Музыка ждёт нас всегда

Андрей Гусев
Из посёлка, где раньше жила моя бабушка, я уезжал дождливым осенним утром. Сразу за околицей асфальт резко оборвался, и моя машина выскочила на старую разбитую бетонку. Пришлось сбавить скорость и старательно объезжать колдобины. Я включил приёмник. Приятный мужской голос на “Европе плюс” напевал “Looking for the
Summer”...

Бетонка надвое разрезала сосновый бор, который тянулся бесконечно долго. Однообразная картина лишь изредка оживлялась молодыми невысокими ёлочками, подступившими к самой дороге. Временами казалось, что сосновый бор и рассекающая его бетонка — это всё, что осталось на свете, и ничего другого не предвидится. Впрочем, после очередного зигзага дороги какое-то внутреннее чувство подсказало мне, что впереди деревня, маленькая, богом забытая, с домами вдоль бетонки, ставшей её единственной улицей. А по левой стороне в серёдке деревни будет магазин, — шепнул внутренний голос.

Деревня показалась минут через пять. Проехав с дюжину бревенчатых, с соломенными крышами домов, я притормозил у сельмага. Поржавевшая жесть на его крыше, полусгнившие доски, давно не мытые окна довершали картину запустения. Сельмаг стоял слева от дороги.

Всё совпадало с убийственной точностью. Я вылез из машины и открыл пронзительно заскрипевшую обшарпанную дверь сельмага. В нём высились аккуратные ряды серых ящиков, из которых высовывались зелеёные горлышки “Московской”, лежала полузаплесневевшая копчёная колбаса, засахарившаяся карамель, и на табурете восседала скучающая продавщица неопределённого возраста. Картинку довершало внушительных размеров объявление: “ВОДКА БЕС ТАЛОНОВ”. Ни одного посетителя. Не проронив ни слова, перекинувшись выразительным взглядом с продавщицей, я вышел из магазина и с тем же неизменным скрипом затворил дверь. Запустение. Если бы у входа в сельмаг я встретил девчонку в полуизносившемся платье, через которое просвечивает грудь и белая попочка, я бы ничуть не удивился. Здесь всё было с печатью безнадёги: и магазин, и дома в деревне, и сама дорога. Вероятно, не составляли исключение и немногочисленные жители этой полузаброшенной деревушки. Впрочем, их нигде не было видно. Кроме женщины лет двадцати пяти, блондинки, стоявшей недалеко от магазина. Как-то странно она на меня посмотрела.

Поворот ключа зажигания, оглушительный рёв мотора, и деревня осталась позади. У меня не было никакой конкретной цели, я просто ехал себе и ехал. Может быть, это странно, но иногда появляется желание покататься, и тогда я сажусь в свою старую колымагу и несусь, куда глаза глядят. Так было и в этот раз, хотя бетонка уже начинала меня утомлять. Впрочем, свернуть было некуда, а значит, выбирать не приходилось...

На этот раз интуиция мне ничего не подсказала. Довольно неожиданно бетонка закончилась стоявшим поперёк неё длинным забором с воротами. Ворота слегка приоткрыты, но въехать можно. После минутного раздумья, я проезжаю за забор...
 

Сейчас, когда я вспоминаю эту историю, она кажется взятой из какого-то триллера. Но это не так. Всё произошло в тот дождливый осенний день 28 октября. Число я запомнил хорошо. Это был день смерти моей бабушки, умершей три года тому назад. А накануне был мой день рождения.

Итак, я заехал в ворота. Впереди, по сторонам — до самого горизонта — пустая ровная поверхность, явно не земной пейзаж. Ехать некуда. Но ворота уже закрылись. Наверное, сработало ёмкостное реле — появилась в голове вялая неспешная мысль. Позади был бесконечно длинный забор. Ловушка?

Я врубил заднюю передачу, подъехал к самым воротам. Нет, это не “Шереметьево-2”, здешние ворота не открывались при приближении объекта. Оставалось два пути: ехать в никуда по пустынной равнине, либо... Вдоль забора было подобие дороги, что-то вроде той бетонки, по которой я приехал. Только очень узкая.

Слева забор из непонятного материала, справа — пустая ровная поверхность. Именно такой пейзаж, если это можно назвать пейзажем, сопровождал меня в следующие часы. Бензина, слава богу, был полный бак. Моя машина неслась по идеально ровной дороге, прямой и очень узкой; негромко шуршали шины, из стереодинамиков звучал космический голос, напевавший “Looking for the Summer” на “Европе плюс”. Если бы на капоте машины стоял стакан воды, я думаю, он не расплескался бы. Казалось, я сижу за учебным тренажёром, а вовсе не еду под 140 в час по неизвестно откуда взявшейся дороге. Какая-то неведомая сила всё гнала и гнала меня вперёд, без остановок, без раздумий, только вперёд. Краешком сознания я понимал, что надо бы остановиться, развернуть машину и выбираться из этой чёртовой ловушки. Но поделать ничего не мог. Наваждение какое-то.

