16
* * *
Эст приближался к своему Городу Роз. Он шел целыми днями, лишь изредка останавливаясь, чтобы передохнуть. Коротать ночь приходилось в основном на траве у костра или зарывшись в случайный стог, заготовленный крестьянами на зиму. Постелив изношенную до дыр хламиду, под голову подложив суму с остатками выпрашиваемой в селениях еды, огнивом, некоторыми лекарствами и другими необходимыми для путника вещами, Эст смотрел на звезды в ясную погоду, во время ненастья мок или, если повезло, слушал, как шуршит дождик в сухой траве стога, с нетерпением ожидая, когда пройдет темнота и он снова сможет продолжить свой путь. Иногда ночевал в попутных селениях.
Остенские деревушки, разбросанные в туманных болотах на невообразимом расстоянии друг от друга и от большой жизни, представляли собой маленькие клочки суши, на которых стояли неказистые постройки. Терпеливые труженики, строя дамбы и откачивая воду, осушали болота и завоевывали новые участки. На твердой почве сажали рожь, репу или какое-нибудь другое неприхотливое растение. Работа была тяжелой, хлеб давался большими усилиями, и поэтому остенцы почти все летнее время, с раннего утра до заката, находились в поле. И лишь когда туман наплывал на долину и пригонялось стадо, тогда они заканчивали свои дела.
Перед сном соседи обычно собирались посидеть на завалинке, обсудить прошедший день, услышать, может быть, что-то новое и переговорить день предстоящий. После недолгой негромкой беседы все замолкали и, наслаждаясь покоем после упорного труда, слушали звонкое кваканье лягушек, доносившееся из болота перед околицей. Дела и новости всем уже давно известны и ничего не оставалось крестьянам, как сидеть на завалинке, положив мозолистые, с набухшими венами, черные руки на колени. Если о чем-то и говорили подольше, то скорее всего кто-то рассказывал о своей поездке куда-то в молодые годы. А свежие новости в затерянные деревни приходили редко, но если уж доходили, то в таком потрепанном виде, настолько обросшими легендами, вареными в собственном соку и наполненными новым смыслом, что окончательный пересказ истории мог быть даже противоположным его первоначальному, желаемому, изложению. Но именно этот сгусток исковерканной словесной сути, перелетевший народным языком через болота, удивительно точно передавал картину происшедшего на самом деле события, хотя об этом даже никто и не догадывался.
Таким образом, отрезанные от всего мира болотом, крестьяне смутно представляли, что происходит в их королевстве. А то, что было за рубежом, для них вообще скрывалось как вон за тем болотным туманом. Про иные страны они знали лишь, что там живут одноглазые циклопы. Но иногда, однако, пробивались слухи, что за рубежом все-таки живут совсем не чудовища, а также примерно, как они, люди. И причем, как мельком слышали остенцы, живут те люди далеко не хуже, чем призадумавшиеся крестьяне. И как им кто-то сказал, что живут-то иностранцы довольно припеваючи благодаря какому-то золотому теленку, который имеется у каждого туземца. Такой теленок может якобы дать все, чего только душа пожелает.
Каждый крестьянин мечтал о более легкой жизни, но мечтал сказочно, без надежды на осуществление сладких грез, лишь для приукрашения беспросветного существования. А представления вырастали из вот таких изредка проникающих к ним сквозь туман известий. Покорившимся судьбе уже не думалось всерьез искать более счастливой доли. Но ведь надоедает ломать постоянно голову, каков будет урожай овса в этом году или как бы выдать замуж засидевшуюся дочь за хоть самого невзрачного жениха!
И поэтому жизнь приукрашалась робким желанием заиметь в хозяйстве золотого теленка. Вслух, конечно, каждый сосед говорил другому, что, мол, все это ерунда, нет и не может быть никаких золотых телят, могущих давать человеку все, что угодно. Это просто какой-то чудак выдумал небылицу, сидя вот так же на завалинке. Но каждый все-таки мечтал про себя иметь золотого теленка. И каждый сосед, глядя на сгустившиеся сумерки, в силу своего разумения представлял себе желтое четырехкопытное создание.
Но часто сомнения одолевали по своему одиноких мечтателей. Как же можно из золота получить живую тварь, да еще выращивать ее?
