1
Капелька влаги соскользнула с низкого стакана на стойку бара. Огоньки от тусклых ламп игрались друг с другом на поверхности маленькой лужицы, которая образовалась из таких же капелек. Шум бубнящих голосов уже почти достиг того уровня, когда хочется напиться. Вадим обмакнул палец в лужицу и провёл неровную дорожку по деревянной поверхности.
С другого края стойки полный мужчина с вожделением глядел на фарфоровую тарелку, стоящую перед ним. На тарелке, словно французский буржуа, лежал толстенный бутерброд с сыром и анчоусами. Колечки маринованного сладкого лука распространяли кисло-сладкий резкий аромат. Подёргивая ноздрями, как собака взявшая след, толстяк кончиком языка, цвета сырой говядины, проводил по жирным губам. Толстые волосатые пальцы левой руки, унизанные противно-жёлтыми перстнями, в нетерпении барабанили по стойке какой-то марш. Этот неровный ритм был призван убаюкать бдительность приговорённого бутерброда, к которому с другой стороны подбиралась правая рука, полная решимости схватить и задушить несчастного.
-- Мне сто грамм водки и горячий чай с лимоном, - лысеющий пожилой человек согнулся всеми своими двумя с лишним метрами роста над стойкой, - и ещё, - глаза задумчиво пробежали по этажерке со спиртным за спиной бармена, - ещё, ну да чёрт с ним – потом доберу, - он повернул голову в сторону Вадима. Тот, держась за свой тяжёлый стакан, равнодушно глядел на высокого.
-- И тебе здравствуйте, - улыбнувшись одной стороной губ сказал высокий и смахнул широкой ладонью свисающую с кончика носа капельку пота. Удивлённо посмотрев на влажные после этой операции пальцы, он простодушно вытер их о брюки. Бармен звякнул о стойку кружкой чая, и хищно схватив длинный нож, с виртуозностью хирурга принялся зарезать лимон. Тот, всплакнув мутной кислой слезой, мужественно принял эту жестокую смерть, и разрезанный на кружочки отправился вариться в горячий чай.
-- Я, эта, пойду за столик сяду, так что, поднесите, -- сказал высокий, не сводя глаз с лимонной дольки, тонущей в его чае. Нехотя оторвав взгляд, он резко повернулся на каблуках и широко размахивая руками пошёл в глубь зала. Там, заняв первый попавшийся столик, он немедленно принялся быстро складывать из салфетки кораблик.
Вадим поднёс стакан к губам и медленно набрал часть его содержимого в рот. Жидкость защипала язык и щёки. Вадим устало смотрел на своего искажённого двойника, жившего двухмерной жизнью на поверхности тонированного зеркала, а он тоже, сидя с полным ртом, рассматривал слёзы, появившиеся в уголках глаз своего объемного брата. Допив в два глотка стакан, Вадим огрел щелбаном подсвечник и ждал, когда подойдёт бармен. Всё пространство перед глазами заняла белая рубашка с чёрными пуговицами, Вадим молча кивнул, и перед ним опять образовался низкий тяжёлый стакан с джином.
Толстяк, дожёвывая бутерброд, играл жирными пальцами с солонкой. Опустошённо он разглядывал опустевшее фарфоровое ложе бутерброда, и как решил Вадим, решал стратегический вопрос – скушать ещё бутербродик или идти домой, или куда там ему надо. Брови толстяка медленно поднимались к центру лба и так же медленно опускались. Этот процесс напоминал замедленные съёмки рушащегося при землетрясении моста, которые Вадим как-то видел в фильме “Уроки катастроф”, когда ещё школьником ходил на продлёнке в кино. Вадим сделал ещё глоток и продолжал наблюдать катастрофу на лбу толстяка. Процесс явно замедлялся, видимо решение вырисовывалось. Через какое-то время Вадим видел, как толстяк медленно сполз с высокого стула, потоптался на месте, распрямляя брюки, и походкой, не терпящей спешки, направился к выходу.
Вдруг ужасно визгливый звон отвлёк Вадим от жужжания в голове. Телефон надрывался в своём убежище, внутреннем кармане пиджака, просясь на волю. Экран светился голубым светом. Номер звонящего не определился. Вадим подозревал, что это звонит Ольга. В очередной раз что-то подсказало ему, что ответив сейчас он надолго потеряет с ней связь.
На месте казни бутерброда уже не было следов убийства и миловидная девушка играла кольцом с
камнем над бокалом шампанского. Пузырьки лопаясь обрызгивали тонкие пальцы фонтанчиками ароматного вина и играли светом на стенках бокала. Девушка наблюдала за игрой в бильярд, внимательно следя серыми глазами за движениями игроков и манёврами тяжелых шаров по зелёному сукну. Стук и рокот шаров, издаваемый ими, когда они катились, заворожил девушку.
