но до полного благоденствия еще было далеко. На электроэнергию был установлен жесткий лимит: пережжешь сверх нормы, -вообще отключить могут! Газовая плита почти не работала: горела только одна конфорка, и то, на “маленький” огонь. На этом единственном огоньке постоянно стояла, грелась кастрюля с водой: желающие по мере надобности отливали себе на чай, на суп и доводили до кипения или на плитке, что было чревато, или на печурке, существенно усовершенствованной против “модели 41 года”.  Батареи были чуть тепленькими. Не ноль, конечно, в квартире, но где-то около. По прежнему на кухне были сложены дрова. В ванной комнате хранилась картошка, помыться возможно было только на кухне, что и делали, становясь в таз и поливая друг друга. Работали в Москве и бани, но чтоб туда попасть не один день надо было затратить!
       Цыпа обнаглела: часто, когда мы оставались в кухне одни, она, не стесняясь при мне подмывалась. Ну и я был хорош: когда она что-то подогревала на нашем фитильке, помешивая ложкой в кастрюле, я становился сзади нее, прижимался вплотную, руками тискал её груди, целовал ее в шею, в щеки. Упирался своим “пылающим” между её ягодиц. Она даже не пыталась высвободиться, только поддразнивала меня:
        -Хочешь, котик?
Котик очень хотел. А из комнаты доносился жалобный стон дипломата:
         -Мусенька, ну ты скоро?
      Я вспомнил своё счастливое детство и  решил  понаблюдать, как она со своим мерзким дипломатом занимается ЭТИМ.
       Были технические трудности: хоть дверь и  со стеклянными филенками, да в них не увидишь ни черта, -кровать стояла в нише, как раз у той же стены, что и дверь. Вспомнил я свои детские книжки про подводников, хотел какой-нибудь перископ сконструировать да в дырку сквозь стену смотреть. Наверняка, я б попался на этом деле, если б стал стену ковырять.
       Но человечество давно пришло к выводу, что всё гениальное -просто. Против двери, через которую я намерен был проводить свои наблюдения, углом стоял зеркальный шкаф. Мне оставалось только слегка вспомнить физику: угол падения равен углу отражения. Днем, когда их не было, я за несколько приемов слегка повернул шкаф, так. что в смотровую скважину (а процарапал я её ещё в детстве ) отлично смотрелась кровать.
     Теперь каждое утро у меня было занятие. Первым на работу уходил сосед Иван Михайлович. Потом отправлялась на свою швейную фабрику мать. Ольга
Алексеевна изволили дрыхнуть, аж до десяти -одиннадцати часов. Оставались лишь действующие лица: ОН, ОНА и НАБЛЮДАТЕЛЬ.
      Я наблюдал их утреннюю возню, естественно, помогая себе рукою получить полное и окончательное  впечатление. Что только не вытворяла в постели эта артистка!
      Конечно, впечатления, которые остались в моём сознании от наблюдения за тетей Нюрой в детстве были сильнее: тогда,  ребенком,  всё, что видел  в щель занавески, было незабываемо, потрясающе, ведь то было ВПЕРВЫЕ.
     Но сейчас не новизна восхищала меня, а удивительный артистизм этой твари. Я даже не мог вообразить себе, что ЭТО можно делать  с таким откровенным бесстыдством. Они были явно в разных “весовых категориях”: при всей своей неопытности я видел, что дипломат, только игрушка в её руках, точнее -в ногах...
      Подставлять, как в детстве, табуретку мне не требовалось: стоя на полу я свободно дотягивался до смотровой щели. Когда дипломат заканчивал, он с ужасом бросал взгляд на часы и, не отдохнув ни минуты, дрожащими руками натягивал на себя одёжу.  Не позавтракав, не забежав даже в уборную,  стремительно вылетал из дома. Как его там небритого, немытого на работе встречали, не представляю! 
        Я успевал незаметно исчезнуть за своей дверью,  подбегал к окну и, только убедившись, что дипломат действительно ушел, снова занимал свою наблюдательную позицию. Теперь я ждал, когда мадам начнет одеваться. Интервал между  их уходом на работу был где-то около получаса. Цыпа вылезала из своей норы, я давал ей возможность пописать, умыться, но только лишь она приступала к одеванию, я был тут, как тут: вламывался в комнату и  охватывая её сзади, тискал всю, целовал плечи, шею, бормотал бред какой-то про счастье, которого я всё жду от неё. При этом мы оба смотрели в зеркало: она непосредственно стоя перед ним, а я из-за её спины.  Она не гнала меня. Только шептала:
       -Глупый, глупый, отцепись, я из-за тебя на работу опоздаю.    
        Казалось, всё бы у меня должно быть в порядке: я, наконец, стал взрослым, у меня молодая, чистенькая любовница, могу “снимать лишнее давление” не прибегая к ручному способу, могу спокойно зубрить свои интегралы, ан нет, меня убивали КОНТРАСТЫ.      
       Как непохоже было тонкое, ажурное бельё этой стервы  на выцветшее и застиранное  исподнее моей возлюбленной! Как разительно отличался пьянящий аромат  дорогих заграничных духов этой дряни от дешевого цветочного одеколона моей Лидочки!
        Дурманящие воображение картины из прочитанных  в детстве книжек про будуары разных герцогинь и баронесс теперь, как бы,  реализовались,  они отравили моё сознание, сделали неоправданно ненасытным мой аппетит. Я владел роскошным телом молодой чистой женщины.
Ан нет!  Антураж, видите ли, меня не устраивал!

        Между тем, уже несколько месяцев, как  мать начала против Цыпы судебное дело, на предмет её выселения из нашей комнаты. Уже были выписаны повестки, назначен день  суда.  А это -война!      Цыпа ни о чём не догадывалась.
        Я понимал, что в моём распоряжении считанные дни.
        И вот, в день очередного моего “дежурства”,  ЭТО произошло.  Как только дипломат выбежал из квартиры, я не стал проверять его уход, глядя в окно, а сразу ворвался в комнату к ней, моей желанной мучительнице.
        Моё обнаженное естество было уже давно напряжено и, если можно выразиться по спортивному, до финиша оставались мгновения.
       Я сорвал с нее одеяло и буквально повалился к ней в постель. Она, как будто ждала этого, так как   не сопротивляясь,   сразу приняла меня в свои широко раздвинутые ноги. Я вошел в нее до конца и кончил при  первом же погружении. Она покровительственно потрепала меня за волосы:
          -Ну что, дурачок, доволен? Завтра приходи, сразу, как ОН уйдет, я устрою так, что у нас будет больше времени, только не смей больше дрочить за дверью!
     Я обалдел. 
        -Откуда, откуда  Вы знаете?
        -Глупенький, ты думаешь это я для НЕГО такой цирк устраиваю? Это я для ТЕБЯ стараюсь. А что ты подглядываешь я сразу заметила: твои очки в зеркале, как прожектор сверкают!
      Но я знал, что ЗАВТРА не будет. Уже СЕГОДНЯ  ей должны были принести повестку в суд..
      Я мучился: кого предать мать или  ЕЁ?  Я, было уж думал, черт с ней, с этой комнатой, побегу в суд, возьму назад заявление. С болью  заставил я  себя растоптать с таким трудом завоёванное счастье.
       Счастье? Скажет  мой строго Целомудренный Читатель. -Ах ты, кролик похотливый, да у тебя ж любовница есть! Мало любовницы, - ублажай себя сам на здоровье!  В чужой малофейке ему приятней барахтаться, чем ласкать опрятную, чистую девушку. Ишь, французскими духами и бельишком соблазнился, эстет вонючий!
       С критикой согласен. Но... демоны, братцы, демоны....
       С Цыпой, конечно, всё было покончено. Был суд, через три месяца она навсегда исчезла из моей жизни.
        Но не исчез  отпечаток всего произошедшего в моём сознании. Я, по глупости своей, отнёс всю цыпину квалификацию, весь её сексуальный артистизм за счет её превосходства в возрасте: она на 8 лет была старше меня.  И я много лет, желая снова приблизиться, так сказать к ВЫСОТАМ СЕКСА, искал эти высоты в объектах постарше.
      У меня бывали подруги на 10, 15 лет старше меня. Но однажды я установил свой личный рекорд, пообщавшись с дамой, старше меня аж на 33 года!
       Об этом эпизоде стоит рассказать особо.
       Один мой старший министерский товарищ попросил помочь ему настелить линолеум в новой квартире, пардон КОМНАТЕ, квартир тогда даже начальству средней руки не давали!
       Служба быта  была еще не шибко развита, а я недавно подобную хозяйственную операцию осуществил у себя и, поэтому, считался большим специалистом.
      Я мужик не ленивый, в ближайшее воскресенье пришел к нему в первой половине дня и уже часам к шести вечера “приёмная комиссия”,  неожиданно для меня появившиеся его друзья и братья с женами, лихо отплясывала на новом, натёртом восковой мастикой полу.
       Я был потный и грязный, поработал, как для себя, естественно, “за спасибо”.  Попросив у хозяина разрешения, отправился в душ. Расслаблялся я в ванной комнате с полчаса, а когда я чистенький и розовый вышел к гостям, в комнате уже шел пир горой: вокруг богато накрытого стола сидело человек 15.
      С края на какой-то табуреточке, в полуоборота к двери сидела суховатая  дамочка, на вид лет сорока, с хвостиком. Слегка подмазанные губки, волосы убраны в пучок, темная кофточка с белым кружевным воротничком и МИНИ ЮБКА!
       Она сидела, положив нога на ногу, а так как стол стоял у окна, между столом и дверью из прихожей было свободное пространство метра два, обзор был отличный!
       Первое, что мне бросилось в глаза, кода я раскрыл дверь в комнату -её точеные, красивые ноги в черных чулках и туфлях-лодочках, а она, едва я просунулся в дверь, ведомая каким-то особым женским инстинктом, широким размашистым движением переменила положение своих ног, буквально на мгновенье дав возможность моему взгляду скользнуть под её юбку почти до того места, где ноги сходятся.
      Я увидел и ажурную верхушку её черного чулка из под которого виднелась белая полоса её ляжки, и черную тесёмку от лифчика, поддерживающую чулок и темно-зеленые трусики. Всего лишь одно мгновенье, но дело сделано.
      Весь вечер я был на взводе: острил, рассказывал рисковые анекдоты, пил “Кубанскую”, а думал лишь о ней. Нарочно не смотрел в её сторону, но чувствовал на себе её любопытные взгляды.
      Застолье было неожиданно прервано: какая-то родственница привезла детей хозяина, которых на время настилки линолеума сообразили удалить из дома. Гости стали прощаться. Любезный хозяин взялся подвезти всех до метро на своей машине. Никто не сообразил остановить его: он же “принял” грамм 300, не меньше!
      Но все сошло благополучно. Всех сажали в машину мелкими партиями.  Я, конечно, “подгадал” попасть в одну ездку с заинтересовавшей меня дамочкой, на что хозяин хитро подмигнув, заметил:
      -Ну ты, друг, вижу не теряешься! 
Её дом был где-то рядом, нас высадили прямо у подъезда. Дальше, -обычная схема: я упорно предлагаю проводить её, а она:
      -Нет, спасибо, дальше я сама!
В результате -чашечка кофе, она -в домашнем (извините!) халате, и, почти насильно, -поцелуи и ЭТО: малопродуктивная возня на низком, продавленном диване. Через силу, для “галочки”: “Кубанская” водка не способствует молодецкой лихости!  А в заключение, нелепое прощанье с неубедительными обещаниями “обязательно” позвонить.
      В понедельник этот друг, не успев поздороваться, наскочил на меня с расспросами:
       -Ну, как?
 -Порядок!
Он дико заржал:
-А ты знаешь, что ей 61 год!
И дальше он рассказал мне её историю. Она -их старая знакомая, давняя сожительница его покойного дяди. Она замужем за высокопоставленным военным, но живут они в разных квартирах. В свои молодые годы была профессиональной проституткой. Натурально! В самом настоящем публичном доме работала. Во Владивостоке, в двадцатых годах, во время японской оккупации. Согласитесь, в этом что-то есть!
         Но я имел дело, конечно, уже не с проституткой, а с простой Советской Труженицей,  женой бравого командира Советской Армии.

        Остальные мои великовозрастные подруги были тоже не из рядовых: или это жена какого-нибудь директора, или академика.
        Что находил я в них? Объясню: умыты они были нормально! Шампунями мылись,  а не хозяйственным мылом и белье них у всех было на высоте, а не то, которое Ив Монтан на своей выставке демонстрировал! Наши жены и подруги не виноваты, конечно в этом. Большое спасибо за нашу серость и нищету мы должны сказать  Родной Коммунистической Партии и её Центральному Комитету!
       Я многие годы продолжал свои поиски высот секса, усиленно занимаясь геронтологией, но никаких чудес не происходило,  все мои подопытные были бабы, как бабы, только кожа более дряблая.
       Ан, не скажите: стольким приемам разных хитростей я научился у них, столько ступеней необыкновенного женского коварства открыли мне они, мои подружки великовозрастные, так  что, по сумме очков, я, пожалуй и не в проигрыше!
     Однако,  лишь когда поседели мои волосы, понял я, что дело вовсе не в возрасте: тогда, в той чужой постели с ненавистной мне Цыпой случай свел меня с настоящим ТАЛАНТОМ.
      С подобной дамочкой удалось мне встретиться в жизни  потом только ещё однажды.
     Но это уже совсем другая песня: ТА встреча выходит за рамки даже этого, весьма откровенного повествования.
      А пока будем считать, что демоны мои побеждены.



         
                МОИ    ЖЕНЫ

    -Ты что, уважаемый Читатель, думаешь, что я так и буду по порядку всех своих дам перечислять?  Не надейся, дорогой, не рассчитывай, слюни свои похабные не распускай!
   Во первых, я где-то, джентльмен, шибко пекусь о женской чести, во вторых, я, вообще, человек с кристально-чистыми моральными принципами, а в третьих, я -человек семейный.
Что же я, идиот, по вашему, чтобы при живых женах о своих любовницах распространяться? Мне моя спокойная жизнь пока не надоела!
  Так, чисто теоретически, в смысле развития сексуального сознания я, пожалуй, готов привести отдельные примеры, но БЕЗ ДАТ!
 Так что, относительно сопоставить “А когда это и с КЕМ у него было?”  - фига вот! Не выйдет! Ни Петровка, ни Лубянка  -ничего не докажут!
Кстати, о женах. Женат я трижды. Пока.
 Первая моя жена -это как раз та самая рыжая Лида, которая сразила меня наповал своей крутой задницей.
       Вот о ней я могу себе позволить сказать пару слов:  во первых, - ничего о ней не знаю вот уж 45 лет, да и потом, она, вообще, в Америку уехала! “Заниматься любовью” с ней начал я осенью 1945 года. Отвратительное словосочетание: как это можно “заниматься” самым редким, самым красивым Божьим даром, который дается Свыше, далеко не всем и весьма редко!
  Никакого артистизма в интиме у нас не было. Да я и не предъявлял к ней никаких претензий: моё глупое убеждение, что ЭТИМ с шиком могут заниматься только женщины постарше, успокаивало меня. “Не торопись, мол, Юра, пройдет годочков восемь -десять и она покажет тебе !”    Но время шло, а сдвигов в её технике не намечалось, напротив, она всякий интерес к постельным занятиям потеряла, ей бы только в Консерваторию да в Третьяковку со мной ходить.    Отказывать мне во “вкусненьком” она, однако, не решалась: эва, сколько голодных девок вокруг бегает, а я мальчик был шустрый и, вообще, ничего себе! Я так хвастаю потому, что основания к тому имею: уже в шибко взрослом возрасте о себе лестные отзывы от бывших однокурсниц слышал.
     Зачем же, спрашивается, на ней женился, идиот, если она тебя не вполне устраивала в  САМОМ   ГЛАВНОМ?
Объясняю: во-первых и в основных, -я тогда и понятия не имел, что ЭТО и есть Самое Главное.
     Я считал, что главное, это уметь отличить Бетховена от Дунаевского,  знать наизусть “Золотого телёнка” и, кто написал картину Репина “Бурлаки на Волге”.
  Во-вторых, а оно вытекает из во-первых: к тому времени я уже побывал в угледобывающих районах нашей необъятной Родины и знал, какой контингент женщин могли тогда  предложить эти районы молодому интеллектуалу, к числу которых я, безусловно, относил и себя. Бетховенами там и не пахло. Там пахло самогонным перегаром и не залеченным триппером. Я понимал, что в ЭТУ Тулу надо ехать только со своим самоваром!  Отвертеться от периферии у меня тогда шансов не предвиделось.
Обошлось, однако! Остался в Москве, прекрасно устроился: 15 минут хода от дома до работы, в то время как почти все москвичи на дорогу  не меньше часа тратят. Оклад, пожалуйста, -1200 рублей, а не какие-то 600 или 700, сколько получали тогда почти все молодые специалисты. Да и немолодые -немногим больше! А врачи и педагоги -аж сказать стыдно, сколько они всю жизнь получали!
 С техническим ростом, правда, загвоздочка:  бумажками заниматься пришлось, ну да, брат, тут уж не до жиру!    Вот и выходит, что перестраховался малость: Бетховенов и Хемингуеев я не лишился, а вот в постельке -изволь, -только “бутербродиком”!
 Ладно, не такой уж я секс -специалист, переживём!
  Жизнь продолжалась, в ЭТОМ плане я не дергался, жене не изменял. Легкие амурчики были, (я, кажется, уже упомянул про свою высокую мораль?) но, что б серьёзного: ни-ни! Так, пара случаев на картошке по пьяной лавочке ( уж и не помню с кем!), да разок в подшефном пионерлагере, где гуляла наша Министерская комсомольская элита. А я  был тогда членом Министерского Бюро.
      Про этот случай можно и рассказать.
 Это был предмайский воскресник.. Сначала слегка поработали по уборке территории. Потом, естественно,  выпивон. Водки достаточно, поллитровок пять на десять человек, а со стаканом напряженка: никто не захватил, один где-то добыли, очевидно, с прошлогоднего воскресника. Закуска стандартная: хлеб, колбаска, рыбные консервы, огурчики-  девчата подсуетились. Поорали патриотические песни про “Мурку” и “Гоп со смыком”  и  стали устраиваться баиньки. Девок и мужиков было поровну. Заранее об этом не договаривались: просто повезло! Ребята все холостые, я один женатик. Ночевать пришлось в холодном помещении, кровати, матрасы, подушки без наволочек. Обычный сервис для подобных ночевок. Одеял нет, о белье -забудь. Света тоже не было, то есть электричество на территории есть, но лампочки все поворованы, а завхоза нет. Жрали при свечке, кто-то догадался захватить.
      На ночлег комсомол распределился попарно, кто с кем успел. Мне досталась Люся, фамилию помню, но не скажу. Тамарка, стерва, наш Секретарь, орет с другой кровати через всю комнату:
       -Люська, учти, он женатый!
Я уж было расстроился, что не даст. А Люсенька моя орет ей в ответ:
      -Ну и отлично, МЕНЬШЕ  УЧИТЬ!
 Вот, такими были наши комсомольские подруги!
Люся показала себя “в деле” с лучшей стороны, но, конечно, это не Цыпа!
     А жизнь продолжалась. Моя законная супруга ворчала вечером:
         -Делай скорей, я спать умираю!
 И я “делал”. Я делал, а она, вроде и не участвовала. 
И продолжалась бы такое неопределённо долго,  может быть и всю жизнь, если бы не одно событие, перевернувшее мои мозги, встряхнувшее меня, пробудившее меня от преждевременной апатии.
      Лето, душная, бессонная ночь. Окно распахнуто настежь. Я вылез  на подоконник  подышать. Сижу на своём четвертом этаже, вглядываюсь в предрассветную тишину. Прямо подо мной на скамейке сидит парочка. Меня, естественно, не видят. Узнаю: это Сашка Бычков из 92 квартиры и его пассия. Сашка старше меня года на четыре. Бывший подводник. Квартирные условия у него похуже моих: в одной комнате две семьи живет.  Так все почти тогда  жили, это меня судьба с малых лет баловала!
   К теме. Видимо уже “поупражнялись” они в квартире кое как: при посторонних не очень-то разгуляешься  и вышли “прощаться” на воздух.     Боже мой! Что я увидел!  Девица обвивалась вокруг него, как плющ, целовала его губы, плечи, грудь, ниже... Он спокойно сидел, усталый, сытый. Молча курил. Она то вскочит, то на колени станет, чтоб удобней было внизу целовать, то начнет, обхватив его голову что-то нашептывать ему на ухо...
      Стало светать. Сашка лениво встал, поцеловал её, пожал её руку и скрылся в подъезде. Девица быстро пошла в сторону от дома. 
    А я понял, что меня обворовывают каждый день. Ведь эта Сашкина девица вовсе не бальзаковского возраста. Неужели я сам лишу себя таких ласк? Я почти с ненавистью смотрел на свою спящую половину, понимая, конечно, что она тут не при чём, сам виноват, я знал, что она ТАКАЯ. Зачем связался? Но мне было стыдно что-то изменять, чувство долга, мораль  и прочее, вдолбленное в меня с измальства. Тупик. Конец света.
     Конец света не наступил, пронесло на сей раз! Помог  мой друг по экстернату, Алик.
     Возвращаясь домой с Кавказа, после героического месяца в альпинистском лагере, Алик познакомился в поезде с пикантной бабенкой, но взять быка за рога самостоятельно не сумел и прибежал ко мне за консультацией. 
Я убедил его, что консультация возможна только предметная и была, соответственно, организована встреча ВТРОЕМ.
 Алик всегда был сильнее меня в математике, но в ЭТИХ делах, я шел на два корпуса впереди него. Короче, после встречи втроём, его знакомая, Валечка, стала моей любовницей, проявив в этом качестве показатели, на  порядок превосходящие сексуальные возможности моей супруги.
   Мне уже было под тридцать, чисто человеческие качества и социальный статус моей новой подруги меня вполне устраивали: высшее образование, с юмором полный порядок, талант художника (она -архитектор), ну, и так далее...
С Бетховеном, правда, было затруднение, но нельзя же от одного человека требовать всего! Вдобавок, я очень хотел ребенка, а моя Лидия  не могла мне его подарить.
  Короче: Аликова Архитекторша вскоре стала  моей второй женой.
 Не стану вдаваться в детали наших с интимных отношений, скажу только, что с этой женщиной, я закрыл все белые пятна своего сексуального развития. Я провел с ней несколько счастливейших лет своей жизни в самом мужском её расцвете. Она подарила мне прекрасную дочь, мою умницу, мою гордость, мою Дюгу-Дюгу, мою мучительницу.....
      А два десятка  лет спустя мы с ней расстались.  Не виню её во всём: я и сам хорош! Гуляла? Изменяла? Возможно, но ЗА НОГИ я её не держал! Так что, -утверждать не смею.
В хозяйстве, -безалаберна. Но и  это не определяющий фактор. Главное, что, к сожалению, доказано: всю нашу совместную жизнь, как тень, незримо сопровождал нас её бывший покровитель -СТАРИК...
   Надеюсь, мы расстались друзьями. Со слезами
на глазах! Во всяком случае, -не врагами. Живет моя бывшая Валечка в одной чудесной европейской стране. Дочке помогает, внуков воспитывает...

