ОБНИНСКАЯ ЗЕМЛЯ В XIV - XVII ВЕКАХ
Земли по Протве в XIV - начале XVI века
На рубеже XIII-XIV веков феодальная раздробленность на Руси
достигла своего апогея. После нашествия Батыя Русское
государство, оказавшееся в вассальной зависимости от Золотой
Орды, фактически перестало существовать как единое целое.
Западные и юго-западные земли постепенно попадают под власть
Великого княжества Литовского, а Владимиро-Суздальская земля
распадается на множество независимых княжеств.
С течением времени страшные последствия нашествия
сглаживаются, поднимаются из пепла города и села и, вопреки воле
ордынских ханов, крепнут связи между русскими землями. В
соперничестве за право возглавить объединительный процесс
одержало верх Московское княжество. Во второй четверти XIV века
благодаря усилиям Ивана Калиты оно стало самым могущественным на
Руси. Сыновья Калиты, Симеон Гордый и Иван Красный, упорно
боролись за присоединение к Москве новых земель. Особенно долгой
и трудной была борьба с Рязанским княжеством за земли по Протве.
Согласно договору между Дмитрием Донским и Олегом Рязанским,
заключенному в 1382 году, все "места рязанские", располагавшиеся
по левую сторону Оки, в том числе в бассейне Протвы, признавались
владениями Москвы. По мнению историков, договор лишь закрепил
переход этих земель к московским князьям, фактически захватившим
их в течение нескольких предыдущих десятилетий.
Еще в 1340 году по завещанию Ивана Калиты его младший сын
Андрей получил в удел Серпухов. В 1354 году Серпуховский удел
унаследовал сын князя Андрея Владимир, двоюродный брат и
ближайший соратник Дмитрия Донского. На Куликовом поле князь
Владимир Андреевич вместе с воеводой Дмитрием Боброком возглавлял
засадный полк, который внезапным ударом по ордынской коннице
решил исход битвы. Так князь заслужил прозвание Храброго, и
лучшей награды не мог бы пожелать для себя воин той эпохи.
Зарождение села Белкина и окрестных деревень
Самым древним из ныне известных письменных источников по
истории селений, находившихся на месте Обнинска, является
писцовая книга Малоярославецкого уезда 1588 года. Именно в ней
впервые упоминается село Белкино (Борисоглебское) и деревни
Пяткино и Самсоново, наряду со многими другими населенными
пунктами нынешних Малоярославецкого, Жуковского и Боровского
районов.
Писцовые книги составлялись по материалам поуездных описаний
земель, которые регулярно проводились правительством для
распределения налогообложения. Приведем отрывок из писцовой книги
1588 года с некоторыми сокращениями (опущено описание
хозяйственных угодий):
"В Репинском же стану села и деревни и починки и пустоши
вотчинные: За боярином и конюшим, за Борисом Федоровичем
Годуновым приданая вотчина село Борисоглебское. Было в вотчине за
Белкиными. А к селу припустил Борис Федорович для крестьянские
пашни пустошь Федичщево и Нефедовская тож. А под селом пруд. А в
селе храм Борис и Глеб вверх да теплый храм Николы Чудотворца...
Деревня Гавшина на суходоле... Пустошь, что была деревня Ершово,
а Шатилово тож, что была за Ершом Белкиным...
В Репинском же стану за боярином и конюшим за Борисом
Федоровичем вотчина купля, что он купил у князя Михаила, да у
князя Ивана, да у княжны Огрофены у княж Юрьевых детей
Козловского. Деревня, что было село Гриднево на речке на Репенке,
а было за Ондреем да за Федором Раевскими в поместье пусто. А
селятца крестьяне ново, а дворы ставят из села из Белкина... Храм
ветх Никола Чудотворец, стоит без пеней от церковного приходу...
Пустошь, что было сельцо Пяткино на реке на Поротве... Деревня,
что была пустошь Самсоново на реке на Поротве, да к ней ж
припущено в пашню по Степановым книгам Пилемова пустошь
Гаврилово. А селятца крестьяне ново, дворы ставят из села из
Борисоглебского..." [1]
Ретроспективный анализ этих данных с привлечением других
источников, в первую очередь актовых материалов и родословных,
дает нам возможность восстановить историю селений обнинской земли
за довольно длительный период, предшествующий составлению
писцовой книги, практически с момента их основания.
Во второй половине ХV столетия достижения объединительной
политики московских государей вызвали бурный экономический подъем
на Руси. Резко ускоряется развитие внутренней колонизации -
освоение лесных пространств и образование новых населенных
пунктов, особенно в центральных уездах, в бассейне Оки. Именно в
это время было основано большинство сохранившихся селений
Калужского края.
После упразднения княжеств основной
административно-территориальной единицей в государстве стали
уезды. Они делились на волости, каждая из которых, как правило,
охватывала земли одной крестьянской общины. Сначала эти общины
представляли собой относительно свободные образования с развитой
системой самоуправления, так называемые черные волости.
Черносошные крестьяне еще не знали власти мелких феодалов и
подчинялись непосредственно великому князю через его наместников.
На землях черной волости были разбросаны отдельные дворы -
они появлялись там, где крестьянин, обычно лишь с помощью своей
семьи, начинал осваивать под пашню участки леса, вырубая,
раскорчевывая и удобряя землю золой. Cо временем семьи
разрастались, и от первого двора (починка) отпочковывались новые.
Так возникали деревни, в ту пору обычно состоявшие из двух-трех
дворов. Чаще всего их называли по имени первого основателя.
На месте самого Обнинска и его ближайшей округи
располагалась Репинская волость, получившая свое название по
речке Репинке. Эта небольшая речушка, скорее похожая на ручей,
доныне протекает по территории нашего города: от парка культуры,
где она вырывается из подземной трубы, и далее под подвесным
мостом вплоть до впадения в Протву у Нижнего парка. Истоки же ее
находятся в районе железнодорожной станции.
В межевой грамоте 1496-1498 гг., выданной Иваном III
Троице-Сергиеву монастырю, в числе свидетелей при размежевании
черных земель с монастырскими упоминаются крестьяне Репинской
волости Матвей Васильев сын Самсонов и Софрон Степанов сын Пяткин
В аналогичном акте 1496 года фигурирует как свидетель Алексей
Васильев сын Пяткин, занимавший место репинского сотника - одного
из главных представителей крестьянского волостного самоуправления
[2]. Известно, что сотники избирались собранием общины из числа
наиболее уважаемых ее членов.
Можно почти с полной уверенностью утверждать, что Самсонов и
Пяткин в данном случае - не фамилии, а дедичества (прозвания по
имени деда). Дело в том, что в те времена фамилии еще не получили
распространения не только среди крестьян, но даже у большей части
дворянства. Очевидно, именно предки упомянутых крестьян в третьем
поколении, свободные общинники Самсон и Пятко, стали основателями
"одноименных" деревень, поставив на их месте первые дворы
примерно в середине XV века.
Второе имя - Пятко - выглядит весьма необычно. Оно
относится к числу так называемых мирских имен, которые в средние
века зачастую давались человеку в дополнение к крещеному имени и
употреблялись вместо него или вместе с ним. Раскрывается же оно
довольно просто: Пятко, или Пятой, был пятым ребенком в семье
(сравним, например, с прозвищем Третьяк).
В первой половине XVI века московские государи приступают к
широкомасштабной раздаче черных земель в поместное владение. Этот
процесс, особенно быстро развивавшийся в центральных уездах,
очень скоро отразился и на судьбе деревень Пяткино и Самсоново.
Судя по данным писцовой книги, к середине XVI века обе
деревни уже входили в поместье братьев Андрея и Федора Раевских.
Их отец, дворянин Иван Степанович Раевский, в 1526 году выехал на
Русь из Литвы в свите знатного магната князя Федора Михайловича
Мстиславского [3]. Мстиславскому был сразу же пожалован титул
служилого князя, а в качестве "служилого княжения" он получил
весь Малоярославецкий уезд, которым владел в течение пяти лет.
