И. Письменный
Дорогие мои Чертыхайские
Часть 2б . Антикварный “Форд” семейства Чертыхайских
Глава 5. Фиаско американского сенатора
Люби ближнего, но не давайся ему в обман!
[Козьма Прутков “Плоды раздумья”]
А теперь нам предстоит на короткое время мысленно (подчеркиваю: только мысленно, грин-карты на въезд выдают в другом месте!) переместиться на другое полушарие, а именно в Соединенные Штаты Америки.
Да простят меня мои читатели, но я запамятовал, у кого именно из них, то ли у конгрессменов, то ли у сенаторов, но точно знаю, что у кого-то из них срок избрания на год больше. (Впрочем, те из вас, кто хочет баллотироваться в народные депутаты США и стоит перед выбором между Конгрессом или Сенатом, наверняка смогут и без меня сделать правильный выбор, куда подавать свои документы. Я только подчеркиваю для малосведущих, что даже здесь, в стране якобы равных возможностей, существует неравенство, и кое-кто имеет соблазнительную возможность на целый год реже видеть своих любимых избирателей. Нет, что ни говорите, а мир все еще далек от совершенства!)
Так вот, американский народный избранник Крексон решил перейти в другую весовую категорию. Не помню точно, то ли из сенаторов в конгрессмены, то ли, наоборот, из конгрессменов в сенаторы.
Короче, не в названии дело, вы уже поняли – откуда и куда. Но на всякий случай уточняю: где больше срок пребывания. (Опять же поясняю для особо замедленных: не срок, а срок пребывания! Сроки дают не при выборах, а потом, на суде, если, конечно, до этого дойдет дело!)
Будем для определенности из соображения краткости (все-таки у сенатора букв меньше!) именовать Крексона сенатором. Итак, сенатор Крексон решил баллотироваться в Конгресс, в связи с чем ему захотелось обеспечить себе поддержку еврейской части избирателей своего штата. Поэтому он вздумал провозгласить в своей программе борьбу против проявления антисемитизма в странах СНГ.
Если бы он ограничился теоретическим провозглашением этой борьбы, то все бы прошло наилучшим образом. Но сенатору этого показалось мало, и он не поленился затребовать в соответствующих государственных учреждениях необходимые ему материалы. В частности, личные дела тех семейств, члены которых получили политическое убежище в США по причине преследования на национальной почве. Получив эти дела, он за каким-то чертом вздумал их изучать и анализировать.
И взору сенатора предстала удручающая картина. В одном только городе Киеве он обнаружил двадцать четыре поджога входных дверей в квартиры с антисемитской надписью “Жиды!”. В это трудно было поверить, но, к счастью, (или к несчастью) все эти случаи подтверждались фотографиями подожженных дверей с злополучной надписью!
Сенатор немедленно поручил своему парламентскому помошнику сделать большой единый монтаж из фотографий всех этих дверей и пришел в ярость. По правде сказать, было от чего прийти в ярость! На фотомонтаже четко было видно, что во всех случаях была сфотографирована одна и та же дверь!
Спрашивается, за какую-такую работу ели свой хлеб с маслом чиновники из иммиграционной службы, если их можно было так элементарно обвести вокруг пальца? Дальше – больше! При внимательном и придирчивом рассмотрении сенатор Крексон обнаружил, что во всех двадцати четырех случаях поджога странным образом обгорала только сама дверь, а стены, - да что там стены! – даже наличники дверей оставались нетронутыми пожаром.
И пристрасный сенатор сделал однозначный вывод: в первый раз дверь, возможно, сначала была вынута из дверного проема, обожжена в разных местах, снабжена антисемитской надписью “Жиды!” и затем снова смонтирована на свое место. Во все последующие разы приносилась одна и та же дверь и
навешивалась у входа в нужную квартиру. Не исключено даже, что злополучная дверь просто-напросто сдавалась в прокат за определенную мзду.
Сенатор позвонил равину ближайшей синагоги и попросил его о встрече.
- Как Вы считаете, - спросил сенатор равина, - могут ли считаться еврейскисми фамилии Горбенко, Кривенко, Косенко, Пузенко, Нетудыхата, Козолупенко, Кирпонос, Запороженко и Убийбатька?