     Моя третья жена, ныне здравствующая, досталась мне по конкурсу, устроенному моими руководителями похода ВЕКА,  по Саянским рекам Билину и Кызылу.
 На Ток-Шоу у Елены Ханги в отдельных сексуальных аспектах, она, возможно, и проиграла бы  Валентине несколько очков, зато по своим нравственным и физическим данным она устроена так, что, как мужчина, я чувствую себя в отличной форме до сего времени.
 И я намерен провести с ней остаток своих дней, если, конечно, Судьба не распорядится иначе.
Читатель может подумать, что я, как молодой стрекозёл, только и делал, что порхал с цветка на цветок. Ни Боже мой! С первой женой я прожил 10 лет. Со второй -20, а третьей, вот уж скоро Серебряную Свадьбу справим!
 И опять, Читатель придерется: -а сколько же тебе лет,? Шалунишка ты, эдакий!
Сознаюсь, маленький “перехлёст” во времени был: когда становилось вполне очевидным, что данному браку уже не жить, начинались активные поиски замены. Пик Кобелирования, так сказать. Последняя пассия в данном цикле и становилась очередной женой. Через какой-то промежуток времени фактическое состояние оформлялось юридически.
       В заключение могу только сказать, что я бесконечно благодарен ВСЕМ своим женам, как бы не сложилась моя с ними жизнь. Все они наградили меня огромной порцией неземного счастья, а последняя и по сейчас продолжает свою нелегкую миссию, безропотно неся тяжкий крест наказания Божьего: быть моей женой...
      

      РАБИНОВИЧ  -ДНЁМ     ПЕРЕНОЧЕВАЛ!

    Итак, после того, как кристально чистый в моральном плане автор рассказал о своих женах, можно слегка и порезвиться. Но ни дат, ни имён! 
              -Договорились?
    Представьте себе, что вы лежите на пляже.
 В Сочи, например. Кругом полно полуголых женщин. Или еще лучше, в Голландии, на нудистском пляже: там, вообще, загорают безо всего... Вы, что, будете как-то реагировать? Возбуждаться? Ну, тогда я первый скажу:
           -Вам, дорогуша, лечиться пора.
    А теперь представьте себе другую ситуацию:
Москва, метро, зима, полный вагон.
    И вот, в этот вагон вдруг входит женщина в шубе, а сзади у неё вырез и видна голая попа. Ручаюсь, что не только у здоровых мужиков, но и у семидесятилетних импотентов, а также у сорокалетних алкашей, которые уже забыли, когда они в последний раз ласкали своих Нюшек и Валек, в штанах сделается так горячо, что  не прикрой  они тут же известное место руками, -скандала не избежать!
    В чем дело, спросите?
В контрастах. Нам требуются контрасты.
ОСТАНОВИСЬ МГНОВЕНЬЕ, ТЫ -ПРЕКРАСНО!
Какие слова! Однако, -ошибочка, НЕ НАДО останавливать мгновенье!
Если Вы, лаская женщину, остановились в самой что ни на есть очаровательной позиции и замерли, желая продлить это самое “чудное мгновенье”, то оно, мгновенье это, через некоторое время испарится само собой.
Или, ласкаясь,  вы дольше, чем предусмотрено природой, задержали руку в одном месте, пусть даже в самом чарующем: чудо исчезнет, ваша рука вспотеет и только. Нужна динамика!
           Динамика и контрасты!
 
Для достижения некоторого сексуального эффекта вовсе даже и не обязательно переспать с женщиной.
 С этой целью, например, смотрят порнуху,  журнальчики забавные листают. Вовсе не собираюсь тут пропагандировать эти виды развлечений, дело вкуса. Лично я разика два в год соответствующие кассеты прокручиваю, полезно для стимуляции кровообращения.
   В связи с вышеизложенным, хочу поведать читателю пару -тройку эпизодов из своей многоплановой жизни, где о физическом контакте с женщиной не было и речи, а сексуальное удовольствие получено такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Во всяком случае, запомнились мне оба эти момента куда ярче, чем иное, вполне стопроцентное совокупление.

     В молодые годы, ещё не побывав ни разу в нашей Северной Столице, загорелся я страстным желанием посетить Эрмитаж, Мариинку, Русский музей и Петропавловскую крепость. Нашлись добрые люди, которые дали мне соответствующий адресочек. На гостиницы, сами понимаете, я рассчитывать не мог: и не попадешь и не расплатишься!
    Приехал, представился. Люди интеллигентные, не станешь же им деньги за постой предлагать? Вместе с тем, им то, с какой стати, неудобства терпеть да лишние расходы нести? Словом, интеллигентство заело.
    Решил, самое милое дело, устроить им культурную компенсацию: по театрам всех поводить, девчонок в Пушкино прошвырнуть, тем более, они, хоть и Питерские, а далеко ещё не везде и сами-то побывали. Ну, про театры я рассказывать не буду, а вот, как съездил я в Пушкино Царскосельский лицей посмотреть, рассказать придется. Но не про всю экскурсию, а так, небольшой фрагмент.
   Девочек в той семье было двое: 17 лет и 15. Та, что помоложе, заупрямилась и ехать со мной не захотела. Поехал со старшей.       Ходим по музеям, картины, скульптуры смотрим. Там, где уж чересчур много голого тела, я тактично отхожу в сторону. Словом, оправдываю свою репутацию приличного человека. А девка рвется на волю, в пампасы!
Ей эта вся классика, как выяснилось, до фени! Она пожелала на лодке покататься. Ну, что ж, фирма не стоит ни перед какими расходами! Взяли лодку на прокат. Лодка старого образца: за задней скамьёй загородочка, вроде балюстрады на господской террасе. Я, как кавалер, берусь, было за весла. Нет! Она сама грести хочет. Пожалуйста, греби, сколько душе угодно!
    Эту греблю я помню, как сейчас. Я уселся на заднюю скамью, держу в руках рулевые веревочки, а моя милая девочка дорвалась до весел. Сидит она, значит, напротив меня, на средней скамье, ноги широко расставила, уперлась ими для устойчивости в борта лодки, юбочка на ней и так до колен, а тут, вообще вверх задралась и  моему взору открываются не только её коленные чашечки, но и, так сказать, весь сервиз.
 На ней надеты штанишки, явно маминой работы, из легкой белой ткани и такие свободные! Узенькая перемычка, в сантиметр, не более соединяет в одно целое коротенькие широченные штанины. Не забудьте, что девочка гребет, старается и эта символическая перемычка при каждом её гребке переходит из правого положения в левое, а из левого, естественно, в правое. А переходит-то она через ЦЕНТР!
 Все её милые девичьи прелести, как на ладони, в полутора метрах от моих глаз. Низкое вечернее солнце освещает эту картину, не хуже  прожектора, ритмичные напряжения её ног придают зрелищу неповторимую прелесть.
Я кручу головой туда -сюда, а она, дурочка ещё замечания мне делает:
        -Смотрите вперед, а то в кого-нибудь врежемся!
 Искушение продолжалось около часа. Она так ничего и не поняла в своей наивности. Я успешно  замаскировал свое состояние, положив авоську себе на колени. Милая, милая девочка!

 Эпизод номер два. Это случилось в дешевом профсоюзном походе по Северному Уралу.
 В нашей группе было человек двадцать. Среди них ОНА. Не знаю почему, она как-то сразу не взлюбила меня. Что я ни скажу, у неё противоположное мнение. Мне  -наплевать, я кадриться с ней не собирался, имел дело только с руководителем похода да с ребятами, соседями  по палатке.
 На третий или четвертый день устроили днёвку, то есть, хочешь лежи и загорай хоть весь день в лагере, а хочешь пройтись: вот тебе шестичасовая прогулка в сторону от основного маршрута -“обозреть” какую-то достопримечательность. Пошли почти все. Налегке, без рюкзаков. Вышли мы на открытое место, объявили:
       -Привал!
Девки, конечно, растелешились: загорать! Минут через двадцать  “начальство” орет:
     - Подъём! Кончай загорать!
Снова выстроились в цепочку, девки, как были полураздетые, так и двигаться дальше собрались.   
 Перед   этим   привалом   я   шел   в   цепочке   как   раз   за     героиней описываемого эпизода, всё было в норме: на ней был обычный походный наряд -штормовка, тренировки, башмаки. А сейчас  на ней такое “бикини”, что закачаешься: спереди ещё был какой-то символический треугольничек из тряпочки, а сзади  голо, -только еле заметная ниточка между ягодиц.
   Мне чужого не надо,  и, поскольку отношения наши были далеки от дружеских, не говоря уж о большем, я решив, что мне принципиально не следует  разглядывать её телеса, встал в цепочку впереди её. Так нет, она почти оттолкнула меня и влезла на своё прежнее место!
    Вот тут-то всё и началось. Дамочка была в возрасте лет эдак 25-28. Высокая, спортивная и при хорошо развитой филейной части обладала “осиной” талией. Через каких-то триста метров нашего движения начался крутой подъём. Тропа устремилась в облака. И вот, представьте себе картину: в метре от моих глаз на высоте моего лица вздрагивают в напряжении два роскошных полушария. Ритмично напрягаются икры, бедра, тонюсенькая веревочка не в состоянии прикрыть очаровательную коричневую дырочку, сморщенную, как ротик обиженной старушки.
 В глубине между этими чудными выпуклостями виднеются  волосы её основных прелестей.
 Я не смотрел на тропу, мой взор как магнитом притянуло в углубление между её дышащими ягодицами. Мелкие камни выскальзывали у меня из под ног, шедшие сзади, орали:
       -Ты,   осторожней!
  Как я не сорвался на этой круче, вслепую карабкаясь по опаснейшей тропе, непонятно! Подъем продолжался минут двадцать. Вверху на открытом месте дул ветер, группа остановилась и девицы стали утепляться.
     Еще несколько дней продолжался этот поход. Я со своей искусительницей изредка обменивался колкостями, а она крутила роман с руководителем похода. Они и в “кустики “ удалялись и в палатку к нему она залезала, а я не ревновал: я был убежден, что такого подарка, какой она, не ведая того сама, преподнесла мне, он от неё всё равно не увидел, что они там в своей палатке ни вытворяй!
     Вот, такая странная действительность: вроде ничего и не было, а вспоминая оба эти эпизода, делается мне приятно на душе, и еще и ещё раз благодарю Всевышнего за то, что он создал и мужчин и женщин, и что райское наслаждение можно получить не только от примитивного соединения, а и таким вот, необычным способом, и, конечно, мне НЕ делается мучительно больно за бесцельно прожитые годы!

     Вспоминается еще один эпизод. Но это немножко из другой оперы. То же про секс, то же, отсутствие непосредственного контакта, а результат: полное удовлетворение. Только тут слегка мазохизмом попахивает. Однако, к делу и по порядку. Во всём виноваты мои зубы. Очень плохие зубы. Видимо, Бог наказал меня за то, что я слишком часто их скалил без надобности.
 Словом, мой коренной снизу слева разболелся так, что хоть на стенку лезь! У кого зубы болели хоть раз, знают, что это такое. Лето, жара. Иду в стоматологическую поликлинику. Я нигде не прикреплен, вообще лечиться не люблю, пошел в районную. Записался к дежурному хирургу. Рвать, только рвать!
  Сижу, жду. Вызывают. Захожу. Сажусь в кресло. Врачиха такая худенькая, маленькая, красивая. Лет тридцать, запомнил фамилию: Миончинская. Жара, спасу нет. Окна кабинета раскрыты. Кажется, четвертый этаж, не важно.
 Я держусь руками за поручни кресла. Экзекуция
начинается. Она делает мне укольчик и отходит к столу, что-то писать. Они все не столько лечат, сколько пишут. Щека постепенно деревенеет, а зуб все равно болит. Она подходит:
          -Не больно?
Сует мне в рот вату, берет какие-то клещи.
Я стараюсь не смотреть на орудия пыток, предпочитаю разглядывать врачиху. Губки тонюсенькие, ярко накрашены, волосы убраны в круглую шапочку, халатик  застегнут только на одну пуговицу.  Когда она стоит или прохаживается по кабинету, вроде все нормально, а вот, когда она ко мне наклонилась со своими щипцами, я увидел, что под халатиком нет НИЧЕГО.
    Зуб оказался не простой, она его крутила, ломала, меняла несколько раз свои инструменты, двумя руками держа клещи, изгибаясь всем корпусом, изо всех своих сил пыталась  одолеть упрямца. Зуб не поддавался. Позвала сестру, чтоб та какими-то железками пошире рот мне растягивала.
    Я чувствую треск и хруст, рот заполнен слюной и кровью: ни сплюнуть, ни проглотить. Сижу, как партизан в гестапо, руками вцепился в кресло. Болит уже не только зуб, а вся растревоженная челюсть, больно щеки, так как сестра, растягивающая мне рот,  тоже устала и тянет, не контролируя свои усилия. Шею свело от неудобной позы. Словом, обстановочка!
 Измученная Миончинская  не замечает, что халат на ней уже  совсем нараспашку. Лифчика на ней не было и мне отлично были  видны её маленькие, почти детские груди, капельки пота стекавшие у нее между грудей вниз на живот. Скосив глаза я видел её ажурные зеленые трусики, её стройные ноги в черных туфлях -лодочках на босу ногу.
 А она, сжав для упора своими ляжками мою ногу, и, едва не падая на меня, из последних сил расшатывала неподдающийся зуб.
И  мне  ХОТЕЛОСЬ, чтобы эта пытка продолжалась
бесконечно. Мой член, едва не разрывал тугие плавки, врачиха раскачивала уже полу вылезший зуб, я продолжал вращать своими ненасытными глазами, переводя их от её грудей на ноги. И, как-то неожиданно  все кончилось:
Миончинская отринула назад, едва не упав с окровавленным трофеем в клещах, сестра отпустила, наконец, мои измученные щеки, а я испытал сильнейший оргазм, аж в висках застучало.
Вот, такое вот приключение!
Интересен этот факт для меня тем, что во время всей этой зубодергательной процедуры, никаких физических раздражений мой “прибор” не получал: ноги мои были раздвинуты на ширину её ляжки, руки лежали на поручнях кресла.   Своего рода телепатия. Материализованная  секс -фантазия...

