СЕМЁРКА ТРЕФ
Который раз я уже спотыкался на семёрках… Не случайно их считают конфликтными. И, вот, в очередной раз я напрягал мозги для объяснений. Кащей по-старчески кряхтел, сострадая моему несовершенству. Меж нами лежала бубновая доска для игры в жизнь. Доктор обещал, что не отстанет от меня, пока я не объясню причин всех своих спотыканий.
Как потом оказалось, все пять кругов я прошёл быстро – почти за день. Сперва я споткнулся о семёрку треф – не только не мог толком объяснить своё понимание конкретной ситуации, но и умудрился положить карту поверх другой. Кащей, разумеется, потребовал начать сначала. Во второй раз я уже всё объяснил, но, споткнулся на семёрке пик – почти вышел из себя, что на меня совсем не похоже. Снова пришлось начинать заново. В третий раз в семёрке червей я сходил по диагонали. Смешно, да? Нереально? – Бывает… В четвёртом заходе я онемел при виде семёрки бубён и даже не смог взять её в руки. Только пятый круг выдался удачным. Сколько событий промелькнуло между этими кругами!
… В кабинете прямо напротив меня висела картина, которая по ходу игры постоянно сбивала меня с толку. На полотне корова разговаривала с зелёнолицым человеком. У них явно был собственный круг общения. Треугольником в него врастала природная стать. Вне круга шёл мужчина с косой. Свисающая с неба женщина зазывала его к себе – в небесный мир.
Корова думала о своей доярке, но, это уже было вне понимания зелёного человека. Аркебузиров здесь не было. Их стремление выступить в дозор стихийно влилось в противопоставление миров…
*
- Вот видишь, - вздохнул Кащей, - не случайно ты сюда попал. Семёрка треф – не только неожиданное предложение или разговор о нём, но и известие об успехе, который может оказаться иллюзорным… Такое нужно суметь вовремя распознать, чтобы подготовиться. Всё, что ты делаешь, может оказаться не тем, на что ты рассчитывал. Пиррова победа опустошает. Разочарование может подстерегать за каждой надеждой. По ходу борьбы могут меняться ценности. То, чего ты до сиг пор добивался, вдруг может показаться несущественным. На всё это нужно научиться правильно реагировать, чтобы не выпасть из своего дела. А ты как себя повёл?.. Вот вспомни, почему тебя смогли взять.
- Я не мог двинуться с места, - едва слышно отвечал я, тяжело вздыхая и ломая в руках семёрку треф, - Закончив дело, я был захвачен вопросом, что на подсознательном уровне всё сильнее тревожил меня в последнее время. Всё остальное было вытеснено им. Я чувствовал, что не имею права уходить, пока не найду ответа. Так я и просидел до приезда милиции – как потом оказалось, целых шесть часов.
- Удивительно, как ты догадался не оставить после себя карт, - поразился Кащей.
- Я с самого начала чувствовал, что в этот раз карты оставлять не нужно. Всё проходило совершенно не так, как обычно. А, когда клиент доску начал кровью заливать – я воспринял этот процесс как самодостаточный. Я был поражён тем, насколько свободным и беспредельным было это действо, и понял, что исполнившие его карты теперь только нарушают картину самовыражения игрока на доске. Вот и пришлось их уничтожить, чего я никогда прежде не делал.
- Ты уничтожил своё неведение и карму страждущего. И, всё-таки тебя взяли… - сокрушался доктор, - И, всё потому, что ты сидел и думал.
- Я задумался над конечным результат своих действий, попытался заглянуть в причины и следствия, понимая, однако, что концу их не будет предела. Я, как всегда, был уверен, что совершаю угодное Господу. Но, меня заинтересовал конечный результат. С одной стороны, моими руками творилось благо, с другой – происходило это путём изменений в чужих сознаниях. А, правильно ли корректировать то, чего я не создавал?
- Извечный вопрос, - подхватил Кащей, - Не пожалею ли я, если исполнится воля моя?
- Я не о своей воле. Пусть и будет не по-моему.
- Если б ты соглашался с высшей волей, то не сомневался бы в своих действиях!
