Присутствие в твоей жизни кого-то ещё – это почти смерть для меня. Как будто холодная туча в солнечный день вдруг со всей тщательностью накрывает небосвод. Я испуганной мультяшной птицей взлетаю и бьюсь о свинцовые груды; ищу лазейку во влажном теле тучи. И иссякнув духом, устав от жалости к себе, падаю на землю, ломая хрупкие крылья. Плачу густыми хрустальными слезами, и, сломленная, ползу домой, где, как мне кажется, смогу укрыться от ненавистной мне правды.
Дома никто не увидит, как, проснувшись ночью без тебя, я буду царапать стены, кататься по полу, выть по- звериному сквозь сомкнутые на руке зубы. А потом, сидя на корточках, начну покачиваться вперёд-назад, глядя перед собой слипающимися от соли глазами.
Ты никогда не поймёшь, как ненавистно мне упоминание о ком-то ещё. О ком-то из той, твоей второй жизни. Я не могу упрекнуть тебя. Наоборот. Ты стараешься оградить меня от своей биографии; настойчиво неумело создаёшь наш маленький рай. Но сквозь тонкий шёлк недомолвок (зачем я умею замечать?), проглядывает испуганное твоё личико – нет, нет, не надо! Ты просишь не вторгаться.
Что я могу? Ведь присутствие кого-то ещё в твоей жизни – оно на лице у тебя, в твоих глазах, в твоих поступках.
И пусть любовница – это я,
а кто-то ещё – твоя половина.
я всё равно тебе больше, чем жена -
я твоя любимая.
И тысячи лет такие, как я
задают себе вопрос –
почему я не имею права
быть рядом с тобой, когда беда,
и краснеть от стыда
за твои оправдания?
Лишь только, когда твои руки встречаются с моими, я хоть на немножко могу представить, как моя отчаяная птица пробивает сердцем облака...