    После описания всех этих совокуплений на расстоянии, считаю необходимым ещё раз убедить Читателя, что со мной все в порядке, хотя, теперь в это поверить всё труднее и труднее.
    Но, честное слово, ни с коровой, ни с овцой -ни разу! Только женщины...
   Кстати, а сколько же их нужно, этих самых женщин нормальному мужчине? Кому одна, а кому и нескольких тысяч маловато. Разные примеры из ИСТОРИИ имеем.
Я считаю нужно столько, сколько возможно, плюс еще одну!    Шутка...
Сколько их было у меня? -Большой секрет! Не в
количестве дело, даже не в качестве. Ведь это самое качество, -вещь субъективная.
    Один древний мудрец и богат был и сам из себя ничего, а спутница жизни у него, говорят, была страшней войны. Ему намекали приятели:
 -Сократ, ты, что, пальцем деланный? Получше-то не мог бы себе подобрать?
   И Сократ (может и не Сократ, а Геродот, Архимед, Евклид... Какая разница?) Сократ, значит, отвечает:
        -Если бы вы посмотрели на нее МОИМИ  глазами...
Вот так -то, братцы. Секс, -дело сугубо личное....

 Ну, а меня лично, какая сила заставляла искать от добра добро?
 Ну, с первой моей женой, надеюсь, всё ясно: девушка, даже став дамочкой не захотела фантазировать, не сочла нужным превращать ночной отдых в своеобразное развлечение:
        -Делай скорей, я спать умираю!
    А последующая моя подруга? Тут уж ничего
не скажешь: в смысле фантазии она мне запросто нос утрёт!
   Так в чём же дело?
 Любовь,  - вещь прекрасная, но очень хрупкая.
Неосторожное слово, случайный взгляд не в ТУ сторону, легкий упрек или маленькая ложь -страшные, разрушительные факторы.
          Как можно целовать губы, из которых час
назад в тебя, как плевок, вылетело слово “СВОЛОЧЬ”? А естество все равно своего просит. Вот и получается без роз и без стихов, молча, по-деловому, обидно для женщины и неполноценно для тебя самого.
А  ведь я хитрю! А ведь я  недоговариваю! Да, грубость, взаимные обиды -это для любви, как песок в двигатель. Но только ли в этом дело?
    То-то и ОНО! Сказанное, это всё так, все правильно, но главное, что бросает нас в объятия разных женщин, порой ставя под удар всю налаженную жизнь: семью, карьеру, здоровье -это неистребимое желание познать любую понравившуюся женщину, найти в ней и выковырять из неё ту изюминку, которой нет у твоей постоянной подруги, найти тот самый 102 элемент, без которого тебе жизнь не в жизнь.
    И когда достигнут очередной успех, условно назовем это “победой”, (хотя и дураку ясно, что истинная победа, - это только изнасилование, так как во всех остальных случаях твоя “победа” -это всего лишь результат хитроумной женской интриги), выясняется:  что изюминка, -с гнильцой, 102 элемент, -не той валентности, и, вообще, вы по резус-фактору несовместимы.
    Ну и что? Разочарование в жизни? Руки опускать? -Нет, снова вперед! К новым поискам, к новым победам!
Где же берутся эти временные подруги? Вариантов столько, сколько людей на свете.
 Я лично всю жизнь изображал из себя джентльмена: на улице не знакомился, -меня должны были ПРЕДСТАВИТЬ даме. Никаких интрижек в командировках с горничными в гостиницах, с проводницами в поездах, с официантками, стюардессами  я себе не позволял.
  Мой ареал:  коллеги по учебе, товарищи по работе, спутницы в дальних странствиях, а также женщины по рекомендациям упомянутых коллег, товарищей и спутников.  Без рекомендаций я позволял себе, в виде исключения, заводить знакомства на вечеринках в хорошо знакомых компаниях: дни рождения, свадьбы, похороны. Сам себе, как истинный джентльмен, насоздавал множество разных ограничений в вопросе знакомств на предмет сексуальной близости. Например: я никогда не позволял себе заводить шашни с женами своих друзей или даже просто знакомых..  Замечу, что друзья мои не всегда платили мне той же монетой!
      Еще одно обстоятельство, существенно ограничившее мои возможности в выборе партнерш для красивой жизни: у меня с детства (спасибо родителям!) аллергия на никотин, поцеловать в губы курящую женщину я физически не могу.
 А в наше  время свободы и демократии добрых 70 процентов  представительниц прекрасного пола курение считают особым шиком.
    К перечисленным ограничениям я добавил бы
еще и чисто нравственные аспекты: я не стану ласкать откровенную воровку или аферистку, если я установил этот факт ДО того.  Но уж если “процесс пошел” и я ПОТОМ  узнаю о своей избраннице нелицеприятные подробности, тут, ничего не поделаешь: зуд в штанах, как правило, побеждал мои несгибаемые принципы.
     Все мои романы проходили шито-крыто, так сказать, без отрыва от основного производства. Только однажды я позволил себе исключение: объявил во всеуслышание о том, что ухожу из семьи. Что-то с разумом моим стало! Скандал с нервотрепкой продолжался около года.
С трудом удалось восстановить СТАТУС КВО.
Все мои дамы имели клички, все адреса -телефоны в записных книжках зашифрованы, была разработана хитроумная система “железных” алиби.     Одно всегда хромало: всю свою сознательную жизнь я прожил НИЩИМ, хроническое безденежье постоянно преследовало меня. В самые активные и красивые годы мои я нес на себе страшное проклятие Советского режима:
-ЧТОБ ЖИТЬ ТЕБЕ НА ОДНУ ЗАРПЛАТУ! Кроме всего прочего, я -человек семейный. Семья на первом плане и, при грошовой своей зарплате, на свои кавалерские надобности денег от семьи я не отрывал. Благородно, не правда ли?
     Спасало меня то обстоятельство, что времена были другие: любовь давалась за любовь!
А кобелирование моё было, в основном, со спортивным уклоном: байдарка, пешие походики по родному Подмосковью с ночевкой,  лыжные вылазки с обогревом на “базе”. Были, конечно, и букеты цветов, были  и рестораны. Но чаще, всё же, походы в кино, эскимо на палочке, ну и моя жизнеутверждающая поэзия!
    С антуражем тоже сплошной кошмар. 
Еду, к примеру, в электричке. Напротив дамочка, так вся и просится! Или, скажем, девушка, смешливенькая и очень даже  не против!
    Я перья распушу, бывало: и шутки и анекдоты, а потом уж и  намеки идут,  как, мол, насчет встретиться? Дело почти на мази. Но тут моя станция, мне выходить, я встаю, снимаю с крючка предательскую авоську  с хлебом и картошкой... Рожа у спутницы становится кислая, кислая.
    Ну какой после этого, скажите, роман?
Не будешь же ей объяснять, что у меня, мол, мама при смерти?
     Все мои  прокурорши  и  директорши были постарше меня годков  на 10-15. Это результат моих бесплодных поисков “высокой квалификации”. Ничему сногсшибательному в сексе они меня не научили, а вот, как бабы мужей обманывают, я у них насмотрелся досыта.
 Лежим, к примеру, в постельке у какой-нибудь её подруги. Днем, естественно! И я ”на работе” и её муж на работе. Но, муж, зная свою прохиндейку- жену, может возыметь желание накрыть её с поличным. Для этого делаются упреждающие маневры. Дама, абсолютно голенькая,  берет с тумбочки телефон и звонит мужу на работу. Я в ужасе:
           -Что ты делаешь?
    А она мне: 
           -Успокойся, дорогой!
 и в трубку:
           -Вася, приезжай скорей в ГУМ на первую линию, я лечо купила десять банок. Я не знаю, как я всё это дотащу!
 А у Васи совещание, он никак не может сейчас, и все машины в разгоне. Она ругает его и вешает трубку. Я интересуюсь, как она потом выкручиваться будет.
          -Глупенький, лечо давно уже дома. Скажу ему, дураку, что на такси потратилась!
    Или, они, дамы со стажем учили меня, как надо в дом к любовнице проникать, как к себе водить. На всё свои отработанные приемы.
   А мораль? Интереснейшие “повороты” попадались!
Одна дамочка охотно встречалась со мной на конспиративной квартире только лишь в том случае, если её муж уезжал на срок, БОЛЬШИЙ, чем две недели. Мы встречались сразу на другой день после его отъезда. Только один раз. Я интересовался, почему? Ведь у нас впереди еще столько дней? Она объяснила, что она честная женщина и ей нужен срок, чтоб “забыть” нашу встречу:
-А то как я мужу в глаза посмотрю?
Но, главное, приятно мне было с ними дело иметь: вымытые все, стервы, ухоженные, пахнут приятно, а уж бельишко на них, закачаешься!
   Мне не приходилось своих великовозрастных подруг ни по театрам водить, ни по ресторанам: на люди соваться со мной они остерегались: мало ли на знакомых напорешься!  “ХАТУ” также они организовывали, а к вдовушкам я и на дом захаживал. Денег я на них почти не тратил.
 ПОЧТИ, все-таки, без пирожных и без бутылочки сухенького на свидания не приходил. Я вам сказал уже, кажется, что я всегда джентльменом был?
    А вот ежели возникал финансовый вопрос в противоположном направлении, то есть, если дама пыталась МНЕ деньги предложить, отношения прерывались незамедлительно: Советский инженер деньги за любовь не берет!.
Этим самым я намекаю вам, дорогой Читатель, что АЛЬФОНСОМ я никогда не был. (Дурак, скажете?)
    Расхвастался своими победами над старухами! Да нет. Во первых эти мои “Старушки” многим молодым очков вперед дали бы, а во -вторых и тут, со “старушками” не всё всегда гладко проходило.
   Вот, помню, дамочка, кличка Кожница, капитан медицинской службы.” Бабенка -кровь с молоком, лет 38.
 У нее дочь, десятиклассница, в той же компании вместе с мамочкой время проводила.
    Мой  визит строго целевой: мамаша. А тут дочь её под ногами путается. Танцы, шманцы, анекдоты. Короче, девочка слегка влюбилась.
    Я форсирую только мамашу: зачем мне трудности и приключения? А у мамаши, видать, идея: а что, если этого  шустрого Юрия Александровича взять да и женить на доченьке?
 Раза три в течение месяца встречались мы все втроём в той компании. Танцуем в комнате,  на кухне я мамашу тискаю, а в прихожей дочь, -сама целоваться лезет...
     Все-таки девочка поняла, что не стоит на меня время терять, тем более, выпускные экзамены на носу! А с мамашей я прокатился на природу пару раз. Как раз в том месте были, где меня впервые на байдарку посадили. Купались в заливе водохранилища. У неё, помню, купального костюма не оказалось, так она, ничего, голенькая при мне купалась. Я основательно потрогал её, естественно. Но дать так и не дала. Проститутка!

    В семидесятых годах вышел на экраны фильм “Осенний марафон”. Когда я смотрел этот фильм первый раз, я нарушал общественный порядок, сотрясая зал своим истерическим хохотом. Это же про меня!
 Героиня артистки Нееловой в этом фильме возненавидела часы своего любимого. Так это же Я так возненавидел золотые часики одной своей подруги, что аллергия к женским ручным часам осталась у меня на всю жизнь! Не верите? Спросите по тихому у моей жены!
 Та дама была очень красива! Высокая, стройная, как античная статуя, она любила демонстрировать себя передо мной обнаженной в различных эффектных позах. Стоит, вертится, я любуюсь ею, а она смотрит на часы!

Но самая дорогая мне из всех моих подруг была, так называемая “АПН -новости”. Наше общение можно выразить термином:
             ЛИРИЧЕСКАЯ   ДРУЖБА.
  Эта женщина, без дураков, была настоящим другом. Шибко партийная, она состояла членом тех организаций, от которых тогда людские судьбы зависели. Мне представился случай оказать ей существенную услугу. Какую? Неважно! Она не забыла этого. Пару лет спустя   для  разговора по одному делу я пригласил её в ресторан. Поговорили, слегка поддали, она меня пригласила к себе “на чашку кофе”. Ещё выпили, и, как-то сразу, почувствовав взаимную симпатию друг у другу, начали целоваться,. как сумасшедшие. Она была  почти моей сверстницей. Я стал трогать её и она сама предложила мне остаться на ночь. Сознаюсь, я тогда оскандалился. Выпил, видимо, лишнего, поволновался, почувствовав ответственность А уж отличиться так хотелось! Легли, а я ни тпру, ни ну! Пришлось действовать спец-методами. Представьте, ей это очень даже понравилось! Стали встречаться. Иногда в театры ходили, оттуда -к ней.
    Поразила меня её бесстыдная откровенность. Она сама, без всяких домогательств с моей стороны, сказала, что у неё сейчас семь любовников.
Я -восьмой. Все женатики, кроме одного. Все мы ей одинаково приятны, как люди. Я не утерпел и тут же спросил:
          -А, как мужчины?
          -А как  мужчины вы все разные и в этом весь интерес.
 Я не смог сдержать мучившего меня вопроса, на каком, мол, месте я в ЭТОМ ДЕЛЕ по сравнению с другими? Она сумела спокойно, без истерик, объяснить мне, что ни величина “прибора”, ни длительность его работы не определяет степень удовольствия. Важно, как ведет себя партнер. Как он относится к ЭТОМУ, как ласкает женщину. И дальше, в этом же роде. Тогда я спросил её, а почему она сегодня со мной? Она ответила просто и понятно:
        -А потому, что ты сегодня ПЕРВЫЙ мне позвонил. Все они тоже сегодня звонили. Но я сказала им, что занята.
    Вот такая у меня была с ней ЛИРИЧЕСКАЯ ДРУЖБА. Она сильно помогла мне в моей карьере, я в свою очередь, не оставался в долгу: неоднократно я делал для неё сложные расчеты, которые она потом выдавала за свои труды.
     С этой женщиной я встречался, примерно, лет десять с перерывами на год, на два. И никаких сцен, и никаких истерик!
-Чем хвалится автор? Женатый человек! Свои
мерзкие похождения, как какие-то подвиги преподносит...
-Подождите, не так быстро. Допустим, текут две реки почти параллельно. Текут, друг друга не трогают. Как называется территория, находящаяся как раз между этими реками? Правильно, МЕЖДУРЕЧЬЕ...Другой пример: зима по календарю, вроде, кончилась, а морозы все продолжаются. А потом вдруг тепло и все тает, и опять, -мороз и, вроде зима. Как называют такой период? Правильно? МЕЖСЕЗОНЬЕ. Так вот, уважаемый Читатель, все мои “художества” ( за редким исключением!) происходили в период МЕЖДУЖОНЬЯ.



               
                ПРИЯТНО ВСПОМНИТЬ!

   Поймите меня правильно: я вовсе не считаю себя Дон Жуаном или Казановой! Я совсем не хочу сказать, что женщины гонялись за мной, как за кинозвездой или за поп -символом! Но, братцы, жизнь-то длинная, вот и понабралось всякого. Кое-что вспомнить особенно приятно.
     Вот это, скажем, можно назвать:

                Страшная месть.
    А случилось это в тот период моей биографии, когда я был в расцвете своих физических возможностей, достаточно поднаторел в байдарочных походах, знал и умел узлы разные завязывать, в дождливую погоду, запросто, костер с одной спички зажигал, любую палатку за две минуты мог установить, таскал рюкзаки по сорок кг,  ну и прочие туристские задачки решал быстро и качественно.
 В “мастера” я никогда не лез, ну, а на семейном уровне выступал вполне квалифицированно.
 И вот, как-то, в несложном байдарочном походе по  родному Подмосковью остановились мы на привал. Мы- это я, жена и дочь. Разбили палатку, костёр, ужин. Нормально, Константин!
Дождичек стал накрапывать, темнеет уже, вижу  рядом с нами остановились на ночлег трое горе -туристов: парень лет двадцати, пижон, из ТЕХ, по прическе видно и двое девиц ему под стать.
И все-то у них не клеится, и палатка падает и костер не разгорается.  Ругаться начали, девки чуть не плачут: замерзли и промокли. А я сытый, довольный собой ( у нас-то, порядок!) подхожу к этой компании и так, баском, покровительственно:
          -Ну, что, ребятишки, проблемы?
 И в пять минут наладил им и палатку, и костер, и насчет дальнейшего маршрута совет не лишний дал. Словом распустил свой хвост павлиний: одна из двух девиц очень мне приглянулась. Сделал дело и молча, с достоинством отошел к своим. Я не навязчивый!
     На другой день утром мы быстренько позавтракали, погрузились, но, прежде, чем отплыть, я подошел к  палатке этих горе-туристов и бросил небрежно:
           -Ребятишки, если вас хорошие маршруты интересуют, позвоните, рад буду помочь советом.
 Назвал им свой телефон, имя отчество и отчалил со своим семейством вниз, по водной глади...
 На неделе мне звонок, так и знал: ОНА. Произвела, видимо, на неё моя показуха!
 Встретились пару раз по спортивному, естественно, на байдарке, так, легкие однодневные вылазки. 
А  на третий раз я уговорил её поехать со мной в двухдневный поход, с ночевкой. Бутылочку не забыл захватить. Рассказал ей, какой я несчастный в семейно жизни, что, мол, только дочку жалко, а то бы давно... И так далее.   Песня не новая, тем не менее, девочка не сопротивлялась. А еще через пару “походов”, уже однодневных, она поведала мне КТО её папа. А папа был О-го-го! У них дача в Архангельском,  не своя,  Государственная.
 И закружилась у Юрочки голова: а не попробовать ли ему попасть без драки в большие забияки?
   Словом, когда она пригласила меня на дачу, чтоб познакомить с мамой и сестрой, я уже принял решение: ДЕРЗНУ!
    И визит состоялся. Папаши, слава Богу, в тот день на даче не было. Девочка меня встретила, провела через охрану, познакомила с мамочкой, эдакой раскормленной, любезной дамой с маленькими злыми, бдительными глазками. Вкусный обед подавала домработница! Потом прогулка по саду, аж до самой до реки.
Ба! Да это ж моя Москва река, это ж мой воскресный байдарочный маршрут!
Но воскликнул я это про себя, так как уже за обедом понял, что мне не светит, что моё дело пахнет керосином, что мой номер тухлый: мамочка мне четко дала понять, что с моим свиным рылом нечего соваться в калашный ряд!
А потом играли в бадминтон и все это время не прекращался любезный, изуверский допрос этой номенклатурной стервы.
Я поддерживал светский разговор, улыбался, вертелся, как уж на сковородке, но на чай оставаться не стал. Попрощался, ссылаясь на завтрашнюю командировку. Девочка вывела меня через охрану, спросив сквозь набегающие слезы:
       -Тебе не очень понравилась моя мама?
 Я утешил её, сказав, что это дело времени, и что главное это не мама, а то, что я все равно её люблю.
 На следующее воскресенье я снова пригласил свою девочку  прокатиться на байдарке. Но маршрут не назвал. Кстати, созванивались мы с ней через её подругу, так как прямой связи с этим номенклатурным ребенком просто не было. Она согласилась, но  по её тону я почувствовал, что ей за меня дома устроили хороший втык.
     И вот он наступил день моего возмездия.
Я уже знал полный распорядок дня этого недоступного семейства: когда они встают, когда завтракают и когда на речку купаться ходят. А так как, я и прежде  много раз ходил по реке мимо их дачи,  рассчитать точно время для моей “мести”,  было несложно.
     Девочка моя не подозревала, что мы будем проплывать мимо её родных мест, так как я обозначил эту прогулку, как “поход по Истре”, а в географии подружка моя была не копенгаген.
     Всё шло, как по маслу: мы плыли, перекусывали, “поупражнялись” в кустиках, причем, не нарочно, но вышло так, что в этот раз я усадил её прямо на муравейник. Не по злобе, честное слово, не по злобе!
    День был солнечный, на реке полно байдарочников, нас обгоняли, мы обгоняли, словом -наслаждец!
 Уже давно плывем по Москва реке, ОНА этого и не подозревает! Чую, скоро заветный поворот, а там открывается вид на её дачу.
И тут  я очень-очень прошу свою девочку доставить мне особое удовольствие. Она не упрямится, забирается ногами в форпик (поясняю для тупых: в нос байдарки), переворачивается на живот, устраивается поудобней и лежа на днище лодки делает мне то, что делала Биллу Клинтону Моника Левински,  сидя у него под письменным столом, в то время, как он разговаривал по телефону с Конгрессом.
      Лодка выходит за поворот реки, там небольшая стремнинка, скорость повышается, я гребу во-всю, откинувшись корпусом на заднем сиденье,    а     моя возлюбленная,   лёжа   на    дне  лодки,   в  это  время старательно  трудится  надо мной  своим прелестным ротиком.  В  реке  полно купающихся,  словно суп из людей, того и гляди на кого-нибудь наткнешься!
   Ага, вот и знакомая компания на берегу: номенклатурная мама с другой своей дочкой  и солидный гражданин в пижаме. Уж не папаша ли?
Меня заметили и узнали. Сестренка моей возлюбленной делает мне ручкой,  мамаша не видит меня в упор, ну, а Глава Семейства -не в курсе: он никак не реагирует.
    Я кладу весло, делаю им рукой жест -победное римское приветствие и тут же обмираю в волшебной судороге: моя девочка прекрасно справилась с деликатным поручением!
    Знай  эта стерва, чем занималась её любимая дочь в десяти метрах от неё, сдохла бы на месте!

    Мы благополучно закончили свой маршрут,   но сразу не расстались, а заскочили к одной моей знакомой, частенько предоставлявшей мне “хату”.
И там я приласкал свою девочку еще раз, причем  был нежен с ней, как никогда: это была моя благодарность  за то огромное моральное удовлетворение, которое испытал я, совершив свой символический плевок в рожу этой издевавшейся надо мной сытой даме, которая олицетворяла для меня тогда всю Номенклатуру. 
    Больше мы не виделись, Бедная девочка позвонила мне  на работу, сказав, что у неё сложности дома. Мне всё  было ясно и без звонка.
      
    Кстати, об этом деликатном “французском” способе. С некоторыми своими партнёршами по “нежной страсти” я прибегал к нему, но не потому, что этот прием мне нравится. Для меня это был, как бы, момент истины, своего рода индикатор, подтверждение факта, что тебя действительно, любят, тебя хотят.
 А что касается удовольствия, тут большой вопрос: лично мне куда приятней нырять в нежное и влажное влагалище, чем царапать свою головку о жесткое нёбо и шершавый язык!


Следующий эпизод я назвал бы:

                Интрига
     Дело было в самом начале моей кобелиной
     практики. Туристический поход по бесплатной профсоюзной путевке. 25 женщин и пять мужиков. Мужики, скажем так, завалященькие. Один, правда, красавец, умница, доцент университета, вдобавок ко всем этим достоинствам, -прекрасно играет на фортепиано и плавает, как бог, стилем, красиво.... Ну и я, само собой.
   Я -нищий студент, понятно, а вот какой ветер занес этого доцента в дешевую профсоюзную экскурсию до сих пор не понимаю. Но не в этом дело. Девицы? Коротышки, замарашки, замухрышки и страхолюдины. Абсолютно не шучу. Помню с Юрой Ульминым, своим другом и учителем по туризму,  сидели как-то на Истре у костра, за жизнь разговаривали. А мимо байдарки плывут, а в байдарках девицы сидят одна страшней другой! Я и сказал Юре:
         -Слушай, а ты заметил, что все эти туристки такие некрасивые?
 Он мне, со свойственным ему темпераментом почти закричал:
         -Юра, красивые девки сейчас в ресторанах сидят, а не на байдарках прохлаждаются!
    Ну, это я так, кстати.  В нашей группе была все-таки одна особа заслуживающая внимания!
Не сказал бы, что она красива, она лучше всех была в этой группе, это бесспорно, но быть лучшей в том паноптикуме, еще не значит, быть красивой!
И всё же это была дама яркая, крупная, фигуристая, умная, сильная. Врач по специальности. Незамужняя.
Словом, в нашей группе она была примадонна.
 И я на нее глаз положил: не пропадать же отпуску!
    А она, коварная, глаз на доцента положила. Доцент постарше всех нас, он гордый, он, конечно, не против, но хочет, видимо, чтоб она сама в рот к нему прыгнула, а он только, чтоб заглотал и всё.   
   И я вижу, дело керосином попахивает: дамочка,  действительно, уже почти готова сама доценту свои услуги предложить. А  в отпусках, ковать железо надо срочно там некогда рассусоливать. Ежели ты в первые три дня не обзавелся подружкой, считай “холостым” весь отпуск проведешь!
Доцент, правда, еще что-то соображает, взвешивает, не торопится. Ну, ладно, думаю, ты не торопишься, а я  постараюсь! А как тут стараться, ежели у неё-то на уме ОН, а не я?
     Надо сказать, что разместили нас  в гостинице, где я оказался в одной палате с доцентом. Палата на третьем этаже, балкон, а по балкону лианы обвиваются или может это виноградный куст такой вымахал. Утверждать не стану: я в сельском хозяйстве профан. Короче, при желании, по этой лиане или виноградине можно запросто спуститься на землю, если, конечно, шею не свернёшь!
    Привезли нас в тот пункт где-то после обеда, туда -сюда, пока расположились, и уже только после ужина всей компанией на море пошли.
      Стемнело, пляж опустел. А мы только начинаем своё купанье. Доцент острит, перед группой харахорится. Чувствую: дозревает. Моя избранница аж в рот ему смотрит, его уму-разуму надивиться не может.
    Искупались, оделись, всей группой двинули к гостинице.  Моя избранница норовит к доценту пристроиться, но тут у нее промашка вышла, другая девчонка шустрее оказалась: цапнула доцента под руку и прилипла к нему.
     Доцент оглядывается, а где, мол, ОНА, а я тут, как тут, не растерялся, за руку её схватил, остановил, почти насильно, и нашептываю чушь какую-то:
       -Смотри, вон парочка за камнем лежит!
       Она:
       -Где, где, не вижу?
       А я:
       -Да вон, вон  они!
 а там и нет никого, но мы остановились, я что-то шепчу ей на ухо, доцент это видит. Вся наша группа ушла от нас за это время шагов на сто. Я ей: 
       -Не торопись, не бежать же за ними, до отбоя успеем!
     В гостиницу пришли: группа с доцентом вместе, а мы чуть-чуть поотстав. В вестибюле гостиницы я, как живчик крутился, следил, чтоб между доцентом и ЕЮ никаких контактов не случилось. Так и вышло, попрощались и спать по палатам разошлись. Мы с доцентом легли, о музыке, о других высоких материях поговорили и затихли. Но я следил внимательно, чтоб он не уснул.
И вот, когда все уснули, а он, чувствую, еще не спит, я тихо встал, впотьмах оделся, вышел на балкон и спустился по лиане во двор гостиницы. Шлялся без толку по двору часа четыре. Потом взобрался по той же лиане на свой балкон, крадучись вошел в палату, тихонечко разделся и лег в свою кровать. Бедный доцент все это время не спал, меня караулил, но, однако, мужественно делал вид, что спит.
     Наутро моя избранница за завтраком несколько раз кокетливо обращалась к доценту.
 Он отвечал ей холодно и с достоинством, не поддамся, мол, на ваши хитрые штучки! Ишь, какие, задумали из меня ширму себе устроить! Потом доцент, вообще, удалился от нашей компании, нашел где-то товарищей по возрасту, ходил с ними в теннис играть.
     Дамочка подергалась, подергалась да и упала в мои объятия, благо повод был подходящий: мы на Ай-Петри ходили в ночь, восход солнца смотреть, так из всей группы захватить одеяло только я один сообразил. А там было ой, как не жарко! Все тряслись, как цуцыки. Но ЕЙ я любезно предоставил  местечко рядышком:  она не сильно сопротивлялась. Дальше все пошло, как по маслу.
    Этот роман не имел продолжения, хотя она была москвичка и мне очень во всем понравилась: я  был женат, и она не захотела быть второй.
 Но был в этой истории один пикантный момент. Моя Лидия  сразу после нашей женитьбы заболела. Разными болезнями мучилась, в том числе и гинекологическими. И вот, года три спустя после моего туристического романа, жена разворачивает газету и там портрет знаменитого гинеколога, ему тогда звание лауреата Сталинской премии присвоили. Жена развеселилась, хвастает мне:
         -Знаешь, Пупик, этот дядя мне в пипу лазил!
 А я в ответ возьми да и скажи:
          -А я его внучке в пипу лазил!
 Я ведь еще тогда знал, что она внучка знаменитого гинеколога и пошла по стопам деда.
 С доцентом я больше никогда не встречался, а жаль, интересный человек!

      Следующий рассказ я озаглавлю:

                Гонки с препятствиями
      Я  зарекался, что в описании моих амурных похождений не будет ни дат, ни имён, но что поделаешь, без информации о некоторых конкретных подробностях просто рассказа не получится! Конечно, эти подробности обязательно выведут опытного следователя на определённые временные рамки, а там недалеко уж и до персоналий. Но, кто не рискует, тот не пьет шампанского!
    А именно, в этом рассказе я вынужден сообщить читателю, что главным действующим субъектом был автомобиль марки ”Запорожец”.  (ныне - иномарка!) А в какие годы я катался на Запорожце?  Ясно. Остается проследить моё окружение и,  дело в шляпе.
     Получаю я  на работе поздравительную разукрашенную открытку, к очередному дню рождения: “ПОЗДРАВЛЯЮ, ЖЕЛАЮ”. От такого поздравления даже у импотента в штанах тепло станет. А я тогда был ещё на уровне. Словом, пригласил я автора этой открытки в ресторан. Оттуда благодарная моя поздравительница увела меня к себе домой. Утром вместе на работу. Деньков через пять, когда лишняя десятка в  карманах завелась, я её на ВДНХ приглашаю. Посидели там в какой-то харчевне, погуляли по ботаническому саду, потискались, разомлели оба, -ко мне домой поехали. Обстановка позволяла.
      А вскоре я приехал на работу на машине, хотя обычно я ездил на работу общественным транспортом. Ну как тут не покататься? Середина лета. Дни светлые. Мы доехали до Звенигорода и полил дождь, да такой: стена водяная. А мы в центре города. Пришлось остановиться: дворники не справлялись с потоком воды, и впереди на метр ничего не видно. Сидим в машине, светло, но кругом сплошная стеклянная водяная штора.
Я поцеловал свою спутницу и, поняв, что в такой ливень нам до леса все равно не добраться, повернул рычажок и её сиденье опрокинулось назад. Я как-то заполз на неё (Запорожец не Мерседес!)  и сумел сделать своё маленькое, но очень нужное дело. Днем, прямо посреди улицы. В славном городе Звенигороде. Может слыхали? Это “Русская Швейцария”.
       Вечерело. Дождь кончился. Мы поехали по бетонке в сторону Ленинградского шоссе. Километров 10-15 отъехали от Звенигорода, лесок, удобная, накатанная  свертка.
      Тогда с этой самой экологией не больно-то нянчились, въезжали в лес на машинах, кто насколько сможет. Первыми застревали, естественно, “Волги”, “Москвичи” прорывались подальше, ну а я на своем боевом коне мог хоть по грибы, хоть по ягоды! Если где и застревал, так сам себя один и вытаскивал!
      Въехали мы, значит, с подружкой в лес. Лес редкий: ели, сосны. И, между прочим, всюду видны колеи от машин. Мы метров сто от шоссе заглубились. Потрепались, потискались. Стало темнеть. Ну, думаю, тут ни одна душа не увидит. Разложил сиденья поудобней, подстелил какую-то рогожку, в машине таковая про запас всегда имеется! Только начали осуществлять своё право на личное счастье, как в глаза резанул свет фар: еще одна машина, причем, как раз “Волга”. Машина покачиваясь проехала в метре от нас и остановилась рядышком. Фары погасли.
Я понял, что это наши коллеги и спокойно продолжил своё занятие.
После  “чудного мгновенья” мы полежали еще минут 15 и вылезли из машины: мальчики налево, девочки -направо. Вижу, из “Волги” тоже вышла девица и удалилась в кустики в направлении моей подруги. Я забрался в машину, жду свою даму. Жду  5 минут, 10.  Сколько же можно мочиться? Вдруг она появляется и холодным тоном заявляет мне: 
            -Дай мою сумку, я поеду на “Волге”!.
    Я протягиваю ей требуемое и говорю:
             -А ты отдаешь себе отчет? Ты знаешь этого человека?
             -Это тебя не касается!
    Я молча отвернулся и включил стартер. И тут  к машине подошла ТА, из “Волги” и хорошим, тихим голосом, улыбаясь и пристально глядя мне в глаза говорит:
               -Вы не будете так любезны подбросить меня до Ленинградского шоссе? Это Вам по дороге.
     Я что, я -пожалуйста.
 Мы тронулись к шоссе, “Волга” с моей коварной подругой осталась в лесу. Я выехал на бетонку, но не успел  проехать и полкилометра, как моя новая спутница легко взяв меня за руку так же тихо и глядя мне в глаза говорит: 
              -Не надо сильно разгоняться, сейчас удобный спуск будет.
 Я даже удивиться не успел, а она продолжает:
               -Вот здесь, круче поверните, пожалуйста, тут очень удобное место!
 Я притормозил, слегка повернул машину вправо и, действительно, в свете фар увидел удобный съезд с шоссе.
      Машину я остановил, едва проехав первые два ряда деревьев:  подумал, таки, о том,  как  отсюда буду выбираться в кромешной темноте?
     Как только машина остановилась, женщина, не говоря ни слова, обхватила меня обеими руками за шею и принялась исступленно целовать. Я шарил по её попке,  пытаясь достать до голенького, но  запутался в конструкции её одежды, на ней было что-то нестандартное, вроде комбинезона, с какими-то металлическими бляшками, хитрыми кнопками, которые я никак не мог расстегнуть.
    Когда она почувствовала, что я созрел, она также тихо, обращаясь на ВЫ, сказала: 
              -Опустите спинку, и не трудитесь, я все сама сделаю!
 Я нажал заветный рычажок и упал навзничь на заднее сиденье вместе с откинувшейся спинкой.
 Она, щелкнув какой-то кнопкой, в одно мгновение оголилась от пояса до колен, но осталась в закрытой наглухо курточке: её грудей я так и не увидел. Штаны же её хитрого комбинезона, буквально развалились на две части.
 Всё произошло в какие-то секунды, я едва успел расстегнуться, как она уселась сверху, целиком приняв меня в себя. Ноги её были круто согнуты в коленях, ляжки широко расставлены в стороны, руками она крепко прижала меня к заднему сиденью. Она стала раскачиваться на мне, как фарфоровый китайский мандаринчик, не столько приподнимаясь и опускаясь, сколько поворачиваясь в разные стороны, я как бы ввинчивался в нее....
  Так как я в тот день проделывал эту приятную процедуру уже в четвертый раз:  утром-то с любимой женушкой успел “поупражняться”, я долго не смог достичь своей кульминации. Она, по видимому, тоже, никуда не спешила, и, не уставая ёрзала на мне, как волчок.
Я обхватил руками её попку, стараясь добраться до заветного отверстия, но мне  это не удавалось: мои плечи были, буквально, “припечатаны” её руками к сиденью. 
       Привыкнув к темноте, я смог, наконец, разглядеть её лицо серьезное, усталое, красивое. Толстые губы её казались еще толще от размазанной губной помады. А вкуса помады я не почувствовал, когда мы целовались, очевидно, всю её слизал водитель “Волги”.
     Весь этот анализ я проделал только потом.
 А тогда, я целиком, не рассуждая, предавался этому необычному происшествию, не думая ни о заразе, ни об ответственности. О криминале тогда, вообще, не думали.
 Наконец, я закончил, выпустив в неё свои жалкие последние капельки. Она же, видимо, ухитрилась за  время нашей близости достичь своего апогея раз десять, так как  она неоднократно приостанавливала на несколько секунд свои “винтовые” движения и лицо её при этом как-то морщилось. Но ни вскриков, ни шумных вздохов и, вообще, никакой показухи.
     Увидев, что я “готов”, она  как-то боком скатилась с меня и в одно мгновенье  вновь оказалась    затянутой в свой комбинезон.
     Я обалдело молчал, не соображая, о чём с ней разговаривать? Понятия не имел, кто она такая.  Чувствовал себя опустошенным физически и переполненным мужским, животным самодовольством.
    Завел мотор и задом попятился к шоссе. Боясь застрять, сильно нажал на газ и, буквально, вылетел на бетонку, едва не перескочив в противоположный кювет. В полной темноте, без всякой страховки: ехал бы там в тот момент какой-нибудь самосвальчик, не читать бы Вам сейчас моих сладких воспоминаний!
    Мы ехали и оба молчали. Я размышлял, как поудобней завести с ней близкое знакомство. Что можно было сказать ей в подобной ситуации, чтоб не оскорбить её? Всё произошло так внезапно и было для меня так необычно. Мне очень хотелось продолжения. Время шло, я не находил слов, а надо было ковать железо!
    Километров через пять вокруг бетонки появились какие-то домики. Она сказала:
          -Остановите, пожалуйста на минуточку!
 Я остановил машину. Она вышла и растаяла в темноте. Минут десять я ждал ее, прежде, чем понял, что не увижу ее больше никогда!
    Вскоре показалась свертка на Ленинградское шоссе. Примерно к часу ночи  без приключений я доехал до своих Кузьминок. Поставил свою машину.  Поставил просто так, под окном, без всяких хитрых замков, “ракушек” и сигнализаций!
    Я пожил, таки, чуть -чуть при коммунизме!
    Возбужденный,  буквально, взъерошенный пережитым приключением я, как молодой грузин, накинулся на свою невинную супругу,  от которой, между прочим, слегка винцом попахивало!  И получил от неё роскошный комплимент:
   -Ой, папаня, что это с тобой сегодня? У тебя стоял, как у ПЛАНТАТОРА!
    Моя Валентина умела ценить настоящее искусство!

