Глава 35. Смерть солдата
Саша в военной форме стоял один на солдатской тремпиаде, сжимая в руках свой “Узи”. Как назло, попутных машин не было. Наконец, к остановке подкатил белый “Мерседес” с четырьмя религиозными евреями.
“Эти не возьмут”, - подумал Саша, разглядывая их пейсатые физиономии и черные лапсердаки.
- Тебе куда? – сидевший рядом с шофером опустил стекло и пригласил: - Садись!
Саша открыл правую заднюю дверцу, собираясь сесть рядом с двумя сидящими на заднем сидении. Но тут произошло нечто странное. Тот, кто сидел возле левой задней дверцы открыл ее и вышел из машины. Ближайший к Саше парень подвинулся сразу на два места, уступая Саше место посредине. Может быть, Саша и не придал бы этому маневру особого значения. Вероятно тот, кто вышел из машины, должен будет скоро выходить совсем и решил заранее к этому подготовиться. Но тут он услышал, как сидящий на переднем сидении, тот, кто пригласил его в машину, отчетливо произнес на прекрасном русском языке: - “Попал, как кур в ощип!” – и потер руки.
“Это не религиозные! – мгновенно сообразил Саша. – Значит, террористы!” – и он рванулся из машины спиной вперед.
- Сидеть, черномазый! – приказал Хитрый Шакал, и в его руке неизвестно откуда появился пистолет
“Макаров” – все-таки в советских военных лагерях готовили умелых диверсантов.
Теперь уже сомнения в том, с кем он имеет дело, не оставалось. Времени на то, чтобы соображать, с кого необходимо начинать, тоже не было. И Саша начал с того, кто был у него за спиной. Не глядя, как свалился этот террорист, Саша одной очередью стал прошивать того, кто сидел на заднем сидении, шофера и русскоговорящего палестинца. Первых двух он уложил, но, прежде, чем он ранил последнего террориста, тот успел разрядить в Сашу свой пистолет.
В это время машина, мчавшаяся с большой скоростью по встречной полосе, перелетела через разделительную полосу и остановилась, как вкопанная перед белым “Мерседесом”. Из машины выскочили Абрамович, Чукча и Эскалоп Моисеевич.
Чукча рванул дверцу шофера. Тот был мертв.
Эскалоп Моисеевич мгновенно оказался сзади, контролируя обе задние дверцы, но там никакого движения не наблюдалось.
В это время открылась правая передняя дверь и из машины в объятия Абрамовича вылез Хитрый Шакал в одеяниях ортодоксального религиозного еврея.
И тут Хитрого Шакала подвела его хваленная хитрость: он забыл, что только молчание – золото.
- Этот черномазый напал на нас и начал стрелять. Нельзя давать оружие этим обезьянам! – стал кричать единственный оставшийся в живых то ли участник, то ли свидетель трагедии. Откуда было ему знать, что тот, кого он посмел назвать обезьяной, был самым дорогим человеком для тех, кто его сейчас окружал.
- Закрой плевательницу, грязный шакал! – приказал Абрамович, левой ладонью зажимая шакалью пасть, а правой обшаривая его религиозный костюм. Так и есть, под левой подмышкой террориста оказался такой родной и привычный “Макаров”.
И тут Абрамович услышал приказ своего капитана: - “Десантники пленных не берут!”
Приказ был настолько четкий, что он поневоле оглянулся. Но оглядываясь, он автоматически еще сильнее сжал железные пальцы своей левой руки, ломая нос Грязному Шакалу. Кислород перестал поступать в шакальи легкие. Шакал несколько раз дернулся и обмяк.
Как и следовало ожидать, капитана сзади не оказалось, но тем не менее Абрамович выполнил его боевой приказ. Грязный Шакал давно уже перестал дергаться, а Абрамович никак не мог разжать окаменевшие пальцы своей левой руки.
Чукча и Эскалоп Моисеевич бережно подняли бездыханное тело молодого солдата и перенесли его в свою машину Они уселись втроем на обочине в ожидании, когда подойдет полицейская машина. У всех на глазах были слезы.
Внезапно Чукчу стало выворачивать наружу. Организм пытался исторгнуть то, что было в желудке. Но там ничего не было. Иссак пытался выпрямиться, но не мог.
Эскалоп Моисеевич встал, положил голову Чукчи себе на плечо и прижал его воздушное тело к своей монументальной фигуре.
“А ведь Саша предупредил меня, что никто не посмеет помешать похоронить его достойным образом на этой святой земле, - словно импульсы сигнальных огней на полицейской машине, стучало в висках у Чукчи. – Как будто он предвидел, что это должно случиться”.
Так и стояли, обнявшись, Эскалоп Моисеевич и Чукча, когда подъехала полицейская машина.
А сзади Чукчи стоял Абрамович и мягкими пальцами правой руки нежно гладил Чукчу по спине.