5
* * *
Дивная ночь опустилась на землю. Черная перевернутая чаша неба, усыпанная яркими мерцающими звездами, огромным щитом накрыла королевский сад. Полная луна бессонным сторожем медленно плывет по небу и заливает природу своим серебристым сиянием.
Кроме луны и звезд на небе, все погружено в глубокий сон и покой. Все живое спит с эту короткую летнюю ночь. Прожит еще один день труда и забот, и все отдыхает, набирает силу для труда следующего жаркого дня.
Согретый за ушедший день, настоянный на запахах сада воздух постепенно начинает остывать и едва заметно струится, стекая в низины и накапливаясь там свежей прохладой, содержащей в себе все ароматы растений. Нежный запах жасмина узкой ленточкой тянется из темной глубины деревьев, обвивается между стволами и, просачиваясь дальше, стекает по тропинке вниз. Запах жасмина перебивается ветерком, который, устраиваясь поудобней на ветвях, нечаянно спросонок потревожил густое облако дурманящего аромата черемухи. Сладковатый запах магнолий, ароматы ночной фиалки, ландыша и, ниже, спускаясь по ярусам времен года, фруктовых деревьев, различных экзотических растений окутывают сад пахучим целебным настоем, образующемся из коктейля благоуханий.
После полуночи нестойкая тишина начинает рассыпаться затейливым узором соловьиного пения. Соловей заводит трели и призывает свою подругу. Он говорит ей, что этот мир создан для счастья. Он поет о том, как прекрасен мир и как прекрасна она - его возлюбленная. Он дарит ей ночное небо с россыпями звезд, волшебный лунный свет и весь сад.
Соловей поет: "Полюбуйся, полюбуйся, моя дорогая, видишь, вон та звездочка, что светит прямо перед нами, передает нам свой привет и дружески подмигивает нам из таинственной глубины вселенной. Она не спит вместе с нами и со всеми звездами и тоже любуется и наслаждается покоем, объявшим наш мир. Светила радуются вечной жизни вместе с нами.
Послушай, послушай, моя дорогая, о послушай! мои звонкие трели, которые проникнут в твое сердце, и я подарю тебе огромное счастье. Мы всегда будем вместе с тобой и всегда будем чудесными переливами своих песен благословлять этот сад и мир любви и покоя. Мы всегда будем дарить воспоминания о прекрасной поре юности, а наши дети будут продолжать вечную песню жизни. И так будет всегда!"
Все спит в эту благословенную ночь, кроме луны, звезд, многообещающего соловья и, наверное, остальных влюбленных?
И если бы кто спустился, пройдя по главной аллее и по тропинке до самой низины, то в самом дальнем углу сада, сквозь листву деревьев увидел бы мерцание огонька.
На окруженной деревьями полянке, шипя и потрескивая, горел небольшой костерок. Веселые языки пламени резвились, играя друг с другом и пугая темноту. Пламя рыжей лисицей прижималось к земле и, когда лунные тени деревьев обступали его со всех сторон, вдруг, взметая клубы дыма и рассыпая искры, бросалось вверх, заставляя темноту убежать за стволы деревьев и затаиться там в ожидании очередного затишья жаркого буйства.
Около костра, подперев рукой голову и уставив неподвижный взгляд в огонь, лежал Эст. Его совершенно не занимали на чары царственной ночи, ни шалости огненной стихии, бросающего на него искры и окатывающего едким дымом. Печальное лицо мальчика то оставалось в темноте, то выхватывалось из нее во время очередного броска огня, и глаза вспыхивали отраженным розовым пламенем.
Эст отрешенно смотрел на огонь и думал о своем. Завтра наступит самый грустный день в его жизни. Та, которой он жил в последнее время и которая, казалось, была смыслом жизни, завтра исчезнет. Она уедет, и он больше никогда не увидит ее.
Утром прошедшего дня дед, почувствовав себя неважно, послал его отнести большую корзину роз во дворец, к торжеству дня рождения королевы. Эст с радостью схватился за корзину и насколько мог быстро зашагал с тяжелой ношей к выходу из сада, сопровождаемый предупреждениями и увещеваниями старика, чтобы шел потише, а не бежал, чтобы не споткнулся и не рассыпал цветы.
Но Эст уже ничего не слышал - такая удача редко посещает в жизни. Во дворце он увидит Эйн! К тому же, хотелось просто поглазеть на столицу, где он, несмотря на близость, бывал не так уж и часто.
Хотя мальчик был довольно сильным, но корзина оказалось столь большой и тяжелой, что приходилось нести ее сильно наклоняясь в сторону для равновесия и частенько останавливаться, чтобы немного передохнуть.
