Это можно читать как отдельный мистический рассказ, а можно как – ПО КРАЮ ТЬМЫ (3)
Copyright © Аайус – 2000 – 2001 гг.
*
Очнувшись, я увидел мужчину, с интересом наблюдающего за мной.
- То, что вы рассказали – потрясающе интересно, - сказал он, - Случай не обычный, но, я попробую вам помочь. Однако, поразительно, как вы меня нашли! – в голосе психиатра послышалось искреннее волнение, - Однако, нам ещё многое предстоит выяснить, - продолжал он, - Как, например, у вас с едой?
Этим вопросом он задел меня за живое. Тут мне было что сказать.
- В последнее время – никак. Часто я даже не понимаю, что ем, - отвечал я глухим голосом, - Вижу одно, а ем, кажется, другое. В общем, на еду меня не тянет. Даже жена обижается.
- Знакомая ситуация, - вздохнул доктор, - Но, я надеюсь, мы это поправим. А нет ли у вас резкого ослабления тактильных ощущений? Ну, например, вы касаетесь чего-то, но не чувствуете этого чётко.
Я кивнул, и успел подумать, что врач, похоже дело своё знает.
- Бывает, я не чувствую того, что… должен чувствовать – если можно так сказать.
- Теперь давайте поподробнее остановимся на кошмарах, - доктор нахмурился, - Расскажите мне о видении, что было для вас самым ужасным.
Я вздохнул и, волнуясь, начал подбирать слова для объяснения:
- Появлялась сильная духота, дым, трудно было дышать, вокруг – огонь, водные брызги…
Рассказывая, я чувствовал, как знакомые ощущения вновь захватывают меня. Дыхание стало углубляться, а окружающее пространство – темнеть. Я начал забывать, кто я, и где нахожусь...
Небо изгибалось, и обретало форму огромной крышки от сковороды. Я кружился вместе со зловещим бревном. Подо мной шумно плескались волны. За бушующим огненным кольцом плясали, вскидывая руки, дикари. От их монотонного пения закладывало уши. Вокруг вращались потоки разноцветного дыма. Они проникали во все поры, будто съедая меня изнутри. Я чувствовал, как миг за мигом испаряюсь...
Вдруг я увидел всю картину сверху – круг из костров и людей, и в центре – себя. Испугавшись, я вновь оказался на бревне. Перед глазами то появлялся, то исчезал едва освещённый берег. Моя длинная тень будто резала его пополам. Недалеко от воды в тёмной луже лицом ко мне лежала женщина в разорванной одежде. Она держала что-то перед животом, и смотрела стеклянными глазами в мою сторону. Склонившая голову вороная лошадь обнюхивала то, что было у неё в руках. У меня сжалось сердце. Внезапно перед глазами выросла красная фигура Саахи.
- Запомни, козырной червяк: судьба твоя – исчезнуть, страхи твои – реальны! - зловеще проскрипел великан - и его образ растворился в дыму.
От этих слов меня обдало холодом. Перед глазами всё поплыло. Огонь вокруг начал расти, и вскоре уже охватывал всё видимое пространство. Волны просто взбесились – они набрасывались со всех сторон, выбивая из меня дух. Я едва держался в сознании. Казалось, я сам превращаюсь в наполненную пеной пьяную волну. Вокруг стали проявляться бесформенные существа, мерцающие зеленоватым сиянием. Они то увеличивались, то уменьшались. Одно из них виделось явно более отчётливо. Остальные были похожи на его смутные отражения. Окружая меня, они стали приближаться, и тянуться ко мне тонкими щупальцами. Их внутреннее дрожание проникало в моё сознание, пытаясь его парализовать. Я сопротивлялся, но вскоре понял, что умираю…
… …
Очнулся я над тазом, хотя блевать было особенно нечем. Отдышавшись, я огляделся, и понял, что нахожусь в ванной. Умывшись, я окончательно пришёл в себя. Даже не верилось в лёгкость, что начала появляться в голове. Вернувшись в кабинет в приподнятом настроении, я сел на стул и, пользуясь отсутствием доктора, стал осматриваться.