Многочисленные сподвижники служилых князей также имели
возможность получить земли в уездах, пожалованных во владение их
покровителям. Очевидно, тогда же, в 1526 году, И.С.Раевский
получил поместье в Репинской волости, которое позднее перешло к
его сыновьям.
Поместье было весьма обширным: оно охватывало большую часть
Репинской волости, до десятка деревень и починков. Центром его
стала деревня Гриднево, располагавшаяся по берегам Репинки в
районе современного парка культуры. Судя по названию, она была
основана крестьянином по имени Гридя (Григорий) - вероятно, в то
же время, что и деревни Пяткино и Самсоново. При Раевских в
деревне был поставлен барский двор и небольшая деревянная
церковь, которую освятили во имя Николая Чудотворца, самого
популярного в народе святого. Так деревня превратилась в село -
центр поместья и церковного прихода. По имени помещиков село
стало называться Гриднево, Раевское тож.
Судя по упоминаниям об этой церкви в более поздних
источниках, она относилась к числу так называемых клетских
церквей, наиболее часто встречавшихся в русских селах. Такая
церковь предельно проста по своей планировке: она представляет
собой небольшой бревенчатый сруб (клеть), к которому пристроены
низкие прирубы - с восточной стороны алтарь, а с западной
притвор. Двускатную кровлю церкви венчала маленькая главка с
крестом.
О сыновьях Ивана Раевского Федоре и Андрее, унаследовавших
его поместье, сведений почти не сохранилось. Известно лишь, что
Федор в 1540-х годах участвовал в одном из первых походов на
Казань, а в конце 1550-х годов служил воеводой в Болхове. У
каждого из братьев было несколько сыновей, но если они и успели
унаследовать это поместье, то, как будет показано далее, владели
им совсем недолго.
* * *
Обратимся теперь к истории села Белкина. Судя по записи в
писцовой книге, именно Белкиных можно считать первыми владельцами
села, о чем говорит и само его название. Следовательно, чтобы
восстановить изначальную историю села, нужно тщательно изучить
родословную Белкиных [4]. Так откуда же пошел этот род?
Родословие Белкиных восходит к основателю древнего
московского рода Хвостовых - Алексею Петровичу Хвосту
Босоволкову, боярину Симеона Гордого и Ивана Красного. В
родословной росписи Хвостовых, представленной ими самими в конце
XVII века в Разрядный приказ, указывается, что Босоволковы, в
свою очередь, происходят от некоего маркграфа Аманда Бассавола,
якобы выехавшего на Русь из немецких земель в начале XIV века.
Но, как доказано С.Б.Веселовским, иноземный родоначальник был
выдуман самими Хвостовыми по примеру других представителей
русской знати: в XVII столетии это считалось весьма престижным.
Боярин Алексей Хвост, человек очень властный и энергичный,
пользовался в Москве огромным влиянием. В начале 1350-х годов он
занял пост тысяцкого, один из главнейших в Московском княжестве.
Тысяцкого считали первым среди бояр, в его ведении находилось все
посадское население Москвы, а в отсутствие князя он управлял
столицей. Этот пост издавна держали в своем наследственном
владении бояре Вельяминовы, но Алексей Петрович сумел одолеть их
в придворной борьбе.
Вельяминовы не желали мириться со своим поражением. По их
наущению в феврале 1356 года Алексей Хвост был убит среди бела
дня на улице Москвы. После этого его род был вытеснен из среды
московского боярства, и Хвостовым пришлось перейти на службу к
удельным князьям.
Внук Алексея Хвоста, Борис Отяй, был боярином князя Андрея
Дмитриевича Можайского. Сын Отяя, Федор Дутка Отяев, служил в том
же чине сыновьям можайского князя - Ивану Андреевичу Можайскому
(его удел был ликвидирован в 1454 году) и Михаилу Андреевичу
Верейскому. Позднее он перешел на службу в Москву, но когда
именно это произошло, определить сложно. В качестве наместника
"московской трети" (третьей части территории столицы) он
упоминается в двух грамотах, датируемых периодом с 1462 по 1482
год [5].
Старший сын Ф.Б.Отяева Иван Белка стал родоначальником
Белкиных. Его прозвище также не следует связывать с какими-либо
личными особенностями: это все то же "мирское имя". Об Иване
Белке нам почти ничего не известно, поскольку в официальных
документах того периода сведений о нем не сохранилось. Но в
родословной Отяевых указывается, что он служил Ивану III и был
отправлен в посольство в Рязанское княжество, в ту пору еще
сохранявшее независимость. Сопоставляя известия о ближайших
родственниках Ивана Белки, можно определить, что он родился
примерно во второй четверти XV века. Остается неясным, какое
положение он занимал при московском дворе, но, видимо, достаточно
высокое, поскольку его младший брат Иван Ерш (умерший в 1499
году) в конце жизни был постельничим великого князя.
По всей вероятности, именно Ивана Белку, а не его потомков,
можно считать основателем села Белкина. Какие предпосылки мы
имеем для такого вывода? Обратимся вновь к записи в писцовой
книге: здесь прямо указывается, что это село являлось именно
вотчиной, а не поместьем Белкиных. Различие между этими двумя
формами феодального землевладения изначально было весьма
существенным. Если вотчина считалась наследственным, безусловным
владением, то поместье жаловалось в качестве "натуральной" оплаты
за несение службы (размер поместного оклада зависел от чина
служилого человека). Поэтому поместьем нельзя было свободно
распоряжаться - например, продавать или завещать, хотя обычно оно
переходило к сыновьям помещика. Между тем в первой половине XVI
века, в период последовательного укрепления поместной системы,
раздача земель в вотчину практически прекращается. А это
означает, что у потомков Ивана Белки было гораздо меньше шансов
на получение вотчины, чем у него самого, тем более, что они
занимали при дворе довольно низкое положение.
Когда же Иван Белка Отяев мог получить свою вотчину?
По-видимому, земельное владение на территории Репинской волости,
где было основано село Белкино, было пожаловано ему Иваном III.
Но нельзя исключить и возможность получения им (или его отцом,
Федором Дуткой) этой вотчины от князя Михаила Андреевича еще в то
время, когда Малоярославец входил в состав Верейского удела.
Однако неясно, когда именно Отяевы служили верейскому князю, а
когда перешли на службу в Москву. Итак, есть все основания
полагать, что село Белкино было основано Иваном Белкой, и
произошло это в конце XV века. Вероятно, на месте села прежде
находилась какая-то деревня.
У потомков Ивана Белки его мирское имя становится фамилией.
В 1514 году его сын Семен попал в плен в ходе войны с Литвой, где
и умер. В писцовой книге упоминается лишь один несомненный
владелец белкинской вотчины (или ее части) из этого рода - Иван
Семенович Ерш Белкин, внук Ивана Белки. Единственный сын Ивана
Ерша, Андрей, погиб в 1552 году при взятии Казани. Вероятно, в
числе совладельцев были также братья и племянники Ивана
Семеновича, которые, как и он, в 50-х годах XVI века числились
дворовыми детьми боярскими по Боровску и Козельску [6].
Детьми боярскими на Руси называли мелких дворян. Их
подразделяли на дворовых, которые обычно жили в столице и
составляли низший слой государева двора, и городовых -
провинциальных, живших по уездам. Указание на службу Белкиных "по
Боровску" означает, что они владели поместьями в Боровском уезде
и, соответственно, входили в состав боровской служилой
корпорации. А вскоре в стране произошли события, резко изменившие
судьбы многих служилых людей и перекроившие всю систему
феодального землевладения.
Опричнина. Переход села Белкина к Борису Годунову
В январе 1565 года Иван Грозный издал указ об учреждении
опричнины. О смысле и назначении этого мероприятия до сих пор
ведут дискуссии историки, ясно лишь, что это был решающий шаг на
пути становления самой деспотической формы самодержавия.