Эта дрянь испокон веков отравляла им жизнь. То коса наткнется на камень, то заступ со скрежетом, вызывающим оскомину в зубах и судорогу по всему позвоночнику, упрется в непривычно твердую грязь. А уж сколько сох и другого инструмента поломалось и попортилось из-за этих желтоватых булыжников! Сколько сил тратится ежедневно, чтобы очистить от них поле! Уже все дорожные рытвины и тропинки замостили этим золотом, и неисчислимая тьма его нашла свое место в составе дамб или покой на дне омута, куда оно бросалось из поколения в поколение деревенскими жителями. На межах возвышаются груды блестящих камней, а девать больше некуда. Ни хижины не построить из тяжелого камня, - вязнет в зыбкой почве, ни утвари не сделать из мягкого металла. золото все всплывает и всплывает, выходит из глубин на поверхность пашни. И каждый раз, в конце рабочего дня проклиная все на свете, вчерашней памятью вспомнив все незамысловатые, дошедшие с дедовских времен выражения, остенский крестьянин тяжело сгибал натруженную ревматическую спину, выковыривал из пашни очередной появившийся самородок и, воровато озираясь в тумане, рискуя скандалом, с отчаянием перемахивал через высокую гряду на меже проклятый камень в соседский огород, потому что отнести и выкинуть его подальше уже не оставалось ни охоты, ни сил.
И все же, и все же каждый остенец во сне часто видел, как на привязи у его дома, на зеленой сочной травке пасется такой маленький желтенький теленочек. Он бьет раздвоенным копытцем, роет землю и оттуда вылетают большой каравай белого пшеничного хлеба, пироги с капустой, новый топор, взамен зазубренного, сладкие гостинцы для внучат, красивое нарядное платье для снохи, кожаные сапоги для сыновей, цветастый платок для старухи, для себя большую корчагу лопуховой настойки и многое-многое другое, чем так неизбывно грезила неприхотливая крестьянская душа.
Попрощавшись с добрыми людьми, Эст шел дальше. Его сердце рвалось в Город призрачной мечты, в Город о котором он слышал только сказки и легенды, но который все-таки есть на самом деле. Эст жил только ожиданием встречи с таким великолепным творением, как Город Роз.
Несмотря на происшедшие с ним злоключения, Эст не потерял полностью свое розовое видение, и он почти наяву видел прекрасных людей в красивом Городе, с домами, сложенными из розовых камней, счастливых и добрых людей. В заветном Городе всегда играет музыка, которую он слышит до сих пор. И розы, посаженные вокруг каждого дома, цветут круглый год. Но Розовый Город - это не просто и не только люди и дома, это нечто намного большее и замечательнее, чем просто город. Там есть то, чего даже сам Эст не знает, но то, что нечто, таинственное и великолепное, выходящее за пределы представления, существует - в этом он совершенно не сомневался, пусть даже и сказать ничего не может об этом. Но он теперь скоро узнает - спасибо пустыннику.
Прошло уже около трех месяцев как, уйдя от пустынника, Эст бродил по остенским лесам и болотам и, судя по всему, должен быть неподалеку от окрестностей Розового Города. Сегодня он проснулся в прекрасном настроении. Сполоснул лицо пропахшей тиной водой из болотной лужи и засобирался дальше в путь. Солнце вставало из-за низко стелющегося тумана, и приятно было подставиться после ночной прохлады теплу его ласковых лучей. В последние годы, почти все время страдая от непогоды, сырости и холода, за исключением недавнего перехода по пустыне, Эст солнце любил и, переняв привычку деда, всегда здоровался с ним по утрам. Согреваясь, вспоминая родных в саду, он вдыхал в себя сырой, пахнущий осокой воздух и безмятежно улыбался с закрытыми глазами.
И тут в свежесть воздуха проник запах дыма. Это был не знакомый с детских лет запах костра и не дым крестьянских очагов, нет, - этот запах горечи доносился от незнакомого для Эста огня. Встревоженный, он начал быстрей собираться и скоро уже торопливо шагал среди высокой болотной травы.
Запах странного дыма усиливался и теперь явственно заполнял равнину. С пригорка Эст увидел далеко впереди черный столб дыма, жирными клубами поднимающегося к небу. Сердце еще тревожней забилось в груди, и Эст, предчувствуя недоброе, побежал в направлении черного столба, заволакивающего грязным цветом нежную синь утреннего неба. Там впереди что-то горело. Вероятно, боясь допустить страшную мысль, предположил Эст, горит болотный торф, пожар на торфянике!
До места пожара было далеко, и Эст, уже полдня передвигаясь быстрым ходом, еще на достиг до него. При подъемах на пригорки и спусках в низины он то и дело терял из виду расползающуюся по небу дымовую тучу. Но с каждым подъемом туча переставала пропадать, хотя и теряла первоначальную черную густоту. Дым постепенно начал расстилаться по земле, предвещая дождь.
Вот Эст поднялся на высокий пригорок, лицо его исказилось гримасой как бы разочарования и, кривя рот в плаче, он издал протяжный, сперва тонкий, а затем нарастающий крик.