До дворца он добрался благополучно, если не считать, что у выхода из горной гряды, где уже начинался город, его задержал особо бдительный сегодня дозорный наряд, усиленный, к тому же, для охраны порядка при предстоящем торжестве. Но как только Эст сказал, для кого он несет цветы, гвардейцы, услышав имя королевы, вскинули вверх головные уборы и предложили помощь. Эст поспешил отказаться, заявив, что сам старший садовник велел ему лично передать розы в руки первого министра.
И уж совсем мелочью оказались облаявшие его в самом городе собаки, раздраженные яркой ношей.
На воротах дворцовой ограды стража, узнав, откуда и зачем он идет, пропустила Эста, но на входе в само здание дворца стоящая другая пара стражников заупрямилась, несмотря на всевозможные объяснения и заверения посыльного, почему он должен в точности выполнить приказ старшего садовника и как это важно. Один из гвардейцев сказал, что цветы передадут первому министру, а Эст пусть отдает корзину и может быть свободен, и вообще, сейчас не до него: во дворце идет подготовка к балу и потому никого из посторонних пускать не велено.
Отчаявшись, Эст хотел изловчиться и прошмыгнуть между несговорчивыми стражниками, но с тяжелой и большой корзиной сделать это оказалось не просто. Один из стражников схватил одной рукой корзину, другой Эста за шиворот и развел их в разные стороны. Затем он отпустил Эста, слегка поддав коленкой сзади, но оставил цветы у себя.
Эст отлетел в сторону, от обиды и огорчения у него даже слезы выступили на глазах. Он смотрел на хохочущего стражника и готовился выпалить тому что-нибудь обидное, как вдруг за его спиной раздался цокот копыт. Эст оглянулся назад и увидел, что к дворцу подъезжает запряженная белой тройкой карета, сопровождаемая верховыми.
Карета остановилась недалеко, стражники застыли навытяжку с испуганно-подобострастным выражением лиц. Один из них держал в руке корзину с розами и выглядел довольно смешно и нелепо.
Верховые вскочили с коней и, подбежав к карете, открыли дверцы. Подбирая полы длинных роскошных платьев, на землю, поддерживаемые кавалерами, ступили две благородные особы и следом за ними несколько дворцовых дам.
В одной из благородных особ Эст узнал королеву, которую он видел во время прогулок в саду, а другая была неизвестной, хотя ее он тоже, кажется, видел не очень давно - она была с Эйн!
- Жаль, что вы так рано уезжаете, сестра. Хорошо, если бы вы могли еще немного погостить у нас, - донеслись до Эста слова королевы Тацеи. Видимо дамы продолжали беседу, начатую раньше.
- Нет, нет, мы не можем оставаться! - тревожно отвечала собеседница. - Я конечно тоже очень сожалею, что так случилось. Но так неожиданно заболел наш король. Хотя гонец донес, что болезнь неопасная, - все же я очень беспокоюсь. И Эйн соскучилась по отцу. Но ей здесь у вас очень понравилось. Поэтому, мы будем на сегодняшних торжествах в честь вашего дня рождения, но дождаться турнира королевы мы не сможем.
- И когда же вы собираетесь отъезжать? - спросила королева.
- Мы намерены ехать завтра же, рано утром, - решительно сказала сестра.
Дальше Эст ничего не услышал: дамы прошли за ворота, и сопровождающая свита закрыла их. Сердце мальчика учащенно забилось, тревожное волнение охватило его. Тревога затем сменилась унынием, и Эст, печально склонив голову, поплелся домой.
Всю обратную дорогу он думал об Эйн, вспоминал единственную встречу и ее единственное обращение с нему. В последнее время он жил надеждой когда-нибудь снова увидеть ее, но теперь мечты окончательно рухнули.
Придя домой, никому не говоря ни слова, он побрел в свой любимый уголок, где сейчас и горевал у ночного костра.
Эсту так хотелось показать ей свою Розовую Горку! Ему хотелось, чтобы она полюбовалась вместе и ним и порадовалась огромным распустившимся цветам, которые представляют самое прекрасное во всем мире. Теперь розы стали еще лучше, чем прежде. И он подарил бы ей все цветы с Горки.
Но, увы! Его мечта уже никогда не исполнится. Цветы завянут, так и не дождавшись восхищения той, для кого они предназначались. Эйн завтра утром проедет на карете мимо сада, где напрасно цветут розы на Розовой Горке, проедет по мосту и по дороге, проходящей по Поющему Ущелью и выходящей к морскому причалу. Далее в Большом Порту она сядет на корабль и уплывет за далекий горизонт, в свое заморское королевство.