Вся страна была разделена на две части: опричнину -
своеобразный личный удел царя, выделенный "опричь" всего
государства, и земщину, включавшую все прочие земли. Такое же
разделение прошло через двор и войско, причем опричники как
личные слуги государя должны были нести службу и владеть землями
отдельно от земских, чтобы между ними не возникало лишних
контактов. Территория опричнины охватила ряд юго-западных уездов,
включая Малоярославецкий и Козельский (Боровский остался в
земщине).
В Малоярославецком уезде программа опричных переселений была
реализована в полной мере, что убедительно доказано А.П.Павловым.
Все дворяне, не принятые в ограниченное число опричников (в том
числе служившие с поместий в земщине), лишились своих владений в
уезде.
Вотчинные земли опричных уездов, отобранные у земских
дворян, шли исключительно в поместную раздачу. Но село Белкино
получил в вотчину один из главных опричников, любимый царский
палач Григорий Лукьянович Бельский. Более известен он был под
именем Малюты Скуратова, которое образовалось из его собственного
и отцовского мирских имен. Иван Грозный отличал этого
зверообразного выродка как своего верного цепного пса - именно
таких людей он предпочитал видеть рядом с собой. Примерно в 1570
году Малюта выдал одну из трех своих дочерей, Марию, за молодого
опричника Бориса Годунова. В приданое за ней, как явствует из
писцовой книги, было отдано село Белкино.
Попытаемся определить, каким образом Белкино могло достаться
Скуратову. Среди потомков Ивана Белки в опричнину попал лишь
племянник Ивана Семеновича Ерша Михаил Иванович Белкин, служивший
по Козельску. В 1565-1567 гг. он уже числился воеводой, а вскоре
его казнили во время одной из опричных чисток [7]. Именно
высокопоставленные опричники чаще всего становились жертвами
необузданного гнева своего предводителя. Очевидно, после казни
Белкина Малюта Скуратов выпросил выморочную вотчину специально
для дочери (ведь поместья в приданое не передавались).
Ко времени женитьбы Борису еще не исполнилось и двадцати
лет, он стоял на низшей ступени придворной лестницы, но он был
племянником постельничего Дмитрия Ивановича Годунова - одного из
самых влиятельных приближенных Ивана Грозного. Постельничий ведал
не только гардеробом царя, но и дворцовой охраной, и потому эта
должность получила особое значение при мнительном деспоте.
Борис Федорович Годунов, вне всякого сомнения, является
самой яркой фигурой среди всех владельцев села Белкина. И мало
того - его роль в судьбе села просто не сравнима с ролью
последующих владельцев. Что же известно нам об этом человеке, о
первом в истории России государе, который не родился у подножия
трона, а занял его в результате избрания?
Вспомним, как в самом начале трагедии Пушкина отзывается о
Борисе боярин Василий Шуйский: "вчерашний раб, татарин, зять
Малюты..." Не только завистливый боярин, но и сам автор трагедии
не знал, что в этой характеристике истине соответствует лишь
последняя часть. Легенда о происхождении рода Годуновых от
татарского мурзы Чета не более достоверна, чем в случае с
Хвостовыми. В действительности Годуновы происходили из
костромских земель, знатностью не блистали, но издавна были
боярами при московском дворе.
К середине XVI века род разросся и "захирел", костромские
вотчины измельчали, и Годуновы служили теперь с поместий в
Вяземском уезде как дворовые дети боярские. Когда Вязьма была
взята в опричнину, в состав опричников зачислили и местных
помещиков Дмитрия Годунова и Малюту Скуратова, после чего они и
попали ко двору. Видимо, именно служба с одного уезда стала
причиной их тесного сближения.
В биографии Бориса Годунова, как ни странно, до сих пор
остается немало "белых пятен", ведь он никогда не занимался своим
жизнеописанием. Предполагается, что Борис родился около 1552
года. Он рано остался сиротой, и его вместе с младшей сестрой
Ириной взял к себе в Москву дядя Дмитрий Годунов. Впервые Борис
упоминается в официальных записях Разрядного приказа в 1567 году,
как стряпчий при опричном дворе. Не удивительно, что свой первый
придворный чин он получил в ведомстве дяди (стряпчие участвовали
в церемонии царского одевания и входили в состав дворцовой
стражи).
В средневековой Руси не было четкого разделения между
придворной, административной и военной службой. Дворяне обязаны
были служить в буквальном смысле без отдыха и срока, с пятнадцати
лет и до полной потери дееспособности. Все "дворяне московские",
служившие при дворе, в военное время могли быть отправлены в
поход, из них же назначались послы и "городовые" воеводы.
В начале 70-х годов Борис состоял рындой в свите наследника
престола царевича Ивана, ходил вместе с ним в походы в Ливонию.
На должность рынды (оруженосца-телохранителя) обычно назначали
самых рослых и красивых юношей. В это же время, около 1570 года,
Годунов женился на Марии Скуратовой. В октябре 1571 года он
вместе со своей супругой уже присутствовал на очередной свадьбе
Ивана Грозного в качестве "дружки" царя, что было знаком особой
милости.
Через год Малюта, неожиданно отправленный царем на войну,
погиб при штурме ливонской крепости. Но Борис уже чувствовал себя
достаточно уверенно и без поддержки влиятельного тестя. Ради
возвышения рода Дмитрий Годунов задумал породниться с царем, и в
1575 году он сосватал в жены царевичу Федору сестру Бориса Ирину.
В то время предполагалось, что Федор, как младший сын царя - к
тому же слабоумный, мечтавший о монашеской доле, - обречен на
прозябание в каком-нибудь уделе. Но в 1581 году Иван Грозный в
припадке бешенства заколол своего старшего сына Ивана, и
положение резко изменилось: Федор становится наследником
престола.
Придворная карьера Бориса развивалась чрезвычайно быстрыми
темпами, переменчивый деспот явно благоволил к нему. В 1580 году
ему был пожалован высший чин боярина. Для молодого выходца из
незнатного рода это был поистине головокружительный взлет.
В мае 1584 года в ходе коронации Федора Иоанновича царскому
шурину было пожаловано звание конюшего - старшего боярина в Думе.
А ведь ему лишь недавно исполнилось тридцать лет. Борис и Ирина
пользовались неограниченным влиянием на нового царя, однако тот
отнюдь не обладал реальной властью: бояре просто игнорировали
дурачка на троне. Вопреки привычной нам литературной трактовке,
воплощенной в гениальной драме А.К.Толстого, у царя Федора,
хилого карлика с маленькой головкой, налицо были все признаки
умственной отсталости.
Чтобы удержаться у власти, Борису предстояло одолеть
могущественных противников из Боярской думы, роль которой теперь
резко возросла. В первое время положение "безродного выскочки"
было очень шатким. Не раз жизнь его висела на волоске - особенно
когда самые знатные бояре апеллировали к народу, ловко обращая
недовольство низов на царского шурина. В мае 1586 года толпы
взбунтовавшихся посадских людей, поднятых сторонниками князей
Шуйских, подступили к стенам Кремля, требуя выдать им Бориса на
расправу. Лишь страх бояр перед стихией народного гнева заставил
их пойти на примирение, точнее, на перемирие. Годунову
приходилось постоянно лавировать между враждующими группировками
высшей знати, но недаром он прошел школу выживания при Иване
Грозном.
Борис был необычайно умным и талантливым человеком - об этом
мы можем судить по многочисленным свидетельствам его
современников, как беспристрастных иностранцев, так и критически
настроенных соотечественников. Статный и красивый, с
величественными манерами, он отличался мягким обаянием и
приветливостью в обращении, но при этом обладал несокрушимой
волей. Современники восхищались его ораторским искусством
("вельми сладкоречив"). Борис поражал их своим отвращением к
винопитию и особенно постоянством в семейной жизни, нежной
привязанностью к детям, что было отнюдь не характерно для той
эпохи. В то же время этот дальновидный и расчетливый политик был
не слишком разборчив в средствах при достижении поставленной
цели.
