ШЕСТЁРКА ТРЕФ
Стрелки готовились к походу, разговаривали, кого-то высматривали. Они знали, что их видят – почти все они за это заплатили. Но, захотели бы они этого сейчас?.. На улице уже давно была ночь, хотя путь они начали днём и, пока что не продвинулись ни на шаг… Боже, что делает с нами время!
Зафиксировав своё намерение, они сами себя и прославили, и наказали. Украшенные перьями шляпы, кружевные воротники и манжеты, колеты, подпоясанные широкими шарфами…
Впереди выступают двое предводителей. Главный из них – Кок – рассуждает, разводя руками. Может, он говорит о перипетиях времени?.. Другой – Рейтенбург – напряжённо думает о своём, не обращая внимания на разглагольствования начальника.
Стрелки держат в руках алебарды и аркебузы – фитильные дульнозарядные ружья. Почтенные зажиточные горожане, чьи ночные намерения проступили лишь сквозь время благодаря отвратительной работе оставшихся за кадром. Тот, с кем они сумели договориться, потерял многих своих детей, а все мы чуть не потеряли это его великое детище…
*
- Пустая, бесполезная поездка. Только волнение и досада. Потратили время и никого не взяли. И зачем вы потащили меня с собой? - бубнил полностью седой, усатый, побитый жизнью профессор. Ему было под пятьдесят, но для своего возраста он выглядел и чувствовал себя неплохо. Сидя за столиком купе, он бегло просматривал документы. Поезд мерно отстукивал своё время по стыкам рельс. За окном проносились столбы, за которыми лежали бесконечные поля. Солнце едва просвечивало из-за горизонта. Его непостоянные лучи и пытался поймать профессор.
- Успокойтесь, Триш Тальвиныч, мы всё-таки кое-что узнали, - строгая моложавая женщина лет тридцати пяти сидела напротив него и смотрела в окно, русые волнистые волосы спускались вдоль шеи до плеч, - Теперь с этими бандитами и местные разберутся. Мы всё-таки дали им подсказку по их погромам – теперь им будет, над чем думать. Так что, съездили мы не совсем впустую.
- А сами-то остались с носом – не взяли своего парня.
- А нужен ли он нам теперь? – и она пронзила коллегу вопрошающим взглядом, - Он не просто скрылся, а бросил свои прежние дела. Это вам о чём-то говорит? Продал дом, раздал долги…
- Как же вы верите в его исправление, - прокряхтел Триш, - Но, время мы всё же потратили…
- Время невозможно потратить, - её лицо смягчилось, - Нельзя потратить то, чего нет. Растратить можно только свою жизнь, если расходовать её не по назначению. Вы съездили не зря – всё увидели своими глазами. А это нам всем ещё очень может пригодиться. Полезно бывает лично побывать в том месте, где был тот, для кого время – вещь доступная.
- Ну, вы завернули, матушка! Никак не могу привыкнуть к вашему образу мыслей. Для старшего следователя у вас слишком философские рассуждения, Ксамия Лейновна.
- А, вы для своей работы чрезмерно подозрительный… Однако, ваш опыт всё покрывает с лихвой.
- О, мне уже нельзя быть подозрительным! Как же иначе уравновешивать то жуткое спокойствие, которое у вас и к месту и не к месту?
- Чтобы расследовать, нужно анализировать и взвешивать, а судить и рубить – не наше дело.
- Я напомню вам об этих словах, когда мы будем его судить, - проворчал Триш, и, вздохнув, добавил, - Если, конечно поймаем…
- Напомните мне это в день Страшного суда, - улыбнулась женщина.
В это время с верхней полки свесилась заспанная голова брюнетки лет двадцати пяти.
- О чём это вы? Тальвиныч, я полночи не спала – а тут вы со своим равновесием. Чем вам в своём купе не сидится?
- Извините, Белозубочка, но я думал – вы активны 24 часа в сутки.
- Активна, - и она взъерошила свои волосы, после чего ловко спрыгнула вниз – оказалось, что она спала прямо в одежде, - И прошу не называть меня ни Белозубкой, ни Белозубочкой. Кроме фамилии, у меня есть ещё звание, имя и отчество.
