Не самые близкие, но не менее дорогие мне приятели, знакомые, кореша, созамутчики…Опять таки, как и в первой «Тане» - ни капли вымысла, голые факты, и полустертые воспоминания…Зачем? Всё то же чувство вины перед ушедшими, оттого что они уже там, а я еще здесь, всё та же память, всё та же тоска и грусть… Может, из-за того, что я опять сегодня упоролся героином, хоть и не хотел этого делать, может, из-за того, что снова теплый тихий летний вечер, за окнами Невский, а их нет, и мне от этого хреново. Может потому, что я непонятно с чего устал, в глобальном смысле этого слова… Не знаю. В общем – вот они.
«Зая». Сергей, фамилии не помню, да и не важна она абсолютно. Ангельского вида создание, о котором никак нельзя было сказать что он употребляет наркотики. А он употреблял, да еще как…Циклодол, пиво, анаша, ханка, и снова циклодол…Каждый день, без малейших перерывов. Помню, отличился он тем, что смешал пиво с парой платформ циклодола, залил эту ядреную смесь в бутылку, аккуратненько запечатал и поставил в холодильник для брата, на опохмелку. Через пару суток, вернувшись домой, Зая сам ее и выпил, абсолютно забыв про «заряженное» пиво. Подробностей того, что с ним было он не помнит… Характерной чертой Заи была четко выраженная клептомания. Тащил совершенно ненужные вещи из своего дома, домов друзей и знакомых, к примеру у меня он уволок 2 доллара и треснувшие солнцезащитные очки. Причем его никто никогда пальцем не трогал, ибо понимали, что не крысячит он, а просто болен…Передознулся героином в новогоднюю ночь, 1996-1997, глупо, хотя 99%передозов – глупы. Не дожил до своего двадцатилетия трех дней, про его смерть большинство из нас узнало, придя к нему на хату, дабы его поздравить… На похоронах у него была вся наша многочисленная в то время грядка. Мать его рыдала, а сестра
норовила вцепиться нам в наши мрачные лица, билась в истерике и плевалась в нашу сторону. Понять ее можно… Тяжелое впечатление осталось после похорон, на поминки мы, разумеется, не пошли.
Илья «Склееный». Третий член кружка «Наркоманов-Инвалидов с Пионерской». Прозвище свое он заработал после прыжка с пятого этажа в обнимку с видеомагнитофоном. Он банально залез в чужую хату, воспользовавшись отсутствием хозяев, набил два заранее припасенных баула, и просто бродил бесцельно по хате, выбирая, что бы еще запихать в сумку. А тут, откуда не возьмись появились бесшумно вошедшие в квартиру супруги – хозяева хатки. Илья хватанул видик, что был запасливо отложен на стол и прямо сквозь стекло прыгнул вниз. Приземлился он на бетонный козырек над парадной, причем видик не повредил. Зато повредил обе ноги, кости которых ему потом собирали как пазл – на клей и шурупы. Оттуда и пошла его кличка. Причем хозяева квартиры
были в таком шоке от странного поведения «Склеенного» что даже не стали на него заявлять в мусарню, хотя от судимости Илюха не отвертелся, но это было потом и совсем по другому поводу… Погиб он совершенно по дурацки. Когда Илья стал плотно банчить героином, мусора, естественно, взяли его в разработку, и, после пары-тройки неудавшихся контрольных закупов решили брать его квартиру штурмом. И как только они вышибли хлипкую фанерную дверь в Илюхину квартиру, он совершил свой второй, неудачный прыжок в окно, только на этот раз этаж был не пятый, а шестнадцатый. Не хотел он снова на кичу, тут его кто угодно поймет. Хоронили его в закрытом гробу, так что можно только представить, как он выглядел…
Андрей «Однорукий». Второй член вышеупомянутого кружка. Сын богатых родителей, папа был ажно полковником госбезопасности,и, используя свои нехилые связи нередко вытаскивал Однорукого из одиозного 35-ого отдела милиции, что на улице Хрулева,станция метро «Пионерская»…Поначалу Однорукий был кислотником. На пару со своим другом Ильей Прагматом, о котором я уже рассказывал, они закупались кислотой, по 15 рублей за куб, и шлялись по институту абсолютно в никаком состоянии. «Мы сегодня с Прагматом преодолели сверхзвуковой барьер!» - доверительно сообщал нам Однорукий, глядя расширенными зрачками прямо сквозь
нас. Почему Однорукий? Да потому что Андрюша, будучи как то в сильном алкогольном опьянении решил наспор разбить стекло
телефонной будки кулаком. Разбил. А заодно порезал себе какие-то сухожилия на правой руке, да так неудачно, что пальцы руки согнулись и разгибаться категорически не хотели, была не ладонь, а эдакий крючок. Мы постоянно прикалывались, что Однорукому оченно удобно в такой руке баян держать, никогда не выпадет…Потом начался опий и джеф. Кислота была задвинута в угол.