Прямо перед ним простиралось огромное, безбрежное розовое поле, окутанное дымом. Розы были сорваны, обломаны и брошены на землю. Огонь пожирал их и они, обугливаясь, превращались в черные, страшные розы, которые рассыпались в прах от малейшего колебания воздуха. Все происходило в полном безмолвии. Ничто не издавало ни звука - розы умирали молча, но это была тишина - и Эст слышал - полная ужасных криков, стонов, призывов на помощь, воплей отчаяния, горестных вздохов и безысходной покорности. На середине поля дымились руины Города Роз.
Эст с застрявшим комком в горле бродил среди разрушенных строений, среди догорающих и чадящих едким дымом обломков в поисках живой души. Но нигде никого не было, все жители исчезли в никуда. В последний раз проведя взглядом по страшному пепелищу, Эст рухнул землю и зарыдал. Он оплакивал свою, так и не сбывшуюся мечту и надежду, которая покинула его, и Город, куда он так и не попал и которого теперь уже никогда не будет, и людей, когда-то живущих здесь счастливо и безмятежно. И не было предела его горю.
Вдруг неподалеку раздался слабый стон. Эст повернулся на звук и увидел, как из под руин разрушенного дома выползает странное, страшное, обгоревшее существо, в котором сразу и нельзя было узнать человека. Человек еле выполз из под обломков и, опять застонав, упал лицом вниз на землю. Эст подбежал к нему и перевернул на спину. У того были опалены волосы и совсем отсутствовали ресницы на сомкнутых веках, лицо, руки были сплошь покрыты большими волдырями, там, где сгорела одежда, виднелась местами обуглившаяся кожа.
Несчастный продолжал громко стонать от нестерпимой боли. И лишь когда Эст обработал обезболивающей мазью ожоги, занимающие всю поверхность тела пострадавшего не закрытую шмотками одежды, местами прилипшей даже к спекшейся коже, тот немного стих, и лишь с трудом дышал. Чтобы облегчить ему дыхание Эст, освобождая шею и грудь, расстегнул одежду, вернее, то, что осталось от нее, и увидел, как у этого человека сквозь почти прозрачную тонкую кожу просвечивает и бьется сердце.
Трагическое потрясение Эста сменилось всплеском изумления. Ничего подобного ему еще не приходилось встречать за все время, когда он занимался лечением людей - а это бывало нередко, начиная с детства от уроков у знахаря и до последней деревни, где он переночевал и оказал помощь нескольким хворым крестьянам.
Оторвавшись от столь необычайной картины, как сердце, бьющееся и живущее как бы самостоятельной жизнью, Эст осторожно дотронулся до вспухшей руки, приводя лежащего в чувство.
- Вы можете говорить? Что здесь произошло? - Эст боялся причинить новые страдания человеку, но ждал, тем не менее, когда тот очнется, не отрывал внимательного взгляда от изуродованного огнем и покрытого серым слоем пыли лица, зная, что тому жить осталось недолго.
Мучительная дрожь пробежала по всему телу лежащего. Губы его шевельнулись.
- Ты пришел, - с каким-то облегчением наконец произнес он, но глаза его по прежнему не открывались. - Ты пришел.
Собрав последние силы, умирающий тяжело и прерывисто заговорил:
- Здесь был Город Роз. Но Великий Варвар уничтожил его. Мы не смогли защититься. Все уничтожил жестокий огонь. Мы всегда уходим из мира. Мы уходим и приходим в Город Роз, потому что на земле мы страдаем, испытываем тоску по прекрасному и неизъяснимому и срываемся в путь, подчиняясь извечному зову.
Бросаясь на поиски неизвестности, мы устаем и хотим отдохнуть, нам хочется уйти из жизни. Нам трудно жить среди людей; уродам, родившимся с открытым сердцем, все приносит боль. Вечной ране - обнаженному сердцу все приносит боль. А сколько существует предметов, способных причинять боль! Мы уходим из грубого мира и спасаемся в Городе Роз, создаваемый своими руками.
Нас спасают наши розы. Они окружают Город широким поясом и защищают своими шипами от Великого Варвара. Мы ухаживаем за розами, в благодарность из их покровительство, и они из дикого шиповника превращаются в благородные растения.
Иногда бывает, что они насмерть поражают неосторожного поклонника, не понимающего смысла их красоты. Но, по нашему, - это слабые люди. Для нас они умирают, то есть уходят за пределы Города Роз, к другим людям, в другие города.