- Самма, прости Тальвиныча, он ещё молод – не научился общаться с девушками, - попросила женщина, переведя всё в шутку и приобняла подсевшую к ней девушку.
“К чему мне столько ответственности? – задумалась Ксамия, - Почему женщина должна нести такой груз? Неужели мужские руки слишком грубы для весов? Как я должна поступить? Чью сторону я должна принять, если я не знаю, кто прав? Стоит ли мне рассказать им всё и как это преподнести? Или, это – только мой крест? Если я поступлю по закону, то не пойду ли против совести?”
… … …
Если иметь в виду основную цель поездки, то по большому счёту группа действительно съездила впустую – не нашли ни Игната Куницу, ни его матери, ни невесты. Его дело разрабатывали более года, но всё время не хватало нужных доказательств. И, вот, как только материалы были собраны – оперативная группа тут же выехала на место. Но, оказалось, что за несколько дней до этого парень внезапно бросил свой прибыльный криминальный бизнес и скрылся из города. Выяснилось, что он также, успел продать свой шикарный дом и раздать долги. Причём, не друзьям-бандитам, а многим из тех людей, которых он и его люди сознательно обманули, вынудив вложить деньги в заведомо невозвратные проекты. Он искал их по своим документам, извинялся и расплачивался. Его спасло то, что никто из партнёров не поверил в его искренность. Те, кто его знали, думали, что он проворачивает рекламную компанию или собирается баллотироваться в депутаты. Его реальные планы были раскрыты слишком поздно. Со злости бандиты разгромили его палатки и несколько магазинов, а, когда ворвались в принадлежавший прежде ему дом, то сразу попали в руки милиции. Та сидела в засаде по требованию следственной группы из центра – дабы проявить активность, схватив Куницу.
… … …
Поезд звучно потряхивало. Бутылки с минеральной водой тихо дребезжали друг о дружку. Было по-утреннему прохладно. Профессор со скукой листал свои бумаги. Казалось, он делал это лишь для того, чтоб провести время.
- Зачем вы только потащили меня с собой… - бубнил он тихо, будто спрашивая сам себя.
- Затем, что такое не объяснишь – в таком месте нужно побывать самому, чтобы осталось впечатление.
В ответ мужчина пожал плечами и снова уткнулся в бумаги. Вдруг в дверь постучали – и тут же заглянули.
- Вот, решил зайти к вам, - проворковал высокий молодой человек с короткой чёрной причёской – член их группы, ехавший в соседнем купе вместе со своим седым коллегой, - Есть кое-какие соображения. Знаете, что я понял, - и он присел рядом с профессором, - там были не просто карты. Никто не обратил внимания, что все они были одинаковыми.
- Так, так… – заинтересовалась старший следователь.
- Это были тройки треф. Я понял, что вы не случайно взяли меня к себе, - он смотрел на Ксамию Лейновну, - Я ещё в институте участвовал в расследовании карточных дел. Следствие всегда заходило в тупик, но кое-что нам удалось узнать. Это – одно из правил троек: они бывают причиной своих шестёрок, а их последствия проявляются в тех же девятках. Не знаю, говорит ли это вам о чём-то. Я помню карты, которые оставались после преступника. И целые, и разорванные на несколько частей.
- Может, они были разломанные? - уточнила женщина.
- Да, да, - оживился парень, - все они были пластиковыми, а потому именно разломанными. Вы об этом знаете?
- Знаю… кое-что - и она вздохнула, - И подозреваю, что во всех делах замешан один и тот же организатор. Со временем он играет как жонглёр. То-то никто за ним не успевает. Когда я говорила, что у нас нет времени, я именно это имела в виду. Время есть только у него и, пока мы не раскусим его системы – мы его не поймаем, потому что он всегда будет нас опережать, точнее, мы всегда будем вне его мира.
- Мы должны понять, чего он добивается, - подключился к разговору Триш Тальвиныч.
- Вот в этом вы правы, - сосредоточенно посмотрела на него женщина, - с вашим опытом вы могли бы всё схватывать на лету – если бы думали не только в категориях пространства, - и прищурившись, она обвела всех взглядом и добавила, - За то, что я сейчас вам расскажу, следует выпить. Дигрик, налейте всем минералки, - парень с завороженным видом открыл бутылку воды и разлил содержимое в четыре пластмассовых стакана.
