У Раковых дом — полна чаша. Только вот спиртное они жрут почему-то, не переставая и денег шиш зарабатывают. Кроме мамочки. Мамочка пьёт меньше всех — почти совсем, можно сказать, не пьёт, — и вкалывает за семью. Начальница. Уходит на работу ни свет ни заря, приходит под луной уж. А муж с детьми зажрались вдрызг: кроме отборной архангельской (в крайнем случае, вологодской или лондонской) телятинки, дальневосточной осетринки в осветлённом оливковом соусе, куриного оливье свежайшего (на сливочном майонезе) и, естественно, водки в несметных количествах больше ни на что и глядеть не хотят. Но, — бывалые соврать не посмеют, — квартира ихняя от продуктов ломится — откуда только средства?! Вот, думаете, как таких в гости звать? Допустим, пригласить их и ещё других гостей (которые нормально едят, а не с кислыми мордами ковыряют вилочками в салатиках, так за весь вечер и не попробовав ничего, а уж ежели попробовав — сразу плюнув тихонько на салфеточку) — и как им готовить, что на стол ставить? Это ж геморрой-то какой, а?!! Где ж напасёшься заморских поваров выписывать или в валютках отовариваться, где каждая, прости-господи, срань типа кетчупа или воды шипучей обойдётся в сто раз дороже? Они ж, эти Раковы, опозорят хозяев по гроб жизни перед другими гостями. Особо теми, кто впервые пришёл, которым всё в диковинку. Вспомнишь — ужаснёшься: горячего не жрут (температура блюд, оказывается, не та… язви их), морды кислые, молчат, сгорбились, торты по тарелкам размазывают, конфеты надкусывают и рядом кладут, начинкой наружу, аппетит другим гостям портят на всю кадушку. А ведь тем, кто впервые в дому или помнительнее — это ж капут сразу. Конфуз какой хозяевам-то?! А потом про их, невинных, дурная слава пойдёт — типа: да ну-у, будем мы ещё к ним в гости ходить, — видно, лучшая вечеринка, это — водки дома нажраться в сиську и телевизор, отрыгивая, смотреть, пока не свалишься под диван, с храпом. Так жизнь-то и идёт. Главное — в гроб лечь с желудочком, который никогда не ведал иных яств, кроме этой-самой архангельской да иной валютной дороговизны безвкусной. Там уж и ферменты-то, в этих желудочках, давно в отпуск бессрочный подали — с такими хозяевами много ли стражи надо?
Вот один раз история у Раковых приключилась. Приболел младший из них, простыл где-то маленько (не так чтоб уж очень). А когда у кого-нибудь из Раковых температура подымается выше 36,6 — это катастрофа: сразу в постель, завалиться шоколадками, морсами, соками «Santal» (потому что дорогой, а не потому что хороший), и — заморские таблетки молочком запивать (ни в коем случае водой — это может привести к летальному исходу). А молочко холодное тоже вроде как не положено (ну это-то хоть всем понятно, что холодное молоко больным пить негоже). Но тогда ведь, по логике, — если оно холодное, то его надо слегка подогреть!!! Неужто не понятно?! Вот сиделка пришла к больному (температура у него уж к 37-и приближается, катастрофа!!!) — открывает холодильник, достаёт молоко (свежее, 3,2% жирности, как положено — в семье иногда такое молоко употребляется, честно говоря, только не в чистом виде, а при замешивании в какой-либо продукт — типа соуса или в творожок, или йогурт разбавить, чтобы запах этих вонючих ягод не чувствовать). А так как молочко холодное, 3,2%, то сиделка без спроса влила его в мисочку и поставила на полминутки на огонь — подогреть. Ну, подогрела до комнатной температуры, перелила в специальную чашечку фарфоровую, а в центр чайной ложечки положила таблеточку (заморскую, которая в аптеках в десять раз дороже обыкновенной российской, что все мы при простуде пьём) и всё это понесла к изголовью Ракова (температура которого, напоминаю, катастрофически колебалась уже где-то между 36,8-ю и 36,9-ю градусами). Мертвенно-бледные ноздри больного тревожно трепетнули, глаза из-под одеяла оценивающе сверкнули на принесённое сиделкой снадобье (не отраву ли какую несёт, стерва?!) и губы брезгливо коснулись края чашечки с молоком комнатной температуры (здесь необходимо предупредить читателя, что сиделка, прежде чем подавать подогретое молочко, предварительно провела пробу и убедилась, что продукт — не шелупонь какая-нибудь, а свеженькое).
Истошный крик больного и резко отставленная прочь чашка заставили торопливо приковылять в комнату, где находился больной, старшего члена семьи Раковых (мамочка была, как обычно, на работе). Сиделка, широко распахнув глаза и ничего не понимая, наблюдала следующую сцену:
— Молоко кислое!!! — орал больной, увеличивая от перевозбуждения температуру тела. — Вон его!!! Вон!!!
— Не может быть, я пробовала… — глупо оправдывалась сиделка.
— Отец, а ну пробуй! — приказал больной.
— А что тут пробовать, — подал авторитетный голос знаток молока любых температур и концентрации, — если молоко хоть чуть подогревается на огне, то но скисает. — И рыгнул перегаром.
Сиделка остолбенела:
— Как это?..
— Идиотка! — голос отца семейства Раковых приобретал металлический оттенок. — Какой же дурак кипятит молоко, прежде чем подать больному?!
— Я не кипятила, я только подогрела, — чуть не плача, оправдывалась сиделка.
— Ах, подогрела, тварь?!! Призналась, значит?! На огне, небось, грела, да?! Отвечай, сволочь!!!
— Угу, — в ужасе промямлила сиделка.
— Вот твоё молоко сразу и скислось, кретинка, — отец семейства буровил виновницу взглядом, не в силах сфокусировать его на чём-то одном.
— Ну ведь не скислось же, я пробовала…
— Скислось, — капризно сказал больной. — Ты отравить хотела.
— Конечно, сын, скислось. Эта дура его грела. Обезлюдела совсем!..
…последнее, что успела подумать несчастная, выбегая из квартиры Раковых куда глаза глядят: «меня ж предупреждали, боже мой, меня ж предупреждали…»
И слёзы невинности крупными бусинами мыли её обиженные ноздри…