- Вопрос не простой, - ответил равин. – дело в том, что сами по себе эти фамилии врядли можно считать еврейскисми. Тем не менее, согласно Галахе, их носители вполне могут оказаться евреями, если их матери были еврейками.
- Понятно, - отреагировал на это сенатор, - я вполне допускаю такое положение, как частность. Но не кажется ли Вам странным, что среди обнаруженных нашими доблестными службами двадцати четырех якобы еврейских семейств, преследование которых на почве антисемитизма связано с поджогом входных дверей, ни одна семья не имеет явно еврейской фамилии?
- Что же следует из этого? – спросил равин сенатора.
- Ровным счетом ничего. Если не считать того, что я не смогу теперь расчитывать на еврейские голоса в моем округе, ибо после обнаруженной мной манипуляции со входной дверью, мои принципы не позволят мне внести в свою предвыборную программу борьбу с антисемитизмом в бывшем Советском
Союзе, хотя я и не исключаю его наличия.
- Я уважаю принципы, сенатор, - ответил равин. – Поэтому на один голос Вы можете твердо рассчитывать. А может быть и больше, если мне удастся убедить жену, а также кое-кого из моей и ее родни. Поверьте, это будет нелегко.
- Не сомневаюсь, - сказал в ответ сенатор. – И буду Вам весьма признателен за одну только попытку, независимо от результата.
После этого я потерял сенатора из вида и, к сожалению, не могу сообщить читателям, чем кончились выборы в конгресс (или в сенат - что не так важно).
Глава 6. Некоторые страницы из истории “Форда”
- Все это весьма занятно, - может воскликнуть просвещенный читатель, - но какое оно имеет отношение к нашему повествованию?
А вот какое. Дело в том, что весь этот трюк с дверями придумал и реализовал наш с вами знакомый автоумелец Иван Николаевич. Первоначально он совсем не собирался тиражировать этот прием, а разработал его исключительно для своего сына, а уж потом вошел во вкус и неплохо на этом
подзаработал.
Да и сам отъезд сына Ивана Николаевича изначально был задуман не самолетом, не на поезде, и не на пароходе, а на автомобиле. Именно, - вы угадали! – на “Форде” модели 1920-го года. Когда-нибудь я, возможно, расскажу подробнее историю этого редкого экземпляра американского автомобиля, а сейчас ограничусь только кратким сообщением о том, что удирая из Корсунь-Шевченковского котла, гитлеровский генерал фон Бек вынужден был бросить не только этот автомобиль, но и свою дивизию и даже свою боевую подругу Груню, или – на немецкий лад – Гертруду.
Сильно поредевшую дивизию подобрала Красная Армия. Кто подобрал Груню, мне неизвестно. А вот “Форд” 1920-го отбуксировал на волах в свой сарай отец Ивана Николаевича. Что он собирался делать с автомобилем в условиях советской власти и колхозного строя, мне неизвестно, во всяком случае
обстоятельства жизни не позволили ему ни разу сесть за руль, и автомобиль почти полвека пропылился в сарае на нелегальном положении. Одно было непонятно ни отцу Ивана Николаевича, ни ему самому – это почему у трофейного автомобиля было не немецкое (скажем, “Опель-капитан” или
“Опель-генерал”), даже вообще не европейское (например, “Рено” или “Фиат”), а американское происхождение.
Возможно присутствие в сарае у отца нелегального автомобиля каким-то магическим способом определило профессию и всю дальнейшую судьбу Ивана Николаевича, ибо он с самого детства стал тянуться к машинам. И отец Ивана Николаевича, и он сам были твердо уверены, что трофейный автомобиль еще пригодится и не спешили с ним расстаться.