- Ах, вот оно что… - дошёл до меня смысл сказанного Кащеем, - Если я сомневаюсь в правильности своих действий, а говорю, что считаю их диктуемыми свыше, то здесь, действительно, что-то не то… То-то я почувствовал, что кровь разлилась по доске и залила карты именно по высшему промыслу... Выходит, я засомневался… даже не знаю, в чём.
- В том, в чём надо – и слава Богу, что засомневался. Просто ты забываешь, что, если что-то и меняется – даже в сознаниях – то делается это не тобой, а, значит, и переживать об этом не тебе. А, всё потому, что близко к сердцу принимаешь дело своё. Это – и ошибка, и обязательная ступенька роста. Ты правильно поставил вопрос и правильно сделал, что не сдвинулся с места, пока ответа не получил. На это не всякий способен. Хотя, тебя всё же сдвинули, но в том не было твоей воли.
- Так, я и не уверен, получил ли я этот ответ. Как определить, где моя воля и где не моя?
- Ну, друг мой, ты и сам это должен понимать, - добродушно проворчал доктор, - Вспомни, что ты чувствовал, когда Гарпи с горы летел? Желал ли ты ему иной участи?
- Нет, не хотел я ничего, не было у меня никаких желаний. Я просто был за него счастлив. Жалеть его? – Это, вообще странная постановка вопроса.
- Вот-вот – значит, делал ты всё согласно промыслу. А, когда впервые засомневался – тут и попался. Вот ты и находишься здесь, чтобы в понимание это до глубины вникнуть. И, пока не вспомнишь, не уразумеешь, где споткнулся, где жалость опасную проявил – не освободишься от скорби своей.
… … …
Два мира смотрели друг на друга, пытаясь пересечься обонянием. У одного на шее – бусы, у другого – цепочка с крестиком. Их зрачки соединяла живительная нить. Человек преподносит животному в подарок деревце. Оттенки красного полыхают за беседующими лицами. А, позади – мир здешний встречается с запредельным и как бы не замечает его…
Создатель холста советовал не плакать на кладбищах и не простираться ниц на могилках детей… Он считал, что от слёз скорбящих мёртвый задыхается, умирая вторично. Его сестрёнка умерла оттого, что ела уголь. Глаза её наполнились небесной синевой с оттенком тусклого серебра. Мухи садились ей на нос и никто их не сгонял…
*
Маленький коренастый бородач с дипломатом в руке стоял перед моей квартирой.
- А вам ещё что? – недружелюбно спросил я его. В ответ он показал удостоверение. Я по привычке запомнил его данные, включая номер, - Впечатляет, - ответил я ему.
- Может, внутрь пройдём? - спросил он. Я согласился.
Когда прошли – я предложил гостю присесть в кресло, а сам сходил за напитками.
- Я вас слушаю, - сухо спросил я, присев наконец, напротив него.
- Мы многое о вас знаем, - сказал он, искоса поглядывая на меня.
- И что дальше? – спросил я безразличным тоном.
- Это вас не беспокоит?.. – тут он уже посмотрел на меня в упор, хотя и исподлобья.
- Дядя, - я приподнялся в кресле, - Если вам нечего мне предложить – я вас провожу.
- Нет, нет, - остановил он меня движением руки, - У меня есть, что предложить.
- Прошу, - и я уселся обратно.
Прежде чем начать говорить, он задумался и потёр рукой подбородок.
- Знаете ли… Нас интересуют сведения об одном известном вам лице… Ради его же безопасности мы получаем информацию из разных источников. В том числе, собираемся получать её и от вас.
- Вы говорите об опасном преступнике? – спросил я серьёзным тоном, хотя, уже догадывался, о ком шла речь.
- Как вам сказать… Нет, конечно. В том-то и дело.
Он полез во внутренний карман и, немного стесняясь, достал фотографию. Было заметно, что миссия эта его тяготила, хоть он и старался не показывать виду.
- Вот он…
- А… - я постарался сделать вид, что прикидываюсь, будто не знаю человека на фото, - И что?.. – я сморщил лоб: пусть поймёт, что я блефую – и почувствует себя на высоте.
- Вы его знаете? – для вопроса его интонация была слишком уверенной.
- Эээ… Не помню, - скривил я рот, - Пожалуй, нет.
