Светлой памяти моего учителя, исламоведа Люциана Ипполитовича Климовича, искренне любившего Восток, посвящаю...
***
Дорогие читатели!
Вы знакомитесь с работой во многом необычной по характеру изложения ее содержания. От многих других исследований ислама она отличается прежде всего непредвзятостью: в ней нет ни лакировки того, что есть в религиозной жизни мусульман, доходящей до пристрастного панегирика, ни критики даже самых крайних позиций приверженцев мусульманской догматики. Прежде чем взяться за этот труд, я поставил перед собой задачу не следовать установившимся когда-то традициям хвалить или порицать ислам, ибо тогда с неизбежностью автор становится пристрастным и, следовательно, необъективным. Поэтому самый верный способ донести до читателя истину в неискаженном виде — это излагать суть дела такой, какой ее определила сама жизнь, без тени отрицания или восхваления. Я отталкиваюсь только от жизни, а она сложнее тех черно-розовых тонов, которыми обычно пользуются последователи той или иной религии.
Разумеется, такой подход автора к столь деликатной проблеме, импонирует далеко не всем. Они ведь хотят видеть труд по исламу в свете описания его истории и содержания как “веры пророка”, т.е. веры “величайшего из пророков”, другие ждут “разоблачения” этой религии или, по крайней мере, ее скептически-критического анализа. И поскольку ни одна из сторон наверняка не удовлетворится предлагаемой автором позицией, постольку ему самому грозит критика сразу с двух сторон. Что же, это нормально и даже благодатно для пользы дела.
Истины ради выражу свое несогласие со сложившейся ситуацией в научном исламоведении.
Ни за рубежом, ни в СНГ за последние десятилетия не вышло ни одной работы1, в которой бы ислам рассматривался во всей его сложности и противоречивости. Создается впечатление, будто для исламоведения время остановилось в основном на прошлом ислама, а настоящее протекает для него в неком штилевом и бесконфликтном состоянии. Исламоведы словно боятся участи Салмана Рушди, приговоренного многократно к смерти за свои “Сатанинские стихи”2, либо не хотят “неприятностей”. Сколь же беспринципна эта склонность поступаться славными традициями зарубежного и отечественного исламоведения XIX-XX столетий! Это во-первых. Во-вторых, замалчивание факта средневековой анахроничности самого содержания ислама идет вразрез с универсальным законом объективного изменения любого объекта с его внутренними противоречиями. Так почему же надо делать исключение для ислама? Чтобы кого-то не обидеть? Тогда давайте закроем глаза и на мораль, политику, искусство, философию и другие формы нашей духовной жизни, преисполненные противоречиями и беспокоящие нас своими негативными проявлениями. Ведь не молчим же мы об этом. Лично моя научная совесть не может согласиться с такой конъюнктурной позицией и поэтому, извините, поступаю в полном соответствии с требованиями объективного подхода: рассматриваю ислам таким, каким он был, есть и будет. А нравится это кому-то или нет — это уже вопрос безотносительный для истины.
Об исламе ведь можно говорить с трех позиций: богословия, науки и “усередненного” мнения. Последняя позиция с ее принципом “чего изволите” наиболее вредная своей эквилибристикой. Позиция богословия ортодоксально-тенденциозная. И только научный подход обеспечивает объективное рассмотрение ислама как многозначного культурно-духовного феномена. Поэтому я открыто заявляю, что ни на йоту не поступаюсь научными принципами и сужу о предмете нашего разговора только как слуга истины.
Знаю и предвижу ту шумиху, которая поднимется вокруг моего труда. Что же, пусть. Я спокоен. Пусть горькая правда, чем сладкая ложь.
Критику с любой стороны я восприму в любой форме, если это способно послужить конструктивному поиску истины.
Далее, вы не можете не заметить, что в содержании моей работы представлены сразу две основные позиции — богословская и научная, причем они обе оказываются имеющими право на существование, как бы равноправными. Почему это так, если очевидно, что автор стоит на позициях научного объяснения ислама? Это нам нужно именно в интересах беспристрастного и объективного анализа феномена ислама, т.е. религии, возникшей и сложившейся в обширную систему, под влиянием которой находится едва ли не каждый пятый житель Земли.
Задумаемся прежде всего над вопросом, в чем заключается сам критерий, т. е. средство верного объяснения ислама как сложного социально-духовного явления, на роль которого претендуют обычно богословие и наука, включая особый религиоведческий раздел философии, считающий себя научным.
Пусть не покажется странным мое откровение: эта работа выходит словно по заказу мусульманского клира. В итоговом документе международной исламской конференции “Роль мусульман в духовном возрождении России” совершенно справедливо отмечается, что ислам плохо знают или пользуются искаженными сведениями о нем и поэтому “поручить Министерству общего и профессионального образования РФ совместно с Советом муфтиев России разработать и внедрить учебники для вузов и школ, адекватно отражающие происхождение и вероучение ислама…”1 Это совершенно справедливо! Мне, как исламоведу и педагогу, давно казалось необходимым выпустить именно такую работу в целях объективного освещения проблемы с позиций светской науки. Естественно, что эта позиция во многом не совпадает с мусульманской традицией и, по-видимому, вызовет негативную реакцию. Что же, столкновения позиций не избежать: слишком сложным является феномен ислама, чтобы судить о нем однозначно науке и богословию.
