Я достаточно хорошо помню время, когда считал себя бессмертным. Это было самое раннее, ясельное детство - и смерти для меня еще просто не существовало, я ее не понимал. Чувствовал ли я себя счастливым тогда? - вряд ли. Не так уж трудно восстановить в памяти то острейшее чувство пропасти, разрыва, когда, оставляя меня в яслях, уходила мама.
Смерть - в трагическом ее восприятии - это, по сути, то же самое ощущение разлуки, полного одиночества. Только что ты был окружен добрым домашним теплом, - и вдруг тебя от всего отрывают, ведут куда-то по незнакомым, холодным коридора... И ты ничего не можешь с этим поделать - ни ты, ни твои близкие, НИКТО. Еще недавно всеми любимый, надежно хранимый, окутанный лаской, ты вдруг оказываешься совершенно один, маленький, беспомощный, и тебя уводят куда-то - куда?! почему?!..
Что маленький я мог сделать, оказавшись в подобной ситуации? - Просто плакать. И я ревел.
Позже, годам к пяти-шести, опыт начал подсказывать мне, что каждое расставание завершается встречей. Чувство опасности стало сходить на- нет... И в этот самый момент я внезапно столкнулся с вестью о неизбежности собственной смерти.
Это была революция - я совершенно изменился за те сутки или двое, когда все осознал.
Я помню тот день - бабушка передо мною, и я спрашиваю ее:
-Это что будет - сон?! -Нет, не сон, тебя не станет, ты ничего не будешь ни чувствовать, ни вспоминать. Тебя просто НЕ БУДЕТ".
Бабушка, конечно же, говорила не так прямо, старалась меня щадить, но я уже ВСЕ ПОНЯЛ, и практически сразу забыл все щадящие формулировки.
Бабушка говорила, а я стоял перед ней и все пытался представить себе ЭТО. И не мог, потому что все время видел смерть как бы со стороны. Даже не саму смерть: мне представлялась могила, мой гроб в земле, кости, и то, как море когда-то, - может быть, миллион лет спустя - заливает и смывает наше бывшее кладбище...
Меня передернуло.
Потом помню, как мне рассказывают "утешительную" притчу:
Жил мальчик, ничего о смерти не ведал, и вдруг однажды в сумрачный день встретил на улице похоронную процессию, увидел покойника, и понял, что сам тоже умрет. Мальчик очень испугался, бросился бежать, забился, плача, в заросли городского парка и там заснул. А проснулся мальчик чудесным солнечным утром - пели птицы, благоухали цветы. Он увидел, как бывает прекрасен наш мир - и с тех пор забыл о пережитом кошмаре и больше никогда не боялся смерти...
Я выслушал эту историю, изо всех сил замотал головой: "Нет! Нет!", уткнулся в бабушку - и заплакал.
Но страшная революция во мне уже произошла - я в тот день все-таки поверил в свою смерть. И теперь надо было решить, как мне жить дальше. Надо было либо похоронить в себе эти мысли (а у меня не получалось), либо найти какое-нибудь утешение. И я просто не мог не заняться поиском этого утешения.
Религиозный путь был для меня неведом и закрыт - все вокруг были тогда неверующими. И теперь даже трудно представить, чего стоили мне с моей детской философией эти поиски выхода. Чтобы, не отрицая основ атеизма и материализма (которым я оставался верен лет до восемнадцати) найти способ не умирать СОВСЕМ (в смысле - умирать, но не совсем). И тем не менее через два-три года "теория" была готова и "вписана" в материализм:
В бесконечной вселенной, переливаясь, зажигались и гасли сознания мириадов разумных существ. Мой разум, умирая, "гас", но где-то в тот же самый момент вспыхивал другой "огонек", открывал глаза новый человек. И моей смерти он не знал и не помнил; и я тоже - ведь меня уже не было...
Эта теория лишь внешне напоминает переселение душ: от старших я знал, что никаких бессмертных душ нет, что это все "религиозные выдумки". Поэтому сознания - мое, умирающее и чье-то, нарождающееся - в ней ничем не были связаны. "Работали" только атеистическое понятие о смерти как о полном беспамятстве и материалистическая теория бесконечной вселенной...
Так я думал тогда, начитавшись научной фантастики, так утешался, засыпая в жутковатой полночной тьме. И теперь, вспоминая те свои "философские" мучения, думая о том, что было в моей жизни потом, - я не могу отделаться от жгучей жалости.
Жалости даже не к себе, а вообще к некоему ребенку, который один вынужден был столько душевных и психических сил потратить, чтобы хоть на время компенсировать тот удар, который наносит ему эта наша атеистическая ВЕРА В СМЕРТЬ. Калечащая, насилующая разум маленького человека вера в смерть... Взамен того, чего так жаждет и чего так серьезно готова принять детская душа - ВЕРЫ В БОГА И ЖИЗНЬ ВЕЧНУЮ.