ГЛАВА 5. НОЧЬ ОДНОГО ДНЯ
Сколько он пролежал здесь? Он попытался вспомнить.
Они вышли сразу после обеда. Часа полтора-два колонна была в пути. Потом этот бой. Конечно же, по прибытии на базу там сразу же схватятся его отсутствия, если не раньше. Но это будет уже ночь, и даже броня не рискнет выйти на этот один из самых опасных участков горного перевала. Значит, как минимум надо ждать ночь. Ночь в горах… Он представлял себе, что это такое. Ночь в горах, где даже костер разжечь нельзя – вокруг полно двуногих шакалов.
Как бы в подтверждение его мыслей, где-то внизу, у подножия склона, где он лежал, завыл настоящий шакал. "К ночи соберутся на свой концерт", – подумал он. Сколько раз ему приходилось слушать сольные и групповые выступления этих тварей, когда он проверял посты. Впервые услышав, он даже опешил…Горы. Ночь…и плач ребенка. Пулеметчик, узбек Нуралиев, пояснил: "Шакал свою песню запел, товарищ лейтенант. Не пугайтесь, – они людей сами боятся, не подойдут. Паршивый зверь, - он цокнул языком, - но, однако шибко хитрый".
До темноты он успел перевязать рану.
Извел, чуть ли не все индивидуальные пакеты. Потом словно вспомнил что-то, оставил один, запихнул в карман на всякий случай. Пригодится. Сидел, привалившись спиной к теплому валуну, в одной тельняшке, переводя дух. Повязка была плотной, дышалось тяжело, но кровь все равно сочилась, проявляясь на ослепительно белой повязке.
"Черт. Так можно и загнуться".
Снял автомат с колен, положил возле себя. Потянул карман на брюках, с треском оторвал сначала один, затем другой. Размотал бинт, оставив несколько слоев, подложил два плотных кармана на рану и крепко затянул.
"Вот теперь, похоже, полный порядок", - подумал он, откидываясь на спину. Эта перевязка вконец измотала его.
В небе появились первые звезды.
С гор потянуло сыростью, запахом дыма.
Стоп…Он принюхался. Точно. Где-то жгут костер. Тут его осенило. Здесь же километров сорок до ближайшего жилья. Кочевники на перевале на ночлег вряд ли остановятся. Значит, «духи»? Такое предположение его ничуть не радовало…
С трудом натянул куртку, влез головой в бронежилет, каску повесил на пояс. Ну вот, кажется, вроде бы и все. Он огляделся. Попробовал встать, опираясь на автомат. Небо колыхнулось и поплыло куда-то в сторону. Пришлось расставить ноги пошире,– иначе точно бы грохнулся на камни. Так и стоял минут пять, глотая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, согнувшись, словно старец, боясь выпрямиться, боясь, что боль резанет вновь. А та, казалось, затаилась где-то в глубине и только ждала удобного момента, чтобы наброситься откуда-то изнутри и придавить его, впрессовать в твердый скальный монолит.
"Куда идти? Что делать дальше?"
Шаркая ногами, боясь изменить позу, стал осторожно спускаться вниз, он чувствовал – там вода. Его фляга была пуста, и хотя он не был точно уверен, можно ли ему пить, решил все же добраться до воды и запасти ее впрок. Он знал, что без воды – он не жилец. Если сухпай ему удастся растянуть на несколько дней, то с водой надо решать только сейчас – что будет потом, он не знал.
Выглянула луна.
Она своим светом облегчила ему поиски.
Ручеек оказался обжигающе холодным и мелким. Он не стал торопиться. Сам не зная как, но смог сдержать себя не окунуться лицом в прохладный поток. Дождался, пока фляга наполнится до самого верха, припал к прохладной пластмассовой горловине, пил, пока не заломило в висках от горной, идущей с высоких снежных вершин воды, пил, словно пытался напиться про запас, сам, осознавая, что завтра опять будет пекло, дикое пекло, и вода опять будет на первом, главенствующем в этой стране месте. Но это будет только завтра. Только завтра.…А сейчас вот она рядом, вдоволь.
Он уже осторожно прилаживал ремни рюкзака, расправляя их на плечах, когда ему почудилось.…Нет, это какое-то наваждение, но ему вдруг отчетливо послышалось гудение мотора. Да, автомобильного двигателя. Он изо всех сил заспешил наверх. Когда выбрался, – прислушался.… Присел, опустившись на одно колено возле невысокого куста. Машина, объезжая подбитую днем технику, несколько раз останавливалась, со стороны казалось, будто живое существо со светящимися глазами к чему-то принюхивается, присматривается, выискивая только ему одному знакомую жертву.
Он набрал как можно больше воздуха в легкие и, уже задержав на мгновение рождавшийся где-то в горле крик: «Ребята! Я здесь!», - осекся, прикусив губу до крови.