Интересно всё ж таки, что там ждёт меня впереди? Временами казалось, что я сам нахожусь где-то наверху и чуть в стороне, вижу, как несётся моя старенькая зелёная машина, даже могу различить самого себя, развалившегося на сидении и небрежно держащего руль левой рукой, на которую натянута тонкая кожаная перчатка коричневого цвета.

Что-то будет дальше? Может, это какой-нибудь секретный полигон нашего доблестного “Министерства любви”? И тогда скоро должны появиться автоматчики в пятнистой форме. Надеюсь, из гранатомета по моему “жигулю” они стрелять не будут?

А может, это — посадочная площадка для НЛО? Хотя лично я во все эти штучки не верю, и за мои тридцать с лишним лет НЛО мне ни разу не попадался. Впрочем, чем чёрт не шутит? Говорят же, что иногда они увозят людей с собой. Сегодня это было бы очень некстати. Всё-таки хочется еще разок увидеть жену Иветту, насмотреться на нее голую, в постели, поцеловать покрепче, раздвинуть пошире ее ноги и... разглядеть тот, часто неуловимый миг, когда она закрывает глаза, на лбу появляются морщинки, а брови приобретают форму какой-то невообразимой дуги. Видение захватывает меня, я начинаю хотеть мою И. Но мысли об ЭТОМ, мелькнув, исчезают, их изгоняет музыка — все та же, преследующая меня мелодия “В поисках лета”...

Внезапно появляется туман. Дальний свет фар пробивал его лишь метров на тридцать. Забора слева не было видно. Я сбавил скорость. Совсем рядом, перед машиной пробежала кошка. Она юркнула налево, как будто никакого забора там не существовало, и исчезла в тумане.

Неожиданно стрелка тахометра упала на ноль — двигатель заглох. Проехав по инерции сотню метров, машина, поскрипывая ржавым корпусом, остановилась. Я включил стартёр — никакого эффекта, ещё раз — опять бесполезно, хотя бензина было почти полбака. Карбюратор? электрика? — только успел я подумать и... двигатель включился, стрелка тахометра застыла на двух тысячах, словно приклеенная, я даже не успел пошевелиться, мои руки продолжали неподвижно лежать на рулевом колесе...

Стало темнеть. Машина с упорством неофита неслась вперёд, пока дорога вдруг не привела меня к воротам, только снаружи; да, к тем самым воротам, я их хорошо запомнил. Рядом начиналась бетонка. Пожалуй, следовало радоваться. Но было жутко, тревожно, и совершенно непонятно, как это все получилось. Даже сейчас помню, мой лоб покрылся испариной, и я ощутил всю ирреальность происходящего.

ЛЕНТА МЕБИУСА?! Кто её соорудил здесь и зачем? Когда? Вопросы, ответ на которые я уже, наверное, не получу.

Поворот руля налево, и я — на полотне бетонки. Машинально вдавливаю в пол педаль газа...

Показалась деревня. Но всё в ней было по-другому, иначе, не так как раньше. Дверь в магазин крест-накрест заколочена досками. Рядом стоит недавно построенное кирпичное здание, ба! да это новый магазин. У входа — та самая блондинка, которую утром я встретил в безлюдной деревне. Только уже с довольно большим животиком — не иначе, как месяцев шесть беременности. И этот плакат на кирпичной новостройке: “1 апреля — день смеха”. Машинально взглянул на свои часы: на них стояло 28 октября.

Машина продолжала резво нестись вперед. За околицей показался массивный указатель. Утром его точно не было. Надпись на нем гласила:
“Москва — 666 километров,
Кокоревка — 0,7 км,
Зона зироу — 7,0 км.”

— Факинг блади бастадз! Бастадз! Опять этот департамент информации, даже указатель вовремя повесить не могут. Бездельники! Пашины козлы! — зло ругался я на пустой дороге. — Нет, надо вчинить иск этому Паше Николаевичу из департамента информации. Впрочем, время — это больше, чем любые деньги. И потому не стоит его тратить второй раз попусту. Тем более на такие пустяки, как судебный процесс с нерадивым чиновником.

Я включил автомобильный приемник погромче. Всё тот же баритон напевал “Looking for the Summer”. Вот уж точно, музыка — весёлая или печальная — будет с нами всегда, до самого конца...
 

1992 год.