Я находился в мрачном квадратном зале метров сорока площадью. Кабинет освещался единственной свечой, горящей в дальнем углу. Окна нигде не проглядывались – возможно, были плотно занавешены. Потолка совсем не было видно. В первую минуту я даже подумал, что надо мной зияет небесный свод – и сжался от ужаса. Но, приглядевшись, понял, что потолок, скорее всего, очень высокий и тёмный. Мебели практически не было. Разве что, два чёрных деревянных стула с твёрдыми сиденьями, непривычно низкие – сидеть приходилось с вытянутыми ногами. Между ними – небольшой чёрный стол, в центре которого – бронзовая фигура танцующего четырёхрукого божества. Рядом, в маленькой деревянной кругляшке дымилась благовонная палочка. В дальнем углу едва угадывался высокий тёмный шкаф, врастающий в потолок. На стенах – цветные матерчатые полотнища с изображениями людей в восточных одеяниях. На полу – ворсистый мягкий ковёр с синими и красными узорами. Вдоль стен через каждые два-три метра – большие булыжники. Внезапно появился хозяин с заварочным чайником и сахарницей в руках.
- Черви-то нынче козыри, - изрёк он с хитрой улыбкой, - Причём, судьбоносные.
И, не дав мне опомниться, вышел. А через минуту вернулся с чашками и дымящимся электрочайником, а, чуть позже – с вареньем и сухарями. Мне показалось, что сказал он это неспроста – тут явно был какой-то намёк. Но, на что именно?.. И тут до меня дошло!
- Откуда вы знаете? – спросил я настороженно, когда доктор остановился у стола и молитвенно сложил руки. Ответа не последовало.
Разглядеть его в такой темноте было почти невозможно. Стоял он так, что слабый отблеск свечи падал не на него, а на меня. Бормоча что-то себе под нос, он то разводил руки в стороны, то соединял их ладонями перед собой. Закончив, он молча протянул мне сухарь, взяв себе другой. Вопрос я решил не повторять. Когда мы оба пригубили чай и надкусили сухари – психиатр заговорил.
- Пока я не могу объяснить, откуда я знаю. Но, если наше общение продолжится, то расскажу. Могу вас обрадовать, что этот кошмар мучить вас в прежнем виде больше не будет. Совершенно исчезнуть он не может, поскольку, в строгом понимании, это не совсем кошмар. Но, то, во что он должен переродиться, будет значительно более терпимым. Я бы даже сказал – нормальным, если иметь в виду тот уровень нормальности, с которым вы пока не знакомы, но к которому ещё придёте.
Он сделал паузу – явно для того, чтобы я переварил сказанное.
- Что же такого со мной будет, чего раньше не было? – недоумевал я.
- Скорее всего, просто вращение, летание чего-нибудь вокруг. Это бывает со всеми людьми, но, они этого обычно не замечают.
- За что же именно мне такое наказание?
- Это – не наказание, а благо. Полезно видеть происходящее на самом деле. Всё в мире вращается, - он улыбался, но, до меня не доходило, что здесь такого весёлого.
- Какое это имеет отношение ко мне? - я начинал нервничать.
- Да, никакого. Впрочем, всё зависит от вашего желания, - ответил он безразличным тоном.
- Выходит, мне нечего бояться?
- Пока есть способность к страху – всегда будет чего бояться. Источник страха всегда вовне, но, он достаёт нас своими излучениями, пока мы не начинаем беспокоиться о них как о собственных.
Я постарался переварить услышанное – и это заставило напрячься все мои внутренности. Доктор положил руку мне на плечо – и тело расслабилось.
- Ну как аппетит? – спросил хозяин. Я кивнул, пережёвывая сухарь, а он продолжил с улыбкой, - В вашей жизни смысл появляется, а его всегда сопровождает подъём сил, а значит – и желание есть. Хочешь жить – хочешь есть.
- Какой смысл? - заволновался я.
- Скоро поймёте, какой. Всё поймёте. Но, подсознание ваше о нём знает – вот аппетит и возвращается.
Странно он выражался, но я слушал его с раскрытыми глазами и смакующим ртом. Я ведь получал удовольствие от обычного сухаря с чаем! Но, вот насчёт смысла он загнул. Думает, скажет заумную фразу – и я начну на себя её примерять?
- Всем бы нам соображать, куда в жизни путь держать, - как заведённый продолжал доктор, - Не случайно у вас эти симптомы появились – они ведь свои причины имеют – а значит, и последствия будут. Когда капитально над такими явлениями задумываешься, то понимаешь, что жизнь – более чем серьёзная штука, - рассуждал он, казалось, сам с собой, - А если ещё и припирает, как у вас – срочно приходится определяться, куда свои силы направлять. Невозможно становится разбазаривать их, как прежде.