            ФИАЛКИ ПАХНУТ НЕ ТЕМ!

       Ишь, как я расхвастался в предыдущей главе: троих в один день “оформил” и аж пять заходов совершил!
Не на это я, конечно, упор делаю, а на пикантность ситуации: мы, мужики, уж очень командовать привыкли, а зачастую получается, что командуют именно нами, да так, что комар носа не подточит!
     А что касается, извините, личных “рекордов”, пожалуйста, уж я в этом правдивом изложении такого понасочинял, что дальше стесняться вроде бы и смешно. Итак: мой количественный рекорд это
1.  Четыре женщины за один день и
2.   Двенадцать оргазмов за одну ночь.
Поясняю ситуацию по первому пункту.
       Первая -это подруга, у которой я накануне заночевал, а утром, естественно, вышел на работу.   
       Вторая, -это секретарша, с которой я обычно в обед сматывался на конспиративную квартиру (встреча на тот день была у нас запланирована!). 
       Третья -это одна из моих “директорш”, с которой я встречаться в тот день не собирался, но которая  позвонила неожиданно и в ультимативной форме потребовала встречи. Я скандалов не люблю. Пришлось ехать.  Удрал с работы на полтора часа раньше: подумаешь, фирма переживет!
       Четвертая -законная жена, тогда еще я её своими отказами не обижал.
       А что касается 12 оргазмов, так это я, естественно, с героической своей супругой №2 отличился! Она ещё тогда у меня в невестах числилась.
      Причем, все  эти художества я откалывал не в юные годы. Отнюдь! Как сказал бы Егор Гайдар, а уже в свои тридцать, - сорок.
     Тем не менее, не стану вводить читателя в заблуждение: я никакой-такой  не половой гигант, я вполне середнячок, а может в чём-то даже и слабак: “срывов” в ЭТОМ у меня было предостаточно, однажды даже к помощи врача обратиться пришлось.
      Но я ведь не на книгу рекордов замахиваюсь и не историю болезни пишу.
        Расскажу об эпизоде,  существенно выходящем за рамки моей сексуальной практики и по моральным критериям и по способу реализации.
       Тут я вынужден предупредить  своего Читателя о том, что я, как верный последователь наших Великих Пролетарских литераторов, намерен писать о человеческих экскрементах со всей  коммунистической прямотой и несгибаемостью.
        Короче: нервных прошу эту главу НЕ ЧИТАТЬ!

        Работал я в описываемый период в проектном отделе, по специальности, полученной в институте. Это случалось в моей биографии не часто, поэтому, работал я увлеченно, вроде, как для себя.
       Регулярно ездил в командировки. И на стройки, и в разные НИИ.
      А в командировках у меня насчет ЭТОГО ни- ни! Принцип такой. Вот,   в одну из таких поездок в славный город Харьков, где я  пасся в институте ВНИИОМШС, что на Сумской и случилось ЭТО.
      Приехал, в гостинице мест нет. Это нашего брата командировочного не смущало: всегда к услугам частный сектор. Рубль швейцару в гостинице, он звонит по телефону и ты имеешь за тот же рубль в сутки койку, а то и отдельную комнату. Причем, не за тридевять земель, а тут же, в центре. Где и магазины и театры и мой уже упомянутый ВНИИОМШС.
      Явился по указанному швейцаром адресу. Дверь открывает румяная, кровь с молоком, черноглазая хохлушка: 
         -Заходьте, заходьте..
      Яркие губы, приветливая улыбка, жестом показала мне мою комнату. Я как-то даже сразу не всю её разглядел, вроде так, ничего особенного:  ну, невысокий рост, белая вышитая кофточка, обтягивающая огромную грудь, по локоть обнаженные мощные руки с короткими пальцами.
       Но, когда она повернулась ко мне спиной и стала этими своими короткими пальцами проворно стелить мне мою постель, я обалдел. Нет, такого я не видел никогда. Это было нечто. Метр! А может и больше. Не мерил. Во всяком случае руками охватить ЭТО было невозможно....
      Я неделю прожил в её доме. Муж был на каких-то заработках недалеко в совхозе, дети,  школьники, -в пионерлагере. В квартире мы двое. Но, ведь у меня ПРИНЦИПЫ!
      С утра я уходил из дома, завтракал в ближайшей харчевне: времена были Хрущевские, было ВСЁ! Забегал в свой ВНИИОМШС ненадолго и отправлялся или шляться по Сумской, любоваться местными красотками, или, не поверите! -сидел в городской читальне, труды ЦИОЛКОВСКОГО в подлиннике изучал!
         Обедал в какой-нибудь столовке, а вечером, -в театр. Ходил даже в Украинскую драму. Ничего, все было понятно, а играли почище нашего МХАТа!
Уже к ночи возвращался в квартиру. У меня был свой ключ. Хозяйку я даже не видел.
        Так прошла моя неделя. Вроде бы всё отлично: успехи в делах, интересное чтение, культурные развлечения и верность моим замечательным ПРИНЦИПАМ!
         Но я подло совру, если не признаюсь в том, что не было ни одной секунды за всю эту неделю, когда бы я не думал об этой сверх-заднице!
         Мой первый любимый начальник в Министерстве, Василий Сергеевич, говаривал часто мне, молодому специалисту:
       -Юрий Александрович, ЖОПА -СЧАСТЬЕ! Ты еще молод, ты еще не понимаешь этого...
 Теперь я почувствовал, что дозрел. Но как же быть с принципами?
    И вот, последнее моё утро в Харькове. Билет взят, чемодан собран, с хозяйкой рассчитался, поблагодарил, стараясь не глядеть ей в лицо. Скоро мне выходить.
    Лето, жара нестерпимая. Пятый этаж. Воды в кране нет. В Харькове это бывало частенько.
В раскрытые окна со двора доносится истошный крик:
       -Ганна, выходи, в “Голубую” палатку сардельки завезли!
        Это мою хозяйку любезная соседка  информирует. (Изобилие-изобилием, но если, что-то “выбросили”, -надо ловить!) Ганна хлопнула наружной дверью и затопала вниз по лестнице.
      Я решил перед уходом зайти в туалет. Открыл дверь туда и обомлел: в сухом унитазе одиноко лежала коричневая колбаска и от неё заметно шел легкий пар... Я отпрянул назад. Остановился. Какая-то могучая сила тянула меня обратно к этому унитазу, к тому, что в нем лежало...
       В уборной, обычно, стояла трехлитровая банка с водой, на случай, перебоев. Банка стояла неиспользованная:  хозяйка, выскочившая на крик соседки, как по тревоге, забыла смыть за собой сделанное. А может специально оставила?
    Я, как нашкодивший школьник, снова вошел в уборную, нагнулся над подсыхающей какашкой и даже дотронулся пальцем до сгусточка слизи, собравшемся на её переднем, сухом, слегка потрескавшемся конце.
          Информация, закодированная в генах моими далёкими предками миллионы лет назад говорила:
          “-Это письмо тебе. Прочти, дурак, прочти!”
“Произведение” моей хозяйки было совершенно уникальных размеров, толщиной побольше граненого стакана и по длине стакана полтора.
Движимый непонятной, дьявольской силой я поднес палец к носу, резкий, специфический запах, запах не экскрементов, а чего-то другого, ударил меня по мозгам. Я машинально вытер палец о стену и представил себе, каким же должен быть станок, отформовавший такое уникальное изделие! 
         Почувствовав эрекцию страшной силы, я расстегнул штаны, чтоб вручную избавиться от напряжения.  Тут бесшумно раскрывается входная дверь, и моя Ганна видит своего интеллигентного жильца выскакивающим из уборной с расстёгнутыми штанами в полной боевой готовности...
        Дальше, всё, как по Листу: быстро, быстрее и так далее. Умной женщине не потребовались мои объяснения, она сказала только:
        -Какие вы все очкарики застенчивые!
 И, не теряя ни мгновенья, тут же в проходе, повернувшись ко мне спиной припала на колени на какой-то пуфик, задрав  юбку и выставив мне свой зад, оголённый до талии.
        Талия, - это условно. Там не было никакой талии, там были только необъятные, закрывающие горизонт ягодицы.
         И, как центр мироздания, посередине всей этой роскоши царило, окруженное радиально разбегающимися мелкими коричневыми складочками, тёмное, манящее отверстие, которое Ганна уже ухитрилась смазать, каким-то снадобьем.
          Я немедленно подскочил к ней, жадно вцепился руками в её полушария и сделал неосторожное движение забраться куда-то ниже, в её женское естество.  Она пресекла мои намерения  и  своей рукой направила меня  в анальное отверстие,  заметив   назидательно:
       -А ТУДА -нельзя, ТО -для моего Ванички. Я мужу никогда не изменяю!
 Логично!
        Эта была вторая задница в моей сексуальной биографии.
       Первая, это несостоявшийся акт с соседской жиличкой в раннем детстве. Я тогда какашек видите ли, испугался!.
        Но   эта? Эта была настоящая жопа -счастье. Моих рук едва хватало, чтоб притягивать Ганну к себе, от моих поршневых движений из её нутра вырывался с хлюпаньем какой-то резкий запах.
        Нет, это не были мерзкие кишечные газы. Это был какой-то неведомый мне ранее, резкий, дразнящий аромат, от которого, казалось, член и без того напряженный до невозможности, стремится вообще, разорваться.
        Я кончил очень быстро и буквально, выпал из  Ганны. Она поднялась, оправила одежду, краска стыда заливала её красивое лицо. Озорным жестом оправила растрепавшиеся волосы и улыбаясь сказала мне:
        -Вот, Юрий Александрович, теперь вы на всю жизнь меня запомните!  Но снова приезжать ко мне не надо.
       Ничего мне больше не сказав, она ушла и заперлась в своей комнате.
Я забрал свой чемоданчик и пошел на автостанцию: мне тогда очень нравились междугородние поездки на автобусе.
      




       И НА СТАРУШКУ БЫВАЕТ ПРОРУШКА!

     В предыдущей главе я, со свойственной мне скромностью, уже объяснял Читателю, что не считаю себя половым гигантом, даже слово такое интеллигентное употребил: ОТНЮДЬ.
     В порыве самокритики, я готов пойти и дальше:  не считаю себя также специалистом по любовным интригам, более того, частенько я проявлял себя, как последний дурак даже там, где лишь следовало бы слегка пошевелить мозгами.
    Обидно, конечно, а что делать? От правды не уйдешь!
      Хвастался, конечно, как в Крыму учёного мужа на любовном фронте обскакал, а может ему, этому мужу ученому просто плевать было на ту даму? А я уж и обрадовался? Да что говорить, вот наглядный пример моей позорной несообразительности.
       Дело было на третьем году моей работы в Министерстве. Меня только что по комсомольской линии выбрали  редактором министерской стенгазеты. Честь-то какая! Я, хоть и не считал себя никогда карьеристом, особенно по ихней партийной линии, но тут, естественно, был горд до соплей.
    Надо срочно номер выпускать. Заметок нет, как всегда. Кручусь, сам что-то пишу, сам всех обзваниваю. Набрал, с грехом пополам, материала на номер. В понедельник срок, а на дворе уж суббота! Горю, как швед. Редколлегия не укомплектована, художника нет, машинистки нет, словом, -трибунал.
       В Министерстве в то суровое сталинское время был строгий режим: в воскресенье там можно было находиться только по спец разрешению Первого отдела. Понятно, если б я и сунулся в этот отдел со своей стенгазетой, меня бы просто к черту послали. А у меня дома, как на грех, -ремонт! Как же быть?
      Выручила Зиночка  член нашей редколлегии:
         - Мы  можем у меня дома поработать. Мужа не будет первую половину дня, а живу я недалеко, на Таганке. Ты ведь, кажется, у Павелецкого живешь?
     Я обрадовался: это ж решение вопроса! С утра в намеченное время явился к ней с ватманом, клеем, красками и кучей заметок, отпечатать которые уговорил нашу  секретаршу.
     Зиночка была лет на семь-восемь моложе меня. Высокая, широколицая с острыми насмешливыми глазами, острижена “под мальчика”: на лбу челка, сантиметр не больше, а затылок, чуть ли не под бритву. Очень пикантная, остроумная дамочка, кем она работала в Министерстве, убей, не знаю.
     Она встретила меня в легком платьице и домашних тапочках и еще раз улыбаясь напомнила, что мужа не будет до трех часов, мы можем спокойно работать.
     Ну, я и начал работать: расстелил на обеденном столе ватман, разложил заметки, стал, советуясь, спрашивать её, как лучше расположить материал.
      Она со всеми моими предложениями соглашалась. Я говорю:
               -Зин, может так?
 Она отвечает:
               -Давай так.
 Я:
               -А может лучше так?
 Она:
              -Можно и так.
      В процессе работы выяснилось, что рисовать она не умеет. Клеить заметки она тоже не может, так как боится перекосить. Обрезать она согласилась, но с оговоркой, что она будет обрезать сначала грубо, а я потом уж буду заметки обрезать начисто.
        Согнувшись над столом пыхтя, как паровоз, я обрезал, рисовал, клеил, она ходила вокруг меня, улыбалась и похваливала:
             -А что, ничего, не плохо получается!
      Минут без десяти три я закончил свой труд: готовая стенгазета поблескивая невысохшей краской красовалась на столе. И, как раз, в двери раздался звонок: возвращался её супруг. Она познакомила нас. Ничего, приятный парень.  Я попросил Зину принести завтра стенгазету на работу, так как мокрую мне не   донести, не размазав. Зиночка любезно проводила меня до лестничной площадки, и тихо так, с милой улыбочкой сказала:
           -  До свиданья, ЛОПУШОК!   
     Ну не обида ли? Ведь это надо ж быть таким дураком! Приятная, молодая, остроумная, доброжелательная. Сама в дом к себе пригласила, сама возможное время  указала, только что открытым текстом в постель не позвала!
            Да-с, Юрий Александрович, маху дали!
     Я часто встречался потом с Зиной в одной компании, был очень не против, но даже не пытался рот раскрыть для намёка -она останавливала меня своей издевательской улыбкой. Женщины не прощают подобных глупостей!
        Теперь, насчет моего коварства. Примерно в это же время, когда произошел этот грустно -очаровательный эпизод с Зиночкой, мною была упущена еще одна возможность побаловать своё самолюбие и, возможно, существенно повысить  квалификацию.
      У нас в Главке появилась новая сотрудница.  Женщина лет на пять-шесть старше меня. Невысокая, с роскошными формами и развязными манерами.
      Она не была красавицей, но весь облик её, прическа, косметика, выражение лица так и говорили: “-Попробуй меня, не пожалеешь!” И я захотел ПОПРОБОВАТЬ.
      Тогдашний наш Главный Маркшейдер, мужик лет на десять постарше меня, заметив мои взгляды, сказал, желая добра:
        -Юра, ну куда ты лезешь, ведь она на своём веку мужских приборов видела больше, чем ты стаканчиков от мороженого!
       Но это ценное замечание старшего товарища меня не урезонило. Я понимал, что у этой дамочки богатое прошлое и активное настоящее. Но вот влезть в эту грязь, в эту слизь, окунуться в самую гущу разврата, хоть на миг, мне, уже осатаневшему к тому времени от кисло-пресных ласк своей недотроги -Лидочки, мне это было всё равно, что в Париж поехать...
        А тут и случай помог: мне предстояла очередная  командировка в Ленинград. Кадровик наш дает мне деликатное задание, проверить, действительно ли вышеупомянутая дамочка имеет экономическое образование. Что-то у неё, как выяснилось, с документиками было не в порядке.
       Ага, думаю, ну теперь ты моя! Я, естественно, не был в неё влюблён. Просто ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ, как в той песне у Высоцкого.
       Командировка прошла удачно и по моей инженерной части и по спец-заданию нашего кадровика.
       Я выполнил норму на 200%, документально доказал: что она ОКОНЧИЛА институт и, что она НЕ ОКОНЧИЛА институт. Во, думаю, теперь я она, стерва, моя!
        Вернувшись в Москву, я, не заходя на работу, позвонил ей и назначил встречу в Нескучном саду Парка Культуры.  Напоминаю, с жильём тогда была большая напряженка, все амурные дела происходили либо в подъездах, либо на природе. Я предпочитал природу. Моя дамочка была в курсе моего “секретного” задания.  Сильно подозреваю, что бравый кадровик САМ рассчитывал попользоваться насчет клубнички, шантажируя бабу документами, которые я должен был ему передать.
 Встреча состоялась. В моём кармане лежали шесть бумажек: три “ЗА” и три “ПРОТИВ”. Добытые мною вышеупомянутые “ЗА” и “ПРОТИВ” были не что иное, как свидетельские показания её однокурсников, которых я сумел разыскать, несмотря на Войну, Блокаду и прошедшие 12 лет. Уж хотя бы за этот труд я заслужил от нее вкусненькой награды!
        Зашли в кафе, слегка выпили портвешку, как сказал бы мой яхтенный капитан и друг Костя Пантелеев, и направились “под сень лип”.
       В кустиках я стал её бесстыдным образом лапать, а она, между поцелуями, то и дело допытывалась, что же мне удалось в Ленинграде добыть. Я снял с нее бюстгальтер, залезал руками в трусики, но отдаваться мне она не торопилась. Требовала показать бумаги...
        Полная темнота вокруг, в соседних кустах вздохи и движение: в Москве много народа, всем жить хочется.
        Я смалодушничал, показал ей при свете зажигалки три бумажки “ЗА” и провал при ней те, что “ПРОТИВ”. Не знал я тогда еще железного закона проституток: ДЕНЬГИ ВПЕРЕД!
         Так и ушел домой не солоно хлебамши!
Вот. И не  говорите, что я коварный Дон Жуан. 
          Я  -Пасхальный барашек!