Все уставились на начальницу. Она выпила воду и, волнуясь, начала говорить:
- Этот человек давно ко мне прорывался. Он даже пытался выйти со мной на связь, но, видно, не очень активно, или, выжидал время… А теперь это случилось. Я ждала этого – потому и взяла всех вас с собой. Я думаю, скоро у нас будет постоянная следственная группа. Теперь для этого есть все условия и отказать мне не смогут. Я не могла объяснить всего раньше, потому что не была уверена в своей версии. Вы, Триш Тальвиныч – наша большая голова, а вы двое – Дигрик Ипатьевич и Самма Ислановна – наша молодая кровь. Тем более, что у вас есть интерес и способности к расследованию интеллектуальных игровых преступлений. Похоже, что наш человек – серьёзный игрок. Пока мы собирали доказательства в доме Куницы – он наблюдал за нами, - при этих словах все переглянулись, - И, когда мы позавчера вечером вернулись в гостиницу – я обнаружила у себя в сумочке вот это, - и Ксамия торжественно вытащила из кармана аудиокассету, - Послание от него.
- Так, так… - не терпелось профессору, - Что ж вы об этом молчали?
- А вы бы на моём месте что сделали? Я должна была всё проверить?
- Так вот почему мы задержались ещё на сутки! – воскликнула Самма.
- Я не собиралась ломать дрова, - объяснила начальница, - Я пыталась найти его. Но, поиски были безуспешны – никаких отпечатков и зацепок. Никто не видел, чтобы к нам кто-то заходил. Видно, он – большой профессионал. Весь вчерашний день – пока вы собирали оставшиеся данные – я занималась той самой картиной, которую мы везём. О ней было сказано в этой записи. Благодаря картине сейчас местная милиция и разбираются со своей мафией.
Кшамия достала маленький магнитофон и вставила в него кассету. Все уже осушили свои стаканчики и разлили вторую бутылку.
- Стойте! – проскрипел Тальвиныч, - Тут стоит выпить кое-чего покрепче. Я плачу, - и он полез во внутренний карман за деньгами, - Дигрик, - пулей – туда и обратно. И закуски не забудь, - и, уже обратившись ко всем, - Подождём его?
Все согласились. Парень унёсся, а остальные стали в молчании напрягать мозги и поглядывать друг на друга.
Дигрик вернулся минут через десять и поставил на стол две бутылки водки, тушёную курицу, тарелку свекольного салата и несколько огурцов. Только он сел – Ксамия нажала на “пуск” и из динамиков полился вкрадчивый голос неопределённого пола и возраста:
«Здравствуйте, Ксамия. Я давно слежу за вашей карьерой. В моей колоде вы – дама треф. У меня нет к вам претензий – свою работу вы выполняете добросовестно. Я доволен тем, что многие мои дела расследуете именно вы. Я даже готов помогать вам в этом – когда это будет совпадать с моими планами. Я слежу за вами. Я бы добавил, что слежу сквозь время. В этом нет ничего сверхъестественного. Это просто другой тип мышления. Мало кто способен к нему. Но, у вас есть такие задатки. Мне нравится, как вы держите весы – время в этот миг замирает. Становится понятным, что его нет. Некоторых дам джокеры выбирают посредниками между собой. Вы – одна из них. С вашей помощью я постигаю Правила, которых становится всё больше, ибо назначение сознания в том, чтобы разворачиваться. Поэтому, мне приходится следить за вами – не всегда лично и не всегда привычными для вас способами. Но, за свою безопасность можете не волноваться – она давно в моих руках. “Кто имеет ухо, да слышит. Кто ведёт в плен, тот сам пойдёт в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечём. Здесь терпение и вера святых”. – Откровение Иоанна Богослова, глава 13. Каждое моё дело связано с известной картиной, отражённой в человеческом сознании. Обратите внимание на репродукцию, что я повесил специально к вашему приходу. Это будет вам утешением, чтобы ваша поездка не была совсем бесполезной. Рассмотрите картину повнимательнее. Осознавая чужую бесполезность, лишаешься части своей. И, всё-таки во многом дорога вашей группы – шесть треф. Имейте в виду, что причиной состояния шестёрки может оказаться пятёрка следующей масти, а его последствием – четвёрка последующей. Другое правило шестёрок я подбросил Дигрику, когда он был ещё студентом. Но, знания Правил всегда не хватает. Поэтому я и выхожу на связь с вами. Дамы могут передавать правила, сами не ведая об этом. А меня вы можете так никогда и не узнать. Поэтому, я решил, что будет честным рассказать вам об этом, а, также, иногда подбрасывать вам подсказки в наших общих делах – такие, например, как эта картина. Услуга за услугу – и мы не будем ничего должны друг другу».