Доктор говорил то, что в последние недели я остро ощущал, но не мог выразить словами. Действительно, многие привычные занятия становились мне отвратительны. Я стал психовать, когда меня тянули на пустые посиделки, игры в карты, дни рождений далёких родственников…
- И что же делать? - только и смог вымолвить я.
- Срочно найти свой путь – чтоб вырулить на него. Сделать это трудно, но, в особые периоды жизнь сама выталкивает на нужную колею. Надо лишь воспользоваться моментом, и не противиться высшему промыслу. Дальнейшее зависит от самогО человека: он либо удерживается, прилагая усилия в новом направлении, либо соскальзывает в привычное, калечащее душу времяпрепровождение.
- А почему вы говорите мне именно об этом?
- А о чём же, по-вашему, я должен говорить?
- Не знаю, не моё это дело – решать, что вам говорить. Но, раз вы эту тему затронули, значит, хотите подвести меня к какому-то вашему особому выводу?
- Да я помочь вам хочу.
- И чем же вы помогаете, втягивая меня в этот разговор – о пути, дороге, направлении, месте в жизни, предназначении?!
- Сосредоточением на этом внимания, - он был на удивление спокоен.
- Зачем?!
- Чтобы вы потом поразмышляли на эту тему, как следует.
- Да почему же именно на эту?! - я готов был выйти из себя от такой настойчивости.
- А почему бы и нет? - елейно, с приподнятыми бровями спросил он.
- А почему – да?!
- Разве вы со мной не согласны? - доктор с удивлённым видом откинулся на стуле.
- Нет!
- Поэтому и нет – чтоб было по-вашему! - и он расплылся в улыбке.
Этот кадр казался довольным собой, а я несколько минут я не мог успокоиться, не зная, что ему ответить. Некоторое время мы чаёвничали в молчании. Наконец, я решился спросить о том, что уже какое-то время точило меня изнутри.
- Простите, но меня… очень интересует. Вы что, молились перед едой?
- Конечно, - ответил он сразу, будто ожидал этого вопроса, - Посвящение пищи.
- Посвящение? Кому?
- Ему, разумеется, - хозяин, направив правую ладонь в небо, умилённо улыбаясь глазами и уголками губ.
- Так вы что, верующий?.. Это, конечно, не моё дело, но, как-то странно: врач и…
- Я совершенно не врач, - и он улыбнулся ещё сильнее.
Это утверждение сбило меня с толку. Было не ясно, стоит ли ему доверять.
- Вера, ну, наверное, может и быть, в принципе, - решился я заговорить после некоторого молчания, – У религиозных деятелей, например. Они верят за всех нас – у них работа такая. Но, мы-то с вами – люди серьёзные.
- Я – серьёзный? – психиатр, слегка выпучив глаза, ткнул себя пальцем в грудь.
- Да… - неуверенно произнёс я.
- Да, я серьёзный, - подтвердил он, - когда обращаюсь к Всевышнему. И, вообще, когда что-нибудь делаю. Но, со стороны я наблюдаю за собой как придворный шут, смеющийся над своей нескладностью, не знающий, как правильно поступать, и всю ответственность неизменно возлагающий на Единственного Хозяина – из бесконечного доверия к Нему. Только в этом смысле я серьёзный, а в остальном – несерьёзнее меня трудно будет найти.
- Чего? – естественно вырвалось у меня. Я мало что понял из того, что он наговорил, но фанатизма в его голосе не слышалось, поэтому, поборов свою неловкость, я решился на попытку уточнения, – Если вы – серьёзный, то зачем же вам молиться серьёзно? Не лучше ли серьёзность приберечь для чего-то более подходящего? Поиска пути, например, о котором вы с таким упоением говорите.
- А вы знаете, что более всего мне подходит, а что – нет? – уставился он на меня. Я молчал, не имея понятия, что отвечать и чувствовал себя по-дурацки, а он продолжал, – А мне сдаётся, что движусь я в верном направлении и уверен, что Он, - хозяин сделал паузу и выразительно направил указательный палец в небо, - мне его указывает. Поэтому я и молюсь по-настоящему, сердцем, поэтому и посвящаю Ему и пищу и всего себя целиком – потому что всё остальное делает за меня Он – моим умом и моими руками. И никакой самый лучший батюшка не сможет веровать за меня, - и вдруг, с пафосом, - Да не доверит никому муж жены своей! Да займётся он ею сам, коли не извращенец! К тому же – может молитва и есть мой путь? Но, в любом случае, не должен ли путь сопровождаться обязательным контролем свыше? Иначе, какой же это путь? – Грунтовая дорога какая-то.