- Ничего, - прищурился бородач, - Я вам напомню, - и достал ещё несколько фотографий. На них мы с указанным человеком то сидели, то стояли рядом, дружелюбно о чём-то беседуя, - Фотографии сделаны месяц назад, - процедил бородач, - Что же у вас за память?..
- Эээ… Да… припоминаю, кажется…
- Неужели? – он, довольный собой, хмыкнул, - Так вот, или вы будете сотрудничать…
- Да ладно вам, - перебил его я, проводя ладонью по лбу – устал я от этих игр. Вас послали не голову мне морочить, а договариваться. Открывайте свой толстый дипломат.
- Он поднял брови и зашевелил губами, - Ну, раз так… - и открыл дипломат, из которого вытащил маленький дипломатик и подал его мне.
- Вот так-то лучше, - улыбнулся я, - И сколько здесь?
- Много, наверное… - сконфузился он.
- Присвоить хотел? – спросил я.
Он замялся и закусил губу. Конечно, я сам его соблазнил на эту попытку. Он это понимал, но исправлять что-либо было уже поздно. Мне это было на руку – козыри лучше всегда иметь под рукой. Никогда нельзя быть уверенным, что они не пригодятся. Пусть поволнуется. Пусть по ходу разговора отвлекается на предположения… Вдруг я записываю разговор? Вдруг ещё что? Пусть понервничает.
- Ничего я не хотел… - с трудом размыкая губы, ответил он.
Я приоткрыл дипломат – и ахнул:
- И за что же – такое счастье?
- За информацию… - и он потупил глаза.
- Говорите уж до конца, - давил я на него, - Не загоняйте себя ещё больше.
- Хорошо, - ответил он, - Будете получать эти деньги каждый месяц. А за это будете передавать нам все сведения об известном вам лице. Все, что за это время соберёте.
- И всё?
- Ну… Там видно будет.
Вариант ответа был у меня наготове. В таком деле важна внезапность. Действовать, пока он чувствует себя неудобно!
- Значит так… Может быть, я и соглашусь, - коренастый хотел возразить, но я приподнял палец – и он продолжил слушать, - У меня к вам – встречное предложение. Я отдам эти деньги вам. Но, разумеется, не за просто так, - его глазки забегали и чёрная борода зашевелилась, - Вы сыграете со мной в жизнь. И, если пройдёте поле с первого раза без единой запинки – деньги ваши. Если собьётесь - повторяете сначала, и так – пока не пройдёте игру до конца. Доска будет простой – в виде семёрки треф. В ней заблудиться сложно, - я развернул перед ним доску – его внимание сразу переключилось на неё, - Очень заманчивое предложение, правда? – он задумался – а я продолжил, - Но, когда бы вы ни закончили игру – после этого я выполню любую вашу личную просьбу, - он приоткрыл рот, а я добавил, - Какой бы она ни была. Но, только одну. И, кроме того, посоветую, как вам поступить в этом деле.
- Он напряжённо думал, а я поставил дипломат на журнальный столик, стоящий между нами, раскрыл его и стал медленно пересчитывать пачки.
- Да, здесь прилично… - как бы сам с собой разговаривал я.
- И вы точно мне всё это отдадите? – с замиранием дыхания спросил он.
- А разве я кого-нибудь обманывал? – у него пересохли губы – он решался. А я тем временем захлопнул дипломат, - Ну, какую выгоду вы ещё ищите? Не хотите – я найду, кому эти деньги предложить…
- Я не против – сыграю в вашу игру, - подскочил он в кресле, - Раз я ничего не теряю…
- Прекрасно, - и я достал доску, - Изучайте пока. А правила знаете?
- Приблизительно, - сказал он хрипло.
- Я объясню вам их подробно, - и, добавил уже спокойнее, - Видно, вы и есть тот, кого я искал… хоть и не знал об этом.
Бородач вопросительно смотрел на меня, но ответить ему мне было нечего…
*
Женский мир нёс эхо о взрыве миропонимания, что прогремел четыре сотни лет назад, добавив чехарды нашей, и без того сложной реальности… Жизнь цвела.
