ИРИНА ШЛИОНСКАЯ
СЛУЧАЙ С ЛЮДОЕДОМ
(рассказ)
“Человек - это то, что он ест”
(распространённое выражение)
Куски мяса Пётр аккуратно упаковал в целлофан и сложил в морозилку. Завтра на обед у него будет мясной суп, впервые за два с половиной месяца… Он жил здесь уже три года. Три года назад его уволили с работы, он с горя запил и, поссорившись с женой (теперь уже бывшей), уехал жить на дачу. Там это и случилось в первый раз. У пивного ларька на станции он познакомился с девушкой, судя по всему, лёгкого поведения, но ему было всё равно. Угостил её пивом и привёл домой, то есть на дачу. Ему показалось, что девушка осталась довольна, но после всего она стала требовать с него деньги - наверное, решила, что раз своя дача, значит, богатый. Угрожала, что пойдёт в милицию и заявит об изнасиловании. Пётр сгоряча толкнул её так, что она упала, ударившись виском об острый угол шкафа. Когда он понял, что она мертва, жалеть о содеянном было уже поздно. Надо было срочно избавляться от трупа. Сначала он, расчленив тело подручными средствами - топором и двумя ножами - хотел вынести его куда-нибудь и закопать. Но затем пришла в голову идея получше. Он рассовал мясо по найденным в доме целлофановым пакетам и нашпиговал ими морозилку. Из одного куска сварил суп - на даче нашлась и кулинарная книга. Ему понравилось.
Девушку у них в дачном посёлке никто не искал. Время шло. Мясо кончилось, а у Петра не было ни работы, ни денег. Жена подала на развод. Пётр пробовал искать работу, но не нашёл. Он по-прежнему жил на даче - в их однокомнатную квартиру жена его не пускала.
Три месяца спустя после происшествия с девушкой ноги сами понесли его на станцию. На этот раз ему попался молодой парень, назвавшийся рабочим из ремонтной бригады. Парень был не местный. Во время выпивки у себя за столом Пётр затеял ссору и ударил собутыльника ножом. Через несколько минут всё было кончено…
В конце концов он перестал искать работу. Деньги просил то у родителей, то у бывшей жены, которая охотно давала их, чтобы только отвязаться. Но на еду ему почти не приходилось тратиться - жертв становилось всё больше. Обычно он высматривал их в толпе только что сошедших с электрички. Подходил лишь к одиноким, казавшимся здесь случайными людьми, под каким-нибудь предлогом заводил разговор, осторожно выспрашивал, и если личность была подходящей, делал своё дело. Он получил ещё один источник дохода - обшаривал карманы и багаж жертвы после убийства. Иногда “улов” оказывался немалым, даже в баксах. Ценные вещи Пётр с большой осторожностью загонял на стихийных толкучках в Москве. Так продолжалось эти три с лишним года, до сегодняшнего сентябрьского дня.
Свой сегодняшний “деликатес” Пётр встретил на станционной платформе. На скамейке сидел в одиночестве молодой мужчина лет под тридцать в джинсовом костюме. На коленях у него лежал “дипломат”. Пётр сразу, намётанным глазом, определил: приезжий. Он присел на скамью рядом с незнакомцем и попросил прикурить. Тот извлёк из глубокого кармана дорогую на вид зажигалку и пачку “Лаки страйк”. Уже одно это доказывало, что овчинка стоила выделки. Завязался разговор, ничего не значащий для обоих, но становящийся всё более и более оживлённым. Парня звали Вадимом. Он объяснил, что держит путь к своим друзьям в другой дачный посёлок, а здесь должен встретиться с одним человеком, которому надо передать вот этот “дипломат” - его попросил об этом один знакомый, узнав, что он едет в нужном направлении. Знакомый должен был явиться сюда сам, но не смог. Человек за “дипломатом” подойдёт к двенадцати, а сейчас только одиннадцать, электричка пришла рано, а следующая в четверть первого, так что Вадиму ждать ещё целый час.
