Вольс на ходу свернул с тропинки к ближайшему дереву и,
расстегнув невидимую молнию, достал бутылку с чем-то красным. Он покосился на шедшего рядом Зигмунда и выпил бутылку залпом.
- Ух! Хорошо пошла! Огонь! - Вольс тряхнул бородой и снова
покосился на Зигмунда. Тот меланхолично сплюнул в сторону.
- Ну что, как там твой бык? - осторожно спросил Вольс, метко посылая бутылку в отдельно стоящий куст. Зигмунд все так же меланхолично щелкнул пальцами и над тропинкой внезапно возникло страшенное огненное чудище с кольцом в носу и дымом изо рта. Чудице посмотрело на Вольса маленькими глазками, выпустило из ноздрей два облачка дыма и недвусмысленно наклонило вперед голову
со стальными рогами. Зигмунд щелкнул опять и чудище исчезло.
Видение было настолько страшным, что Вольс на секунду
остановился, а потом тряхнул бородой, и дальше они шли молча.
Вскоре они вышли на большую поляну, где вокруг огня сидела
обширная разношерстная толпа. Толпа лениво переговаривалась и ввиду наступающей ночи плотнее окружала костер.
Первым делом Вольс пошел здороваться с гномами.
- А, толстяк! - протянул хоромой Дик, недовольно хмурясь.- Как поживает ваша двурогая скотина?
Вольс хлопнул Дика по спине так, что у того перешибло дыхание.
- Старая развалина Дик! Сколько зим! С прошлого полнолуния я не видел твоей постной физиономии! А как ваша колесница? Цела ли и на месте ли колеса?
- Покажет время, - пробормотал Дик, поглядывая на край поляны, где стояло что-то огромное, покрытое белым полотном, из-под которого проглядывали полированные аметистовые поврхности.
- Покажет время, - повторил эхом француз Николя, сидевший
неподалеку от гномов,- только когда наконец оно покажет?
- Мне иногда кажется,- откликнулся его брат-близнец Франсуа,- что это время никогда не настанет. Напрасно мы все ждем здесь, про нас забыли, вокруг все тихо, никто не придет.
- До чего же ты нетерпеливый,- упрекнул Николя,- вечно тебе надо все сразу!
- Да это ты нетерпеливый, а не я!
- Чепуха, я - это не ты, я совсем другой!
- Да ну?!
- Конечно. А будешь спорить...
- Тихо вы! - прикрикнул Дик,- вы же совершенно одинаковые!
- Ну да,- вздохнули братья и стали наблюдать за лесным народцем.
Народец как всегда собрался в кучку и активно шептался. Все друг другу о чем-то эмоционально рассказывали, и казалось, что мало кто кого-нибудь слушает.
Довольно щуря зеленые глаза, молодой друид что-то быстро шептал лешему. Он сладко улыбался, жестикулировал, и леший, казалось, был удивлен. Брови его, обычно нахмуренные, медленно ползли вверх, и он иногда вставлял:
- Да ты что!
Друид кивал и шептал что-то еще активнее.
- А не врешь?
Друид помотал головой и продолжил.
- Нет, парень, ты это брось!
- ???
- Твое дерево там тебе на голову не рухнуло?
- !!!
- Да я тебя за такое...
Друид округлил глаза и отступил на шаг.
- Да я из твоих веток шалашей понастрою!
Видно было, что эти слова обидели Друида, он сделал грустные глаза, растерянно икнул и пропал.
Вдруг народец начал расступаться, и в центре образовавшегося кружка занялся и начал сверкать зелеными брызгами фонтанчик Предсказаний. Все на поляне повернули головы туда, где весело сверкал яркий зеленый свет. Искры взлетали высоко в небо, падали на землю и превращались в ночных бабочек. Если же искра падала в руку одному из жителей, на его ладони вдруг появлялась новая
линия, линия судьбы. Скоро фонтанчик дрогнул и начал уменьшаться.
Но только лесные жители хотели вернуться к своему обычному
перешептыванию, как вдруг недалеко от них появился из тени робот. Кучка тут же разбежалась в разные стороны.
Роботы нигде не сидели и ни с кем не разговаривали. Они
бродили по поляне кругами, и там, где они появлялись, толпа быстро редела: роботов не любили и боялись.
Чуть подальше от костра, в тени тяжелого чугунного монолита сидели двое Влюбленных. Они единственные на этой поляне не боялись роботов и ничего не ждали. Им не нужен был огонь, им было и тепло и светло вместе, они о чем-то тихо разговаривали, и ветер лишь иногда доносил их слова.
- Ах, Валентин,- говорила она,- В мире столько зла, так много темных дел, сковавших нашу Любовь в чугун и свинец. Но я верю в нее, она восстанет и снова будет править миром!