Ко времени составления писцовой книги Борис Федорович, уже
успевший справиться со своими противниками, официально именовался
"правителем" государства, что полностью соответствовало реальному
положению дел. Такое формально признанное сосредоточение власти у
одного человека при совершеннолетнем царе, противоречившее
доктрине самодержавной власти, не имеет аналогов в нашей истории.
В руках Годунова сконцентрировалась не только небывалая
власть, но и колоссальные материальные средства. В этот период он
становится самым богатым человеком в государстве и,
соответственно, крупнейшим землевладельцем. Полных сведений о
размерах его состояния в распоряжении историков нет, но известно,
что он владел поместьями и вотчинами более чем в десяти уездах, в
том числе в ближайших окрестностях столицы. В некоторых его
подмосковных вотчинах, например в Больших Вяземах и в Борисове,
были устроены настоящие парадные резиденции, где он даже принимал
иностранных послов. Большая часть этих имений была приобретена
Годуновым уже после его возвышения, когда он стал получать
огромный доход от жалованья и так называемых "кормлений".
Очевидно, именно в это время он значительно увеличил свои
владения в Малоярославецком уезде, в результате чего село Белкино
стало центром обширного комплекса земель, в десятки раз
превосходящего по размерам прежнюю вотчину Белкиных. Вполне
возможно, что это было самое крупное из всех земельных владений
Годунова - во всяком случае, все остальные его вотчины из числа
тех, размеры которых выявлены исследователями, значительно
уступают малоярославецкой.
Белкинская вотчина Бориса Годунова
Как сообщается в писцовой книге 1588 года, вотчина Бориса
Федоровича Годунова располагалась на территории трех смежных
волостей: Репинской, Угодской и Гремитской [8]. Основой этого
земельного комплекса стала "приданая вотчина" с центром в селе
Белкине.
Вот как описываются в писцовой книге угодья, относящиеся к
самому селу Белкину:
"Пашни паханые земли, что на Бориса Федоровича пашут, 80
чети, да служни пашни 10 чети, да церковной пашни 25 чети, да
крестьянские пашни в припускной пустоши [Федичщево] 15 чети, да
перелогом у села и у пустоши 30 чети, да лесом поросло 15 чети в
поле, а в дву по тому ж. Сена [на] Бориса Федоровича косят на
отхожих покосах на реке на Поротве на Долгом лугу на Гавриловском
15 десятин, а сена ставится 300 копен. Да церковного сена 15
копен, да служня и крестьянского 100 копен. Лесу пашенного 5
десятин, да непашенного лесу 10 десятин. Земля середняя" [9].
Пустошами обычно называли участки земли на месте
"запустевших" селений, которые обрабатывали крестьяне из
близлежащих сел и деревень. Если пустошь вплотную примыкала к
землям какого-либо селения, ее могли "припустить в пашню", т.е.
присоединить к этим землям, и тогда она называлась припускной.
К селу Белкину относилась припускная пустошь Федичщево,
Нефедовская тож: оба названия происходят от имен крестьян, в
разное время живших на этом починке. По этой пустоши позднее был
назван Нефедовский овраг (упоминаемый с XIX века), который,
насколько можно судить, был правым притоком Репинки. Помимо того,
"приданая" вотчина включала пустошь Ершово, Шатилово тож, и
деревню Гавшино. На месте пустоши, где-то рядом с селом, прежде
находилась одноименная деревня, принадлежавшая Ивану Ершу
Белкину.
Деревня Гавшино, вероятно, была основана
крестьянином-общинником Гавшей (Гаврилой). Как отмечает
С.Б.Веселовский, подобная форма сокращения имен была
распространена на северо-западе Руси. Поэтому Гавша вполне мог
быть выходцем из новгородских земель, попавшим сюда в ходе
переселений Ивана III в конце XV века. Судя по археологическим
данным, эта деревня располагалась на правом берегу Репинки, чуть
ниже подвесного моста по течению.
К "приданой" вотчине в Репинской волости примыкали земли
бывшего поместья Раевских. В годы опричнины оно досталось видному
опричному воеводе князю Юрию Семеновичу Козловскому. В 1579 году
он погиб в одном из сражений затяжной Ливонской войны, и имение
унаследовали его малолетние дети - Михаил, Иван и Аграфена. В
80-х годах Годунов купил у них эту вотчину, в результате чего
деревни Пяткино, Самсоново и Гриднево стали "тянуть" к селу
Белкину.
Примерно в это же время для округления своих земель Годунов
приобретает еще несколько смежных владений. В их числе - деревня
Кривская, бывшая вотчина боярина князя Дмитрия Ивановича Немого
Оболенского, которого при учреждении опричнины заточили в
монастырь. Обширная вотчина в Угодской волости (село Огубь с
четырьмя деревнями) была куплена Годуновым у Андрея Петровича
Клешнина, "дядьки" царя Федора. Клешнин известен как ближайший
сподвижник правителя, изворотливый и беспринципный. Его считали
причастным к угличской трагедии, а после коронации Бориса он
постригся в Пафнутьев-Боровском монастыре. Оказывается, в течение
какого-то времени они были соседями по имениям, что должно было
еще больше способствовать их сближению.
Все владения, приобретенные Годуновым, непосредственно
граничили между собой. В итоге был сформирован единый вотчинный
комплекс огромных размеров, охвативший почти всю Репинскую
волость, значительную часть Угодской и часть Гремицкой. В общей
сложности в этой вотчине к 1588 году насчитывалось 13 селений
(село Белкино, сельцо Горки и 11 деревень) и 19 пустошей, не
считая припускных. Между тем в этот период в Малоярославецком
уезде в среднем на каждое имение приходилось по одной деревне с
двумя пустошами. Общая площадь хозяйственных угодий вотчины
Годунова составляла более 2,5 тысяч гектаров.
Как явствует из записи в писцовой книге, к моменту перехода
к князю Козловскому имение Раевских уже лежало "в пусте" - иначе
говоря, полностью обезлюдело, и все села и деревни (включая
Пяткино, Самсоново и Гриднево) превратились в пустоши. Оно стало
заселяться вновь лишь при Годунове. Почти все остальные пустоши,
вошедшие в состав малоярославецкой вотчины Годунова, также
обозначены как "пустошь, что была деревня" (подразумевалось
состояние на момент предыдущего описания, за несколько
десятилетий до этого). В запустении лежала и большая часть
пахотных угодий, которые обрабатывались прежде, причем около
половины земельных площадей заросло лесом в недавнее время. Чем
же было вызвано такое положение?
На рубеже 60-х - 70-х годов XVI века на Россию обрушились
страшные бедствия. Моровое поветрие (эпидемия чумы) совпало с
двухлетним неурожаем и голодом. Летом 1571 года наши края были
опустошены войском крымского хана, беспрепятственно дошедшим до
Москвы - опричники не сумели защитить столицу, и она была
полностью сожжена татарами. Страна вступила в полосу затяжного
экономического кризиса, достигшего апогея к концу царствования
Ивана Грозного. Усугублению его способствовала бездарная политика
кровожадного деспота, ввергнувшего страну в пучину террора,
истребившего лучших полководцев и весь цвет правящей верхушки и
увязшего в крайне разорительной для государства, но совершенно
бесплодной Ливонской войне.
В результате основная часть обрабатываемых земель в
центральных уездах была полностью заброшена, а те крестьяне,
которым удалось уцелеть после голода и мора, опричных бесчинств и
татарских набегов, снимались с насиженных мест и массами бежали
на юг и на восток, спасаясь от непосильного налогового гнета.
Подавляющее большинство селений Малоярославецкого уезда
совершенно обезлюдели, "запустели".