Все были потрясены и долго не могли говорить.
- Ну, что, профессор, - спросила, наконец женщина, - У меня слишком философские рассуждения?
- Да, похоже, что он всех нас знает… - прошептал Дигрик.
- А, чей это голос? Женский или мужской? – спросила Самма, - Не могу понять.
- Ни то и ни другое, - ответила начальница, - Компьютерный. Я вчера проверяла. Ничего из него не выжмешь.
Пришлось прослушать запись ещё трижды, каждый раз выпивая и закусывая, чтобы переварить услышанное. Прежде никто не видел Ксамию Лейновну пьющей. В отличии от других она выпила всего один раз, но, этого было достаточно, чтобы все поразились этому. Впрочем, все были заняты осмыслением услышанного, да и водка никого не опьянила.
- Здесь много чего расшифровывать. Над этой записью ещё работать и работать, - произнёс профессор.
- Вот я вчера и работала, - ответила Ксамия, - Кстати, нигде никаких отпечатков – ни на кассете, ни на картине. Ну-ка Самма, вставай.
Женщины встали и Ксамия Лейновна подняла сиденье. Из под него она достала большой, сложенный трубочкой холст с лохматыми краями и развернула его, демонстрируя всем.
- Это висело на кнопках в моём номере в кладовке. Я поняла, что, если сопоставить это с данными устроивших погромы, то по этой подсказке можно многое о них выяснить. Местным коллегам я сделала копию – оборудование для этого найти было не просто.
- Действительно, он нам помогает – когда это ему выгодно. И нам это нужно использовать, - проронил Дигрик.
- Но, всегда ли это выгодно нам?.. – предположила Самма.
- Главное, что с таким материалом я теперь смогу забрать все карточные дела себе. Группа уже собрана. Осталось закрепить вас за мной официально. Или кто-то против? – Ксамия Лейновна обвела всех взглядом.
- Мы – за! - ответил за всех профессор и все дружно закивали.
- У меня есть что доложить, - снова заговорила девушка, - Купила вчера библию, как вы мне и поручили. Но, боюсь, что я мало что поняла и, полночи провозилась с фонариком практически впустую. Разбирала именно ту главу, что вы сказали – нашла кое-что, но…
- Ну и… - профессор раскрыл блокнот, а девушка – свою большую библию.
- В этой главе есть кое-какие цифры. Как и во всём Откровении. Я много чего накопала и из всего Откровения, но я там, честно говоря, погрязла... Не понимаю, что конкретно он мог иметь в виду из тринадцатой главы… В её первой главке – зверь с семью головами, десятью рогами и десятью диадимами. В одиннадцатой – два рога у зверя, но он служит первому зверю. В последней, восемнадцатой – читаем: “Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть”. Это известное место, но, что это означает…
- Это толкование мне известно, - вставил профессор, - Пока людей, достойных Господа, 66,6 процента, или – две трети от всех – мир живёт. Когда их становится меньше – мир рушится. Две трети достойных людей могут выдержать максимум половину недостойных от своего числа, то есть, треть от общей массы. И то, во многом за счёт просветлённых. И, не важно, что их может оказаться очень-очень мало – каждый из них осветляет грехи многих.
Все потрясённо смотрели на профессора, а он лишь отмахнулся:
- Старое толкование – известно с древних веков.