          А еще были у меня огорчительные моменты в Архитектурном институте, куда ходил я на общедоступные лекции для студентов Москвы..
          Я там ведь не только архитектурой занимался, я там и с двумя девушками познакомился. Обе Гали. Одна попроще, я с ней сидел рядом обычно. Груди ей мял во время лекции. Нежно так, ей приятно было. Провожал до метро, целовались, дружески, в щечку... Но не больше. Она хорошая была, мне её жалко было.
        А нравилась мне совсем другая. Я с ней рядом не сидел, мы с ней просто в антрактах переглядывались. Она была очень красивая.
        И вот, однажды, гуляем мы, мужики по улице Горького со всей нашей тогдашней компанией, встречается мне Галя, та, которая нравится. Остановились, разговорились. Она  приглашает меня с ней на вечер идти, в их Педагогический, а то, говорит, у нас мальчиков не хватает.
          Мне бы, дураку с ней и пройти, и дело бы в шляпе, я чувствовал, что тоже нравлюсь ей. Ан нет, мужская солидарность. Мои жеребцы орут:
        -Юрк, ты скоро?
-Иду, иду.
 Попрощался с Галей и, ...навсегда, конечно. Она что, десять раз приглашать меня будет?

       А девочка из диетического магазина?
       А та же Надя, из почтового поезда Москва -Сочи, которая влюблена была в меня до чертиков?
      Мне бы, дурню, жить да пользоваться, а я в принципы играл, первую любовь свою замарать боялся. А любовь моя первая, тем временем, от другого дочек спокойно рожала, да, говорят, не шибко мужнину честь берегла...
       Ну, я зарапортовался. Все, о чем пишу сейчас, - это чистый секс.
 А любовь? Была ли любовь-то?  Была.

      Была первая любовь: Красная Шапочка.
 Была вторая любовь: Лира. Красавица, коса
до пят. Познакомился с ней в одном Большом доме, куда был  приглашен в составе одной компании  на дегустацию браги своего изготовления. Там я эту Лиру и увидел. Поражен был её редкой красотой: глаза- озёра, пепельная, в руку толщиной коса до пят, ну и груди, как пушки противотанковые....Я не смог скрыть своего восхищения, а она еще распалила меня, поцеловав.   
      Мне понравилось и я, основательно нажравшись этой браги, и, потеряв всякое чувство меры, бегал за ней по огромной квартире с недвусмысленными намерениями удовлетворить свою молодую страсть. 
      Ребята скрутили меня во время, не дав произойти уголовщине. Ночью я написал ей стихотворение:
“Глупые мысли сбились с пути,
 Блуждают в тумане Огромного мира...”
Наутро отнес его по адресу и уже на следующий день  от второй любви не осталось и следа..
        Была третья любовь: из богатых, при муже, красивая, глупая чиновница в одном из учреждений, где мне пришлось работать. У нас с ней перекрещивались дела. Я стал ходить к ней чаще, чем эти дела того требовали. Но броская красота её и положение меня смущали, я считал, что эта дамочка мне не по зубам и не позволял себе расслабляться.
        А у неё, как выяснилось, на меня были виды.
Не то, что б она влюбилась в меня, а просто, женщина эта была из породы ненасытных.
       Во первых, -муж. Во вторых, - у неё был богатый любовник, какой-то вор-хозяйственник. Мало того, у  неё был про запас влюблённый в неё по уши мужик,  лет на десять моложе её, так   вот, ей еще и я понадобился!
        “Завоевала” она меня просто и по -советски,  при помощи профсоюза: достала себе и мне абонемент в бассейн, в рабочее время, естественно.
         Бассейн  “Москва”, там, где теперь Лужков храм воздвиг. На первом же совместном купании у неё так мило лифчик соскочил, что я прямо в воде эрекцию почувствовал. Поправляла она свой лифчик так долго и так неумело, опираясь при этом на меня, чтоб  не поскользнуться,  что лишь дурак не догадался бы о её действительных намерениях.   
      Потом были поцелуи, потом были визиты на дачу в “охотничий замок” и мы решили, что совместно проведем зимний отпуск.
      А когда я, как договорились, приехал к ней в санаторий, увидел, что у неё уже другой. Вот тут-то меня и забрало. Чуть под поезд не кинулся!
К ней больше -ни ногой. Так надо же, она сама, после отпуска не отставала от меня несколько месяцев, хотела, чтоб мы ВДВОЁМ её обрабатывали!
       Но я тогда еще не дозрел до групповухи, а когда дозрел, не с чем было на эту групповуху заявляться. Такая селяви, братцы! Куй железо, как говорится, пока горячий!
       А еще у меня была знаменитая, по счету четвёртая, любовь, породнившая меня с Великим поэтом. Длилась любовь эта ровно неделю.  Купили меня тогда красиво! До чего же верно сказано:
Любовь нечаянно нагрянет,
Когда её совсем не ждешь...
     Попадаешься в сети, обычно тогда, когда об этих сетях и не думаешь. Дело было в институте.
Пришлось мне  как-то похлопотать насчет съёма квартиры, точнее -комнаты. О  друге своём заботился. Порекомендовали мне одну девицу из машбюро, сдает, мол, комнату. Я вызвал её, заговорил об условиях. Серьезно, без хохм, по -деловому. Красивая девушка, глаза удивительные. Она мне вдруг, без всякого перехода:
-Юра, а ты любишь стихи?
 Я обалдел: во -первых, какой я ей “Юра?” Я для всех Юрий Александрович. Во-вторых, при чём тут стихи, мы ведь о квартире разговариваем? Но этого оказалось достаточно. Я растерялся:
              -Знаешь,  о стихах мы в другом месте поговорим.
              -Поедем сегодня вместе домой, ты ведь тоже в Кузьминках живешь?
И всё. И я готов. Страстная любовь продолжалась ровно неделю. Девица эта, явная шизофреничка, в это же самое время дарила свои ласки одному очень видному поэту.
      Знал бы он, поэт этот, что мы с ним куманьки, может помог бы мне по литературной части? Шутка...
       Ну, вот, это  почти все мои интересные приключения, замешанные на сексуальной основе.
     Почти.  Можно рассказать еще о некоторых шалостях, которые позволял я себе, о некоторых, скорей не сексуальных, а дружеских жестах, сексуального, однако, направления! Ну, и, конечно, о некоторых выводах автора по данному вопросу.
    Фрейдом я себя, естественно, не считаю, я ведь, всего-навсего, самоучка и книг по этому деликатному вопросу, кроме, как Баркова в детстве да Спид-инфо в старости, -не читал.
      Опять отвлекся! Так и тянет в классики!
     Итак, к моим “пустым номерам” я бы отнес  безрезультатные попытки превратить одну очень хорошую девушку в женщину ПО ЕЁ ПРОСЬБЕ.
Скажете бред? -Ничего подобного!  Особа эта была из той министерской, комсомольской плеяды, о бравых похождениях участников которой я сообщал в первых главах настоящей исповеди. Она почти всегда ПРИСУТСТВОВАЛА на наших выездных оргиях, но не была активной участницей. Скажем так: ВОЗДЕРЖИВАЛАСЬ от крайне левых действий. Отношения у нас с ней были по -настоящему дружеские.
    И вот, как-то в летний вечер, она возьми, да и признайся мне:
-Юр, мне уж за тридцать, а я всё девушка! Ведь это ненормально, да?
 Я её успокоил, что всё нормально, придет, мол, и твой час, старуха! А если уж такие проблемы, изволь, готов помочь! Она была вполне приятна на вид, всё было при ней, но никаких эмоций она во мне не вызывала. Так, товарищ по работе. Однако, взялся за гуж...
       Купили шампанского, пошли к ней. Выпили, я стал её целовать. Мять потихоньку, дальше -больше, ниже, ниже... Разогревал по всем правилам науки. Трусики снял, уложил на диван. Она вдруг напряглась, вскочила:
        -Нет, Юр, дома не могу. Пошли к тебе. Хорошо, пошли ко мне. Благо -рядом! Взяли недопитую бутылку и перебазировались в мою квартиру.У меня та же схема: выпили, поцелуи, объятия и...стоп!
             -Нет, Юр, у тебя мне ещё страшнее!
    Я настойчивый. Снова пошли к ней, но у самого подъезда она остановила меня и сказала:
          -Извини, я, наверное, такая дура, я просто не могу.
          Я пожал ей руку и пошел домой баиньки.
           А осенью, вернувшись из отпуска, она похвасталась мне, что уже не девушка. Её героем  оказался сорокалетний торгаш из Свердловска, естественно, женатый.
     Иногда я шалил с женщинами без каких-либо дальнейших намерений. “Просто так”.
        Представьте картину: купе скорого поезда Москва -Владивосток. Едем уже неделю. Все перезнакомились, нечем себя занять. И тут в нашем купе начинается шахматный турнир. За столиком двое сражающихся, вплотную к ним сидят “болельщики”, следом за первой парой болельщиков, -другая пара, дальше, - третья пара, а там уж и стоят, нависая головами над играющими.
       На верхней полке лежит прикрывшись одеяльцем моя попутчица, кандидат наук из Ленинграда, мы с ней мило беседовали все дни, но -никаких амуров!
       Я стою позади склонившейся над играющими кучи болельщиков, вроде, тоже смотрю на игру, мои локти на обеих верхних койках, а левая рука под одеялом у кандидатки и лезет дальше, под юбку моей милой собеседнице.
        У дамы безвыходное положение: если она сделает резкое движение или закричит, то привлечет внимание зрителей, целиком, пока, увлеченных игрой. Докажи потом, что она САМА этого не хотела! Я лезу до конца, она изо всех сил щиплет мне руку, я терплю и лезу, она щиплет и молчит...
      Я угомонился только тогда, когда погрузил свои два пальца целиком в её мокренькое место.
 Мои пальцы находились ТАМ до конца этой замечательной шахматной партии.
       Хулиганство, скажете? -Нет! Озорство, причём, по обоюдному согласию! Она что, дитя малое? Здоровая баба 35 лет. Вывернуться от меня не могла? Дать мне по морде, наконец? Нет, это молчаливый сговор: -“Ты  мня пощупать хочешь? Пожалуйста! За это изволь терпеть боль!”
        Подобные милые шалости я проделывал неоднократно и в кузове грузовика во время очередной поездки в колхоз под дожем, под брезентом, и в гостях в малознакомой компании, каждый раз в “жертву” выбирая самую “неприступную” и самую “непорочную”.
      А случай, про который я расскажу дальше, можно сравнить разве что с ходьбой по тонкой проволоке, перекинутой через глубокое ущелье.
     Представьте свадьбу в 30-40 человек “гуляющую” в тесной “Хрущебе”. Комната 20 метров. Гости сидят тесно прижавшись друг к другу, кто на стуле, кто на табуреточке, кто, вообще, между стульев. На “рыло” приходится не больше 30 сантиметров стола. Стол завален снедью и заставлен бутылками. А ножей-вилок не хватает. Только и слышно: “-Передайте, пожалуйста, вон тот салат!” -“Этот?” -”Нет, с крабами я не употребляю.” “Возьмите попробовать селедочку” и т.д.
 Героиню свою я заприметил ещё в прихожей, когда раздевались: глазками своими блудливыми в меня сверкнула. ( Рыбак -рыбака...) Я уж, было, подскочил помочь пальто снять, да вовремя мужа увидел.  Угрюмая довольно личность. “Случайно” уселись рядом. Муж, -как раз напротив. Я сижу -в пол оборота к ней, к соседу справа, почти спиной. Начались тосты. Муж её опрокидывает в себя рюмку за рюмкой, а у меня в правой руке бокал, я “за молодых” выпить желаю, а левая рука под скатертью к соседке под юбку лезет. Соседка, конечно, “не замечает” ничего, только ноги чуть-чуть раздвигает, чтоб облегчить  моё проникновение к заветной цели.. Сама мужу в глаза смотрит и громко-громко “Горько!” орет. Думает, небось, красавица: -“Пей, пей, свинья грязная! Я вот что у тебя под носом себе позволяю, а уж без тебя-то...”
      Читатель скажет: “Там, по проволоке -благородный спорт. Там смелые люди жизнью рискуют! А это?”
      -Ан, не скажите: да заметь этот хмырь болотный, как я руку из-под юбки его благоверной выдернул, да как я свои пальцы потом о брюки соседа вытер, так он мне “по знакомству”, ну вышку -не вышку, а “червонец” без права переписки организовал бы запросто. Тогда они это умели и могли. А что у него в сапоги заправлены галифе с голубым кантом, я ещё в прихожей заметил.
     По морде не получал ни разу, но, однажды, все-таки влип: одна дурочка, которую я слегка “приласкал” подобным образом, призналась потом, в виде покаяния, во всём моей жене. Был маленький скандальчик. Ну что ж, не привыкать!
     Конечно, это не секс. Так, баловсьво,щекотанье нервов.
       А случалось, что сам становился игрушкой непредсказуемых женских фантазий.
      Наиболее яркий эпизод произошел со мной в Адлере в 1947 году. Я в тамошнем Чай совхозе подрабатывал.
      Жизнь моя в Чайсовхозе была полуголодная, раз в неделю ездил в Сочи на рынок за ДЕЛЬФИНЬИМ ЖИРОМ. Да, да, бедных наших братьев по разуму тогда безжалостно уничтожали!
     Ездил я туда, как правило, - поездом, обратно, - на автобусе. Замечу, что и автобусы были не те, что сейчас: обыкновенная трехтонка на которой сооружен фанерный кузов, две скамьи вдоль, два малюсеньких окошечка по бортам,  дверь сзади и там же откидная лесенка, чтоб пассажиры взобраться могли.
В тот день возвращался я поздно: увлёкся гулянием по Сочи и едва успел на последний рейс.
В автобусе темнота полнейшая: маленькая “габаритка” совершенно не освещала этот туго набитый людьми фанерный сундук. Автобус кидало в стороны, заносило на крутых поворотах, жара, духота. Народ с покупками возвращается, мешки, сумки. Кое-кто уже рвет в платочек и вдруг водитель объявляет:
             -Автобус только до Хосты!
     Советский человек возмущаться вслух не приучен: до Хосты, значит до Хосты. До Адлера пешочком пройдемся.,
     Весь народ вышел и как-то сразу растворился в темноте. Я направился в сторону гор: мне предстояло сперва прошагать  двухкилометровую дугу Хостинского ущелья. Знаменитого красавца-моста  тогда еще не было.   Потом - финишная прямая  до Адлера еще километров восемь.
 Ко мне подскочила маленькая женщина с авоськой:
            -Извините, можно я с вами пойду, мне тоже в сторону Адлера, я одна боюсь в темноте?
             -Пожалуйста,  только я очень быстро хожу, вы за мной не угонитесь!
             -Ничего, я бегать умею!
    И я пошел метровыми шажищами, она, бедная еле поспевала за мной, порой переходя на трусцу.   Совершенно не помню её лица: в автобусе я о ней представления не имел,  а тут,  извините, как у негра в одном месте...
     Таким манером прошагали мы дугу Хостинского ущелья, откуда уже тянуло спасительным холодком, вышли на прямой участок дороги, снова в банную духоту.
       Слева каменная стена гор, справа еле заметный в темноте бетонный парапет ограждения шоссе, за ним черная стена кипарисов, скрывающая редкие постройки и дальше вниз скорее не слышен, а угадывался шум прибоя. Ни огонька, ни машин, ни людей, только треск цикад да шлёпанье наших сандалией по горячему асфальту. Едва мы успели пройти по прямой метров двести-триста, как моя спутница неожиданно остановилась, схватила меня за плечо и, прыгая на одной ножке проговорила:
           -Ой, извините, у меня в тапочек камень попал, я сейчас...
       В том месте, где произошла эта непредвиденная остановка, был метровый разрыв в ограждающем шоссе парапете и угадывалась тропинка, ведущая вниз, в темноту. Я ничего не понимал, что происходит, а она, держась одной рукой за моё плечо другой размахивала снятой сандалией и так,  подпрыгивая увлекла меня за этот парапет и, только мы оказались там, неожиданно сильным движением опрокинула меня на себя, обхватив обеими руками мою шею.
                -Вы что? Вы что?
 только и успевал я говорить, обалдевший совершенно, а она быстро, быстро целовала меня, успевая что-то отрывисто говорить, вроде:
            - Давай, хорошо, скорей, хорошо...
      Она была маленькая, костистая, горячая, необыкновенно сильная, каким-то буквально  борцовским приемом, она вывернулась наверх и села на меня, больно  нажав при этом на мою раненую руку.
        На мне не было ни плавок, ни  трусов, так как  днем я дважды купался в море и обе эти принадлежности,  мокрые, лежали в моей авоське рядом с дельфиньем жиром, а  брюки, -одно название: перекрашенные в черный цвет летние белые папины парусиновые штаны, которым было сто лет в обед. Самая ответственная часть этих брюк -ширинка, давно не соответствовала стандарту: растрепанные петли и полу оторванные пуговицы не раз ставили меня в неловкое положение.
       Таким образом, вопрос с моим раздеванием, практически не стоял. Что  было  под платьем, у моей попутчицы -понятия не имею, но она, вроде, тоже ничего с себя не снимала, просто приподнялась слегка на мне, а потом присела и ОН оказался  у неё ТАМ.
      Попутчица моя сделала два-три движения, не больше, не стала, как я уже было понадеялся  подпрыгивать на мне, нет, она вновь, каким-то диким, гимнастическим приёмом перенесла свои руки с моих плеч на мои же бёдра, резко приподняла свой таз, освободившись таким образом от моего в ней присутствия и, оттолкнувшись от меня назад, в сторону моих ног, как жонглёр, поймала своим ртом мою разгоряченную головку.
       Через две секунды я был “готов”, а она, сделав напоследок глотательное движение, выпустила меня и моментально растворилась в темноте. Я услышал только затихающий шорох гальки, выскальзывающей из под её быстрых ног...
       На всё, что я так подробно расписал, на самом деле, времени ушло, наверное, в десять раз меньше,  чем на то, чтоб прочесть этот отрывок, но врезалось это приключение  в мою память ничуть не меньше моих фронтовых впечатлений.
       Последующие несколько дней  я специально, без всякой на то надобности, разъезжал на местных автобусах и пригородных поездах, в надежде встретить её. Тщетно напрягал я память, пытаясь восстановить портреты всех пассажиров того рейса.
    Однажды в поезде мне показалось: ОНА! Дамочка, схожая по комплекции, вся в кисее и в модной шляпке, на меня -ноль внимания.
Я несколько минут гипнотизировал её взглядом. Никакой реакции. Я что, по вашему, должен был её спросить:
           -Простите, гражданочка, это не ВЫ случайно,   
                на прошлой неделе мне член сосали?