Уже со второй половины 80-х годов XVI века, в период
правления Годунова, началось постепенное преодоление последствий
кризиса. Происходит повсеместное оживление хозяйственной
деятельности, связанное с наступлением мира и спокойствия.
Конечно, Борис сразу занялся восстановлением хозяйства в
своей вотчине, приступив к заселению опустевших деревень. Деревня
Пяткино к моменту описания еще оставалась пустошью, а про
Гриднево и Самсоново сказано так: "а селятца крестьяне ново, а
дворы ставят из села из Белкина". К 1588 году таким путем была
уже возрождена деревня Самсоново, где насчитывалось 5
крестьянских дворов и 6 дворов бобылей (так называли полностью
разорившихся крестьян, которые не могли платить подати). Надо
полагать, что позднее бобыли также возродили свои хозяйства.
Поскольку все селения в вотчине стали относиться к
белкинскому приходу, церковь в бывшем селе Гридневе была
заброшена и стояла пустая, без службы: "храм ветх Никола
Чудотворец стоит без пеней от церковнова приходу". Поэтому
Гриднево перешло в разряд деревень.
В писцовой книге не указывается число дворов по другим
селениям, даже по селу Белкину, но приводится их общее количество
во всей вотчине Годунова: 81 крестьянский и 57 бобыльских дворов,
а также 4 двора "деловых людей" (холопов) и 8 дворов "слуг"
(очевидно, военных холопов - выходцев из обедневших дворян).
Вотчинный комплекс Годунова охватывал почти 5% земельного
фонда Малоярославецкого уезда, прочие имения не выдерживали
никакого сравнения с ним [10]. В этой вотчине сконцентрировалось
8% сельского населения уезда - и это при том, что значительная
часть присоединенных Борисом владений прежде находилась в полном
запустении. Очевидно, такое скопление крестьян на территории
вотчины образовалось и за счет их перехода из других имений, где
их положение было более тяжелым.
Во второй половине XVI века, в период максимального развития
поместной системы, вотчины уже стали большой редкостью, тем более
столь крупные. Между тем установлено, что степень эксплуатации
крестьян всегда находилась в обратной зависимости от размера
владения, к тому же в поместьях была в целом выше, чем в
вотчинах. Это вполне объяснимо - ведь в мелких хозяйствах на
каждого крестьянина падала более сильная нагрузка, а поместье
ценили гораздо меньше, чем вотчину.
Таким образом, вотчина Годунова занимала совершенно
уникальное положение в уезде и, безусловно, отличалась наиболее
высоким экономическим потенциалом, прежде всего по обеспеченности
рабочими руками. А главное - положение крестьян здесь было
гораздо более благоприятным, чем по уезду в целом.
Центром всего этого колоссального вотчинного хозяйства
являлось село Белкино. Здесь располагался и барский двор, и центр
церковного прихода, охватывавшего все имение. Что же представляло
собой Белкино к концу XVI века?
Место расположения села было выбрано отнюдь не произвольно.
Застройка селений, особенно крупных, обычно производилась вдоль
определенной ландшафтной доминанты: в данном случае это пологий
склон большого оврага, по дну которого протекает глубокий ручей,
впадающий в Протву. Этот овраг обнинцы привыкли называть
Белкинским, но на самом деле он издавна носит название
Зайцевского - по одноименной пустоши, располагавшейся у его
устья.
Для хозяйственных нужд господской усадьбы "под селом" был
устроен пруд (сохранившийся до сих пор), для чего ручей
перегородили плотинами. Очевидно, эта немалая работа была
проделана уже после перехода села к Годунову. Хорошо известно,
что Борис Федорович всегда увлекался строительством - как в
масштабах столицы и всей страны, так и в своих многочисленных
вотчинах.
Изначально село Белкино располагалось только с южной стороны
от пруда, там, где сейчас проходит улица Белкинская. Но барский
двор и церковь, по всей вероятности, находились на другой
стороне, где и сейчас стоит усадьба XVIII века. В писцовой книге
сообщается о существовании в Белкине двух храмов: "В селе храм
Бориса и Глеба вверх да теплой храм Николы Чудотворца". Эта
краткая запись дает возможность восстановить примерный облик
белкинских церквей. Обе они были деревянными: каменные строения в
ту пору встречались крайне редко, особенно в сельской местности,
и писцы непременно отметили бы такой факт.
Термином "вверх" на Руси обозначали шатровые храмы. Все
деревянные шатровые церкви XVI века представляли собой
башни-срубы восьмигранного объема, крытые высоким шатром, с
небольшими "прирубами" по бокам - алтарем и притвором. Они имели
предельно лаконичное убранство, без каких бы то ни было
декоративных украшений, но благодаря своей поразительной высоте
(до 40-50 метров) и стройности монолитного силуэта выглядели
очень величественно. Они всегда господствовали в окружающем
пейзаже, были видны за много верст. Шатер, как правило, не
отделялся от основного объема потолком, поэтому такие церкви не
отапливались и назывались "холодными". Служба в них проводилась
лишь в теплое время года.
По своему главному храму, возведенному, несомненно, при
Борисе Годунове и освященному во имя его святых покровителей,
село получило второе название - Борисоглебское, сохранявшееся за
ним до XVIII века.
Храм Николая Чудотворца был, напротив, "теплым", и службу в
нем можно было вести круглый год. Очевидно, это была небольшая
клетская церковь, которую поставили еще при Белкиных. Обе церкви
стояли неподалеку друг от друга, тут же находились дворы
церковного причта; обычно весь этот комплекс обносили одной
оградой.
В писцовой книге сообщается, что в вотчине находился двор
Бориса Годунова, а также конюшенный двор. Естественно, они
располагались в Белкине. В ту пору двором называли как
крестьянский двор, так и богатую усадьбу помещика или самого
царя. Все сельские усадьбы были выстроены из дерева, да и русские
города вплоть до петровской эпохи были почти сплошь деревянными.
В задачу писцов не входило конкретное описание барской
усадьбы в Белкине. Но все усадьбы в то время выглядели примерно
одинаково. В XVI-XVII веках еще не было разделения усадьбы на
парадную и хозяйственную части, все постройки имели чисто
утилитарное назначение. Усадебный комплекс включал большие
плодовые сады, огороды, выгоны и пруды, а иногда и специально
насаженные рощи. В богатых усадьбах обычно было несколько дворов:
конюшенный, скотный, псарный и т.п. Здесь же стояли холопские
дворы. Барский дом располагался особо, в некотором отдалении. Дом
богатого помещика представлял собой совокупность срубов, поднятых
на высокие подклеты. Срубы примыкали друг к другу и соединялись
крытыми переходами на уровне второго этажа. Особая роль
отводилась оформлению красного крыльца. Главная жилая часть дома
- двухэтажная горница. Организующей вертикалью служила повалуша -
постройка высотой до трех-четырех этажей с выступающей верхней
частью, имевшая оборонительное назначение. Для защиты усадьбы от
нападения, прежде всего от татарских набегов, ее обносили валом и
частоколом.
В соседнем сельце Горки на берегу Протвы, близ урочища Лужки
с группой древних курганов (по которым сельцо и получило свое
название), находился двор приказчика ("слуги") Афанасия
Михайлова, управлявшего имением. Отдельное расположение двора
приказчика, а также наличие особого конюшенного двора при барской
усадьбе бесспорно свидетельствует о том, что владелец часто
посещал свою вотчину. К тому же, судя по известным данным, это
имение было первым из полученных Годуновым в подмосковных землях.
Вероятно, Борис часто ездил сюда на соколиную охоту, ведь в те
времена глухие окрестные леса и болота изобиловали дичью.