Эсту снова казалось, что он не сможет прожить без Эйн, и он страдал от невыносимой потери.
Он не сможет показать ей свои розы! Она завтра утром уедет мимо сада, через мост и по Поющему Ущелью.
Эст представил себе Поющее Ущелье и маленькую, медленно ползущую внизу карету, запряженную тройкой белых лошадей, в сопровождении крошечных всадников на также маленьких, как букашки, лошадях. И он будет провожать ее, стоя на краю ущелья около Трех Братьев.
А что если...? Эст неожиданно что-то вспомнил, и даже привстал от этого. Он теперь уже сосредоточившись глядел на огонь. Он подарит свои розы Эйн!
Эст затоптал костер и, оставив горящие красные угли, торопливо засобирался, при этом все еще продолжая что-то обдумывать.
Скоро он оказался у Розовой Горки. Горка сейчас на самом деле не была розовой. Цветы безмятежно спали, томно склонившись головками бутонов, в которых свернулись нежные розовые лепестки. От росы и лунного сияния Горка была седой.
Эст в нерешительности остановился, глядя на спящие розы. Затем он протянул руку и почувствовал прохладную влагу на листьях. Просунув руку дальше, он ощутил уколы бдительных колючек и, пересиливая боль, начал осторожно сгибать стебель...
Несмотря на исколотые до крови руки, он рвал и рвал розы, которые, ничего не зная, покорно склонялись и, оторванные от корня, ложились на холодную траву.
Набрав целую охапку, Эст бережно, стараясь не помять, понес цветы по тропинке, идущей через угол сада к мосту. Пройдя через мост, мальчик свернул направо и пошел вдоль ущелья. У расселины, образованной двумя Братьями на этой стороне, он также осторожно положил цветы на площадку перед обрывом Поющего Ущелья. Затем он побежал обратно.
Расстояние от Розовой Горки до расселины было не очень большим, но Эст спешил, стараясь успеть завершить все задуманное до восхода солнца. Пачкая цветы кровью от исколотых и поцарапанных рук, он рвал, уже не заботясь об их сохранности. Сорвав цветок, бросал его в кучу и принимался ломать другой колючий стебель. Когда набиралось достаточное количество, хватал охапку и бежал к расселине. Здесь бросал розы и бежал обратно, поглядывая на восток, с тревогой отмечая, как быстро наливается алостью заря, небо становится все более и более светлым и блекнут луна и звезды.
Цветов было много, и Эст порядком устал, прежде чем, наконец, сорвал последнюю розу. Розовая Горка теперь темнела на фоне седой травы.
Шатаясь от усталости, Эст дошел до расселины и бросил последнюю охапку. И в этот момент над горизонтом появился краешек солнца.
Изможденный, он стоял и глядел, как солнце поднимается все выше и выше. Потом он опустил взгляд и увидел, как далеко внизу по дороге медленно ползет маленькая, запряженная белой тройкой карета в сопровождении крошечных всадников на также крошечных, как букашки, лошадях.
Солнце становилось все более ярким и обогревало остывшую за ночь землю. Ничего не подозревающие розы начали просыпаться и с удивлением раскрывали лепестки. Скоро вся зеленая площадка запылала розовым огнем.
Потянуло еле заметным ветерком. Постепенно бриз усиливался, и скоро раздался первый, еле слышный человеческому уху звук. Стесненный поток, вырываясь из расселины Двух Братьев, ударился об острый выступ на груди Третьего Брата и, рассекаясь, вызвал первое, низкое и тоскливое дрожание воздуха. Так начинает петь Поющее Ущелье. Образовавшееся воздушное течение набирало силу, и звуковые вибрации стали подниматься все выше и выше. К низкому тону добавлялись звуки более сильные и, таким образом, появлялись новые ноты этой странной музыки.
От ветра розы зашевелились, забились пламенем, словно растекающимся по площадке. Воздушный поток стал сдувать цветы с каменистой поверхности и увлекать их в пропасть. Подхватываемые отраженной струей падающие было розы взмывали вверх, плыли в воздухе и кружились, создавая хоровод. Попадая в поток воздуха, они изменяли его звучание и, казалось, танцевали под музыку Поющего Ущелья. Праздник красоты заполнил пространство между вершинами. И все новые и новые танцовщицы, срываясь, устремлялись в общую круговерть. Нежные лепестки, цветы, листья, все смешалось в этом розовом танце.
Наконец устав, уступая место другим, розы совершали свой последний круг, долго, плавно, печально опускались вниз, и падали, падали, усыпая дорогу, по которой медленно удалялась маленькая, запряженная белой тройкой карета в сопровождении крошечных всадников на также крошечных, как букашки, лошадях.