В руке у меня была семёрка пик – карта конфликта и ругани. Теперь я был совершенно спокоен – не то что круг назад. С удовлетворением я положил семёрку на доску.
- Ну, наконец-то, - обратился я к доктору, - Теперь ты меня на противопоставлении не поймаешь.
- Да, да, вижу, молодец, - прищурился Кащей, - Противоборства ни к чему не приводят – наконец-то ты это понял. Всегда надо пытаться договориться. Стоит только захотеть – и круг интересов между двумя сторонами обязательно появится.
- А у нас – куда ни глянь – борьба, - поддержал я его мысль.
- Да, да, - прокряхтел доктор, - Борьба между природой и человеком, женским и мужским, религией и атеизмом, знанием и невежеством, теорией и практикой, океаном и сушей. Ведь, одно спокойно может вживаться в другое. И, ещё: ты должен понять, что это тоже относится к семёрке треф.
- Как так? – это было для меня неожиданностью.
- Очень просто. Из общественного произрастает и всё остальное. Без договорённости ничего случиться не может. Договоришься здесь – договоришься и там. Евангелие от Матфея помнишь? – с подвохом посмотрел он на меня.
- “Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе” – глава 18.
- То-то же, не забывай этого. А, кстати, что тебе сегодня снилось? – и смотрит лукаво, как будто что-то в виду имеет.
- … Они снились, - я вздохнул, - Будто они пришли – и я говорил с ними.
Мне неловко было это ему рассказывать. Кащей улыбнулся и, многозначительно посмотрев на меня, промолчал. Потом крякнул «Эх!» - и, махнув рукой, вышел в коридор. «Что он хотел этим сказать?» - с волнением задумался я.
… … …
Бородач сидел с расстёгнутым воротом и обливался потом. Он сбивался уже раз десятый, а прошло-то всего часа два игры.
- Что ж такое, а… - поражался он сам себе, - и вроде игра-то простая.
- Всей правды не говоришь – вот что, - отвечал я, - Многое пытаешься скрывать – вот и срываешься. Будь искренним – и у тебя всё получится.
- Искренним… Тогда я тебе всё выложить должен. Всё, что мне известно – и о тебе и о нём.
- Да я это итак знаю… Не всё, конечно, но многое… Так что – не думай долго – говори.
- Не, не, не могу… - он умоляюще смотрел на меня.
- Ну, ладно – пойду тебе навстречу, - подбодрил я его, - Как закончим – уйдёшь с этими деньгами, - и я приоткрыл перед ним набитый купюрами дипломат. Он смотрел на них заворожено и решался…
- Это всего лишь игра, да? – обречённо спросил он.
- Конечно – это игра! А, я тебе напоминаю, что обещал любую твою личную просьбу исполнить – если игру до конца доведём. Всё остаётся в силе!
- Ну, что ж… Помчали! – отмахнул он и принял из моих рук новую колоду.
*
Доктор вздохнул – я снова сбился. Умудрился же червовую семёрку положить по диагонали! А всё потому, что сам смутился от своего рассказа.
- Откуда у меня эти проблемы с семёрками? – спрашивал я себя, - Отчего это? Оттого, что они все – конфликтные?
- Они все – духовные. А духовность – высоко. До неё дотянуться нужно.
- Насколько высоко?..
- А, допустим, на уровне этого этажа – на карнизе за окном, - и улыбается, - Видишь картину? Духовно? Один мир тянется к другому. Так и семёрка червей – неожиданное внимание. Тут и неожиданность треф, и конфликт пик, и любовное внимание червей. И, всё это – последствия треф, раз от этого зависят отношения, - и, перейдя на более тихий тон, - Так, ты не забыл, что тебе снилось?
- Не забыл… Не дай Бог.
- Почему же?..
Вдруг в дверь постучали.
- Войдите, - разрешил доктор, - дверь отворилась – на пороге стояла Яга – старшая сестра. Она переводила взгляд то на Кащея, то на меня.
Доктор молчал, но, он явно, что-то знал.
- Что такое? – почти прошептал я, - Неужели?..
- Да, миленький, - сказала женщина, - К тебе пришла она – с ребёночком, - и сразу вышла.
- Ты знал… - повернулся я к Кащею.