Пётр предложил выпить пива. Вадим согласился. Когда они распили по банке, всё пошло по отработанному сценарию. Пётр сообщил, что у него дома есть непочатая бутылка водки и закуска - селёдка с малосольными огурцами, и что у него сегодня день рождения, так что есть повод отметить, а в одиночестве не хочется. Не составит ли Вадим ему компанию, раз всё равно ждать? А живёт он тут, недалеко. Вадима долго уговаривать не пришлось…
Петру всё время казалось, что гость следит за ним тревожными глазами. Не заподозрил ли чего? Но после первой рюмки тот вроде бы расслабился, откинулся на спинку стула. Пётр пошёл на террасу, якобы за банкой с огурцами, взял топор. Гостя он посадил спиной к двери, чтобы тот не глядел лишний раз. Постарался войти в комнату бесшумно… Дальше всё было как всегда: стоны, брызги крови. Пётр бил Вадима по затылку, пока тот не затих совсем. Затем аккуратно снял одежду и сложил в чулане - надо будет простирнуть. Привычными движениями топора и ножа расчленил голый труп.
Когда всё мясо лежало в морозилке, Пётр вспомнил, что надо заняться багажом убитого. Сначала он проверил одежду. Странно: кроме портсигара, в котором лежали только железнодорожный билет и магнитная карта метро, початой пачки “Лаки страйк” и зажигалки, в карманах ничего не обнаружилось. Никаких документов. Может быть, они в “дипломате”? С ним пришлось изрядно повозиться, замок оказался с шифром. Пётр долго ковырялся над ним со слесарными инструментами. Наконец “дипломат” открылся…
Петру ещё никогда не приходилось видеть доллары в таком количестве… С полминуты он ошарашенно взирал на пачки баксов, которыми был набит “дипломат” Вадима. Потом лихорадочно принялся пересчитывать.
Он дважды сбивался со счёта, но всё же здесь точно лежало около ста тысяч. “Дипломат” отправился туда же, куда и одежда - в чулан. Кроме денег, в нём ничего не было.
Допив водку, Пётр погрузился в сладкие мечты… Он не заметил, как его сморил сон. Во сне он бежал с топором в руках по железнодорожным шпалам за мужчиной в джинсовом костюме. Он знал, что это Вадим и что необходимо убить его. Догнал Вадима и ударил топором по затылку. Тот почему-то не упал, а обернулся к нему. Пётр закричал: страшное оскаленное лицо было не Вадима, а его собственное. Оттолкнув убитого, он бросился бежать по шпалам, а чей-то голос звал: “Вадим! Вадим!” И вдруг у него в руке очутился “дипломат” с долларами, а на нём - джинсовый костюм Вадима. Ему стало страшно, он закричал опять и проснулся…
* * *
Морозилка была полна мясом, и растягивать его на месяцы, как он это делал раньше, теперь, с деньгами, никакого смысла не имело. Он стал есть мясо по три-четыре раза в день. Особенно хорошо шла человечина под выпивку.
Миновало уже то время осени, которое выглядит как лето, но лето обманное, ненастоящее. Опали листья, участились дожди. Холод вынуждал Петра топить печь в доме.
Кости Вадима, оставшиеся после еды, он зарывал в землю в саду. В последнюю очередь съел голову, которую предварительно запёк в печке. Череп завернул в тряпку и зарыл под одичавшей яблоней. В эту ночь Вадим приснился ему второй раз. Но теперь он никуда не бежал, а стоял перед Петром, и тот всё никак не мог увидеть его лица. И всё же он знал, что это Вадим.
- Ну вот я и с тобой! - сказал тот. - Ну вот я и в тебе…
Больше из этого сна Пётр ничего не помнил, но, проснувшись, задумался о том, что эти слова означают. И не смог понять.