И час пробил: сын Ивана Николаевича, кстати, тоже работавший в сфере автосервиса, натолкнулся на оставленный кем-то из западных клиентов зарубежный автомобильный журнал, целиком посвященный параду автомашин старых марок. Весь номер был заполнен красочными фотографиями автомобилей – родных братьев того самого, что стоял замаскированный старой рухлядью, мешками и сеном сначала в сарае у деда, а потом у отца. Из того же номера сыну Ивана Николаевича стало известно, что какой-то мультимиллионер заплатил баснословную сумму денег за младшего брата ихнего автомобиля и готов заплатить в два раза больше за “Форд” 1920-го года – за их автомобиль. Это надо же - именно та
модель, которая отсутствовала в коллекции у мультимиллионера, полвека пряталась в их сарае!
К сожалению, почти четверть века интенсивной эксплуатации на военых дорогах Европы - Испании, Франции, Польши и СССР - сильно сказались на состоянии машины. Большинство агрегатов и узлов на ней было взято с машин других марок. Собственным оставался только кузов, но и тот давно уже
потерял свой товарный вид. Да и годы вынужденного бездействия тоже не пошли на пользу автомобилю – ни мотор, ни тормозная система, ни подвеска, ни системы смазки, охлаждения, зажигания – ничего не работало. Короче говоря – все, что должно было двигаться и крутиться, намертво прикипело, прихватилось, пристало друг к другу.
После интенсивного ознакомления с истинным состоянием машины и сам Иван Николаевич, и его сын поняли, что покинуть пределы Украины на “Форде” 1920-го года можно только, если предварительно ввезти на Украину какой-нибудь старый автомобиль и здесь уже напялить на него антикварный кузов.
Или же вывезти кузов “Форда”, как металлолом, и уже на Западе довести его до кондиции. Тогда оба решили, что есть смысл сыну Ивана Николаевича, как более молодому из них, перебраться в Америку и уже там на месте выяснить возможность продажи антикварной машины коллекционерам.
Вот тогда-то Иван Николаевич придумал и реализовал впервые известный нам трюк с дверями. Сыну его были сделаны документы с национальностью “еврей”. Фото обгоревшей двери произвело самое благоприятное впечатление на американских чиновников, и семья сына получила политическое
убежище.
Все попытки заинтересовать американских коллекционеров антикварной моделью “Форда” не дали никаких результатов. Все письма к ним, тщательно продуманные и отредактированные еще до отъезда, остались без ответа. Учитывая, что редактирование текста выполняли за особую мзду
профессиональные лингвисты, списывать полнейшее отсутствие ответов на то, что письма не были поняты, не приходится. Надо прямо признать, что скорее всего они не были прочитаны.
Тогда сын Ивана Николаевича совершил ряд безуспешных попыток самому прорваться на прием к кому-нибудь из коллекционеров с пачкой фотографий своего антикварного сокровища. Но ему не только не удалось прорваться на прием, но даже попасться на глаза кому-либо из известных ценителей старых машин.
Кто знает, как долго бы еще он продолжал бы свои безрезультатные действия и что бы он еще придумал
ради конечной цели, если бы консультант одного из собирателей не объяснил ему доступным языком, что пускать в свою коллекцию автомобильных раритетов машину с безвестным прошлым равносильно тому, что самому повязать свою суку редкостной породы, имеющую королевскую родословную, с
бездомным кобелем с мусорной свалки.
Сравнение оказалось настолько доходчивым, что сын тут же позвонил отцу и сказал примерно сдедующее:
- Избавляйся от этого барахла. Здесь за него не дадут и ломанного гроша.
Что сообразительный отец незамедлительно и выполнил. Правда, он не смог отказать себе в том, чтобы и здесь не получить максимальную выгоду.
И тут читатель праве задать мне каверзный вопрос:
- А как же он сумел все так организовать, чтобы на его удочку попался наш герой Свэлик Чертохайский?
А все дело в том, что Иван Николаевич вообще не ловил нашего Свэлика на удочку. Таких доверяющих ему во всем клиентов, как Свэлик, у Ивана Николаевича был не один десяток. Поэтому Иван Николаевич просто поставил сеть, то есть перевез антикварный “Форд” в сарай своего родственика,
расположенный возле сельского магазина на шумном шоссе, ведущем в Киев. Иван Николаевич хорошо знал, что киевские водители постоянно тормозят возле этого магазина с репутацией, что в нем частенько бывает дефицит. Оставалось только ждать, кто первым клюнет на удочку. Самым удачливым,
самым шустрым оказался наш Свэлик. Если бы этим счастливчиком оказался кто-то другой, вполне возможно, что и героем нашего повествования должен был стать этот кто-то другой. Хотя, скорее всего, со Свэликом произошла бы другая, но аналогичная история, и нам бы не пришлось менять своего героя.