- И пытался тебе сообщить – но ты не хотел слушать. Ну, что, не хочешь на Ваньку взглянуть?
- Я – в таком виде и в таком месте… Он тебе крестник – ты, может, его и встреть… - и тут до меня дошло, - А как она узнала, что я здесь?!
- Узнала… - хитро проворковал он, повернулся, полез в карман и как бы нечаянно выронил связку ключей, - Ну, пойду я. У меня обход. Ты будь тут – обдумывай. Вернусь – продолжим.
Так он вышел, а я схватил ключи и огляделся. Потом подошёл к окну и отпер оконную решётку…
*
“Один мир движется навстречу другому – так почему бы не позволить ему приблизиться? Что мы делаем на карнизах своей истории? Почему считаем, что – раскрыть себя, значит – принизить?..” – стучало у меня в голове, пока я едва держался на карнизе. Я не мог пошевелиться – опоры для ног почти что не было. Наконец, через плохо прикрытое стекло стали доноситься обрывки разговора.
- Так он здесь был? – спрашивал волнующийся женский голос.
- Это можно узнать у старшей сестры… - отвечал пожилой мужской голос дежурного санитара.
- А где она?
- Куда-то вышла… Поищите на первом этаже…
Потом послышался скрип открывающейся двери, ещё какие-то звуки… Прошло несколько минут. Здесь оставаться было опасно. Я осторожно заглянул через стекло – кабинет был пуст. Я аккуратно влез. Что теперь делать?
И тут я понял – я не должен скрываться. Ключи мне даны совсем для другого! Для начала я быстренько обмылся в докторском душе и привёл себя в порядок. Потом я стал открывать шкафы и искать подходящую одежду. Везде висели только медицинские халаты. Лишь один наряд не был таким строгим и белым – древний царский костюм. Ну и удружил мне Кащей! Однако, решение уже было принято.
Вскоре я спускался на первый этаж. Лифты в здании были расположены так, что мне пришлось несколько раз пересекать длинные коридоры. Представляю себе, как я выглядел, если, завидя меня, одни кланялись, а другие улыбались во весь рот. В холле первого этажа я наткнулся на Ягу.
- Царь-батюшка – царица с царевичем ждут тебя в царских палатах, - сказала она с лёгким поклоном.
- Ты что, Яга – совсем уже с ума сбрендила? Царя нашла!
- Понимаю, но роль твоя такова теперь. Так Кащей повелел.
- И у них такие же одежды? – спросил я.
- Такие же, миленький.
- Но, я не царь и не желаю быть им, и не буду.
- А это и не важно, - ответила Яга, - Это лишь для того, чтоб сынка твоего Царевичем величать. А одёжу эту можешь никогда более не одевать.
- Спасибо, Яга – успокоила, - преклонил я пред ней голову и распахнул двери двойные.
Там стояли они – сон мой сбылся! Сердце подпрыгнуло в груди…
*
Прошло чуть более суток – коренастый бородач закончил игру. Он был счастлив, словно младенец.
- Ну что – заработал я эти деньги? – довольно спрашивал он.
- Ты так считаешь? – удивился я.
- Но, они ведь мои?..
- Я не говорил, что они станут твоими. Я говорил, что ты уйдёшь с ними. А это – разные вещи.
- Не понял. Я ж тебе столько рассказал – даже пароли доступа в базы данных самого… Я же всё тебе раскрыл…
- Понимаю – раскрыл. Согласен. Я тебя соблазнил и скоро за это поплачусь. Но, ты запомни: ты в жизнь играл. В этой игре правила такие – всё рассказывать. Я не был достаточно придирчив к тебе, а, значит, очень вероятно, что на следующем деле я и сам погорю. Тебе же, как обещал, советую: сматывайся отсюда. Деньги с собой бери. И не потому, что я их тебе дал, а потому, что я их не принял. И я, разумеется, сообщу куда следует о твоём визите.
- А как же личная просьба? – испуганно покосился он на меня.
- Всё в силе – как обещал. Что бы ты хотел – времени?