И таких много среди нас. Они предают нас и нашу обитель. Но розы не пускают их. Тогда они терпеливо ждут своего часа. Вместе с остальными они принимаются ухаживать за нашими защитницами, проявляя в этом большое рвение и радуя настоящих жителей Города.
Все кажется идеальным. Устанавливается безмятежная красота, всеобщее преклонение перед божественными созданиями. Врагов нет, и мы, стремясь сблизиться к красоте, стараемся избавить розы от шипов, чтобы они не кололи и не ранили нас. Мы поем им еще большую славу, а предавшие в душе поют им лесть, и, таким образом, все мы делаем одно дело.
Розы божественные, но они и земные, также, существа. Они, уступая нам, теряют свои шипы, поверив, что в них нет больше надобности. И тогда почти все уходят, покидают Город Роз и принимают другую веру. А здесь остаются лишь одни сумасшедшие и младенцы. Но и младенцы, вырастая, покидают нас. Смело, хладнокровно перешагивают через ставшие ненужными и беззащитными розы. Так большинство из нас, предавая, становятся в ряды воинства Великого Варвара, облачают свое сердце в доспехи равнодушия и оборачиваются против своей родины.
Тогда приходит время умирать. Великий Варвар, встав во главе воинства, топчет бесполезную красоту, сжигает и разрушает наши жилища, уничтожает последних жрецов Города Роз, людей, всеми принимаемых за сумасшедших, а на деле как раз наоборот - остающихся при своем, изначальном, уме.
Но Город возрождается всегда, потому что всегда находятся люди, недополучившие земное тепло и нуждающиеся в приюте. И все снова придут сюда. Лишь для того, чтобы опять уйти отсюда. И опять возвратиться...
Хорошо, что ты успел. Ты теперь знаешь нашу историю и сможешь возродить великий Город Роз.
Наступила смертная агония. Говоривший еще тяжелей задышал, в последний момент его глаза широко раскрылись, и Эст увидел, что у этого человека глаза были розового цвета, такие, какие ему еще не приходилось видеть никогда.
Ветер пустынно выл, разметая пепел по всему миру. Прекрасные цветы были брошены в грязь, растоптаны и растерзаны. Смерч кружил над бывшим Городом Роз, засыпал руины домов, дворцов и храмов серым пеплом. И серый пепел засыпал глазницы широко раскрытых розовых глаз.
Эсту казалось, что это он погребен под толстым слоем золы и почувствовал, как на самом деле ему серой пылью порошит глаза. Он пытался услышать розовую музыку, воспроизвести его голосом, но из горла вырывался лишь вой, сливающийся с воем пустынного ветра. Из померкшего неба стал накрапывать дождик и покрывал серым саваном скорбную картину выжженной земли.
В это время к мертвым развалинам торопился еще один человек. Нещадно хлестая веткой своего осла, всадник изрыгал самые страшные проклятия. Это добавляло, и так немилосердно понукаемому бедному животному, еще больше мелкой прыти.
Всадник остановился около Эста и окликнул его. Тот, убитый горем, не обратил никакого внимания. Тогда всадник слез с осла и сам подошел поближе. Им оказался Настоящий Волшебник. Сейчас он не улыбался, как обычно, лицо его имело суровое, вперемешку с отчаянием, выражение.
- О проклятье, - уже не таким громовым голосом в сотый раз произнес Настоящий Волшебник единственное ругательство, которое знал и которое произносил всю дорогу на все лады. - Не успел я, снова не успел! Всю жизнь я настигаю его и, кажется, побеждаю, но он снова, вроде пропав навеки, появляется. Он словно прячется в самых человеческих душах, чтобы, выждав, вновь неожиданно напасть. Великий Варвар снова опередил меня! Старый Разрушитель все-таки передал ему свой неуловимый черный дух. По всему миру я гоняюсь за ним, но нет у меня способности бывать одновременно во всех тех местах, где слезы, войны, горе и смерть. Я слишком слаб для выполнения своего долга. Но все равно, рано или поздно, я настигну Великого Варвара и одолею его! Так не будем же терять время, садись, поехали.
- Я остаюсь здесь, - покачал головой Эст. - Я должен заново отстроить Город Роз.
- Тебе не справиться одному. Все должны участвовать в этой стройке. Лишь тогда исполнятся великие законы, и будет построен великий Город, где будут все по настоящему счастливы. Ты, конечно, придешь сюда, иначе, если этого не произойдет, то мы будем побеждены. А сейчас тебе надо отдохнуть. Я вывезу тебя к людям, и ты наберешься сил.
Еле усевшийся на осла Эст не верил, что он придет сюда, на это печальное пепелище. Он был совсем обессилен, ему хотелось лишь покоя, хотелось уснуть и больше никогда не проснуться.