Еще в начале XIX века на территории усадьбы вблизи особняка
стоял очень высокий древний вяз, "в три человека в обхвате",
верхушку которого было видно за несколько верст - она
возвышалась, как маяк, над деревьями белкинского парка. Этот вяз
издавна называли "годуновским". По преданию, записанному
М.Д.Бутурлиным, он был посажен самим Борисом Федоровичем. Как
видно, память о Годунове сохранялась среди белкинских крестьян на
протяжении нескольких столетий.
Белкино являлось центром всего имения не только в
административном, но и в хозяйственном отношении: здесь была
сосредоточена вся господская и церковная пашня, в то время как
крестьянская размещалась даже не при самом селе, а в припускной
пустоши. В общей сложности при селе находилось 130 четей пашни,
что составляло третью часть от пашни во всей вотчине. Столь
высокий уровень развития хозяйства села мог быть достигнут лишь
благодаря его положению центра имения. На это были направлены все
ресурсы, имевшиеся в распоряжении владельца.
В XVI веке привлечение крестьян к работе на барщине еще не
приобрело столь широких масштабов, как в последующее время.
Очевидно, основную нагрузку в обширном господском хозяйстве села
Белкина несли холопы и бобыли. Соответственно в селе должны были
располагаться почти все холопские и основная часть бобыльских
дворов вотчины, а также какое-то количество крестьянских. В
общей сложности здесь могло находиться не менее трех десятков
дворов. Между тем средние размеры сел и деревень в этот период
составляли 5 дворов.
Совершенно очевидно, что как по состоянию хозяйства, так и
по количеству населения село Белкино - центр колоссального
вотчинного комплекса - занимало совершенно исключительное
положение в Малоярославецком уезде при Борисе Годунове.
"Смутное время" и его последствия
В январе 1598 года скончался царь Федор Иоаннович, последний
отпрыск династии Рюриковичей. За семь лет до этого в Угличе погиб
сын Ивана Грозного от седьмой жены, Марии Нагой - царевич
Дмитрий. Согласно официальной версии, он закололся ножом в
припадке падучей болезни (ребенок действительно страдал
эпилепсией). Но молва упорно обвиняла в его гибели всесильного
правителя. Вопрос о вине Бориса в этой трагедии до сих пор
остается спорным для историков.
За время царствования Федора Борис твердой рукой расчистил
себе дорогу к престолу. Все его соперники были постепенно
устранены, отправлены в заточение или в ссылку. Борис поступал
вполне в духе суровой шекспировской эпохи. Вместе с тем
современники обращали внимание на его резкое отличие от Ивана
Грозного. Если тот затевал массовые казни с изощренными пытками
чаще всего просто из прихоти, то Годунов боролся лишь со своими
реальными врагами, которые не пощадили бы и его самого, и
старался избегать кровопролития. Обычно он использовал ссылку как
временную меру, а затем возвращал опальных в столицу, даже
назначал на высокие посты; лишь некоторые наиболее опасные из них
кончали жизнь при темных обстоятельствах.
На посту правителя Борис успел проявить себя как выдающийся
государственный деятель и искусный дипломат, даже его враги
отдавали ему в этом должное. Особенно впечатляли его
внешнеполитические успехи. При нем были отвоеваны русские земли,
утраченные в ходе Ливонской войны, пресечены крымские набеги,
начато систематическое завоевание Сибири. В кратчайшие сроки были
основательно укреплены южные и западные рубежи России, в
невиданных масштабах развернулось строительство новых пограничных
крепостей. Крупнейшим достижением Годунова стало учреждение в
Москве патриаршества, на что он сумел склонить вселенского
патриарха. А главное - в стране наметился явный экономический
подъем, хотя последствия кризиса еще давали о себе знать.
В сентябре 1598 года Земский собор утвердил избрание Бориса
Федоровича Годунова на престол (при отсутствии других реальных
кандидатур), что было весьма одобрительно воспринято населением.
С этого момента Белкино становится царской вотчиной, но не
надолго - всего лишь на семь лет.
Царь Борис стал - точнее, хотел стать - первым реформатором
на российском престоле. За сто лет до Петра Великого он считал
необходимым устранить "азиатский" перекос в развитии нашего
государства, чтобы вывести его в ряд ведущих мировых держав.
Невзирая на недовольство бояр и простолюдинов, он всячески
поощрял расширение контактов с иноземцами, впервые отправил
нескольких молодых дворян учиться за границу и даже планировал
открыть в Москве школы и университет западного образца. Но этим
планам уже не суждено было осуществиться.
Никто не мог предположить, что царствование Бориса совпадет
с началом нового, еще более мощного хозяйственного кризиса,
вызванного страшными природными катаклизмами. В 1601 году
затяжные дожди и сильные летние заморозки погубили на корню весь
урожай на российских полях, и на страну обрушился "великий
голод". То же повторилось и на следующий год. Это привело к
массовой гибели людей от голода в течение трех лет подряд -
небывалое явление в истории России. Обессилевшие крестьяне ели
сено и кору, были и случаи людоедства. По мнению современников,
за эти годы вымерла треть населения страны.
Несмотря на все предпринятые меры, включая такие
беспрецедентные, как массовая раздача денег и хлеба в столице,
царь Борис не мог справиться с ситуацией. С другой стороны, даже
в этих условиях он был вынужден развивать политику закрепощения
крестьян, начатую Иваном IV (именно тогда появляется известная
поговорка о Юрьевом дне), чтобы не утратить расположения
дворянства. Возмущение народа все более нарастало, и когда в 1603
году разнеслась весть о появлении на западной границе "чудесно
спасшегося" царевича Дмитрия, началось всеобщее брожение.
Ловкий авантюрист, беглый монах Григорий Отрепьев привел с
собой лишь горстку польских наемников, но сразу встретил
поддержку казаков и населения южных окраин. Один за другим
переходят на его сторону города и крепости. Не видя иных способов
бороться с опасными слухами, грозящими обрушить его трон, Борис
резко усиливает роль сыскного ведомства, которое возглавил его
троюродный брат Семен Годунов. Поощряются доносы холопов на своих
господ, пытки и казни вновь становятся обыденным явлением.
Крестьянские волнения, непрестанно вспыхивавшие по всей стране
(самое крупное из них, восстание Хлопка, захватило и
Малоярославецкий уезд), подавляются путем жестоких массовых
расправ.
Со времени вступления на престол состояние здоровья Бориса
стало резко ухудшаться, хотя ему еще не исполнилось и пятидесяти.
Придворные медики не могли справиться с тяжелой болезнью, которая
временами обострялась настолько, что это вызывало тревогу в
столице. Однажды царь даже приказал отнести себя на носилках в
церковь и показать народу, что он еще жив. Появление самозванца
стало для суеверного Бориса большим потрясением. Силы его быстро
угасали, и в тяжелую для страны пору он все чаще устранялся от
дел, передоверяя их своим родственникам.
Борис Федорович скоропостижно скончался 13 апреля 1605 года
(как предполагается, от апоплексического удара), в то самое
время, когда войско самозванца победоносно двигалось на Москву.
На престол вступил шестнадцатилетний сын Бориса Федор - довольно
умный и способный, смелый и открытый юноша, получивший прекрасное
образование с учетом европейских традиций. Он и стал новым
владельцем белкинской вотчины, но лишь на полтора месяца.
Правительство Годуновых уже не могло контролировать ситуацию, к
тому же вдовствующая царица как дочь Малюты вызывала резкую
неприязнь в народе. Падение династии было предрешено.
1 июня столица перешла на сторону самозванца, а Федор вместе
с матерью были схвачены и вскоретайно убиты. Вступив на трон,
Григорий Отрепьев в первую очередь занялся укреплением
собственного положения. Чтобы поддержать уверенность народа в
своем царском происхождении, он всячески выставляет напоказ свои
"родственные" отношения с близкими погибшего царевича, Нагими.
Многие представители этого незнатного, возвысившегося в опричнине
рода заняли места в Боярской думе. Дядя царицы Марии Михаил
Федорович Нагой был возведен в чин конюшего, который прежде
занимал Борис Годунов. Ему же была пожалована значительная часть
владений Бориса, включая малоярославецкую вотчину с селом
Белкином. Но никакой реальной роли в политике Михаил Нагой не
играл, он был известен как ничтожный пьяница.