- Да… Хотя бы часа три…
- Тройка по качеству не дотягивает. Даю тебе шесть часов. Этого хватит на то, чтобы раствориться в пространстве так, будто тебя в нём и не было, - сказал я, чувствуя, что сильно наступаю на свою совесть. Но, я не знал, как поступить иначе. Это была типичная ситуация семёрки треф.
… … …
*
… Попрощавшись с близкими, я вернулся в кабинет Кащея.
- Я сниму эту одежду. Мне в ней не по себе, - сказал я ему, - Но, приятные минуты я всё же испытал. Палаты твои воистину царские. Спасибо.
- Не для тебя, а ради Ивана старался, - серьёзно ответил доктор, - У него – большое будущее.
- Ну, мне сейчас не до будущего, - отвечал я, переодеваясь в больничную одежду, - Я готов продолжить игру.
Мы открыли новую колоду и очень скоро я без особого напряжения проскочил червовую масть. Я надеялся, что всё уже позади, как вдруг потерял дар речи. Передо мной лежала семёрка бубён.
- Что, язык отнялся? – проскрипел Кащей, - Помолчи – тебе же полезно будет. А, заодно припомни, кому ты время своё отдал и какое на это право имел! – я продолжал молчать, а он добавил – ещё громче, - Семь бубён – что это?
У меня, наконец, прорезался голос:
- Деловая проблема…
- Деловая? Ты в делового превратился? Духовная, волшебная проблема! Проблема перехода на иной уровень! А всё у тебя из трефовой потянулось – вся цепочка. Возомнил, что время раздавать можешь! Ну, что – вспомнил?!
Я вдруг ясно осознал, что он имел в виду. И всё вспомнил.
- Вспомнил... – ответил я, - Я дал ему число дороги, потому что иначе бы он не скрылся.
- И каков был результат твоей жалости?
- Результат в том, что я – здесь.
- Ну, хорошо, что ты понял, - смягчился доктор, - Осталось только закрепить твоё понимание, - и он протянул мне новую карточную колоду.
… … …
Прошло шесть часов после ухода бородача. За это время я собрал свои вещи. Скоро я должен был отсюда исчезнуть. Чувствовал я себя противно. С семьёй пикового короля мы давно были друзьями, поэтому, я имел к ним прямой доступ. Нас соединили на удивление быстро. Оказалось, что он догадывался о происходящем.
- Где этот тип? – спросил он.
- Я его отпустил, - с трудом выговорил я, - Но, он мне всё рассказал. Запись высылаю по электронке.
- Спасибо, - ответил он.
Я составил, зашифровал и отправил электронное письмо с фрагментами звуковой записи разговора с бородачом. Полный вариант записи отправил на свою накопительную почту. Я чувствовал, что впереди у меня осталось максимум одно дело. Но, большего мне и не надо было. Многое хотелось оставить позади. Все эти разговоры– с маньяками, убийцами, насильниками, проститутками, развратниками, лжесвидетелями, мошенниками, ворами, продажными чиновниками …
Я просто устал от всего этого. Просто устал. Этой жизни должен был когда-то наступить конец. Смертному вынести такое НЕВОЗМОЖНО.
«То ли я делал? Правильно ли поступал? Имел ли я право на это всё?» – эти мысли как будто перекрикивались у меня в голове. И тут я вспомнил о даме и огорчился ещё сильнее.
«Боже, прости – только за твоей волей я следовал. Но, видимо, потерял нить её, не заметив сей преступной оплошности!»
*
- Ты всё сделал правильно. 54 дела прошёл – вот и пресытился разум твой. Ломка в этом сроке всегда бывает. Коли потребуется – работу свою продолжишь. А, пока отдохни – повспоминай всё своё бывшее. Для этого ты здесь и находишься, – Кащей улыбнулся, - Вижу, что на поправку идёшь. Вспомни Псалтирь – псалом 76. Произнеси – и это поможет тебе в обретении себя.
Я закрыл глаза и полилась речь изо рта моего: “В день скорби моей ищу Господа; рука моя простёрта ночью, и не опускается; душа моя отказывается от утешения. Воспоминаю о Боге, и трепещу; помышляю, и изнемогает дух мой. Ты не даёшь мне сомкнуть очей моих; я потрясён, и не могу говорить”…
Copyright © Лаварэс – 2001 г. (6 – 9 ноября)