- Ну-ка, - и парень заглянул через стол в библию девушки, - Главка 18… И, трижды шесть – восемнадцать. Из того, что мы имеем подброшенные тройки треф и его разговор о джокерах, можно предположить, что в его колоде – 54 карты, - подсчитывая, Дигрик жестикулировал пальцами в воздухе перед собой, - Семь голов, десять рогов, десять диадим – вместе 27. Три шестёрки – тоже 27. Два рога можно пропустить – это у посредника, тем более, в одиннадцатой, средней главке. А вот 27 и 27 – в первой и последней. К тому же, идущие в плен и те, кто их ведёт – две стороны судьбы. Двадцать семь и двадцать семь – пятьдесят четыре.
- Ну и ну, – присвистнул профессор, - перед нами интересная загадка. Но, боюсь, что разгадка ещё далеко, - и он закатил глаза, - Позабавиться над этим можно всласть.
- Позабавиться было бы можно, да у нас нет времени, - отрезвила его Ксамия Лейновна, - за свою безопасность я не волнуюсь – раз он мне её обеспечивает, - и она усмехнулась. – А вот за безопасность других… Мы абсолютно не в курсе его намерений. Мы знаем лишь то, что у нас под носом пропадают люди, хотя, они, вероятнее всего, и преступники.
- Если он разбрасывается картами, значит считает себя рукой судьбы, - сказала Самма, - Но, почему он выбрал именно вас? – посмотрела она на свою начальницу, - Только потому, что вы красиво и ровно держите весы? О ваших моральных принципах мы все наслышаны. Однако, только ли в этом дело?..
- Если он решил следить именно за мной, значит, ему близко моё понимание мира, - ответила Ксамия, - Мы не знаем, на что он опирается, но я считаю, что человек сам определяет свою судьбу и потому никакая посторонняя рука судьбы не сделает этого за него. Уж, это моё убеждение он должен бы знать.
- Из этого можно сделать вывод, что каждый человек творит свою судьбу сам, - вставил профессор, – и праведник и преступник. Но, этот человек не ждёт, пока судьба придёт к преступнику. Он сам в виде судьбы приходит к нему. И, для того, чтобы быть более точным, ему нужны всё более глубокие законы. А те познаются дамой – посредником между джокерами. Из это следует, то он – не преступник, или – не совсем преступник, а искатель истьины. Но, это только наши домыслы. Истинных его намерений мы не знаем. И, кстати, причём здесь эта картина?
- Я думаю, картина имеет отношение к частному делу – ответила Самма, - Это – тактическая подсказка, а не стратегическая.
- Ах, да, да, да… - запричитал профессор, - Ещё очень важно разобраться, что он имеет в виду, говоря о времени. Что это за другой тип мышления?
- Времени нет. Он же ясно это сказал, - начала Ксамия, - Он имел в виду, что нам невозможно его достать – раз мы живём понятиями того, чего нет, раз мы планируем на будущее, которого не существует, потому что его никто не видел. Будущее всегда неизвестно, даже если мы знаем о нём с точностью до 99,9 процента. Опираясь на будущее, мы опираемся на иллюзию, поскольку о будущем мы всегда предполагаем в традициях прошлого. Но, беда ещё и в том, что мы не знаем и прошлого, потому что одно и то же прошедшее событие непосредственные его участники трактуют по-разному. Значит, они и участвовали в нём по-разному, то есть, никто не участвовал в полной мере. Таким образом, наше знание прошлого иллюзорно и потому, опираться на него может только беспечный.
Все, раскрыв рты, смотрели на начальницу. Она, заметив это, хитро улыбнулась:
- Я знала, что шокирую вас этим объяснением. Однако, всем нам нужно перейти на такое мышление, если мы хотим его остановить. Я долго изучала эти вопросы, прежде чем хоть немного разбираться в них.
Неловкое молчание нарушил Дигрик:
- Если мы не знаем прошлого, то что же мы знаем?
- Свои впечатления от него, - ответила Ксамия.
- Вот ещё что, - встрепенулся профессор, - Интересно, единственная ли вы у него? – и, задумавшись, добавил, - В колоде-то четыре дамы…
Copyright © Лаварэс – 2001 г (4 ноября)