Глава 7. Реставрация “Форда” продолжается
Итак, как вы помните, по совету Ивана Николаевича, Фридик на долгие годы с головой ущел в рихтовку, шлифовку, покраску, перекраску и полировку кузова, а Самсоня устроился в театр помошником декоратора. Самому же отцу семейства Чертохайских , как мы уже знаем, Иван Николаевич уготовил особую роль на ниве реставрации антикварного “Форда”. Именно в рамках этой роли Свэлик зачастил в Куйбышев и Тольятти.
Сначала Феликс Гамбург считал неудобным спрашивать у гостя, вроде бы собирающегося на постоянное жительство за рубеж, почему тот за рубеж не уезжает, а летает к нему в гости. Но в конце концов он не выдержал и все-таки поинтересовался, почему брат не уезжает за границу, хотя они вроде бы уже простились.
И Свэлику пришлось сообщить Феликсу, что он приобрел антикварный “Форд” модели 1920-го года и занимается его реставрацией, ибо есть у него мечта уехать за границу на этой машине.
- Понятно, - сказал профессор Гамбург, - красивая мечта. Ну и как, двигатель работает, колеса крутятся?
- Ничего ты не понимаешь, - снисходительно ухмыльнулся старший брат (Свэлик был на десять лет старше Феликса и поэтому всегда относился к нему снисходительно). – Это у серийных машин главное мотор, колеса, тормоза. А у антикварных главное – полировка кузова и отделка салона!
- Хорошо, - согласился младший из двоюродных братьев, - на выставке, может быть, и ценятся полировка кузова и отделка салона, но ведь ты решил на ней уезжать за границу, тебе предстоит пересечь несколько стран, а в дороге главное – мотор, колеса, тормоза, системы смазки, охлаждения, ну,
и так далее, а полировка и отделка – для дороги совсем важны.
- Ну, что ты такое говоришь? Начинать надо с самого важного, а в данном случае именно это и есть самое важное!
- А что же ты делаешь в наших местах?
- Понимаешь, для антикварных автомобилей очень важно, чтобы у них все детали были собственные. Вот мне и приходится искать в автомагазинах недостающие детали.
- И ты считаешь, что ты их можешь найти в наших автомагазинах?
- Конечно! В комиссионых отделах ваших автомагазинов, - чистый и бесхитросный взгляд Свэлика свидетельствовал о том, что он искренне удивлен непониманию со стороны двоюродного брата.
- Ладно, Куйбышев еще куда ни шло, этот город с трехсотлетней историей. Чего только тут могло ни
заваляться… Но ведь Тольятти совсем молодой город. Как туда могли попасть детали от “Форда” 1920-го года?
- Ну, что с тобой поделаешь - ничего ты не понимаешь! – только и смог ответить Свэлик на такую крайнюю наивность Феликса.
Впрочем, через пару дней многое для Феликса стало проясняться. Обычно поздно вечером Свэлик говорил брату или его жене одну и ту же фразу:
- Пока я перед сном не убедюсь, что Фридик и Самсоня возратились домой, я не могу спокойно уснуть, - и уходил в кабинет Феликса, где никого в это время не было, чтобы позвонить в Киев.
И в тот вечер он сказал эту же фразу и пошел звонить. Однако на этот раз он застрял дольше обычного, и жена сказала Феликсу:
- Свэлик, наверное, сегодня так устал, что заснул прямо за столом. Пойди позови его, я ему уже постелила постель.
Феликс зашел к себе в кабинет и невольно услышал разговор Свэлика с сыновьями:
- Хорошо, Иван Николаевич, я ставлю “10 штук”. Следующая позиция (он посмотрел на лежащую перед ним ведомость деталей автомобиля и назвал чертежный номер) – ставлю “15 штук”. Поехали дальше. Следующая позиция (он снова заглянул в ведомость и назвал чертежный номер) – ставлю “10 штук”.