В мае 1606 года Отрепьев был убит в результате боярского
заговора. Страну потрясали бурные события Смуты. В августе 1610
года бояре пригласили на трон польского королевича Владислава. В
Москву вошли королевские войска, и наместник Владислава
А.Гонсевский стал хозяйничать в стране. На власть претендовал и
Лжедмитрий II, стоявший лагерем в подмосковном селе Тушине. В
этих условиях Михаил Нагой был обвинен Гонсевским в сношениях с
"тушинским вором" и посажен под арест, а все его имущество,
включая земельные владения, конфисковали в казну.
В апреле 1611 года М.Ф.Нагой был оправдан, и от имени
Владислава было повелено возвратить ему все отобранное. Но не
прошло и месяца после оправдания, как Нагой скончался. В начале
июня его вдова Федосья просит оставить за ней часть его вотчины в
Бежецком верху под Тверью, что и было сделано. Все остальные
владения Нагого, принадлежавшие прежде Борису Годунову, перешли в
разряд дворцовых земель [10].
Через некоторое время "царя Борисовские вотчины" в
Малоярославецком уезде были пущены в поместную раздачу. Но к тому
моменту большая часть этих земель уже лежала "в пусте". Такое
положение стало следствием нового экономического кризиса,
вызванного стихийными бедствиями начала века и разросшегося до
гигантских масштабов в "смутное время". Территория
Малоярославецкого уезда, как и других к юго-западу от Москвы,
стала ареной восстаний Хлопка и Ивана Болотникова, и потом здесь
еще долго хозяйничали "разбои" всех мастей. Вновь и вновь наши
края опустошали отряды польско-литовских интервентов, рыскавшие
вокруг столицы в поисках поживы. Едва ли не каждое лето на
беззащитные села и деревни с налета набрасывались крымские или
ногайские конники, перебравшиеся через Оку. Большинство селений
Замосковного края были разорены и сожжены дотла, и многие из них
уже никогда не возродились.
Не избежало разорения и село Белкино. В писцовой книге конца
1620-х годов сообщается, что обе белкинские церкви были сожжены
"крымскими людьми" [11]. При этом, по-видимому, сгорело и все
село. Вновь обратились в пустоши деревни Самсоново, Пяткино и
Гриднево.
Очевидно, именно в этот период был зарыт в землю клад
средневековых монет, найденный в 1940-х годах жительницей
Самсоново при строительстве своего дома. Его могли спрятать здесь
"разбои" из числа беглых холопов, крестьян и казаков, примкнувших
к бунтовщикам или просто собравшихся в разбойничьи шайки. К
сожалению, клад не был своевременно описан, и определить точную
датировку монет уже не представляется возможным.
Согласно данным дозорной книги Малоярославецкого уезда 1621
года, ко времени дозора земли Репинской волости были уже розданы
многочисленным помещикам [12]. Село Белкино с непосредственно
"тянущими" к нему землями (д.Гавшино и несколькими пустошами)
было пожаловано князю Даниле Ивановичу Долгорукому. Он мог
получить это поместье вскоре после избрания на царство Михаила
Романова, которое состоялось в январе 1613 года. В апреле того же
года воевода Д.И.Долгорукий отличился в боях с поляками под
Путивлем, и его заслуги были щедро вознаграждены новым
правительством. Но не исключено, что это поместье досталось ему
несколько позднее, ведь он активно участвовал в боевых действиях
против интервентов вплоть до их окончательного изгнания. Как бы
то ни было, отныне Белкино на целое столетие переходит во
владение рода Долгоруких.
Возвышение рода князей Долгоруких - младшей ветви князей
Оболенских, ведущих свою родословную от Рюрика - началось уже
после воцарения Романовых и достигло апогея в конце 20-х годов
XVIII века. Известно, что в период царствования Петра II высшая
власть была сосредоточена в руках потомков младшего брата
Д.И.Долгорукого, Федора, которые возглавили Верховный тайный
совет. Но потомки самого Данилы Ивановича, на протяжении
нескольких поколений владевшие селом Белкином, никогда не играли
заметной роли в правящих кругах.
Даниле Ивановичу Долгорукому удалось подняться по служебной
лестнице довольно высоко. В разрядных записях 1610-х годов он
числится воеводой. В 1622 году он был пожалован в окольничие
(второй чин Боярской думы) и с тех пор почти постоянно находился
при дворе, распоряжаясь приемами послов и другими церемониями и
нередко обедая за царским столом. Но этим его деятельность не
ограничивалась. Летом 1626 года Данила Иванович был послан в
южную крепость Валуйки для размена пленных с крымскими татарами,
где он и умер.
Вся жизнь дворянина XVII века проходила в непрерывной службе,
и в своих имениях ему доводилось бывать не часто. Служилые люди
высшего разряда (из столичного дворянства) обычно имели несколько
поместий и вотчин в Московском и других уездах, поскольку их
"поместный оклад" - основная награда и оплата за службу - как
правило, выделялся по частям, в разных местах. Известно, что
Данила Иванович владел старинной родовой вотчиной Долгоруких в
Оболенском уезде (с.Шебаново), а также вотчиной в Московском
уезде. Все его владения, включая белкинское поместье, унаследовал
его сын Григорий.
Григорий Данилович Долгорукий начал свою карьеру стольником
в 1625 году. Этот дворцовый чин обычно являлся первой ступенькой
служебной лестницы для выходцев из титулованной знати. Но далеко
не каждый из них получал возможность подняться выше. Ни Григорию,
ни его потомкам этого сделать не удалось.
В течение пятнадцати лет Г.Д.Долгорукий служил при дворе,
исполняя обычные обязанности стольника: либо прислуживал у
царского стола, либо участвовал в торжественных приемах. С 1640
года он перешел на военно-административную службу, главным
образом на воеводствах в разных городах. В ту пору воеводы
возглавляли уездную администрацию, соединяя в своем лице и
гражданскую, и военную власть. Обычно их сменяли через каждые
год-два. Московские дворяне смотрели на эту должность как на
очень выгодную и часто просили царя послать их на воеводство,
прямо объясняя свою просьбу желанием "покормиться" (разумеется,
за счет населения). Вместе с тем служба в пограничных городах
была сопряжена с немалой опасностью, поскольку приходилось
постоянно отражать вражеские набеги.
В 1650-х годах Григорий Долгорукий участвовал в войне с
Речью Посполитой, в ходе которой была присоединена Правобережная
Украина и Белоруссия, в качестве головы в государевом полку. Умер
он около 1676 года, прожив примерно 65 лет. Примечательно, что
Григорий Данилович владел селом Белкином в течение полувека -
самый длительный срок за всю историю села, когда оно принадлежало
одному владельцу.
Деревни Пяткино и Самсоново в 1610-х годах были пожалованы
дворянину Константину Семеновичу Дурново, а к 1621 году, согласно
дозорной книге, они уже перешли по наследству к его сыновьям:
Самсоново досталось Ивану, а Пяткино - Савве с малолетним братом
Захарьем и матерью Лукерьей.
Род дворян Дурново (изначально они "писались" как Дурные),
хотя и достаточно древний, не принадлежит к числу получивших
известность в истории феодальной Руси. Константин Семенович
относится к числу наиболее видных его представителей. На Земском
соборе 1613 года он в числе делегатов от малоярославецкого
дворянства подписал грамоту об избрании на царство Михаила
Романова. Вероятно, Дурново вошел в служилую корпорацию
Малоярославецкого уезда как раз в связи с получением поместья в
Репинской волости.
На протяжении XVII столетия Пяткино и Самсоново находились
во владении многочисленных потомков Константина Дурново, которые
относились к низшим слоям столичного дворянства или к верхушке
уездного.