 И,  ВСЁ-ТАКИ,   ПРО   ЛЮБОВЬ!

                Любовь возвышенное чувство,
                Ловить   издою  мух  -искусство! 

          Примерно так относились к любви поручик Ржевский и его бравые товарищи. Их можно понять и извинить: они не читали Тургенева.
       Ну, а я то, интеллигент вшивый, пишу про задницы да про лапанье девок в грузовиках. А где же оно ЧИСТОЕ, СВЕТЛОЕ, ПРЕКРАСНОЕ?
         Мой постоянный читатель, конечно помнит по первому тому моих сочинений неоконченную лирическую драму “КРОВЬ С НОСУ”,  особенно строки:   “....нечто запыхавшееся, растрепанное, любопытное, молодое и прекрасное....” вот это и была ОНА, моя последняя ЧИСТАЯ, СВЕТЛАЯ и так далее. Но эта чистая и светлая была так хрупка и эфемерна, что не выдержала испытания медными трубами, которое Дьявол для нее устроил.
         Дело было в Ялте, где мы с другом вместе отдыхали в санатории. Я, без всяких задних мыслей вызвался показать Крым этой, действительно, необыкновенной, совершенно непохожей на других девушке, встретившейся накануне вечером нам у Армянской церкви.
        Мы сели на наш экскурсионный катер, не на такую махину, какие сейчас ходят, а на что-то, очень похожее на простую лодку, только слегка побольше, да, вдобавок, тент сверху натянут.
        Экскурсовод завел свою шарманку про санатории да дома отдыха, построенные Партией и Правительством для трудящихся, а я на ушко ей давал необходимые, по моему мнению, комментарии,  сообщая такие  пикантные подробности, что она не успевала удивляться моей эрудиции, а это распаляло меня еще и ещё.   
        Рейс наш заканчивался в Симеизе, после чего катер должен был всех экскурсантов везти назад. Но, Симеизкая бухта произвела на мою спутницу такое впечатление, что она захотела там остаться. “Хоть на всю жизнь, особенно с таким компаньоном..” В это слово она не вкладывала никаких сексуальных намеков, она просто, придя в телячий восторг от увиденной красоты, разболталась, как ребёнок.
        Мы были одни на огромном Симеизском пляже. Сейчас в это трудно поверить: бархатный сезон, первая половина дня, отличная погода, спокойное море, райская красота и...НИКОГО!
         Я был в санатории, и, уехав так рано на экскурсию, я пропускал свой законный завтрак, поэтому, справедливая администрация снабдила нас всех сухим пайком.
         Она же, -была “дикарем”, поэтому должна была заботиться о себе сама. И она позаботилась: мой “сухой паек” мы заедали её виноградом. Грелись на солнышке, купались, катер наш давно ушел.
 Этери, а именно таким красивым грузинским именем назвалась  моя романтическая знакомая, болтала без умолку:
               -Юра, представьте, я -графиня, вон там на горе, -это мой замок, а это всё мой парк...
               -А я кто?,
-поторопится я выяснить, какое же место отводится мне в её фантазиях,         
         -А Вы?  Вы мой дворецкий!
    Уезжали мы из Симеиза на автобусе, по нижнему шоссе. Я и там давал по дороге комментарии, хотя “выпендриваться “ уже было и не к чему: девочка была готова.
  Договорились встретиться вечером.
Мы встретились на набережной в шесть часов. Купанья уже, вроде кончились, а в рестораны ещё рано. Такая ситуация меня очень устраивала, так как с моей десяткой в кармане  не очень то разгуляешься. Выручил морской флот: на всю набережную проревел мегафон  вечной памяти теплохода “Адмирал Нахимов”, о том, что для отдыхающих славного города Ялты организуется часовая морская прогулка.
  И вот мы на палубе этого гиганта. Сидим культурненько на самом верху,  на скамеечке.
 Я в белом чесучовом костюмчике, а Этери, как была в Симеизе в открытом сарафане, так и на рандеву со мной явилась.
           На юге темнеет быстро: теплый, ласковый морской воздух неожиданно обернулся прохладным ветерком. Этери стала заметно ёжиться и прижиматься ко мне плечом. Я попытался, было обнять её, но она остановила меня:
    -Юра, давайте не будем переходить границ
      дружбы!
Я нашелся, чем отпарировать:
      -Этери, а вам не кажется, что уже   
         немножко поздно?
            Моя болтовня о Черном море, о его достоинствах и недостатках прекратилась. Мы оба поняли: что-то произошло.
           Так мы сидели до конца прогулки, молча, тесно прижавшись плечами друг к другу. Я не делал никаких движений, боясь вспугнуть это ЧТО-ТО. Мы молчали, а молчанье, как учит нас эстрадная звезда моей молодости Клавдия Ивановна Шульженко, -....”А молчанье нам понятней многих слов.”
  На берегу Этери сразу стала прощаться, при этом она просила не провожать её и не приходить назавтра к автостанции (она уже уезжала в Москву), сказав мне, что не хочет, чтоб у нас было так, как это бывает всегда,  но просила написать обязательно. 
Я дёрнулся, было, чтоб поцеловать её, но она сказала:
              -Не надо портить хорошее!
            На другой день, она ещё, наверняка, не уехала, я уже писал ей письмо. Все оставшиеся дни отпуска, я думал только о ней. Я не мог дождаться, когда окажусь в Москве, а приехав в Москву, сразу же позвонил ей и мы договорились о встрече.
 Вот она вам ЧИСТАЯ, СВЕТЛАЯ, НЕПОРОЧНАЯ, какую любовь вам ещё надо?
 Меня уже не беспокоил мой тощий кошелек,
я уже не боялся того, что не смогу её в ресторан пригласить, я другого боялся: я понимал, что не смогу ВРАТЬ этой девушке, а как я скажу ей, что я женат?
Я ни за что не хотел её терять и я её потерял.
 Нет, я ещё не успел сказать ей всего  про себя. Я, вообще, еще рта не успел раскрыть, она, искренне обрадовалась нашей встрече и, как бы компенсируя моё крымское красноречие сама, как младенец, непрерывно тараторила, тараторила, тараторила.
           И из бесконечного потока её вполне наивных слов сформировался, как джин из грязного дыма  мерзкий червь, который опоганил и уничтожил зарождающееся чувство. Именно: ЧИСТОЕ, СВЕТЛОЕ и так далее...
 Если б она узнала, что я женат, у меня был бы ещё шанс, возможно мы бы сумели найти компромисс: моя семейная жизнь с первой женой тогда уже дышала на ладан, но ТО, что я услышал из её болтовни исправить и обойти  было невозможно.
  В первых главах моей  исповеди я писал о том, что некие проворные молодые люди в условиях строжайшего режима военной школы сумели мне организовать пикантную встречу с некой студенткой из театрального мира. Ещё говорили при этом, что де она талантлива.
 Мне тогда было начхать на её таланты, мне бы “вкусненького”!
 Так вот, не обманули тогда меня эти прохиндеи, она действительно, талантлива.
 В описываемое время это была уже Звезда нашего театра и кино. Я понимал, конечно, что наш давний эпизод не застрял в её памяти, если уж даже в ту ночь она меня Андрюшей называла?
 Да кто я для неё? Вшивый инженеришка?
Да за ней поэты -лауреаты ухлёстывают, герои -летчики ей цветы дарят да ручки целуют, перед ней министры да академики заискивают, не говоря уж о торгашах.
А половое сношение это вообще, не повод для знакомства. И вдруг, выясняется, что моя вновь обретенная любовь, моя звездочка, как назвал я её в своём, считаю, самом удачном лирическом стихотворении, является ближайшей родственницей  этой Великой  Примадонны!
         Любовь разлетелась вдребезги, как хрустальная рюмка о мраморный пол.
        Моя Этери из ЦЕЛИ превратилась в СРЕДСТВО.
        Моя испорченная фантазия стала рисовать  схемы и интриги одна гаже и глупее другой: как при помощи  Этери приблизиться к ТОЙ, большой
 звезде?
          В действительности ничего такого я, конечно, даже и не попытался бы предпринять, да на что мне она, ТА, чужая, недоступная? Гордыню свою тешить?  Понимал, что ни при каком раскладе я не смог бы вызвать интереса у той Звезды, избалованной славой и богатством....
         А посмей я ей напомнить, о том, что было в  43 году, мог бы и приключения себе схлопотать!
        Но дело было сделано: все тончайшие, божественные флюиды такие СВЕТЛЫЕ и ЧИСТЫЕ, подаренные мне провидением быть может в последний раз,  были обгажены и убиты намертво даже самой крохотной мыслишкой, проскочившей в этом направлении.
        Вот, а вы говорите, что автору незнакомы настоящие чувства?

 
                ДВЕ       ВСТРЕЧИ

          Всему хорошему приходит конец, пора и мне заканчивать эту неприличную исповедь.
        Опишу, пожалуй, ещё один эпизодик, так, шалость моя неосторожная, которая, однако могла закончиться большой бякой!
      Примерно в тот же период моей жизни, годом раньше, годом позже, не важно, пришлось мне быть в Усть -Каменогорске по производственным делам, естественно.
         Был конец мая. Там цветы роскошные в это время, жаль, что я в ботанике профан, описал бы вам всё с большим чувством. Дела служебные меня не шибко утомляли, большей частью я по окрестным горкам шатался. Брал с собой бутербродов на перекус, воды в бутылке.  В то время ещё не было этих невесомых пластиковых, стеклянные брать приходилось! Одет по городскому, не станешь же в командировке на однодневную прогулку туристский костюм на себя напяливать.
         Но форменная фуражечка обязательно: а как же, мало ли кто на горных тропках может встретиться, а так сразу видно: НАЧАЛЬСТВО!
        Фуражку на время командировок я одалживал у лучшего друга лично я этого чинодральства не терплю и своей формы у меня никогда не было.
        К делу. Погулял я часика три -четыре, сижу на камушке бутерброд жую. Виды кругом -закачаешься: река Бухтарма внизу блестит, за ней голые каменные горы, -ни травинки, ни кустика, -дикая красота. Бухтарминскую ГЭС тогда строить ещё и не начинали.
        Внизу у самой реки домик одинокий виднеется. Тропинка, у которой я на камне  сижу, вроде к этому домику и ведет. В другую сторону поглядеть, - город Усть -Каменогорск внизу  корявится своими двухэтажными деревянными небоскребами. Современные бетонные коробки тогда только начинали ещё в обиход заводить.
            Вокруг ни души, только птички поют, да кузнечики тишину нарушают. Хорошо мне и как-то робко, а вдруг медведь из-за поворота выйдет, или, скажем, мужик с кистенём, Сибирь, всё-таки!
            Это не Сибирь, конечно, а Казахстан, но Сибирь, звучит романтичнее.
         Вдруг вижу, прямо на меня по этой тропинке идет девочка, школьница, лет одиннадцати -двенадцати. В белой кофточке, коричневой юбочке с проймами, размахивает маленьким портфельчиком, жесткие черные волосы и необыкновенно красивое лицо. Казашка. Или помесь русского и казашки.
           Я тут сижу, мужиков с кистенём опасаюсь, а малолетка -школьница смело разгуливает за три версты от города и ничего. Воистину, дикие люди!
Поздоровалась со мной.
         -Вы из Москвы?
         -Да, а как ты догадалась?
       -Вас, москвичей сразу видно.
       -А ты не боишься так далеко от города  гулять?
       -А я не гуляю, я к дедушке иду, вон тот домик,   видите? Он там бакенщик.
        Дальше, - больше. Девочка оказалась очень разговорчивая. Я угостил её тем, что осталось от моего завтрака, и ещё раз спросил, не страшно ли ей одной так разгуливать, ведь девочку и обидеть могут. Она ответила мне, что тот, кто её обидит двух дней не проживет и добавила:
      -Вы против кинотеатра Доску Почета   видели?
Я каждый день проходил мимо этой доски почета, не обращая на неё никакого внимания, такого рода достопримечательности есть в каждом городе, в каждом завалящем посёлочке нашей Великой Родины. Я что, больной, чтобы их разглядывать?
       -Так вот, -продолжала она, -второй справа, -это мой папа. Он бригадир на Свинцово-Цинковом. Его весь город боится!
         Наш разговор пошел теперь в другом направлении. Я стал спрашивать её, чем она увлекается, какие у неё подруги, кем она хочет стать. Она отвечала мне охотно, а я откровенно любовался её красотой и эта маленькая женщина всё отлично понимала. Ей импонировало внимание взрослого мужчины, да ещё начальника (см. -фуражку!), да ещё МОСКВИЧА!
          Она с цинизмом, которого я и представить себе не мог в двенадцатилетнем ребенке, поведала мне самые откровенные свои помыслы: -Да, она собирается окончить семь классов здесь, в Усть -Каменогорске, а потом обязательно переедет в Алма -Ату, к тетке, там закончит десятилетку и поступит куда-нибудь, скорее всего в медицинский, но работать врачом и не собирается (что она, дура, что ли!). В Алма -Ате  много всякого начальства, она выйдет замуж и будет жить припеваючи. Девки похуже её выходят, а ей, с её-то  внешностью (знала ведь цену себе, малолетняя стерва!) -раз плюнуть!
         Я слушал, слушал, любовался этой маленькой циничной красавицей, а Бес не спал! Бес никогда своего не упустит. Мой первый брак к тому времени держался на липочке, и я уже строил потихоньку разные планы относительно дальнейшей своей семейной жизни.
         Я не влюбился, конечно, в эту девочку и не строил иллюзий относительно того, что смогу покорить её сердце, было ясно, что покорить её могут только Деньги, Слава, Богатство и, мало задумываясь о последствиях, я бросил ей зерно надежды на сладкую, беспечную  жизнь.
          -Зачем же Алма -Ата, уж лучше прямо Москва. Там на каждом шагу артисты-лауреаты, академики, которым молоденьких жён хочется, спортсмены, которые полгода заграницей живут, полно всяких торгашей, которые в деньгах купаются...
            -Да, скажете тоже, Москва, а как туда попадешь-то?
        Я вошел в авантюрный ажиотаж, и  предложил своей несовершеннолетней, но далеко превосхо-дящей меня по цинизму собеседнице, сделку:
   - через шесть лет, когда ей исполнится 18, я приезжаю за ней, мы женимся, я везу её в Москву, прописываю, она честно живет со мной три года, а потом делает, что хочет, если жизнь со мной её не устраивает! Пожалуйста, на все четыре стороны!    Возможностей в Москве у такой красавицы -вагон!
          Договорились и о связи: так как у неё ещё нет паспорта, я буду писать её любимой тетке до востребования в Алма -Ату.
                -А уж она всегда мне передаст!
 -уверенно закончила моя Люся. Везет мне на Люсь: что ни авантюра, то Люся!
         Я даже выговорил у неё одно пикантное условие:
                -Только, Люся, чтоб я у тебя был ПЕРВЫЙ!  Ты понимаешь о чем я говорю?
                -Не дурочка. Ну и вы не обманите: буду ждать письма.
Она задорно сверкнула на меня  своими жгучими глазищами и побежала вниз по тропинке к домику своего русского дедушки-бакенщика.
            Придя в гостиницу, я понял, что натворил, я же, играючи, смутил душу несовершеннолетней. Меня занесло в своих бредовых фантазиях, в своих мечтах, освободиться, наконец, от давно обрыдшей мне супруги,  а она-то, девочка эта испорченная, всерьез всё восприняла, свою жизнь на моей болтовне проектировать будет!
           Надо же, старый дурак, договорились переписываться через её тетку! Да эта тетка, как только сообразит, что за хмырь покой её любимой племянницы смущает,  такой шмон устроит! А её папаша, знатный металлург? Да он до Министра дойдет, да он своими пудовыми кулачищами в кисель меня превратит!
          С тяжелым чувством стыда за совершенную глупость доживал я последние три дня в этом Усть -Каменогорске. Почти совсем не выходил из гостиницы, боясь столкнуться случайно с Люсей.
          Да и в Москве не сразу успокоился, поняв, какую гадость совершил! Надеялся, что Люся  поймет, что это всего лишь шутка.

         Время лечит. Прошло лет десять с тех пор.
Я не забыл, конечно, о своих обещаниях, данных двенадцатилетней красавице, но уж и не терзался страхами и угрызениями совести. Прошло, забыто, быльём поросло....
        Я давно уж состоял во втором своём браке, был счастливый отец и преуспевал на работе:  кандидатом наук не стал, а вот в маленькие начальнички вылезть сподобился!
         А сколько нас таких инженеришек беспартошных, так инженерами и кончают свою карьеру. Даже в “старшие” выбраться не всем удается!
        Лыжи, байдарки, фото, кино, автомобили, велосипеды, подводное плаванье, гантели, яхты, любовницы, сухое вино, Бетховен, Рахманинов.... Красиво живет Юрий Александрович!

