Он во всем привыкла искать тайный смысл. «Мнительная дуреха»- мужа любовно теребил ее пухлую щечку. «Ну и что…» – она с трудом сдерживала слезы. Ей никто не верил. В качестве аргументов она приводила свои ночные звонки в милицию и службу спасения. «Вы будете надо мной смеяться, но я действительно видела (слышала), как …» Дальше шел стандартный набор описаний всех подозрительных грузовиков, бомжей и бродячих собак. Над ней действительно смеялись, правда, в полголоса и совсем не зло. «А вот и наш Шерлок Холмс» - бабульки шамкали ей вслед, в надежде увидеть ее трясущиеся губы. Но она не оборачивалась, а продолжала искать хоть какое-нибудь доказательство ее сверхчувствительности.
По ночам муж пытался увлечь ее любовными схватками. Бесполезно. Побегав с минуту вокруг кровати, она «случайно» падала ничком на покрывало, раздвигала ноги и закрывала глаза. Досчитав до пяти, она вставала, и бежала в ванную. Вернувшись, она целовала засыпающего мужа и уходила на кухню. Сварив большую чашку кофе, она надевала плотные носки, и куталась в одеяло из верблюжьей шерсти. Пристально вглядываясь в лиловую темноту привычного дворика, она изо всех сил старалась разглядеть хоть какой-нибудь подозрительный силуэт. Дождавшись первых проблесков утреннего восхода, она возвращалась обратно в спальню, и будила мужа. Проспав два часа, она судорожно вскакивала и бежала в душ. Через час она уже стояла на прохладном полу тренажерного зала. Разучив очередной прием самообороны, она бежала обратно домой. Нужно было проследить почтальона и перепроверить после него все более или менее плотные конверты. В каком-нибудь их них могла оказаться взрывчатка. Забыв про обед, она обзванивала всех подруг, требуя детальное описание снов за последние два-три дня. Составив таблицу возможных интерпретаций, она включала телевизор. Удовлетворившись последними сводками теленовостей, она наконец-то могла расслабиться. Покопавшись для приличия в газетах, она падала на диванчик, и опускала веки, но не надолго, всего на полчасика. Нужно было еще спуститься в подвал подъезда, затем сходить на крышу и проверить, закрыта ли решетка в машинное отделение лифта. Потом позвонить в ЖЭК и узнать, морили ли вчера крыс. И действительно ли началась проверка электросчетчиков – с утра какой-то дядька с серым чемоданчиком, бродил по этажам, присматривался, принюхивался…
Ей постоянно хотелось спать. Ее тошнило от запаха кофе, и чесались плечи от верблюжьей шерсти. Ей хотелось пойти в дорогущий ресторан, надеть глубоко декольтированное платье из алого шелка, приехать на такси, и, не взглянув на остолбеневшего от ее красоты швейцара, сесть за самый престижный столик. Небрежным жестом заказать божоле девяносто шестого года, закурить черную сигаретку и перебирать ее ухоженными пальцами. А затем слегка кивнуть головой, чтоб пианист заиграл ее любимый блюз…
Ей смертельно хотелось мужчину, настоящего мужчину с хорошо стоячим пенисом, прокаченным торсом и здоровыми зубами. Она представляла себя в роскошном кабриолете. На загорелых плечах – сиреневое норковое манто. За рулем – жгучий брюнет с бесстыдной правой рукой, поглаживающей ее промежность. И ночь, и старый замок, и чтоб кровать с балдахином. И развратная девушка-служанка с передником на голое тело, с пухлой попой и стоячей грудью. И плетку, чтоб не оставляла рубцов. И немого мальчика, которому она рассказала бы все свои самые заветные секреты. И собаку, да-да, большого мраморного дога. И личный бассейн, и конюшня с арабским скакуном. А конюх пусть будет блондин, лучше, если француз, и с музыкальным слухом. Ведь она так хорошо поет. Еще рисует и сочиняет стихи.
Но на это нет времени, потому что надо следить. Вдруг что-нибудь произойдет, а она не успеет предупредить родных и близких. Вдруг что-нибудь случится, а она не будет к этому готова. Вдруг придет беда, а она не сможет ей противостоять. Вдруг...