Утром он собрался ехать в Москву. Здесь, в дачном посёлке, нельзя было купить ни приличной выпивки, ни дорогих сигарет. Выйдя из винного магазина, он из автомата позвонил родителям. Подошла мать.
- Алло? Кто это? - боязливо спросила она, услышав его голос.
- Мама, это я. Ты что, меня не узнала? - Это был первый случай за всю жизнь Петра, когда она не определила его по голосу.
- Вы ошиблись номером. - И она положила трубку.
Пётр, немного выждав, набрал номер снова. На этот раз ответил отец.
- Папа? Привет!
- Что за шутки, молодой человек? Вы выпивши, что ли? Идите проспитесь! - сурово проговорил отец. И тоже повесил трубку.
У Петра кончились жетоны, и он вышел из будки. Ладно, он наведается к родителям, которые вдруг перестали узнавать его голос, лично. Только не сегодня. Пётр поразмыслил, не зайти ли к бывшей жене. Но она сейчас наверняка на работе, да и незачем. В деньгах теперь надобность отпала. На платформе дачного посёлка Пётр увидел соседку по даче - похоже, она встречала дочь с зятем из города.
- Здравствуйте! - радушно сказал он. - Своих встречаете?
- Здравствуйте! - удивлённо ответила она. - А откуда вы меня знаете?
Пётр с изумлением уставился на неё. Но тут к ней подбежали молодая женщина с мальчиком - дочь с внуком - и оттеснили от него. “Что-то странное сегодня происходит”, - подумал Пётр и пошёл домой. Сгущались ранние осенние сумерки.
Он не слышал, как его нагнали сзади. Двое пошли по бокам, дыхание третьего слышалось за спиной.
- Ну что? - сказал тот, что слева. - Понимаешь, зачем мы пришли? Где у тебя “дипломат”? На даче спрятан? Веди, показывай!
- Ребята, да вы что? - Пётр попытался остановиться. - Какой “дипломат”?
- Тот самый, что ты должен был передать кому следует ещё в сентябре. А что ты, интересно, здесь до сих пор делаешь? Дачу снял на те баксы, да? - Это говорил тот, что справа.
Пётр сделал попытку вырваться и побежать. Но тот, что шёл сзади, схватил его за шиворот и выкрутил руки.
Он сам не помнил, как оказался на земле. Незваные попутчики по очереди пинали его ногами. Он скорчился, чтобы было не так больно… * * *
Рядом послышались чьи-то голоса, и он услышал топот убегающих ног. Его экзекуторы разбежались. Пётр с трудом поднялся с земли. Всё тело ныло. Домой он добрёл уже в полной темноте. Едва отворив калитку, услышал собачий лай. Прежде пёс лаял только на чужих.
- Ты чё, дурак? - огрызнулся Пётр на пса. Но тот не унимался.
У крыльца ему под ноги бросился мохнатый ком и с рычанием впился клыками в его ногу. Пётр, у которого и без того сидел синяк на синяке, взвыл. Пёс отскочил, и, воспользовавшись этим, он вбежал на террасу и захлопнул за собой дверь.
Открыв ключом внутренний замок и войдя в дом, Пётр без сил рухнул на продавленный диван и принялся припоминать все неприятности сегодняшнего дня: сон про Вадима, разговор с родителями, встречу с соседкой, избиение незнакомцами и вот теперь укус собственного пса. Что-то слишком много совпадений…
Страшная догадка пронзила его мозг. Он с трудом встал, зажёг свет и направился в угол, чтобы протереть ребром ладони пыльное зеркало.
Можно было бы этого и не делать. Он и так знал, что там увидит.
Из зеркала на него смотрело лицо Вадима - то самое, что он никак не мог разглядеть в ночных кошмарах.
- А-а-а! - надрывно закричал он, схватил со стола пустую бутылку и метнул её в запылённое стекло. Изображение Вадима рассыпалось.