Некоторое время я, поражаясь, смотрел на него. Я понимал, что он втягивает меня в бессмысленный религиозный спор, но, не выдержал и сделал свой выпад:
- И что – в жизни всё бывает только по задуманному? Никаких невзгод не случается?
- Всё случается!
- Выходит, по-вашему – это Он вас наказывает? И это не ужасно? Зачем вам такая вера – для наказаний?
- Ужасно? Счастье! Наказывая, он обращает на меня внимание. Божье наказание, по сути, не отличается от Его благодати. Смысл того и другого – Его нисхождение, и контакт со мной.
- Ну, вы, ей Богу, странный человек, - озабоченно произнёс я мысли вслух. - И, похоже, действительно верующий.
- Верующий – каждый из нас, - и он, прищурившись, посмотрел на меня, - но, смотря во что.
Мне очень хотелось его рассмотреть. И, несмотря на темноту, кое-что увидеть удалось: рост – под метр восемьдесят, слегка худощав, волосы тёмные, почти до плеч (длинноватые для врача), ни бороды, ни усов. Чёрные брюки, красная рубашка под синим пуловером. Было в нём что-то от хищника. Но, не агрессия, нет. Скорее, какая-то непредсказуемость в поведении и речи. По ходу разговора иногда появлялось впечатление, будто он подбирается к жертве – так плавно и едва уловимо двигалось всё его тело. Вот и сейчас он как-то необычно, будто со скрытым вызовом посмотрел на меня и, улыбнувшись хитрой лисой, произнёс:
- Вы ведь верите в то, что сидите на твёрдом стуле – а доказать-то этого не сможете. Вдруг ваш стул не имеет плотности, а, значит, и сидеть на нём невозможно?
Этот его резкий переход от святого к несерьёзному меня рассердил и, вместе с тем озадачил.
- Вы извините, - поднял я в изумлении брови, - но, ваши рассуждения - для детей.
- Ну, так докажите, что стул твёрдый, - тихим гипнотическим тоном предложил хозяин.
- Простите, что доказать? – я не мог понять, чего этот странный тип от меня хочет.
- Что стул – твёр-дый, - произнёс он по слогам, уже более настойчиво, пристально глядя на меня.
- А, что тут доказывать, - я чувствовал себя всё неуютнее и, чтоб скрыть это, постарался придать голосу гневную интонацию, - потрогайте – и сами поймёте!
- Я-то уже трогал, хотя, могу и ещё, - он будто не замечал сыгранного мной негодования и, развернувшись вполоборота, взялся двумя руками за спинку своего стула, - Сейчас я чувствую, что что-то осязаю. Но, с таким же успехом я могу осязать и воздух. Когда я давлю на стул, то получаю ощущение давления на пальцы. Но, неизвестно, отчего на самом деле эти ощущения.
- Отчего же ещё! - прорвало меня, - Сквозь стул рука пройти не может. А сквозь воздух проходит свободно! – Какую чушь приходилось нести, чтоб отвязаться от сумасшедшего!
- Откуда вы это знаете? – нависал надо мной врач, изображая изумление.
- Да вижу ведь! – уже не выдержал я.
- Вам много чего видится в последнее время, не так ли?
На это мне воистину нечего было ответить. Я сидел и хватал ртом воздух. А он встал и, давя меня взглядом, с издевательской улыбкой резюмировал:
- Вот и выходит, что сидите вы не на твёрдости стула, а на собственной вере в неё!
От неожиданности я грохнулся на пол. Не знаю, как стул умудрился из-под меня выскользнуть. Хозяин тут же подскочил ко мне с протянутой рукой. Но, помощи я не принял, а, осмелев, крякнул в ответ:
- А я-то боялся, что меня в дурку засадят. Но, вижу, что случаи и хуже моего бывают.
- Если уж вас туда помещать, так меня и подавно, - улыбнулся психиатр как ни в чём ни бывало, - главным психом.