Несмотря на то, что родители Однорукого были денежными личностями и со связями, постоянный вынос вещей из квартиры и выкупление Андрюхи из отделений милиции не могли продолжаться вечно. Получив накачку у Валентины Владимировны Новиковой, а также побывав на группах родителей наркоманов, где они регулярно пересекались и с моей мамашей, и с родаками моих друзей (подпитывали друг друга, скорбели о загубленных детях и строили планы нашего излечения…), они выперли Однорукого из квартиры на улицу. Мол «жить захочет – вылезет». Андрей вылезать не захотел. Стал заниматься грабежами, драл сумки по вечерам, и подобно всей торчащей молодежи с «Пионерской» обитал на рынке, где отслеживал хозяев ларьков с выручкой, вел их до дому, ну а в парадной шла в дело железная палка, кастет, или что-то подобное…Как все это знакомо…И, однажды Однорукий оглушил видимо такого персонажа, которого пальцем трогать было нельзя. Андрей примчался на квадрат с немерянных размеров «котлетой» денег и перепуганной физиономией, беспрерывный торч был дня три, ханку и эф закупали десятками грамм. На четвертый день Андрей снял номер в гостиннице, аккуратно сжег все свои записные книжки, блокнотики и прочие листочки, которых у каждого наркомана пруд пруди, положил на стол паспорт, на дверь повесил бирку «просьба не беспокоить» и передознулся. Нашла его горничная.
Антон «Эсэсовец», он же «Суицидник-Неудачник». Красавец мущщина, все бабы от него млели, сын богатых родителей, отличник, эрудит и вообще… Антон был большой умницей. Мы с ним вместе скинхедствовали, и потом через меня он резнакомился со всей нашей бандой. Торчать он начал тогда же, когда и я, на первом курсе ВУЗа, который он, в отличие от большинства персонажей окончил. У Антона была мания – покончить жизнь суицидом. Просто какая-то абсолютно нездоровая фишка, особенно если учесть, что у него все было и жизнь перед ним открывала потрясающие горизонты, недоступные простым уличным торчкам, которыми были в
то время мы. Попытки самоубийств он совершал с регулярностью в месяц. Первым его шагом в этом направлении было вскрытие вен в новогоднюю ночь. Откачали. Потом две попытки повеситься. Тоже не увенчались успехом – не вовремя приходили люди и его находили, снимали, откачивали, давали ****юлей, отговаривали…Потом передознулась Маша, его любовь, с которой он общался с пятого класса…После этого Антона понесло. Попытка передозировки. Неудачно. Попытка отравиться газом, предки были на даче, но внезапно вернулись, нашли, откачали. Родители закрыли его в дурку. Там он провел два месяца, вышел вроде как бы очухавшимся.
Но через две недели он обратился ко мне (я тогда уже торговал вовсю, впрочем как и все мои друзья) с просьбой продать ему 2 грамма. Я заподозрил что-то неладное, не взял с него денег и втюхал ему два грамма известки, ибо в кайфе, несмотря на приличный стаж торча, Антон не разбирался совершенно. И я оказался прав – была попытка дознуться, в результате с моей извести его лишь не по детски тряхануло. Родители увезли его из страны в Испанию на полгода, а по возвращении на родину снова закрыли его в дурку. «Эсэсовец» избил двух санитаров и свалил из дурки, выпрыгнув со второго этажа, прямо из кабинета заведующей отделением. Где-то намотал денег, купил через третьи руки ханки, сварил на крыше многоэтажки, вмазался, разделся до пояса и прыгнул вниз…Последняя попытка оказалась удачной. Новость эта облетела весь район – «Ты слышал, Эсэсовец наконец
кинулся?» И все откровенно радовались за него, ибо всем было абсолютно ясно, что жить этот парень не хочет и не будет…Но все равно его было жалко, и до сих пор я жалею что ничего не смог для него сделать, кроме той самой сраной известки, которая лишь отсрочила его смерть, а на его взгляд – «продлила ему мучения».
Андрей «Гонзалес» или «Костлявый-Два». Марцефалит до мозга костей. Никогда не притрагивался ни к героину, ни к ханке, ни к соломе. Только джеф, иногда винт. Анаша, пиво. Полные карманы всякого рода марцефальных приблуд – цепочки, шурупчики, гаечки, всякие детальки, и тому подобный хлам, который так любят коллекционировать мусора, отбирая у торчков на Джефке. Длинный, тощий, постоянно с улыбочкой, даже на самых тяжких отходняках не теряющий жизнелюбия и хорошего настроения.
Андрюха был наш «мистер Торговля». Не было такой вещи, которую бы он не мог продать, очень часто мы все прибегали к его услугам, ибо было известно, что «Гонзалес» продаст любую вещь в три раза быстрее и в два раза дороже чем мы. Его абсолютным и до сих пор не перебитым рекордом была продажа двух весьма убитых джинсовых рубашек и неработающего электронного будильника в чужом районе глубокой ночью, вырученных денег хватило на половинку эфа, которая стоила тогда 75 рублей. Андрюха взял эти
вещи и ушел в ночь, через тридцать минут вернулся довольный и с деньгами. Как он это провернул, никто не знает, мы с
Геноцидом были просто в шоке. Его знали на всех рынках, торговки здоровались и зазывали его в ларьки еще не зная, что на этот раз «Гонзалес» им собирается втюхать…В общем – для нас главной проблемой было его отловить и вручить ему вещь на продажу. Как только он прикасался к предмету, который мы собирались продать – можно было считать, что раскумарка уже в кармане.