Свэлик заметил в комнате брата и быстро закруглил разговор:
- Я Вам завтра опять позвоню.
- Почему ты еще до отъезда не выяснил, сколько и каких деталей надо брать? – спросил Феликс.
- Но я ведь не знал какие детали имеются в наличии.
Тут Феликс заглянул в ведомость и удивился еще больше:
- Так ведь это же не фордовские детали, а ВАЗовские!
Но у Свэлика на все был обезоруживающий ответ:
- Ну, что с тобой поделаешь - ничего ты не понимаешь!
- Почему это я не понимаю? Я прекрасно понимаю: ты заделался снабженцем у Ивана Николаевича!
- Ничего ты не понимаешь! Я – раз я уже все равно здесь – привезу кое-какие детали для Ивана Николаевича, а он взамен достанет мне кое-какие детали для “Форда” 1920-го года.
Феликс не стал продолжать разговор, чтобы не нарушать законов гостеприимства, - как-никак, Свэлик гость, а он хозяин, - но подумал, что Иван Николаевич должен быть очень заинтересован в затягивании ремонта “Форда”, иначе он потеряет дарового снабженца. Именно поэтому ремонт и начат не с мотора и ходовой части, а с полировки и отделки салона. Процесс вылизывания кузова изнутри и снаружи, как понятно и ежу, не имеет конца.
А Свэлик решил, что убедил брата.
После полета и знакомства с Самохваловым Свэлик сообразил, что недооценил возможностей брата для ремонта автомобиля, и решил наверстать упущенное. Однажды посреди ночи Феликса поднял телефонный звонок из Киева. Звонил Свэлик:
- Возьми карандаш и запиши номер телефона. Завтра утром от полдевятого и до без пяти минут девять часов утра ты должен позвонить по этому телефону…
- Почему такая точность? – спросил Феликс, шаря рукой по прикроватной тумбочке в поисках карандаша.
- Надо успеть, пока не началась оперативка.
- У кого?
- У Генерального директора ВАЗа. Это его рабочий телефон. Скажешь, что тебе нужен двигатель для девятки…
- Постой, постой, кто же меня соединит с Генеральным директором ВАЗа?
- Скажешь, что ты профессор Гамбург, что у тебя к нему срочное дело, тебя с ним соединят.
- Но я же с ним даже не знаком…
- Не важно. Скажешь ему, что ты профессор Гамбург, ты у себя в области личность известная, он для тебя сделает.
- Ты понимаешь, что если каждый профессор начнет звонить по своим личным делам Генеральному директору, тот уже не сможет управлять ВАЗом.
- А тебе что за забота? Лучше скажи, что ты не хочешь помочь брату…
- Но зачем тебе нужен двигатель для девятки? У тебя ведь совсем другая модель…
- Не важно, какая у меня модель… Мне нужен двигатель для девятки!
- Тебе или Ивану Николаевичу?
- Что ты выдумываешь! При чем здесь Иван Николаевич? Мне нужен!
- Тебе?
- Мне!
- Вот ты и звони Генеральному директору! – Феликс в сердцах бросил трубку и долго не мог после этого уснуть.
Потом я спрашивал у Феликса, что больше всего разозлило его в этом ночном звонке: неудачно выбранное время или то, что Свэлик хотел, чтобы он звонил Генеральному директору ВАЗа ради малознакомого и малосимпатичного ему Ивана Николаевича. Оказалось, что ни то, ни другое.
- Понимаешь, если бы он просто попросил меня помочь ему достать двигатель для девятки, я бы сумел для него это сделать. Для этого мне совсем не надо было выходить на уровень Генерального директора и звонить ему. Мне вообще не надо было никому звонить. Достаточно было подойти в наших гаражах к мастеру на все руки Игорю Савельичу. Но ведь Свэлик не просил меня достать двигатель. Он требовал звонить Генеральному директору ВАЗа. А выполнять, не раздумывая, чьи-то либо идиотские приказы я не умею.