1870 год, штат Джорджиа, белый особняк, утопающий в зелени. К особняку ведет аккуратная дорожка. На крыльце, в плетеном кресле, закинув ногу на ногу, расположился плантатор в белом костюме и в широкополой шляпе. Неторопливо дымится сигара, мужчина лениво перелистывает газету. Голубые глаза смотрят устало. Вдалеке, за особняком, слышны церковные песнопения.
- Опять одно и тоже, - негромко комментирует мужчина, переворачивая страницу. - Янки, Линкольн... декларация... А где цены на хлопок?
Песнопения смолкают. Мужчина на мгновение отрывает взгляд от газеты:
- Уже закончили? Хм-м...
Через некоторое время к крыльцу приближаются трое негров в широких штанах на лямках и в клетчатых рубахах. Самый маленький растерянно мнет в руках шляпу:
- А масса... эта... не обидится? Мы же... эта... не его выбрали... да. А если он меня... эта...
Представив себе "эта", маленький закатывает глаза и икает.
- Нет, - уверенно говорит другой. - Ты, Томми, главное, не бойся. Масса суровый, но справедливый. Зря еще никого не убивал. Вот тебя, например, за что убивать?
Маленький едва не падает обморок. Ноги его подкашиваются. Третий, здоровяк с плечами молотобойца, заботливо поддерживает друга Томми. Ласково гладит по курчавому затылку:
- Ты, Томми, большой. Да. И очень крутой. Да. Очень и очень. Зачем большому крутому Томми бояться маленького доброго массу? Томми пойдет и скажет хозяину, кто победил. Вот так и скажет. Повтори.
- Я... эта...
Перед носом "друга Томми" оказывает большой и по виду очень твердый кулак.
- Повтори, - ласково просит здоровяк. - Что сделает Томми?
- Томми пойдет и скажет, - послушно повторяет маленький.
- Молодец. А теперь вперед.
...- Масса?
Мужчина в кресле поднимает взгляд и смотрит на Томми поверх газеты.
- Да, Томми? Ты что-то хотел?
- Эта... Томми сильно извиняется... сильно-сильно! Я эта... хотел сказать...
Мужчина изображают вежливый интерес. Настоящий джентльмен никогда не обижает своих рабов. Он их наказывает. Плохие манеры -- это для "белой мрази".
- Что-то насчет церковных песнопений, Томми?
- Да, масса... эта... ну, мы пели... кто лучше... да. Это Нес предложил... Вы слышали, масса? Мы... эта... не помешали вам, правда?
- Правда, Томми, - говорит плантатор. С этими неграми, как с детьми, думает он, требуется строгость и терпение.
- Это хорошо! Правда, масса?
Очень много терпения.
- Да, Томми. Это хорошо. А теперь скажи мне, кто победил?
Маленький бледнеет. Шляпа отчаянно стиснута в ладонях.
- Я эта... ну... так вышло... Вы, хозяин, тоже хорошо пели... тогда, на прошлой неделе... да... очень хорошо... правда-правда! Но старый Нес взял шляпу, все кинули камень за того, чья песня лучше... Я не виноват, хозяин! Они выбрали меня... Я эта... да...
- Успокойся, Томми. Я не сержусь. Ты честно выиграл. Скажи кухарке, чтобы дала тебе за ужином кусок яблочного пирога.
- Мне? Масса такой добрый... да!
- Ты это заслужил, Томми. Даже мне нравится, как ты поешь. Одну из твоих песен... ту, что про плохого Иуду, я как-то напел в своем клубе. Там были судья и наш сосед Джонстон... Им тоже очень понравилось.
- Правда-правда?
- Да, Томми.
"Они много смеялись, если быть точным. Но бедному Томми незачем про это знать."
- Масса такой добрый!
- Спасибо, Томми. А теперь иди. Мне нужно заняться делом.
...Здоровяк повернулся ко второму и хлопнул ладонью по плечу. Тот скривился.
- У, бык! Полегче.
- Я же говорил: хозяин Томми не прибьет. - прогудел здоровяк. - Он сегодня в хорошем настроении. Надо было тебе пойти... ты же победил? А мне бы не пришлось подходить и уговаривать каждого из этих чертовых певцов голосовать за малыша Томми. Весь кулак в мозолях... А ты бы поел пирога.
- Ага. А если бы хозяин меня убил? Кто вам песни петь будет, ты об этом подумал? Томми со своим дурацким "Плохим Иудой"? Ой, не смешите мои сандалии...