- Так и будет, милая Анжела, - говорил он, проводя рукой по ее волосам,- так будет, потому что нет на свете ничего истиннее, светлее и сильнее нашей Любви, и именно она победит тогда, когда на карту будет поставлено все.
Их лица выражали счастье.
Обводя взглядом всю эту странную толпу, Вольс наткнулся
взглядом на странных незнакомых существ, которые молча сидели вокруг светящегося белого треугольника на траве и напряженно смотрели в самый его центр, где, неуверенно мерцая, то появлялась, то исчезала маленькая белая точка. Это были заклинатели. Если подойти к ним очень близко, наклониться вперед и прислушаться, можно было услышать, что все они вместе поют одну странную гортанную песню без слов, и, повинуясь ее такту, точка в треугольнике то робко мерцала, то ослепительно вспыхивала, а то пропадала совсем и сливалась с травой. Иногда же, в самые сильные моменты песни, весь их кружок озарялся туманным светом, и казалось, что все они отрываются от земли и немного поднимаются в
воздух.
Внезапно вдали заиграла труба и стало чуть светлее. Все
встрепенулись и повернули головы на север, туда, где над вершинами елей уже показалось зарево. По толпе пробежал легкий шепот.
"Это Петр,-сказал Дик, - Вы слышали? Это точно его труба, я-то знаю"
"Петр, Петр,- прошелестело в толпе,- Петр пришел за нами"
- Это не Петр, - уверенно заявил Николя. Нам уже говорили, что Петр идет, и в прошлый раз его не было. Почему же вы думаете, что теперь это действительно он?
- Да он и не должен был трубить,- подтвердил Франсуа.- И зарево это непонятное. Может быть, это охота? Или лесной пожар?
Вольс прикрикнул на них, и братья замолчали.
Роботы выстроились шеренгой лицом к северу, а перед ними
появился массивный и отливающий металлом самолет, грозно
ощерившийся каскадом ракетниц.
Слева появился табун крылатых лошадей с золотыми подковами. Справа появилось множество летающих ковров в форме листьев бука - мастерство лесного народца.
Анжела крепко прижалась к Валентину и что-то тихо зашептала. Чугунный монолит становился то красным, то белым, он раскалился так, что уже готов был стечь на поляну лужицей металла, но пока держался.
- Она воскреснет, я верю, что она воскреснет,- можно было
различить слова Анжелы.- Мир не может кончиться так быстро!
Треугольник заклинателей вспыхнул, и из точки в центре его вознесся в небо сияющий белый образ, раскинул скрытые плащом руки, и повернул благородное лицо в рамке золотистых локонов туда, где все ярче разгоралось зарево.
С грохотом и звоном сделала по поляне полукруг и затормозила Аметистовая колесница - гордость и надежда гномов.
Венчал же толпу ужасный огненный бык, который теперь освещал всю поляну тревожным багровым светом. Рядом с ним стоял Зигмунд, а чуть подальше Вольс, который все еще старался не смотреть на это чудище.
- Что-то здесь сейчас начнется,- бормотал Вольс. Он обвел всех собравшихся взглядом. Восторженные лица были устремлены на север, и на них играло зарево. Снова раздался голос трубы, уже гораздо ближе, чем в первый раз. Вольс вздрогнул. Он не разделял всеобщего восторга. Он видел, как все занимают свои водительские места, лесные жители влезают на свои листья-ковры, белый демон Заклинателей оборачивает их своим плащом, и взлетает ввысь, а похороненная Любовь все пытается разбить стенки своего гроба.
Вольс подошел к Дику, который сноровисто помогал своему народу занять место в Колеснице, хлопнул его по плечу и пожелал удачи. Проходя мимо ближайшего дерева, он снова открыл его и достал бутылку, посмотрел ее на просвет и швырнул в кусты не открывая. Потом направился к Зигмунду и следом за ним влез на огненного быка.
- Что-то начнется сейчас,- сказал Вольс Зигмунду, тот кивнул и сплюнул в сторону.
Вдруг зарево разгорелось ярче, охватило все небо, повалило
северные деревья, и ступая по их почерневшим стволам, на поляну вышел вороной конь с сидевшим на нем человеком. Человек поднял боевую трубу и поляну в третий раз огласили ее звуки. В тот же момент мир сорвался с места и пустился в шальную разноцветную карусель. Лишь краем глаза Вольс заметил, как вспыхнуло золотистое сияние среди фейерверка черных брызг: великая Любовь разорвала свои оковы, разлилась сиянием в небесах и окрасила золотым цветом
кружащийся в бешенном круговороте мир. Потом все снова слилось в один искрящийся поток, где можно было разобрать только два стальных рога огненного быка да синий кружок неба наверху.
Гонка началась.