Его убили на Джефке, по-видимому он сцепился с бухими бандитами или с какими-нибудь пришлыми гопниками, именно левыми людьми, со стороны, ибо коренные обитатели Джефки знали и любили «Гонзалеса», у кидалова было даже табу на развод Андрюхи. Он пошел за очередным граммом или половинкой и не вернулся. Нашли его через несколько дней на чердаке, в доме, где раньше банковала Лариса. Никто ничего не узнал и никто ничего не видел. Мусора естественно тоже отстоялись в стороне – даже дело, если я правильно помню, закрыли «за отсутствием…».А что, у «Гонзалеса» родителей уже не было, и по мусарням бегать было не кому.
Денис «Мухомор». Пожалуй, за всю мою наркоманскую жизнь единственный торчок, который мне помогал и спасал от кумаров. Нет, другие, конечно, тоже подогревали по мере возможностей и сил, но не столь бескорыстно и душевно. Дине было далеко за 30. Три судимости, побег из под следствия, всесоюзный розыск. С Закарпатья, где он жил и торчал, Денису пришлось бежать аж до Питера, тут он обзавелся другим паспортом, женой и дочкой (жена впоследствии быстро скурвилась, стала кроить кайф, и в итоге Диню выгнала с жилплощади, и пришлось тому жить у родственников акккурат напротив рынка на Дыбенко – то еще местечко), получил квартирку в пригороде, в двух шагах от цыганской героиновой точки и стал спокойно жить, практически не выбираясь в
город. Человек был исключительной честности (но это касалось лишь своих). Только ему я мог доверить сумму в пару-тройку тысяч на 4 грамма говна, и быть уверенным что он все принесет, хотя обстановка около цыганской точки была просто аховая, постоянно стояли по две-три машины оперов, которые вязали всех кого не попадя. Казалось – чего проще – вернуться пустым, и сообщить, что кайф пришлось скидывать, а деньги уже отданы цыганам? Денис так со мной никогда не поступал, другие личности, признаюсь честно, регулярно страдали от наших с ним махинаций…Именно он вписал меня в торговлю говном (любой другой на его месте не предложил бы, дело было стопроцентное, товар давался не под деньги или какой другой залог, за него надо было расплачиваться в конце недели, рай для торговли… ), когда я сидел без денег, без работы, но с дозняком в полтора грамма, и подумывал, как бы это половчее шагнуть из окна. Торговали мы с ним полгода, сторчались оба за это время просто капитально…Только Денис мог в разгар операции «Мак-98» сунуть в карман заряженный баян и ехать через весь город на станцию
метро «Пл.Восстания», где внизу, на лавке блевал абсолютно зеленого цвета ваш покорный слуга – мне было просто не доехать до Дениса…И на глазах изумленной публики, ни капли не скрываясь, Диня шарахнул меня прям через рубашку, и через десять минут мне полегчало, и мы смогли продолжать наш путь…Я тоже отплачивал Дине чем мог, он единственный человек кого я столько раз раскумаривал, возил ему кайф, когда его пырнули ножом в подъезде и он не мог встать с койки, в общем много чего было…
Помню как мы летом болтались по пригороду в надеждах чего нибудь слямзить, или кого-нибудь встретить…И в одном огороде
узрели маки, причем в количествах оченно неслабых. Забор был сразу порушен, и среди бела дня мы начали эдакий дербан. Во дворе этого райского участка была обнаружена тачка, куда и был загружен весь мак, сверху мы прикрыли его рубероидом, швырнули сверху две лопаты и несколько пустых бутылок, которые обнаружили на этом-же участке, повязали головы платками, разоблачились по пояс и не спеша (чтобы не привлекать внимания, ясно дело хотелось нестись сломя голову) поволокли эту тачку к Дине на хату, через весь поселок – эдакие дачники, возвращающиеся с участка…Доволокли, и на радость Дининой жены сразу начали процесс обработки свежего папавера. Через пару часов мы уже сидели на балконе с красными рожами и нещадно чесались…=)
Дениса повязали на «Площади Восстания», в переходе, вместе со мной. У меня ничего с собой не было, а у Дини был полташечный чекарь, который он вез жене. Меня отпустили, а его нет, причем на все мои просьбы, предложения выкупить, и т.п. молодой и поэтому еще не матерый сержант отвечал отказом. Потом «Мухомора» ясно дело проколотили по всем ментовским базам, и раскрутили по всем старым делам – всесоюзный розыск, знаете ли, дело не имеет срока давности… Несмотря на адвоката, которого мы с его женой подогнали, Денису влепили на полную – 15 лет, слишком много за ним чего висело. В тюрьме он умер. Говорят от туберкулеза, но сами понимаете, концов не найти.
Регулярно я заезжаю к его жене и дочке, помогаю чем могу…