* * *
Отголоски Смутного времени в наших краях затихли лишь через
несколько лет после воцарения Михаила, когда были разгромлены
последние отряды интервентов и "разбоев". В 1621 году, по данным
дозорной книги, во всем Малоярославецком уезде обрабатывалось
лишь 0,1% земельных площадей. Почти все пахотные земли еще
оставались заброшенными и быстро зарастали лесом. Такое же
положение сложилось и в селе Белкине, и в окрестных деревнях.
Лишь к концу третьего десятилетия XVII века начинается
постепенное восстановление хозяйства уезда; в это время общий
хозяйственный подъем наблюдается по всей стране.
Обратимся к материалам писцовой книги 1627-1630 гг. [13]. В
селе Белкине тогда находилось 2 крестьянских и 1 бобыльский двор,
в которых проживало 9 человек мужского пола (женщины в расчет не
брались). В селе располагался также владельческий двор, где
проживало трое "деловых людей" (холопов), двор приказчика и три
"людских" (холопских) двора. Очевидно, все они были отстроены
заново после пожара. Поскольку приказчик размещался отдельно,
можно полагать, что владелец нередко бывал в своей вотчине. В
целом в селе Белкине постоянно проживало 16 человек мужского
пола, т.е. всего более 30 жителей.
В деревне Гавшино, входившей в состав поместья Долгорукого,
стоял 1 крестьянский и 2 бобыльских двора (всего 7 человек м.п.).
В деревне Самсоново насчитывалось 5 крестьянских и бобыльских
дворов (16 человек м.п.), а в Пяткине всего 2 двора (4 человека
м.п.). Кроме того, несколько дворов стояли пустыми, а хозяева их
"сошли безвестно".
Состояние хозяйства села Белкина существенно ухудшилось по
сравнению со временами Годунова, что можно заметить при
сопоставлении структуры земельных угодий на 1588 и 1630 год:
удельный вес обрабатываемой пашни снизился на 35% за счет
увеличения доли заброшенных земель, уже поросших лесом. Но
белкинское поместье пока еще оставалось в числе крупнейших
владений Малоярославецкого уезда (где в среднем на одно владение
приходилось 1-2 двора), и развитие хозяйства в нем было
значительно выше, чем по уезду в целом. Очевидно, сказывался
экономический потенциал, заложенный при Борисе.
Как и прежде, в Белкине развивалось крупное барское
хозяйство: основная часть пашни (86% вместе с церковной)
обрабатывалась холопами и крестьянами на барщине. В Пяткине и
Самсонове барского хозяйства еще не было, и крестьяне лишь
поставляли помещикам натуральный оброк со своих наделов. Но
вскоре барщина распространяется повсеместно.
Деревня Гриднево так и не возродилась после бедствий
"лихолетья", окончательно превратившись в пустошь. Но в 1628 году
клетскую церковь Николая Чудотворца отстроили вновь, а
примыкавшее к ней деревенское кладбище отныне стало обособленным
погостом [14]. Никольский, или Репинский, погост располагался на
северной окраине бывшей деревни, на высоком левом берегу Репинки
(вблизи танцпавильона в парке культуры). Здесь он находился на
протяжении трех столетий.
Вот как описывается погост в писцовой книге 1627-1630 гг.:
"Погост на царя и великого князя земле на речке на Репинке. А на
погосте церковь Никола Чудотворец древян клетцкий, строенье
приходцкое. А на прихоцкой земле двор попа Леонтья да четыре
кельи нищих, питаютца от церкви Божии" [15]. Здесь же
располагалась церковная земля с пашней и покосами. Очевидно,
именно нищие ее и обрабатывали, но, конечно, кормились они прежде
всего подаянием. Спустя двадцать лет вместо нищих здесь уже
трудились крепостные - "церковные бобыли", проживавшие в двух
отдельных дворах.
Старожилы из Пяткина и Самсонова рассказывают, что в их
деревнях издавна отмечали Николин день как престольный праздник.
По-видимому, в период существования Никольского погоста эти
селения относились к его приходу.
В середине XVII века в России вводится подворная система
налогообложения, более совершенная, чем поземельная. По данным
подворной переписи 1646 года [16], в селе Белкине стояло 17
крестьянских и бобыльских дворов, в которых переписчики насчитали
63 человека мужского пола. В целом же в селе проживало примерно
120 человек. Деревня Гавшино к этому времени уже запустела,
поскольку всех крестьян своего поместья Г.Д.Долгорукий перевел в
Белкино. Такое укрупнение селений, наблюдавшееся в тот период
повсеместно, способствовало более рациональному ведению
хозяйства. В Самсонове находилось 11 дворов крепостных (35
человек м.п.), а в Пяткине 6 дворов (17 человек м.п.). Можно
заметить, что за полтора десятилетия население резко увеличилось
- как за счет естественного прироста, так и в связи с появлением
новых людей со стороны. Такой процесс был естественным следствием
восстановления нормальной жизни.
Судя по документам духовного ведомства ("Малоярославецкой
десятины"), к 1654 году в Белкине уже отстроили "церковь Бориса и
Глеба да в приделе Николы Чудотворца" [17]. В те времена приделом
могли назвать не только пристройку с особым алтарем, но и
небольшую церковь, стоящую рядом с главной, в одной ограде.
Трудно судить, как обстояло дело в данном случае, но несомненно,
что речь по-прежнему идет о деревянных постройках. А к 1677 году
относится первое упоминание о священнике церкви Бориса и Глеба -
Анисиме Григорьеве [18].
В 1676 году село Белкино, уже переведенное в разряд
"выслужных" вотчин, унаследовал единственный сын Григория
Долгорукого Прохор. Родился он примерно в середине 30-х годов
XVII века. Его служба началась с самого низшего придворного чина
жильца (в обязанности жильцов входило дежурство при царском дворе
для охраны и "на посылках"). В 1658 году он был пожалован в
стольники, и этот чин стал венцом его карьеры.
Известно, что в следующем году Прохор служил при своем отце,
назначенном воеводой в приграничный Путивль. Обстановка там была
очень тревожной: продолжалась затяжная война с Речью Посполитой,
участились набеги крымских татар на южные окраины России. В
очередной "отписке" в столицу воевода Г.Д.Долгорукий сообщает,
что 30 июня 1659 года крупный передовой отряд татар и черкасов
осадил обоз с казной в окрестностях Путивля. "И я послал к
перевозу сынишка своего Прошку с сотенными головами и с сотенными
людьми... И у сынишки моего с черкасами и с татарами был бой"
[19]. Нападение было успешно отбито. А в 1671 году Прохор в
составе войска своего дальнего родственника, видного воеводы
Ю.А.Долгорукого сражался против мятежных казаков и крестьян
Степана Разина. Позднее он перемежал службу при дворе и на
воеводствах.
Прохор Долгорукий был женат дважды. Первая жена, Авдотья
Кокорева, родила ему сыновей Ивана и Григория. Старший из них
умер еще при жизни отца, как и сама Авдотья. В 1684 году
пятидесятилетний вдовец женился вторично - на молодой княжне Анне
Юрьевне Барятинской, дочери знатного боярина. Но детей у них не
было, и прожить вместе им было суждено недолго: через три года
после женитьбы Прохор Григорьевич скончался.
В 1687 году все имущество Прохора Долгорукого было поделено
между сыном от первого брака и второй женой, которой согласно
обычаю выделили четвертую часть. В результате раздела села
Белкина, где на тот момент насчитывалось 12 крестьянских дворов,
Григорию досталось 9 дворов, а Анне Юрьевне три [20]. В первый и
единственный раз за всю свою историю (если не считать туманного
начального периода) Белкино оказалось в чересполосном владении.
Такая ситуация больнее всего ударяла по крепостным - ведь граница
проходила не только через поля и луга, но и через крестьянские
семьи. Правда, просуществовала она недолго.