Машина остановилась напротив того места, где он лежал несколько часов назад. Он, затаив дыхание, всматривался в темноту, пытаясь понять, что там происходит. А на освещенной, бледной, словно выгоревшей луной полосе бетонки, стояла «тойота». То, что это была именно она – пикап, модель 85-го года, он не сомневался. На эти машины за четыре года здесь он насмотрелся вдоволь.
Четыре силуэта. "Духи", будь они неладны".
Он отчетливо видел их, стоящих у заднего борта и о чем-то негромко разговаривающих. Двое, те, что стояли к нему спиной, отчаянно спорили, жестикулируя руками, в чем-то убеждая остальных. Вспыхнул и погас луч фонаря. Потому как душманы осторожно спускали с машины и ставили на бетонку ящик,– он догадался - в нем взрывчатка.
"Сволочи! " Собираются фугас заложить. Что же делать? Это же ловушка для наших. Знают, что шурави утром вернутся, чтобы эвакуировать подбитую, подлежащую восстановлению бронетехнику. Двое остались возле машины, о чем-то тихо переговариваясь. Другая пара, освещая себе, путь фонариком, луч которого как маятник метался из стороны в сторону, двинулась по бетонке, подходя то к одной, то к другой машине, осматривая, гремя железками, ничуть не таясь; еще бы – они были у себя дома, они – хозяева этих гор.
Володя подумал, что лучшего момента, пожалуй, и не подыскать, чтобы как-то насолить, перебить готовящееся. Он, как только мог тише, старался подобраться к этим двум, оставшимся возле «тойоты». Как можно ближе.
Выглянула луна, и он отчетливо увидел их долговязые, одетые в длиннополые рубахи фигуры.
С такого расстояния промахнуться он просто не мог.
Володя дал длинную очередь. Затвор клацнул и остановился.
Один упал сразу. Тихо и без крика. Чтобы достать второго, который, согнувшись, может и остался бы жив, но зацепился за этот злополучный ящик, не успел отбежать, старший лейтенант встал в полный рост и дал еще одну очередь по белесой фигуре, как мишень, вырисовывающуюся на фоне горной осыпи.
И тут произошло неожиданное…
Произошло то, что происходит в случаях один на тысячу…
Случайная пуля попала в коробку с детонаторами, стоявшую на пятидесятифунтовом ящике с взрывчаткой, который стоял со снятой верхней крышкой, и ничто не помешало тому, что в нем находилось – рвануть. Двадцать с лишним килограмм взрывчатки рвануло так, что на десятки метров отбросило как игрушечную "тойоту", разметало напрочь тело убитого и тело раненого "духа", который до последнего мгновения так и не понял, что произошло, возносясь душой к Аллаху. Находящиеся в трех десятках шагов от взрыва двое других моджахедов были сметены, опрокинуты взрывной волной.
Первое, что они подумали – это засада.
Все было похоже на то…
Автоматные очереди неожиданно, почти в упор, затем этот ужасный, растерзывающий все живое и мертвое взрыв. Они лежали, подавленные, оглушенные этим неожиданным поворотом событий, горные охотники, в одно мгновение оказавшиеся в роли жертв. Нервы были на пределе. Они ожидали смерти, избавления от этого ужаса, который только что испытали, прижатые, вдавленные в щербатую поверхность бетонки.
Они ждали смерти, ждали продолжения кошмара, ждали продолжения начавшегося для них так неожиданно нападения, но…было тихо. Перепуганные ночные звери и птицы, казалось, замерли в ожидании развязки. Теперь, когда после взрыва, они не услышали голосов шурави, выстрелов их автоматов, хлестких разрывов маленьких ребристых гранат, названных неверными "лимонками", они, воины ислама, стали приходить в себя.
Встали почти одновременно, как по команде. Если не считать крупных ссадин и ушибов, полученных при падении, для них все обошлось в какой-то степени благополучно. Долго искали отброшенное оружие; фонарь разбился, и, лишь найдя автоматы, обрели какое-то спокойствие, спокойствие и уверенность людей, знающих свое место в этой неравной, но праведной борьбе.
Воронка еще дымилась…
Они осторожно, по очереди, заглядывали в нее, словно в жерло вулкана, будто там, среди курившихся легким дымком камней, источавших приторно-сладкий запах взрывчатки, пытались рассмотреть, увидеть что-либо, напоминающее их соплеменников. Тщетно.
Площадка, окружавшая место взрыва, была ровной, как стол.
Смело все.… И машину, и людей, и даже остатки сгоревшего наполовину грузовика, под прикрытием которого они остановились для своего праведного дела.
Они принялись ходить кругами возле воронки, все, расширяя и расширяя зону поисков. Уходили последние облака, и когда луна вышла полностью и залила, словно прожектором окрестности, они увидели и осторожно, держа автоматы наизготовку, подошли к лежащему на обочине человеку.