“Ну и влип!” – подумал я, - Я пристальным взглядом посмотрел на доктора, хмыкнул, сел на стул, и решил проститься с ним побыстрее и по-хорошему.
- Знаете что... Давайте, закончим наш главный разговор, - я волновался, и старался говорить как можно спокойнее, - Меня больше волнует моё психическое состояние. Хотя, по большому счёту, мне, я думаю, бояться, в общем, нечего, но, в узком смысле…
- Коллега, - перебил меня хозяин панибратским тоном, - по большому счёту по малому в уборную ходить не стоит, если в общем есть то, что и в целом. При этом свой узкий смысл не суют во всякий широкий, - и заржал беззвучно, откидываясь назад вместе со стулом.
- Ну, знаете! На врача вы совсем не похожи! – выпалил я.
- Ещё бы. Я вам уже говорил: врач из меня никакой.
- Но, я ведь шёл к психиатру!
- Не знаю, дорогой мой, куда вы шли. Но, пришли вы точно по адресу.
- Вы что, заманили меня?! – проронил я появившуюся догадку и попятился в коридор.
- Я вас заманил? – актёрски изумляясь и, изгибая руки в нелепом танце, он медленно шёл на меня, - Домой прихожу, только куртку снять успеваю – лунатик вваливается. Я его не выгоняю, ещё и занимаюсь им – и я же виноват.
Ожидая неведомо чего, я панически оглядывался по сторонам. Углядев на вешалке своё пальто, я спешно его схватил, и прижал к себе как последнюю надежду.
- Не может быть… - и я дёрнул за ручку двери. Она не поддалась, и я принялся её трясти, но хозяин проворно подскочил и учтиво открыл замок. Одним прыжком я вылетел на лестничную площадку.
- Не думайте, что у вас всё закончилось! Такие симптомы так быстро не исчезают! - услышал я вдогонку.
Но, я уже быстрым шагом уходил всё дальше. "Не может быть, чтобы я так ошибся! Не может быть, чтобы это был врач!" Я шёл и нервно талдычил это про себя, судорожно пытаясь сообразить, как я мог попасть в эту западню.
Домой я доехал к полуночи. Мои, слава Богу, уже спали.
Ночь прошла лучше, чем обычно, хотя, события сна меня несколько расстроили. Десяток людей в туниках, освещённые полной луной, ходили по ночному пляжу. Они рыдали, и обращали полные отчаянья взоры то друг на друга, то в звёздное небо. Где-то вдалеке ржала лошадь, но, потом перестала. Под утро они уже успокаивали друг друга, и всхлипывали. Некоторые тут же и засыпали.
Не радостно, но терпимо. Если так пойдёт дальше – вскоре моё душевное состояние восстановится. Найялай поутру перемену во мне заметила, но, виду не подала – лищь глаза чуть расширила, и улыбнулась на миг. Волосы её были чёрными, и шрам вдоль уха был как настоящий. Я сделал вид, что не заметил – не хотелось впустую вой поднимать. "Ничего, - подумал я, - я исправлюсь – и ты исправишься". Позавтракал я в то утро на славу! Восточного плова слопал целую кастрюлю. Думаю, Найя за меня порадовалась.
На работе в этот день я трудился с удвоенной энергией. Мои ребята только и мелькали с папками и бумажками. Всё проверил, разослал по местам, всем новые задания раздал – разобрался с текучкой на неделю вперёд. Важного клиента, за которым месяц увивался, заарканил прямо по телефону. Жаль, что шеф до сиг пор в отъезде, и не видит моих успехов. А о всяких там видениях я совсем успокоился – чушь, чушь, чушь!
Однако, к вечеру всё сильнее стала ощущаться усталость – ни с того, ни с сего. Совсем недавно всё было нормально – и вдруг... Сел – и встать не могу – как беспомощный старик, а мне ведь ещё нет сорока. И сердечко заволновалось – ну и дела... "Ничего, ничего, - убеждал я себя, - Ничего страшного. Слишком рьяно я кинулся в дела. Всё нор-маль-но".
Только я начал успокаиваться, как в воздухе прямо передо мной пронеслась, вибрируя крыльями, стрекоза размером с аиста. Я чуть не грохнулся со стула. "Не верю, не верю. Вот-вот – и пройдёт" - пробубнил я, дрожа от страха. Вжав голову в плечи, я встал, выпил воды и, ни с кем не прощаясь, тихо двинулся домой…