-- Мне надоели твои расспросы. Если тебе не нравится моё отношение -- скажи прямо, или помолчи, -- к стойке подошли двое, один из которых громким театральным шёпотом разговаривал со вторым. Оба были явно раздражены и недовольны друг другом, но один пытался защититься, нападая, а второй пытался распять его взглядом. Они заметили, что Вадим наблюдает за их беседой, нервно улыбнулись друг другу, и забрались на высокие стулья.
-- Ну ладно. Дай уже сигарету, - сказал молчаливый первому. Тот забрался рукой под пиджак и стал шарить в огромном, по всей видимости, внутреннем кармане. Поиски увенчались успехом, и с довольным лицом он извлёк из-под пиджака помятую начатую пачку сигарет. Оба жадно выковыряли по сигарете и принялись шарить по карманам, в поисках зажигалки. Лица, с торчащими в зубах сигаретами и сосредоточенными от поисков глазами, рассмешили Вадима. Он улыбнулся своему отражению в стакане и медленно допил его.
Постепенно зал наполнялся посетителями. Всё громче бубнили заполненные столики, стук над бильярдными столами напоминал перестрелку в игрушечной войне, Вадим скучал. Справа от стойки, на подиуме с музыкальными инструментами, вдруг волшебно возник плотный дядька с трёхдневной щетиной. С видом знатока он начал крутить разные ручки на аппаратуре, клацать рычажками и переключателя, в общем, заниматься приготовлениями к выступлению. Когда он удовлетворился своими действиями, то без лишних слов взялся играть на синтезаторе и петь песню о том, как он идёт на нехорошее дело по Крещатику и вспоминает о тех золотых временах, когда ему, ещё хорошему и неиспорченному, мама подарила на счастье ладанку. Получалось у него вполне похабно, и может именно поэтому его никто не слушал.
-- Скучаешь? – знакомый голос прозвучал рядом. Он обернулся. Ольга стояла за его спиной. На ней был тёмно-синий кожаный костюм, именно тот который был на ней в день их знакомства. Капельки воды стекали по её лицу, собранные назад волосы были немного влажные -- наверное на улице шёл дождь. Вадим снял пиджак и накинул ей на плечи. Она смотрела на него чуть с укоризной. Он привлёк её к себе, обнял и поцеловал родинку на её щеке. Ольга улыбнулась.
-- Пойдём? – спросила она.
Вадим кивнул, и они направились к выходу.
На улице действительно моросило. Вадим поднял ворот рубашки и прижимаясь как можно ближе к витринам быстрым шагом пошёл вдоль улицы. Он знал, что Ольга сейчас не идёт за ним. Она просто растворилась в темноте, как и в прошлый раз. Как всегда. Этой встречи он ждал 3 недели. Теперь у неё есть его телефон, она конечно же найдёт его во внутреннем кармане пиджака. Зарядки батареи должно хватить на сутки. Возможность позвонить Ольге радовала Вадима. Он ещё неуверенно, но в каждой минутой всё сильнее убеждал себя в том, что скоро всё наладится.
Дождь пропитал рубашку и брюки, а в туфлях понемногу собиралась вода - Вадим не замечал, что уже довольно долго идёт по лужам, которые в изобилии были разбросаны по здешнему тротуару. В причудливых очертаниях отражались фонари, окна... Дойдя до угла, Вадим повернул направо. Оказавшись в тупике, он сначала не понял что произошло. Тут было совершенно сухо, хотя дождь упорно старался намочить каждый сантиметр асфальта и стен.
-- Вот тебе и размечтался, -- обратился сам к себе Вадим. Сделав шаг назад, он резко обернулся и сильно зажмурился. Вода тонкими струйками стекала с волос по лицу, на губах оставался солоноватый привкус. Преодолевая усталость, Вадим старался наиболее реалистично представить себе свой путь в "Парадокс". В памяти вырисовывались все повороты кривых улочек, каждый столбик дорожной ограды, каждая витрина... Сбиться с пути было невозможно. Скорее всего этот тупик -- причина усталости. Ровный вдох, ровный выдох. Ещё немного -- и можно будет идти. Последний поворот всё никак не прорисовывался. Кирпичик за кирпичиком, трещинка за трещинкой. Стена в тупике становилась всё мокрее. Вот и первые капли на асфальте. Вадим сделал шаг назад. Под ногами плеснула вода. Ещё шаг. "В крайнем случае упрусь спиной в стену". На пятом шагу, когда сомнений уже не осталось, Вадим повернулся, открыл глаза и побежал по узкой улице. Дождь бежал за ним след-в-сдед.
16:46 26.05.2003