Вам самим, дорогие читатели, неискушенным в этих проблемах, разобраться в них трудно. Поэтому автор, отдавший изучению ислама более четырех десятилетий своей жизни, приходит вам на помощь. И пытается делать это с позиций научного миропонимания, ибо только наука как инструмент порождения знаний о сущем, опирающихся на строго проверенные факты, ведет нас кратчайшим путем к истине.
Это не означает, однако, будто нельзя оспаривать того, что утверждает сегодняшняя наука. Пожалуйста, оспаривайте, но делайте это только при помощи достоверных доказательств и при соблюдении доброжелательного тона. Именно так я стремлюсь поступать в данной работе. Ведь только при этом условии возможен вполне конструктивный диалог, а также взаимопонимание и взаимоуважение.
Наконец, оговорюсь об иллюстрациях, сопровождающих предлагаемые вам тексты. Это — отнюдь не некий “разоблачительный” материал, не “компромат”, но наглядное подтверждение того, что автор говорит правду об исламе — о его вероучении и практике. Прошу так и воспринимать документальный фотоматериал, полученный мной в ходе многолетнего общения со средой верующих.
Заранее благодарен вам, дорогие читатели, за внимание к моему труду и надеюсь, что он расширит ваши представления об исламе как об одной из распространенных религий мира.
С особым словом хочу обратиться к мусульманам, для которых вероучение ислама представляется священным. Не воспримите мою работу как некую злонамеренную акцию, продиктованную своекорыстным умыслом. С уважением относясь к последователям ислама и с благодарностью вспоминая их доброе расположение ко мне в течение долгих лет моей жизни и странствий на Востоке, я, тем не менее, не имею права скрывать свои мысли о самом вероучении ислама и о его практике среди населения различных регионов бывшего Советского Союза. Читая богословскую литературу, многократно сталкиваясь в спорах с мусульманскими теологами и проповедниками, а также зная о некритичности сознания простых верующих в отношении самого вероучения, я вынес проверенное практикой убеждение: ислам неправомерно абсолютизируется своими приверженцами во всех его содержательных аспектах, представляясь учением совершеннейшим и пригодным для всех народов и на вечные времена.
Это и есть тот особый вид традиционализма, который сформировался исторически и закрепился в качестве оценки ислама как “непогрешимого” и “вечного” руководства для людей “на все случаи жизни”. Но сколько можно жить вслепую, опасаясь поднять глаза и взглянуть в лицо истине? Может быть, пора... Со времени возникновения ислама ведь прошло уже тринадцать столетий, и мы стоим на пороге XXI века. Все течет и изменяется. Неужели ислам является неким исключением из этого правила в стремительном потоке времени? Давайте попробуем разобраться. Ведь все мои старания обращены на заботу о вас, мусульмане, на то, чтобы вы задумались над истинной сутью своего вероучения. Иных целей у меня нет.
Я воистину захвачен желанием доказать своим читателям: всякие попытки обвинить меня в пристрастном “расковыривании” ислама, в преднамеренном искажении его сути или в неуважении чувств мусульман не соответствуют действительности и являются лишь способом разделаться с инакомыслящим. Но это представляет из себя грубое нарушение “правил игры” в условиях того демократического общества, в котором мы живем и одним из устоев которого является мировоззренческий плюрализм*.
Впрочем, даже в этих условиях нередко верущими переживаются неприязненные чувства к неверующим как к существам, которые-де не понимают религию в силу своей природной испорченности и злонамеренности. Такое отношение к атеистам имело место во все времена — как следствие известной конфронтации* между религиозной верой и неверием. В наше просвещенное время, к счастью, это отношение смягчилось, обнаруживая явную тенденцию в направлении к толерантности*. Но отдельные рецидивы давней нетерпимости еще проявляют себя. И в связи с этим я хотел бы открыто заявить, что не имею никакого отношения к так называемому ленинско-сталинскому “воинствующему” атеизму, порицаю его за необоснованность, за бездуховность, антигуманизм и грубые методы “освобождения” людей от религиозного влияния. Моя позиция педагога и исследователя другая: говорить людям по возможности только правду, уважать иные взгляды и относиться ко всем по-братски.
В заключение замечу, что настоящий труд по исламу представляет собой трилогию, состоящую из работ: “Ислам”, “Ислам в Средней Азии”, “Святость и священное в исламе”. Все они объединены единым замыслом: познакомить читателя с этой религией в ее многообразных исторических и духовно-культурных проявлениях.