         Случилось это в ресторане “Гранд Отель”, куда я приглашен был с супругой на очередной юбилей очередного товарища. Не это важно.
         Юбилей отмечался в отдельном кабинете. Там выпивали и тосты произносили, а танцевать выходили в общий зал, где, к тому времени уже дым стоял коромыслом и где мне очень приглянулась одна немочка из туристской группы: они, немцы, тоже бражничали в отдельном маленьком зале, а сюда, в общий,  расслабиться приходили.
          Но я не про немочку. Я в уборную пошел. “По маленькому”. А это внизу. Надо сначала по мраморной лесенке спуститься, туда, где вестибюль, там же и туалеты. 
         Спускаюсь, разгоряченный такой, жизни радуюсь, а на площадке, как раз посередине, между двумя лестничными маршами сидят на подоконнике и покуривают три красавицы, -жрицы любви.
         Этих женщин ни с кем не перепутаешь, они одеты как-то по особому, у них свой стиль косметики и, проходя мимо, даже, если и не желаешь вступить с ними в контакт, невольное возбуждение охватывает тебя. Доступность. Захоти, -и она твоя! Деньги, возможность заразиться, это всё вторичное. А первое, что бьет по мозгам: -доступность!.
         Я проходил мимо, стараясь не смотреть в их сторону. Не видел, скорее чувствовал: какие они красивые,  разные, длинноногие, намазанные, пугающие и желанные.
         Видно, кинул я все же взгляд в их сторону на мгновенье, иначе откуда же взяться волнению-то? И что-то кольнуло мне электричеством по памяти моей.
         Прошел вниз, сделал своё дело в уборной, направился обратно, прохожу мимо трёх богинь, смотрю себе под ноги. Вдруг слышу:
              -Эй, ты, поди сюда!
 Я продолжаю идти. Снова, громче и требовательней:
              -Ты что, глухой? Поди сюда, тебе говорю!
              -Вы мне?
             -А то кому же?
Моё волнение усилилось. В голове с быстротой компьютера побежали назад кадры из моей жизни последних  лет.
         И я узнал в  надменной красавице, окликнувшей меня, в этой дорогой валютной проститутке,  свою казахстанскую знакомую, двенадцатилетнюю пионерку, с которой я так безответственно, полушутя, полусерьезно затеял разговор о перспективах её счастливого будущего.
                -Люся! Вы?
                -Узнал, женишок!
И, обращаясь к своим коллегам:
               -Девчата, оставьте нас на минутку, разговор есть...
Все мои страхи десятилетней давности мгновенно ожили. “-Вот она, расплата” -думаю.  Она с ненавистью в упор смотрела на меня.
        Выпустив мне в лицо струю дыма заговорила, четко выговаривая каждое слово:
    -Узнал, женишок, ну, спасибо, подонок. Это по твоей милости я сейчас тут стою! А знаешь, гад, одного моего слова будет  достаточно, чтоб ты отсюда живым не ушел?
         Я почувствовал, что бледнею, на лбу появилась испарина.
        И я заговорил,  быстро, быстро пытаясь как-то  изменить ситуацию:
-Хочешь верь, хочешь нет,  я ничего не забыл. Мы же тогда с тобой договорились, как два дурака: -ну  мог ли я написать твоей тетке? Да твой папочка с кашей съел бы нас обоих! Я приехать в Усть -Каменогорск хотел. Не получилось, не всё от нас зависит. А если бы и приехал, как я тебя нашел бы? На квартиру к тебе ввалиться, что ли: -Здравствуйте, я  вашу дочь закадрить хочу ! Или у школы тебя подкараулить, чтоб любой пацан папаше доложил?  С женой своей я развёлся в тот же год, как обещал, а  потом  всё наперекосяк пошло:   жена квартиру отсудила. Куда я позову тебя?....
          В этом же духе продолжал я ещё некоторое время произносить свое “последнее слово”, а потом, сделав паузу, не удержался и выдал ей:
      - А ты стала такая красивая!
        -Что, может пройтись со мной желаешь? Хотя ты у нас инженер! Сто двадцать, небось, огребаешь? Живи, живи, я пошутила...
            К нам уже  приближались  её подруги,  и с ними два огромных мордоворота во фраках, точь-в-точь чикагские гангстеры из фильма “В джазе только женщины”. Один, смерив меня зловещим взглядом, спросил Люсю по-деловому:
              -Эля, что, проблемы?
        -Какие проблемы, Вить, просто знакомого встретила!
-и кивнула мне головой, чтоб я тут больше не задерживался.
           Я вернулся назад к своим, жена спросила въедливо, где я шлялся: -мол, за это время можно пол Москвы обоссать! 
          Валентина Владимировна отличалась редким остроумием.






   
         ВЫВОДЫ,  ОБОБЩЕНИЯ,  МЕЧТЫ.

         Ну что, пора заканчивать? Всё равно, как ни старайся, всех душещипательных моментов не перескажешь. И не стоит зря утомлять моего уравновешенного Читателя.
Почему уравновешенного? Да потому, что Читатель, шибко о себе понимающий, уже давно, небось, с брезгливостью откинул в сторону это моё произведение и даже руки успел помыть, а Читатель легко возбудимый и не в меру впечатлительный, наоборот, сидит с мокрыми штанами, задыхаясь листает страницы, в надежде прочесть ещё Бог знает что!
        Не хочу никого  разочаровывать.
       Любовь. Как много в этом звуке!... Так и хочется в классики!
       Не терпится формулировочку какую-нибудь отмочить, открыть какой-нибудь завалященький закон природы вроде:
       “ЛЮБОВЬ-ЕСТЬ НЕКОНТРОЛИРУЕМОЕ СОЗНАНИЕМ         СЕКСУАЛЬНОЕ ВЛЕЧЕНИЕ К КОНКРЕТНОЙ ОСОБЕ ПРОТИВО-ПОЛОЖНОГО ПОЛА”,
   но ведь тут же изобьют меня конкуренты от науки: -“Почему ПРОТИВОПОЛОЖНОГО? А как же лесбиянки или голубые?”
        Нет, уж лучше не буду и пытаться обобщать и формулировать!
       Итак, любовь. Это, конечно, от Бога.
Это совсем не то, когда просто случается у женщины в ногах порезвиться. Это большой подарок судьбы. Любовь душу греет .Любовь, извините за пошлость, ОБЛАГОРАЖИВАЕТ!
Даже безответная любовь. Но она слепа, эта самая любовь.
      Все свое детство, юность, даже став взрослым, когда уже кое в чем разбираться начал, я считал свою Красную Шапочку первой красавицей не то что в нашем классе, а во всей школе, более того: во всей округе никого красивее её я не видел!
 .   Но вот под старость, когда все же побледнел и выцвел изрядно её черно-белый портрет, маячивший перед моими глазами столько лет, протрезвевшая моя память раскрыла мне глаза: -Не только в округе, не только в школе, но и в НАШЕМ КЛАССЕ рядом со мной училась девочка, гораздо красивее моей Красной Шапочки. 
      Правда, эта девочка не попалась мне на глаза тогда, когда наблюдал я водолазно-спасательные работы по подъему затонувшей баржи, а узнал я её только в первом классе, когда и сердце моё и все мои мысли уже были отданы безвозвратно вышеупомянутой Красной Шапочке.
      Девочка эта -Римма Чуднова.
Жгучая брюнетка с мелкими чертами лица. Ярко красные тонкие, красивого рисунка губы, огромные голубые глаза, резко оттененные длинными ресницами, черные брови, изогнутые, как взмах крыльев большой птицы. Всё это, конечно, естественное, так как ни о каком макияже тогда и понятия не имели!
        У Риммы над верхней губой намечался темный бархатный налёт -усики. Возможно, со временем эти усики станут её наказанием, но тогда, в 12-14 лет она была прекрасна  О фигуре не говорю, она была очень стройная девочка, женские прелести у неё только начинали проклёвываться.
       Римма исчезла из моего поля зрения после седьмого класса.
        Не просто дались мне в жизни любовные радости. С раннего детства узнал, что такое ревность, с молодых лет прочувствовал жгучую боль отвергнутой любви. Понятие “разбитое сердце” узнал не по цыганским романсам!
      В 20 лет впервые оскандалился перед дамой в нужный момент. А это дело сильно психику угнетает: впору  вешаться или топиться! И помощи ни от старших товарищей, ни от врачей не жди. Товарищи, пожалуй, только посмеиваться станут, а врачи?
     Тогдашний врач вылечит тебе руку, ногу, даст пилюли от живота и таблетки от головной боли, но если ты с ЭТИМ к нему обратился, получишь только унизительную нотацию типа:
   -Страна коммунизм строит, а у тебя разврат на уме?
     Напоминаю молодым, что в нашей милой Родине табу с ЭТОГО было снято лишь после 1991 года. А трудности в этом деле возникали всегда и   не только у недоношенных интеллигентов, вроде меня.
     Вспоминается эпизод на шахте. Тогда женщины под землёй работали наравне с мужчинами. На “легкой” работе, -вагонетки по полторы тонны катали. Но рубать уголёк Правительство им все же не доверяло!
     И дети работали. А то  как? Нужна же смена трудовая! Пришлось мне наблюдать такую сцену: паренек, лет 14, не больше, усиленно пристает к одной откатчице, женщине лет 35.
   Она, как капустный лист, в брезенте, в резиновой спецовке, в сапогах. Это его не смущает: лезет лапать прямо при всех,  чего, мол, стесняться-то, свои люди, все, небось, рабочие! Пристает нагло, хватает за все места, уговаривает, как умеет, а, кроме матерного, другого языка он не знает. Харахорится:  -Пошли в сторонку, я, мол тебя там буду и так и эдак!
     Пожилой шахтер урезонивает его:
     -Отстань от неё, Степка, не храбрись, ты
      ещё помучишь её, ****у-то эту! 
    Хорошо сказал мужик: - “помучишь”, видно, самому когда-то не просто дались его сексуальные старты!
   А кому из нас мужиков не приходилось в санаториях или больницах перед сном в общей палате слушать лихие россказни  вроде такой: 
            -Товарищ был у меня хороший. В артиллерийском учились вместе. Ну, прошло после армии лет пять. Приезжаю я, значит, в один город в командировку, устроился, только вышел из гостиницы,  вижу, -ОН!  Я к нему:
                -Вася, ты?
                -Я. Уй,  Федор? Здорово!
                -Ты как?
                -Нормально!
                -Женат?
                -Женат, пойдем ко мне, отметим встречу. Заодно и с женой познакомлю..
     Ну, зашли, познакомил. Ничего, глазастенькая, губки бантиком, а подержаться не за что: худовата, интеллигенция. Выпили, значит, он мне и говорит:
                - Мы на концерт идём, давай с нами? Пригласительный, правда, на двоих, но ничего, я тебя проведу, там все свои.
     Он извинился, просил подождать, в ванну побриться пошел.
Только он вышел, я, блин, схватил его бабу в охапку и на диван. Она:
               -Что вы, что вы, он сейчас войдет!
                Я ей: 
               -Ничего, -мол, -успеем!
 Нормальная баба мне бы по морде врезала, а эта только: - “Что вы, Что вы!”
    Ну, отодрал её по-черному, она едва платье успела оправить, как входит ОН,  розовый весь, надушенный!
   Пошли в клуб. Сели. Мы по краям, она -посередине. Как свет погасили, друг всё в бинокль на сцену смотрит, а я её потихоньку за ляжку тискаю. Она, зараза, вертится, руку мою отталкивает, целку из себя строит!
    Я, вообще-то, плевать на неё хотел: после концерта танцы начались, так я там с одной бабёнкой снюхался. Груди -Во! В Гостиницу ночевать не пошел, она меня к себе зазвала. Ох, мы и кувыркались!
                -Ну, а дальше?
                -А что, дальше? На другой день я уехал, даже с лучшим другом не попрощался....

     Вот такой рассказик. И, конечно, после каждого слова  -“блин” После такого выступления, обычно, мало, кто из слушателей выдерживает, тоже хочется душу излить, так сказать, сокровенным поделиться:
                -А у меня, ребя, случай был  в тамбуре почтового поезда “Орел -Ясиноватая”.... и дальше в этом же духе.
Признаюсь, я не могу похвастаться такими героическими похождениями, у меня их просто не было. Наверное это и хорошо, так как , всё, что очень легко даётся, мало и ценится.
     Я, например. не представляю себе, какое удовольствие от близости с женщиной может получать гинеколог, ежели  ковыряться в интимных женских подробностях, - его ежедневная  работа!
Расставался я со своими подругами, или, как сейчас модно говорить: со своими половыми партнершами, мирно и без скандалов. Вспоминаю “лекцию” одного массовика-затейника в доме отдыха на тему: “Как познакомиться с девушкой, как добиться благосклонности девушки и, как избавиться от нее”. Так вот: мне не от кого избавляться не приходилось. И от меня, думается, не избавлялись. Все сходило “на нет” просто и естественно. Частенько, отношения даже переходили в дружеские. Исключение, пожалуй, было одно: развод с первой женой.
     А если спросят меня, старика, давно подбившего итоговую черту под пёстрым списком своих интимных дел, доволен ли я, в итоге,  по жизни, своими контактами с прекрасным полом,  удовлетворил ли я  свои помыслы и искания на извилистом пути романтических приключений?
     Отвечу, как на духу, и повторю на Страшном Суде:
    -Да, доволен, очень даже доволен, но...
                -не удовлетворён!
     Как я могу считать себя удовлетворённым, если ярчайшие из моих фантазий  остались  нереализованными?
     Про фантазии даже писать страшно: тут и голенькие лилипуточки от КИО, которые ползают по мне, как двухнедельные щенки, тут и толстозадая негритянка, которой я восхищался в Голландии и, перед которой моя Харьковская Ганна просто -худенькая манекенщица! Тут и семейное трио: двадцати-восьмилетняя мама, с десятилетней дочкой и их сорокашестилетняя бабушка, которые одновременно возятся со мной в огромной кровати и передают друг другу накопленный жизненный опыт, используя меня, как наглядное пособие ...
        Наверное хватит? А то я могу и ещё!

       А сны? Иногда занятные случались! Под утро, естественно.
          Нет, мне не снились восточные гаремы, переполненные томящимися, неудовлетворёнными невольницами, собранными со всех стран мира. Чернокожие евнухи, мраморные бассейны,  обилие фруктов...
      Мне не снились Северо-Американские хлопковые плантации, где под жарким солнцем гнут спину шоколадные рабыни, а надсмотрщик в пробковом шлеме, с кольтом за поясом и  плетью в руке алчно разглядывает их прелести, выбирая на ночь очередную жертву.
.Мне не снились,  сладкие  утехи с Парижскими проститутками, воспетыми гениальным Мопассаном, или оргии в Российских публичных домах, так красочно описанные Куприным.
 Никогда не снились мне всемирно знаменитые секс -символы: Софи Лорен, Брижит Бардо,  Мерилин Монро или наши красотки -теле ведущие.
 Тем более, не снился мне Ален Делон или Марчелло Мастрояни! ( Шутка!)
      Но много раз, практически без вариантов, я видел один и тот же сладкий, сладкий сон:
      -вроде бы я добродушный русский барин, здоровый мужчина в соку, средних лет. И парюсь это я, значит,  в просторной бревенчатой баньке, а компанию мне составляют две-три голенькие девочки, не старше шестнадцати лет. Тут и квасок холодный, и веничек, ну, и всё остальное! И, между прочим, всё  по любви и  по доброму согласию, никакого, замечу, принуждения! Девки, правда, крепостные, он это детали, согласитесь! И  такие вкусные подробности, снятся, аж просыпаться не хочется!
     Уж не гены ли это  предков моих далёких стучатся в моё серое вещество, распаляя воображение?
         -Годы мои молодые,  где вы?
 Основной вывод, к которому я пришел: -ежели хочешь максимум наслаждения получить от близости с женщиной, надо  её ЛЮБИТЬ!
  Ласкать нелюбимую, конечно, тоже очень приятное занятие, но, поверьте, - не ТО! 
   Однако, здесь необходим тонкий баланс чувств: - влюбившись без памяти  “до того”, вы рискуете, вообще, не завоевать сердце своей избранницы.
 Не следует забывать слова нашего Великого Поэта:
                -Чем меньше женщину мы любим
                Тем больше нравимся мы ей...
Или, как адаптировал эту мудрую мысль наш современник Жванецкий:
                -Чем меньше женщину мы больше,
                Тем больше меньше нас она... 
      Это я про чистую любовь.
    Но и в “грязной заднице” побывать не грех!
 Для развития кругозора.
 Имеется много специальной литературы, целые исследования об интимной жизни великих людей. Начиная с Римских цезарей.
О Петре Первом, о Екатерине, о Пушкине...
     Тут нет возражений: - Великие люди!
     Пушкин, к примеру: сказку “О Золотом петушке”  написал и про то, как мальчик отморозил пальчик.
     С Петром Великим тоже всё ясно: он под Полтавой кого-то разбил. Японцев, кажется. Екатерина? -Ну, эта, вааще!
     Ну а я-то, я-то чем отличился? Кто я такой?
Ни цезарь, ни Петр, ни Пушкин.
!

     За свою долгую жизнь я был и радистом и слесарем. Солдатом и студентом. Я   увлекался   мотоциклом,  лыжами  и  велосипедом.  Был  фото  и   кино любителем. Нырял в Черном море с аквалангом, ходил на байдарках по речкам и на яхтах по озёрам, спускался на плотах по порогам горных рек. Уже с седой головой покорил несколько горных перевалов..(.Нет, на ЭВЕРЕСТЕ был то-то другой! )
       Освоил  три автомашины! Я строил заборы и сараи, возводил дачные сортиры, сооружал глубокие подземные бункеры для овощей и капусты, сорок лет занимался виноделием.
      И всё это без отрыва от моего основного занятия: СОРОК ТРИ ГОДА Я ЧЕСТНО ТРУДИЛСЯ В ГОСУДАРСТВЕННЫХ    СТРУКТУРАХ      СВОЕЙ      СТРАНЫ!
 Наконец, я вырастил и воспитал дочь, которая пять языков знает, два университета окончила и родила мне троих внуков, обеспечив тем самым неистребимость моих шкодливых ген!
    Так имею ли я после этого всего право на те маленькие радости, о которых я так скромно и ненавязчиво поведал в этой книге?




                Спасибо за внимание.
                Юрий Александрович.
                Москва -
                1998 год.



                ОГЛАВЛЕНИЕ

Вместо Дошкольный период...............................................
Подготовительный период.....................................
Начальная школа.....................................................
Средняя Опасные эксперименты...........................................
Первая Скитания разбитого сердца.....................................
Взрослая юность....................................................
Укрощённые демоны.............................................
Мои Рабинович днём переночевал!...............................
Приятно вспомнить!...............................................
          Страшная месть.........................................   
                    Гонки с препятствиями.................................
Фиалки пахнут не тем!............................................
И на старушку бывает прорушка!..........................
И, все-таки, про любовь.........................................
Две Выводы, обобщения, мечты...................................